Операция "Муравьиный бог"

Никита остановился.

— Алена! Какое красивое имя! Правда, Вась? — заливался соловьем обходительный, продолжая ее подталкивать. — Девушка красивая и имя у нее красивое — Алена! Аленушка!

Никита молча наблюдал скрытый тенью большой березы. В нем боролись противоречивые чувства. С одной стороны атавистическое, старое как мир чувство самосохранения — тебя не трогают и иди себе своей дорогой, может, они и правда ее через десять минут отпустят. С другой стороны, порожденное моралью чувство справедливости — защитить слабого. Не верил он, что ее отпустят... даже отсюда чувствовал их мысли. Парни похоже совсем соскочили с резьбы, решили поразвлечься на полную катушку. А девчонка-то юная совсем... Алена... неужели опять совпадение?

Действие меж тем развивалось стремительно. Когда Алену подвели к машинам, из правой — здоровенного старого "Кроуна" вылез еще один парень. Он предложил ей что-то, показывая на открытую дверцу, очевидно сесть на свое место. Девчонка заартачилась. Парни обступили ее... с плеча ловко сняли сумочку и закинули в машину. Чувствуя себя не то камикадзе пикирующим на авианосец, не то Матросовым падающим на амбразуру, Никита направился к ним.

— Что тут происходит? — спросил он нарочито недоуменным тоном. — Аленка! Ты где была, я тебя целый день ищу! Ты зачем телефон отключила?

Вся компания уставилась на него.

— Вы чего парни? — сказал Никита подходя к ним. — Это моя девушка! Ну-ка пустите ее... Пошли, Аленка!

— Ты чо там шуршишь, кулек? — неторопливо повернулся к нему обходительный. Никита поразился, глаза его были совершенно безумные, какие-то птичьи... да он и не пьяный... торкнулся похоже какой-то дурью. В ту же секунду перед глазами полыхнуло и исчез звук. Никита уклонившись от прошедшего возле уха кулака, инстинктивно двинул в ответ прямым правым. Обходительный отлетел, как от удара кувалды, кувыркнулся через капот машины и мелькнув задранными ногами, исчез с другой стороны. А-а-а!.. адская боль пронзила руку... словно со всего маху ударил кулаком в каменную стену. Приятели поверженного отморозка, позабыв про свою жертву, кинулись на Никиту. С повисшей плетью правой рукой продолжать драку было невозможно. От обрушившегося на него града ударов, уклоняться Никита не успевал, не смотря на всю свою быстроту. То один, то другой удар достигали цели... пусть вскользь, пусть не в полную силу, но от этого, координация движений терялась все больше и больше. Разъяренные увертливостью Никиты, гопники, мешая друг другу, теснили его к стене, прямо под надпись-граффити: "ешь буржуев" с серпом, молотком и аббревиатурой "АКМ". Прижатому к стене уворачиваться и вовсе стало невозможно. Никиту повалили на землю и принялись пинать ногами. "Только не потерять сознания, — крутилось в голове, — убьют." Уклоняться от ударов он уже не пытался, только закрывал голову здоровой рукой. Глаза заливало кровью из ссадин на лбу и виске. Озверевшие от своей победы, отморозки, принялись прыгать на него, норовя со всего маху ударить подошвами ботинок. Захрустели ребра... удар в пах... в позвоночник и со всего маху в голову... сознание начало гаснуть... сколько еще будет продолжаться эта боль... почему он еще жив? Он что-то шептал разбитыми губами... кажется имя Милы... что-то пытался ей сказать... Удары, удары, удары! Истончается ниточка, соединяющая с жизнью...

Рев мотоциклетных моторов. Автоматная очередь в воздух.

— На землю все! Лежать, с-суки! Я кому сказал лежать, говно?! Харями в асфальт! Ноги расставить, руки за голову!

В смутной пелене застилавшей глаза, Никита различил два мотоцикла. Рычали моторы. Фары светили прямо в глаза. Из слепящего света вышли два человека в сверкающих зеркальных шлемах и черных кожаных куртках. Один, распинывая отползающих с его пути отморозков, направился к Никите, а другой, на ходу закидывая на плечо короткий автомат, к забытой всеми девчонке, которая оказывается никуда не делась, а сидела на корточках, прислонившись к стене и закрыв лицо руками. Человек в черном шлеме подошел к Никите и присел возле него на корточки. Щелкнул взводимый курок. Никита ощутил у виска холод пистолетного ствола. "Ну вот и все... конец..." — он закрыл глаза. Прошло несколько секунд, выстрела не было. С трудом приоткрыв один глаз, второй заплыл, Никита увидел, что другой байкер, подойдя к девчонке, рывком поднял ее на ноги. Открыл лицевую часть шлема и несколько секунд всматривался ей в глаза. Затем грубо отпихнув, развернувшись, пошел обратно. В эту же секунду Никита почувствовал, что холод у виска исчез. Человек в шлеме возле него, поднялся, мягко спустил курок и сунув пистолет за пояс отправился вслед за товарищем. Взревели моторы. Мотоциклы развернулись и один за другим промчались мимо. Гопники зашевелились. Больше не обращая внимания ни на Никиту ни на девушку, видимо сообразив, что натворили, они быстро расселись по своим машинам, загрузили туда же своего приятеля, так и не пришедшего в себя после удара Никиты, и завизжав покрышками, унеслись в другую сторону. Тут только Никита услышал людской гомон. Привлеченные звуками выстрелов посетители ресторана вывалили на балкон и не решаясь спуститься, глазели сверху на место драки.

— Вам плохо? — девушка наклонилась над Никитой. — Какой ужас! Я думала они вас убьют! Господи!.. Вы живы? Я сейчас вызову скорую... я сейчас! — она бросилась к своей сумочке, которые отъезжающие отморозки выкинули из машины, судорожно начала в ней рыться. — Телефон забрали... Ну помогите... помогите же кто-нибудь! — в отчаянии крикнула она смотрящим на нее сверху посетителям ресторана. — Вызовите скорую!.. Он же сейчас умрет!

Она села рядом с Никитой прямо на асфальт, приподняла его окровавленную голову, положила к себе на колени.

— Потерпите, пожалуйста... — шептала она ему сквозь слезы, — все будет хорошо... только не умирайте... ну, пожалуйста, не умирайте!

Никита попытался ей улыбнуться ободряюще, но разбитые ошметки губ не слушались.

"Алена... Алена Вишняк... как хорошо, что ты простая девочка, а никакая не "матка".

Их окружили какие-то люди, что-то говорили. Никита уже не понимал их речь, словно они говорили на другом языке... он засыпал... как хорошо... боль уходит... хорошо...

Каким то краешком сознания Никита еще успел услышать, как завизжали тормоза, захлопали дверки. Распихав зевак, к нему протиснулась Мила...

Глава 5

24 июля, пятница.

Окно было открыто и ветер врываясь в него надувал штору. Она полоскалась, как парус, время от времени приоткрываясь, отчего в комнату заскакивали сумасшедшие солнечные зайцы и начинали прыгать по стене и шифоньеру.

"Я вижу это — значит я жив... Странно... почему нет боли... может все мне приснилось? Нет не приснилось... Определенно я был вчера, как дохлая птичка..." Никита пошевелился. Неудобно. Тугая повязка стягивает голову. Что еще? Правая рука в гипсе. Попробовал перевернуться на бок. "Ай, больно! Ребра черт..." Грудь тоже обмотана тугим бинтом... лишний раз не вздохнешь. Низ живота побаливает. В целом терпеть можно... С учетом всех обстоятельств произошедшего, можно было ожидать и гораздо худших последствий. Опираясь на здоровую руку (условно здоровую), Никита попытался сесть. Получилось плохо. Верней, совсем не получилось. От этого движения старая тахта жалобно заскрипела. В коридоре послышались легкие шаги, дверь приоткрылась и в комнату заглянула Рита. Вид у нее был чрезвычайно озабоченный.

— Куда вскочил? Ложись, давай... — она подскочила к тахте и сев рядом, уложила Никиту обратно. Подоткнула подушку. Со словами:

— Подожди я сейчас... — девушка выпорхнула из комнаты и тут же вернулась, неся в руках кружку с какой-то жидкостью. От кружки шел пар. Рита опять присела рядом с Никитой и подала ему посудину.

— Пей! Это лекарство.

Никита осторожно принял кружку из ее рук. Странное дело, он боялся обжечься, а жидкость в кружке оказалась холодной.

— Это что? Жидкий кислород?

— Шутим... петросян, да? — удовлетворенно произнесла Рита, — Значит выздоравливаем! Пей, давай... и чтоб все выпил!

Никита попытался поднять кружку, не получилось. Левая рука ощутимо дрожала, а правая и вовсе не слушалась. Видя это, Рита покачала головой и забрав кружку, сама поднесла ее ко рту Никиты. Он скривился от боли в разбитых губах и стал пить маленькими глотками. Жидкость была прохладная, цвета сильно разбавленного молока и имела кисловато-горький вкус. Поднимающийся над ней пар ощутимо щекотал ноздри. Не успел Никита допить до конца, как уже почувствовал прилив сил. Ощущение было такое, словно разом вдруг сдвинулись с места все жидкости организма — кровь забурлила в жилах, в пересохшем рту появилась слюна, а в мочевом пузыре обнаружились явственные позывы. Голова прояснилась, будто пелена спала с глаз, исчезла ноющая боль, появилась легкость во всех членах. Цвета становились все более яркими, прорезались запахи и звуки. Он вдруг обнаружил, что от склонившейся над ним Риты, вкусно пахнет каким-то парфюмом, а тоненькая кофточка очень эффектно обтягивает ее небольшие круглые грудки с торчащими острыми сосками. Что кожа на ее лице и шее по-детски гладкая, нежная и имеет, персиковый оттенок. Рита перехватила его взгляд и усмехнулась.

— Подействовало?! Ну-ну. Понимаю, что ты чувствуешь... Но все равно давай не пялься... Милка меня вчера и так чуть не убила... чуть телевизор этот на голову не надела... А мне что... тебя на привязи было держать, как теленка? — Рита прищурила свои раскосые глазки. — Знаешь, Никита... ты не обижайся, конечно... но я таких балбесов сроду не видела. Развел тут партизанщину! И так косяки сплошные... еще ты!... А если б тебя убили вчера? Господи!... где ж видано, чтоб Наблюдателя так уделала шайка каких-то дебилов? Тебя, что... совсем ничему не научили?

Никита пожал плечами, мол, когда учить-то было.

— Ну я не знаю... — Рита всплеснула руками. — Ты чего на них полез с голыми руками? Кто ж в инверсии голыми руками-то машет? Все ж кости себе переломаешь... Сколько их было?

Никита опять пожал плечами. Подумал, что наверное это скоро станет его любимым телодвижением.

— Не знаю... не помню... человек пять или шесть...

— Ну... всего шесть ублюдков... Да если б у тебя в руках была хотя бы самая простая штакетина, ты б за милую душу отдубасил бы всю банду. — Рита замолчала. Поставила пустую кружку, на столик рядом с тахтой. Встала, прошлась по комнате. Вернулась к Никите и сказала глядя ему в глаза. — Милка всю ночь возле тебя просидела... вытаскивала... Думаю если б не она, точно бы кони двинул... крепко тебя приложили по башке... и не раз... гематома большая была. Правило пятнадцати минут на тебя пока не распространяется... браслет слишком мало носишь. Слушай... — она подошла к окну и отдернула трепещущуюся штору, — я вот еще чего понять не могу... почему ты не внушил им ничего? Ты же Наблюдатель. Наблюдатель!!! А это простые людишки — отбросы, мусор! Почему не послал их всех строем пойти и утопиться, скажем, в канализации?!

— Я... я не знаю... растерялся как-то...

Рита не нашла слов в ответ на такое признание, а от избытка чувств только хлопнула себя по бедрам, плотно обтянутым голубыми джинсами.

— Да и не мог я, не успевал... они же сразу всем скопом полезли... а я еще не могу так быстро... мне сосредоточиться, время нужно. — Никита пристыжено прикрыл глаза. — Кстати, о времени... который сейчас час?

— Время-я? Да уж времени мы с твоей помощью просрали достаточно! Четыре часа дня уже.

— Слушай, Рит... — Никита заворочался на тахте, — мне бы надо подняться...

— Зачем это? — подозрительно уставилась на него Истинная.

— Хм... зачем... в ватерклозет, к примеру.

— Ну... не знаю... да ты и не дойдешь наверное... вон кружку ко рту поднести не можешь. Может тебе баночку какую-нибудь принести? Да не стесняйся, я выйду.

— Вот еще! — Никита почувствовал, что краснеет. — Что я тебе, калека что ли?

— Калека и есть, — усмехнулась Рита, — посмотрел бы на себя! Крас-сава!

Она все-таки помогла Никите подняться с постели. Однако не успели они сделать и пары шагов, как закружилась голова, к горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело. Рита усадила его обратно на тахту. Вопросительно посмотрела.

— Ладно... — сдался Никита, — неси свою баночку...

* * *

Мила появилась, когда солнце уже явственно начинало катиться к закату. Она хлопнула дверью, зашумела чем-то в коридоре и вихрем ворвалась в комнату. Рита, расположившаяся в кресле у окна, отложила книжку которую читала перед этим, а Никита скосил на Милу глаза и виновато улыбнулся, хотя ему казалось, что приветливо.

— Ну, как состояние больного? — бодро спросила Мила. Она бесцеремонно откинула простынку и принялась разглядывать Никиту, на котором из одежды, если не считать бинтов, оставались одни трусы. Повернувшись к Рите, и бросив выразительный взгляд на ее сомнительную кофтюшку, она добавила. — Я там еды купила, сооруди, сестрица, что-нибудь пожрать, пожалуйста... а то сил уже нет!

Рита понимающе усмехнулась и вышла из комнаты.

— Как ты? — Мила присела рядом с Никитой и наклонившись, быстро поцеловала его в запекшиеся губы. — Вижу, вижу! Разительное отличие от того полутрупика, что был здесь вчера... — она повела рукой вдоль его тела, легко, еле заметно касаясь пальцами, всматриваясь время от времени. — Хорошо реагируешь на бальзам... даже удивляюсь... смотри-ка, опухоли, кровоподтеки спадают прямо на глазах, ссадины заживают, вон даже синяки уже рассасываться стали. — В завершении осмотра Мила деловито оттянула резинку его трусов, заставив стыдливо поежиться, и внимательно посмотрела туда. — И здесь порядок, — удовлетворенно констатировала она. — А вчера было... синячище... мама родная! Я уж думала, ты мне больше не пригодишься... Хорошо, хоть повреждений внутренних органов нет... значительных... кроме мозга... Но судя по всему, он тебе не сильно-то и нужен!

— Ой! — наконец выдавил из себя Никита, — Не начинай, пожалуйста! Мне тут Рита уже два часа... объясняет какой я никчемный мудак, позорю Службу.

— Да-а? — усмехнулась Мила. — Ну в целом верно, если принять определение, что мудак — это человек совершающий неверные действия по неверной схеме, да еще пользуясь неверными сведениями.

— Насчет сведений не согласен... они не неверные, а просто недостаточные... — Никита погладил ее по руке. — Спасибо, что вытащила! И это... извини, пожалуйста, что так получилось нелепо... Вроде как, подвел тебя...

— Меня-то ладно... — вздохнула Мила. — Ты себя чуть не подвел... вот представь, опоздала бы я еще на десять минут...

— Да, кстати... — встрепенулся Никита, — откуда ты вообще узнала, где я был? Я вроде не оставлял никаких координат.

Помедлив несколько секунд Мила, указала на телефонный аппарат стоявший на полу, в углу возле двери.

— Как это не нелепо, но тем не менее... позвонили по телефону... по вот этому вот... и сообщили, что тебя убивают возле Поганки... и если мы очень не поторопимся, может и совсем убьют. Не знаю почему, но я как-то сразу в это поверила... В общем подорвались мы с Риткой, проверять ничего не стали... поэтому доехали быстро. Успели, как видишь.