еще один попаданец

— Запустить бы в тебя чем тяжелым за это... Да нечем... Порой мне кажется, что ты значительно старше чем есть. Во всяком случаи я раньше не встречала таких как ты...

— Я такой же как все. Может быть немного стукнут по голове не более. — показывая на свою перебинтованную голову ответил я.

— Не уходи от ответа! Кстати где обещанная тетрадь?

— В чемодане. Где же еще...

— Тогда я пошла умоюсь и приведу себя в порядок, а ты доставай ее.

Встав с дивана и взяв с собой полотенце, Валя, ушла к рукомойнику. А мне ничего не оставалось — как достать из чемодана тетрадь со стихами. Заодно достать гигиенические принадлежности. Вернувшись Валя, бросив полотенце на свою полку, не одеваясь села в кресло и стала читать.

— Подчерк у тебя — как курица лапой.

— Какой есть. Коньячку будешь?

— Давай. Только чуть — чуть. И иди мойся...

Плеснув коньяк в стакан, протянул его Вале. Не отрываясь от чтения, Валя, отпила глоточек и поставила стакан на столик, закусив конфетой. Я же отправился к рукомойнику. Хорошо когда у тебя в купе есть вода и не надо идти куда — то через весь вагон. Жаль что в моем времени этого комфорта уже нет. Приведя себя в порядок я вернулся в купе. Валя продолжала сидеть в кресле и смотрела в окно. Тетрадь лежала перед ней. Увидев меня, она повернула голову и спросила — "Ты уже печатался где — то? Куда— нибудь отправлял?"

— Нет. Не успел. Да и вроде бы особо отправлять нечего ...

— Мне очень понравилось. Все это надо обязательно напечатать. И если хочешь, я тебе могу в этом помочь. У меня есть знакомые в Москве, связанные с издательством. Если им это показать, мне думается им понравится. Но тебе надо задержаться в Москве минимум на пару дней. Сможешь? Кстати тут на тетради написано Седов В. Кто это? И точно это твои стихи?

— Спасибо за оценку. Да это мои стихи, я просто не стал тебе сразу говорить. Седов В. — мой псевдоним, это моя вторая фамилия... Задержаться, вряд ли смогу, мне обязательно надо в Минск. Если хочешь попробуй. Буду тебе очень благодарен. Если получится, пусть они выйдут под фамилией — Седов.

— Зачем тебе это нужно?

— Просто считай моей прихотью. И не более того...

— Ну как хочешь. Седов так Седов... А еще у тебя что есть? Выпьешь?

— Конечно. Я еще не все записал. Будет время запишу.

— Тогда давай выпьем за тебя и твое творчество.

Ну и что я мог ей ответить , только чокнуться и выпить.

— Мне показалось, что вся тетрадь написана одним днем... И сравнительно недавно... Подчерк и чернила выдают... Ручка или химический карандаш, что использовались для написания тоже одни и те же.

Что — то стало немного не по себе. Валя — или не та за кого она выдает, или... у нее очень развиты дедуктивные способности. Я уже пожалел, что дал ей читать тетрадь. Похоже моя гордыня и стремление прославиться меня и подвело...

— Увы все, что ты читала, мое.

— Ты не обижайся, пожалуйста. Я тебя кое о чем попрошу. Мы сейчас все равно не спешим, да и спать рано. А у тебя в тетради есть еще чистые листы. Напиши что — нибудь, чтобы я была уверена...

Попал... Но деваться некуда, отступать уже поздно... Взяв со стола тетрадь и Валину самописку. Глядя в проплывающий ночной пейзаж, освещаемый светом из окон поезда, задумался, а что же собственно написать. В голове всплывали песни, стихи. Но я точно не помнил когда и кем они написаны , известны или нет в этом времени. А нужно было вспомнить то что точно не имеется сейчас... И тут мне пришел в голову текст песни, что исполнял М. Боярский в фильме "Гардемарины, вперед!" — "Ланфрен-ланфра". Ее написали Виктор Лебедев и Юрий Ряшенцев в 1987, явно не известные в этом времени. И я стал быстро писать в тетради:

В мой старый сад,

ланфрен-ланфра,

Лети, моя голубка!

Там сны висят,

ланфрен-ланфра,

На всех ветвях,голубка!

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Там свеж ручей, трава густа,

Постель из ландышей пуста...

Лети в мой сад, голубка!

Мы лёгкий сон,

ланфрен-ланфра,

Сорвём с тяжёлой ветки.

Как сладок он,

ланфрен-ланфра,

Такие сны так редки!

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Но слаще сна твои уста!

И роза падает с куста

Тебе на грудь, голубка!

В моём саду,

ланфрен-ланфра,

Три соловья и ворон.

Они беду,

ланфрен-ланфра,

Любви пророчат хором...

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Свети, прощальная звезда!

Любовь последняя чиста.

Лети в мой сад, голубка!

А затем еще накидал любимую "песенку о шпаге" (Юрия Энтина и Евгения Крылатова). Оставалось еще несколько чистых страниц и вспомнив "Лирическую" В. Высоцкого, записал и ее:

Здесь лапы у елей дрожат на весу,

Здесь птицы щебечут тревожно.

Живёшь в заколдованном диком лесу,

Откуда уйти невозможно.

Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,

Пусть дождём опадают сирени,

Все равно я отсюда тебя заберу

Во дворец, где играют свирели.

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт от меня и от света.

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,

Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,

Все равно я отсюда тебя заберу

В светлый терем с балконом на море.

В какой день недели, в котором часу

Ты выйдешь ко мне осторожно

Когда я тебя на руках унесу

Туда, где найти невозможно

Украду, если кража тебе по душе,

Зря ли я столько сил разбазарил.

Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял.

Допив коньяк в стакане, я отдал тетрадь Вале...— "...Вот и все... Надеюсь теперь поверишь и все сомнения отпадут...?". Взяв тетрадь, она стала читать написанное. Через несколько минут с удивленно посмотрела на меня. Эмоции играли на ее милом лице...

— Если бы я, сейчас не была свидетелем, не поверила бы своим глазам!!!! Просто гениально!!! Какие могут быть сомнения — все написано твоей рукой. Почерк один в один. Всего несколько минут и такие стихи!!! А еще можешь?

— По настроению. Это ты на меня так повлияла.

— Прости я не хотела тебя обидеть. Просто не верилось что люди так могут...

— Да какие тут могут быть обиды. Все в полном порядке. Иди ко мне, как там у Есенина ...

Ну, целуй меня, целуй,

Хоть до крови, хоть до боли.

Не в ладу с холодной волей

Кипяток сердечных струй.

Опрокинутая кружка

Средь веселых не для нас.

Понимай, моя подружка,

На земле живут лишь раз!

Оглядись спокойным взором,

Посмотри: во мгле сырой

Месяц, словно желтый ворон,

Кружит, вьется над землей.

Ну, целуй же! Так хочу я.

Песню тлен пропел и мне.

Видно, смерть мою почуял

Тот, кто вьется в вышине.

Увядающая сила!

Умирать так умирать!

До кончины губы милой

Я хотел бы целовать.

Чтоб все время в синих дремах,

Не стыдясь и не тая,

В нежном шелесте черемух

Раздавалось: "Я твоя".

И чтоб свет над полной кружкой

Легкой пеной не погас -

Пей и пой, моя подружка:

На земле живут лишь раз!

Валя грациозно встала с кресла, потянувшись выключила свет и наши тела сплелись...

А поезд стуча колесами на стыках рельс, уносил нас в темноту ночи, все дальше от родного города...

Из воспоминаний гр. Поповой (Дубоделовой) Н.И.

В Тамбов наша семья переехала в 1939 г.. Валера — муж, служил политруком в пехотном училище. Я работала на железной дороге кладовщиком. Жили хорошо — весело, дружно, никогда не ругались. У нас была 2-х комнатная квартира в домах ком. состава — что рядом с училищем. С соседями дружили. Ходили к друг другу в гости, отмечали совместно праздники. Когда надо было детей им оставляли. Знали что они будут накормлены, за ними будет присмотр. Делились всем. У нас была в части своя мед. санчасть, магазины, детский сад, школа. Комсостав училища семьями постоянно выезжал на рыбалку, в лес по грибы... Если бы не война...

С началом войны многое изменилось. Стало труднее, работы прибавилось, продуктов стало меньше. С западных областей, а потом и из Москвы прибыло море эвакуированных — тут и заводы, и школы, и военные училища. Да и просто люди от войны бежали. А кормить, размещать то их некуда. Квартирный фонд маленький. До войны жилые дома особо не строили, обходились тем что было. Вот и стали всех "уплотнять". На базу нашего училища пришло Бердичевское военно — пехотное училище. А это семьи командиров, персонала. По 2-3 семьи в квартире жили. Нам еще повезло.

Перед самой войной, за неделю, ко мне сестра Татьяна, с Минска, приехала к дочке. Она зимой 40— 41г.г. у нас с дочкой уже жила, а по приезду мы ее прописали у себя. Поэтому нас и не стали уплотнять — 3 разновозрастных детей да 3 взрослых. Куда уж еще плотнее. Хорошо, что до Тамбова фронт не дошел. Но бомбили часто. Особенно Котовский пороховой, ну и нам доставалось, частей — то вокруг стояло много.

В конце июля 1941г. муж ушел на фронт. Был в составе Резервного фронта. Сначала писал, а потом ни строчки. Тогда как раз шло Смоленское сражение. Я все ждала, через знакомых пыталась разузнать что с Валерой, где он. Но ничего так и узнать не удалось. А в сентябре сообщили, что он пропал без вести, при прорыве из окружения.

Трудно было. Детей кормить, одевать надо. Перед уходом Валера оставил мне свой денежный аттестат, по которым мы получали деньги в райвоенкомате. Да мало этого было. Работала я одна. Татьяна с детьми сидела. К ней еще соседи своих приводили. На работу ее не брали — как " жену врага народа". А когда на фронте совсем плохо стало — мужиков, что на жд. дороге работали, на войну призвали. А работу делать кому то надо. Вот и стали женщин на замену брать...Тогда и удалось ее тоже на железную дорогу пристроить — сначала разнорабочей, а потом на склад к себе помощником.

До войны, на этом месте, парень у меня работал — Петя Гречишкин. Хороший такой — красивый, сильный, умный, самостоятельный, учился в техникуме, готовился к нам в училище поступать. Татьяна, когда к нам зимой в первый раз приехала, встречалась с ним. Пожениться они собирались. Летом 1941 г. он за ней поехал в Минск и где— то пропал без вести ... Милиция долго его искала. В декабре 1941 г. участковый Долгов И.А. сказал, что в Москве нашлись документы Гречишкина, у какого — то бандита. А самого так найти и не смогли.

Из воспоминаний фронтовика Александра Ивановича Попова, старшего лейтенанта — танкиста, кавалера орденов " Красного знамени" и "Славы 3 степени", 10 медалей , записанных 30 апреля 1965 г. на встрече с учащимися Тамбовского железнодорожного техникума.

До войны я учился в этих стенах. Учился хорошо. Знаний давали много и все их надо было выучить... В группе нас тогда было около 30 человек. В живых после войны осталось 5. На войну ушел в 1942 г. Воевал на Воронежском, Южном, Сталинградском, потом на 1-м Украинском фронтах. Участвовал в боях за Воронеж, Харьков , Сталинград , брал Киев , потом в Румынии , Австрии. Был неоднократно ранен. Так получилось, что под Сталинградом получил ранее , горел в танке. Для лечения меня направили в Тамбовский эвакогоспиталь Љ 1913 ( он тогда располагался в здании школы Љ 6, том что на Советской недалеко от площади Ленина). Лечили хорошо . Мед персонал для нас все делал, а еще к нам приходили учащиеся, рабочие, студенты давали концерты художественной самодеятельности..

... Там же в госпитале я встретил свою жену Ирину Николаевну. Мы с ней были давно знакомы — еще до войны. У них на квартире дружок мой — Гречишкин Петр стоял. Ирина Николаевна тогда в мед. училище училась, а мы учились в жд. техникуме. Ну и заодно подрабатывали с Петром и друзьями нашими Николаем Шмелевым и Иваном Петровым на жд. станции без отрыва от учебы. Тогда у Петра часто с ней виделись. Недели за две до начала войны как раз у него в последний раз и встретились... Он, потом на войне пропал без вести, перед самой войной поехал за невестой в Белоруссию, да и пропал... А тут в госпитале , она меня выхаживала. Ну за то время что я лежал ну нас все и сладилось, по выписке из госпиталя мы расписались. А что самое интересное — что жили потом в комнате, что Петр снимал. Долго после войны его вещи на чердаке хранились. Все надеялись — вернется. Искали его, да так и не нашли. Хороший парень был... Общительный, рассудительный, справедливый, в себе уверенный, учился хорошо , по всем предметам успевал. Если бы не война, уверен он большим начальником был... Сына — первенца Петром , в честь него назвали...

... Вот вы спрашиваете как жили? До войны нормально жили — все необходимое было. И поесть и попить. Одевались просто, особых излишек не было. У меня зарплата + стипендия — на круг так выходило рублей 600, по тем временам очень хорошая сумма. Я тогда много чего себе смог прикупить, да и друзья мои тот же. Потом после войны все это и донашивал. Почти ничего долго не покупали, откуда у молодой семьи деньги то на излишества...

... Друзья то мои ученические ... Ну а Петьке Гречишкине я вам уже рассказывал. Единственное что хочу дополнить — чувствовал он что — то. В последний день, когда прощались, он мне говорил, что скоро будет война и что страшно будет, многие погибнут. Не поверил я ему тогда, а он прав оказался. ... Шмелев Иван — тот служил в пехоте, его осенью 41 призвали. Воевал на Калининском, пропал без вести летом 42, Коля Петров — попал в наше Тамбовское артучилище, командовал гаубичной батарей, был капитаном , погиб в 1944 г. у озера Балатон. Мы с ним тогда недалеко друг от друга стояли, да вот встретиться не получилось...

Из воспоминаний Поповой (Королевой) Ирины Николаевны , капитана медицинской службы , кавалера 6 медалей , записанных 5 мая 1970 г. для радио на встрече с учащимися Тамбовского медицинского училища.

Великая Отечественная война для меня началась 22 июня 1941г. с выступления по радио тов. Молотова. Я тогда тут училась на курсах фельдшеров. У нас каникулы должны были начаться. А тут такое... Сразу после окончания фельдшерской школы ушли на фронт Вера Коваленко, Лида Попова, Валя Пироженко, Маша Иванова и другие. Когда 4 июля 1941 года начала действовать первая очередь эвакогоспиталей. То нас всех учащихся распределили по госпиталям. Я попала в госпиталь, что располагался в здании Тамбовского педагогического института ( то что на Советской). Там потом в 1942г. сделали госпиталь для партизан. А до этого мы принимали военнослужащих. Руководили работой эвакогоспиталя майор медицинской службы М.И. Буковский — заслуженный врач РСФСР. 40 лет работал в Тамбове организатором здравоохранения. Полковник медицинской службы А.Е. Мещеряков — один из первых организаторов здравоохранения на Тамбовщине. Майор медицинской службы С.А. Котовщиков — заслуженный врач РСФСР , начальник медицинской части эвакогоспиталя в Тамбове ,после войны он организовал и заведовал хирургическим отделением 2-ой Городской больницы. Заслуженный врач РСФСР Т.М. Гроздов -, заведующий хирургическими отделениями эвакогоспиталей, затем — главный хирург эвакогоспиталей НКО по Тамбовской области. Подполковник медицинской службы Т.Н. Бурихин — начальник эвакогоспиталя , развернутого в первые месяцы Великой Отечественной войны для раненых партизан. Ритм работы был очень напряженным. Ежедневно приходилось принимать по несколько санитарных поездов с ранеными, делать все возможное, а порой и невозможное для облегчения страданий раненых и отправлять их в тыл.