Весь пол между ней и неподвижно лежащими телами гончих был завален невесть откуда взявшимися предметами. Прямо у ног Ишико лежал длинный и массивный сверток синего шелка, наполовину засыпанный ворохом странных белых кирпичиков. Девушка некоторое время гадала, что это такое, потом спохватилась и посмотрела на демонов. Гном с вросшими мечами был мертв — изуродованные руки безвольно лежали по обе стороны раздавившего голову свинцового куба, покрытого мерцающими фиолетовыми узорами. Еще два таких же лежали на спине и на правой ноге. Второй одержимый был жив. Он стоял в луже шипящей черной жидкости, образовавшейся из нескольких разбившихся стеклянных бутылок. Одна из них, видимо, разбилась об голову — на плечах поблескивало несколько осколков, а по лицу стекала все та же непонятная субстанция. Владыка Кошмаров облизнул губы:

— Хм... неплохо, — и с грустью посмотрел на окровавленное правое плечо. Сама рука торчала из потолка у него над головой, и на ее мизинце все еще слегка покачивался кувшин. — Такого я не ожидал. Ты настолько расшатала свою защиту, что пострадал сам артефакт! Зато теперь от плетения осталось несколько раньше не работавших кусков, которым теперь хватает энергии. Что скажешь, дочь Ночи?

Ишико проследила за взглядом одержимого, и увидела, как с глухим рычанием куча непонятных пестрых тряпок у стены вспучивается. В выбравшемся оттуда звере девушка с трудом узнала свою любимицу — у той теперь было два хвоста, переходящих в желтые кисти огня на концах, а узоры на теле переливались ярким золотом. И в размере зверушка тоже изрядно прибавила — встав на задние лапы, она, пожалуй, без труда положила бы передние на плечи хозяйке.

— Шарик? — изумленно спросила девушка.

— Нет! — рыкнуло в ответ животное, занимая позицию между одержимым и опешившей дочерью старшего рода. — Не Шарик!!! Я... Кто я? Почему я здесь? Кто ты? — последнее относилось к Владыке Кошмаров, с любопытством наблюдающим за происходящим. — Ты — не он... Где он?

— Кто он?

— Не помню... Он... — оборотень царапнула незамкнутый каменный ошейник, выглядящий тонкой черной полоской на шее, — Хозяин этого... Где он?

— Не знаю. Зато знаю, почему ты не можешь его вспомнить. Хочешь, я помогу снять наложенное на тебя заклинание?

Золотые глаза с двумя зрачками смотрели с недоверием. Одержимый ободряюще улыбнулся, показывая серебряное сияние зубов. Это сияние медленно таяло, пока отделенная молниеносным ударом голова падала к его ногам. Стоящий за спиной Владыки Кошмаров гном в красно-черной безрукавке пинком свалил не спешащий падать труп и принялся вытирать меч извлеченным из рукава платком.

— Ты... Зачем? — зарычала оборотень. Невесть когда подкравшийся мужчина невозмутимо убрал клинок в ножны:

— Нельзя говорить с демонами. Добром это не кончится!

— Не тебе говорить! У твоей стали тот же запах, что и у них, — похожая на волчью голова наклонилась, указывая на тела одержимых. Неизвестный покачал головой, из-за чего заплетенная в косичку борода закачалась туда-сюда, поблескивая небольшим изумрудом на ее конце:

— Именно поэтому мой долг — предостеречь тебя от той же ошибки.

— Мон Таорин?! — Ишико наконец-то нашла в себе силы подняться на ноги и заговорить, — Что здесь происходит?

— К сожалению, госпожа Гексайо Боаган, я и сам точно не знаю, — глава клана Таорин кивнул на оборотня, снова занявшую позицию перед Ишико, — Знала она, но демон сказал, что заклинание поглотило ее память. Что ты помнишь, загадочное животное?

— Я не животное! Я... не помню. Нет... немного... — оборотень качнула головой в сторону девушки, — Она друг. Защищать. Хозяина, — лапа снова царапнула ошейник, — этого... найти. Укусить. Больно. Потом изодрать когтями. Потом снова укусить... А потом опять...

Вежливо кивая, мон Таорим принялся теребить кончик своей заплетенной бороды, о чем-то размышляя.

— А снова маленькой ты стать можешь? — неожиданно спросил он.

Странное существо, перешедшее уже к обгрызанию ушей у хозяина ошейника запнулось. Потом неуверенно опустило голову вниз, кивая:

— Могу.

— Хорошо. Госпожа Ишико, — девушка вздрогнула от столь неожиданного перехода на личную речь, — Давайте на мгновение забудем о том, что наши кланы враждуют... Тем более, что я не воюю с женщинами. Вы ведь знаете, кто был хозяином вашей... подруги?

— Знаю, — превратившееся в холодную маску лицо само по себе было ответом.

— Прекрасно. Тогда вы знаете, что скоро он вернется в столицу. Я помогу устроить вашей подруге встречу. Взамен прошу сохранить все, что вы здесь видели, в тайне — ни вам, ни мне не нужны лишние хлопоты. А они непременно появятся, если станет известно о нынешнем виде вашей спутницы.

— Хорошо, — неуверенно кивнула Ишико, предварительно переглянувшись со своей "подругой".

Мон Таорин кивнул:

— Благодарю, госпожа. Ночь Искушений кончается — вам надо торопиться в поместье. Все чертоги стоят вверх ногами, и лучше провести эту суматоху дома. Простите, что не провожаю вас, но мне нужно позаботиться обо всем этом — рыжебородый гном развел руками, показывая заваленный тоннель.

— Но что это за вещи? — несмело спросила Ишико.

— Думаю, это содержание магического тайника, встроенного в ошейник вашей подруги. Придется взять эти вещи на сохранение, чтобы потом вернуть владельцу.

Глава пятнадцатая.

Шиду снова думал ту же мысль, что и во время совета Домов Ночи. Если бы Омега это увидел, он бы смеялся до колик. И хотя ученик палача в компании Кирвашь, Старшей и нескольких других жриц Манящей сидел не на дубе совета, а в ветвях раскидистом вяза на краю эльфийской территории, менее глупо ситуация от этого не выглядела. Создавалось впечатление, что демон, которого они собираются призвать, будет исходить пеной внизу и подпрыгивать, пытаясь откусить отважным демонологам пятки. Хотя нет, внизу, на специально принесенном плоском камне лежали огромная золотая чаща в форме черепа, и освежеванная туша оленя и большой мех с хмельным. Шиду не был уверен точно, но для крови в жидкости было слишком мало энергии, а вода или сок слабо соответствовали ситуации. Видимо, предполагалось, что демон отвлечется от своей ежегодной охоты, чтобы выпить и закусить в хорошем обществе. Кирвашь, впервые присутствующая при ритуале, никак не могла успокоиться и ерзала. А поскольку сидела она прямо над учеником палача, разве что чуть правее, мелкий сор, сыплющийся от ее движений, падал молодому человеку прямо на голову. Поняв, что ближайшее время девушка успокаиваться не собирается, Шиду осторожно изменил свое положение в пространстве. Теперь мелкие чешуйки коры падали на штаны, но это уже были сущие мелочи. Ученик палача с любопытством смотрел на небо. Раньше Багровые светила он встречал либо в Храмах Озаряющего, либо в жилище первого учителя. Старика Васару ежегодные охоты демонов не трогали совершенно, и учитель совершенно спокойно заваливался спать, ни как не выделяя этот день, в отличие от жителей ближайших деревень. Так что Шиду ни разу не видел, как собственно выглядит пресловутое багровое светило.

А на это стоило посмотреть, тем более что со возвышавшегося посреди большой прогалины в лесу дерева открывался отличный обзор на небосклон. Восходящая Манящая и садящийся Озаряющий встретились у самого горизонта. Красноватый свет заката становился все более насыщенным, пока Око ночи заслоняло собой Господина полудня, меняя цвет с золотого на черный. Лучи, обрамляющие ставшую слепым пятном Манящую налились насыщенным багрянцам, придавая этот оттенок сгустившимся сумеркам. Все звуки леса смолкли. Даже Кирвашь прекратила ерзать — правда, только после того, как на нее шикнула Старшая. Казалось, весь мир застыл в ожидании. И в этой тишине Багровое Светило стало медленно подниматься вверх, двигаясь в противоположную привычной сторону. Старшая Жрица, устроившаяся у самого ствола на нижней ветке, спокойно сказала:

— Напоминаю вам, прежде чем мы начнем — упавший вниз становится законной добычей демона. Говорить с ним буду только я. Есть ли у кого какие либо вопросы? — судя по направленному на Шиду взгляду, обращалась эльфийка в основном к нему.

— У меня много вопросов. Хватит ли на все времени?

— Спрашивай. Что успею — отвечу.

— Кого мы призываем?

— Сильнейшего из правящей касты клана Зверя. Я называю его Вожаком.

— Почему его?

— Он сильнейший из всех, кого я могу позвать. А нам нужен сильный демон, у которого можно выторговать подчинение множества мелких.

— Что делать, если что-то пойдет не так?

— Да что хочешь.

Ясно. Что ж, основные вопросы были заданы, осталось только утолить мелкое любопытство:

— Почему мы совершаем ритуал призыва сидя на дереве? Неужели не нужно чертить круг?

— Обычный ритуал призыва — это открытие прохода на темную сторону мира, чтобы дать демону возможность появиться на нашем плане бытия. Но сегодня, — Жрица кивнула на медленно ползущее по небу Багровое Светило, — демоны приходят сами. По старым договорам они не охотятся в наших лесах, но прийти вполне могут. Нужно лишь только позвать нужного. В эту ночь наш народ традиционно пирует и веселится на деревьях, дающих нам защиту уже не одно тысячелетие. Если попросить дерево, то оно не подпустит демона к твоей душе.

— Из того, что ты говоришь, получается, что силы заклинателя не так уж и важны. Позвать можно любого. Вожак что, самый сильный демон?

— Нет, но с ним я лучше всего знакома. Сегодня демона нельзя призвать против его воли — он позовет других, которые сами явятся к месту проведения ритуала, и разорвут наглого заклинателя на клочки. Можно только позвать. Но тут еще не известно, станет ли демон отвлекаться от выпадающей раз в году охоты и отвечать на чей-то там зов. Я надеюсь, что Вожак придет — мы давно знаем друг друга.

— А если не придет?

— Тогда вызову его через три дня, правда, сил на это потребуется гораздо больше.

— Больше пока вопросов нет. Если появятся, могу их задать после ритуала?

— Конечно. Учтите все, Вожак груб и вспыльчив, так что храните молчание. Что ж, пора начинать, и да поможет нам Госпожа Ночи. Сестры!

Младшие жрицы, к удивлению Шиду, не стали плести заклинаний, хотя ученик палача смотрел во все глаза. Вместо этого они достали из складок одежд инструменты — поперечную флейту, две дудочки, маленький барабан и, к удивлению Шиду парные погремушки.

Сначала зазвучали дудочки, тягуче разливая вокруг тоскливое гудение, медленно переливающееся с ноты на ноту. Следом в воздухе словно заискрились звонкие, чистые звуки флейты, а мгновением позже включился редкий рокот барабана. Дважды прошуршали погремушки и снова надолго замерли. Мерный речитатив Старшей Жрицы не вплелся в эту мелодию, он словно шел параллельно ей, будто голос и музыка существовали в двух разных пространствах, одновременно доступных для восприятия. Шиду смотрел во все глаза. Ауры жриц и вяза почти слились в одно целое. Дерево, до этого больше всего похожее на погруженного в сон исполина, начало окутываться различимым даже простым взглядом свечением и оно словно отслаивало от себя плетение. Ученик демона не столько видел, сколько ощущал, что появляющаяся вокруг потерявших листву ветвей вязь тонких энергетических нитей — своеобразный отклик на вибрации воздуха.

Музыка, не смотря на свою тягучесть, словно сплеталась вокруг барабана упругими толчками, невольно заставляя дышать глубже. Речитатив жрицы набирал скорость и громкость, в нем появилась нехарактерная для эльфийского языка отрывистость. Мерцающее кружево медленно стекло по стволу, к самым корням дерева, и словно испугавшись последнего резкого крика жрицы, бросилось во все стороны, на долю мгновения постелившись по припорошенной снегом поляне зеленоватой паутиной. Жрицы медленно разомкнули свою связь с вязом, но дерево продолжало слабо светиться, и в воздухе вокруг него танцевали золотистые искорки. Старшая облегченно выдохнула:

— Все, теперь осталось только ждать.

Мелодия потеряла силу, и теперь лилась медленно и не спеша — скорее всего, в музыке не было необходимости, просто жрицам не хотелось коротать время в тишине.

Неожиданно вдалеке раздался рев. Его источник быстро, очень быстро оказался совсем рядом. У сидящих на дереве перехватило дыхание, жалобно всхлипнула на последок флейта, и музыка смолкла. Шиду затаив дыхание смотрел на ауру возникшего на поляне чудовища. Чем-то она была похожа на ауру Омеги и давно встреченной девочки-дракона. Багровые и черные сполохи среди буйства желто-зеленых потоков. Только вот она была как-то... Шиду не смог подобрать точного определения. Грубее? Наверное, почему-то приходило на ум именно это слово. И еще, пожалуй, более хаотичной. Нет, скорее более ассиметричной — багровый доминировал над черным, а зеленый — над желтым.

Заметив, что окружающий лес выглядит неярким мерцанием спящих деревьев, Шиду усилием воли вернул себе обычное зрение. Присмотрелся к призванному демону... и озадаченно потянулся к мочке уха.

На краю поляны высилось стальное чудовище. Назвать другим словом огромный, в потеха крови и грязи, обвешанный огромным количеством непонятных железяк мотоцикл язык просто не поворачивался. И хотя у этого механизма изо всех щелей выстреливали языки огня, вместо фары скалилась металлическая волчья голова с рубиновыми глазами, а колеса наполовину погрузились в искрящиеся багровыми молниями тучки — все равно это был мотоцикл. С седлом, оббитым грубо обработанной человеческой кожей — можно было догадаться по некоторым сохранившимся деталям, вроде рукавом свешивающейся в сторону руки, которую нерадивые мастера попросту забыли отрезать, когда натягивали шкуру.

В седле этого ржавого и грохочущего чудовища сидел медведь. Здоровый такой медведь, метра три ростом, в тяжелых латных ботинках и перчатках. Из прочей одежды на нем была хлопающая полами по внушительному пузу короткая жилетка, покрытая причудливыми узорами, и повязанная на голове бандана. Над полосой черно-белого платка торчали острые, с кисточками, рысьи уши, а под ней тлели в провалах глазниц два облачка зеленого тумана.

— Здорово! — прорычал густейшим басом демон, слезая с мотоцикла и вразвалочку подходя ближе. Почесывая левой лапой густую, будто из медной проволоки, шерсть, правую он поднял в приветственном жесте. И обтянутая черной кожей, почти человеческая ладонь оказалась точно на уровне лица Шиду. Сдавленно пискнула Кирвашь и подалась вперед, видимо желая лучше рассмотреть продолжающего говорить демона, — Выкладывай быстрее, зачем звала. У меня в степи отличная охота как раз, уже целых два племени загнали.

— Привет тебе, Вожак! — отозвалась Старшая, — сам знаешь, я не стала бы тебе звать без веского повода...

Договорить она не успела. Демон неожиданно уставился куда-то в сторону, и от него во все стороны хлестануло такой яростью, что эльфы отшатнулись:

— КУДА?! СТОЯТЬ!!! — невнятно прорычал демон, развернулся было к мотоциклу. Но вдруг замер. Аура приугасла, плечи поникли, и обреченный взмах лапы послужил сигналом для длинной речи на непонятном языке. Впрочем, смысл поняли все, и Шиду даже не глядя почувствовал, как темнеет у жриц помоложе лицо — любого смертного за подобные богохульства наверное сожгло бы на месте, словно вампира.