Немного для счастья (черновик)

— Ну, не знаю... — произнесла девушка, — Это как-то... не по-христиански...

Он чуть улыбнулся. День, о котором напоминали эти слова, был плохим воспоминанием. А вот момент — одним из самых счастливых. Возможно, по контрасту.

— Зато эффективно.

— Знаешь, — заметила она, — А ведь по сути дела, ты будешь демоном. Тебя это не смущает?

Мужчина дразняще усмехнулся и продолжил свои поползновения.

— А тебя? Не боишься оставаться наедине с демоном? Не боишься, что я тебя искушу и совращу?

Мария хихикнула, но тут же сделала серьезное и пафосное лицо:

— Не на ту напал, демон! Паладины так просто искушениям не поддаются!

Тем не менее, духовку она практично выключила.

— О, не сомневаюсь в этом, — тоном театрального злодея ответил Чезаре, — Ты сильна, паладинка. Сильна, горда и чиста душой. Но я коварен... и терпелив. У нас с тобой впереди Вечность...

В следующее мгновение он ловко накинул на ее предплечья петлю из красного шелкового шнура и одним движением затянул. Сигма-зомби, конечно, не составило бы труда разорвать его, но она задергалась так, будто шнур действительно удерживает её.

— Вечность твоего плена! О, это будет сладкий плен. Поверженная и связанная, ты будешь в полной моей власти!

Говоря это, новоявленный демон развязал фартук и стал лапать ее грудь сквозь тонкую ткань рубашки.

— В твоей власти будет мое тело, но не моя душа! — поддержала игру паладинка.

— Посмотрим... В моих руках ты познаешь новые глубины наслаждения. Я буду подвергать тебя мучительным ласкам до тех пор, пока ты мне не покоришься.

После этой пафосной фразы мужчина легко поднял любимую на руки и понес к их кровати. Связанные руки он поднял над головой и зацепил шнуром за вычурную спинку. Не самая надежная конструкция, но крепкие узлы и полноценные наручники имели серьезный недостаток. Они могли причинить ей боль. А ни он, ни она не были любителями настоящего садомазохизма. Путы были обозначением роли и элементом игры, — и не более того.

— Собираешься взять меня силой, демон? — спросила Мария, сведя бедра в защитном жесте и честно продолжая отыгрывать отчаявшуюся, но несломленную жертву.

Чезаре склонился к ней, обжигая горячим дыханием шею. Сейчас бы пошептать на ушко, — но к сожалению, это было невозможно.

— Лишь когда буду уверен, что тебе это понравится.

Паладинка не решилась пинаться, — как несомненно поступила бы, попробуй кто-то связать ей руки и взаправду попытаться изнасиловать. Все же она обладала сверхчеловеческой силой и могла ударить так, что это не вписалось бы в рамки игры. Вместо этого она поджала ноги в качестве преграды между собой и телом мужчины.

Не особенно эффективно, надо заметить. Чезаре был заметно выше, у него были длиннее руки и позвоночник. Даже не отстранившись, он начал расстегивать ей пуговицы, одновременно покрывая поцелуями изящную шейку, смакуя чуть солоноватый вкус ее кожи.

А стоило расстегнутой рубашке распахнуться, оставляя беззащитным нежное девичье тело, как он начал спускаться ниже. Чезаре всегда был внимательным любовником и давно уже успел неплохо изучить свою возлюбленную. Он знал её самые чувствительные места. И когда он спустился в ложбинку между её грудей, Мария почти сразу выгнулась дугой издала громкий сладострастный стон.

— Вот видишь, моя прекрасная пленница? Ты понемногу уступаешь моей ласке...

Сказав это, мужчина переключился на ее левую грудь, чувствуя бешеное биение ее сердца. Это биение было, пожалуй, главным здесь. Оно выдавало ее чувства, ее страсть — страсть, бывшую зеркальным отражением его собственной. Настоящая, искренняя, самозабвенная, — она была полной противоположностью тем продуманно-искусственным эмоциям, с которыми он имел дело всю свою жизнь. Сейчас они оба представали друг перед другом настоящими. Без масок и без страха показать себя-настоящих. Он не боялся, что она поймет его не так, — что она, дорожившая своей свободой, воспримет его желание обладать ею, как деспотизм. Она же не боялась, что ее доверие к нему будет казаться слабостью.

Её колени — преграда между ними, или скорее иллюзия преграды, — задрожали и ослабли. И Чезаре немедленно воспользовался моментом, разводя ноги Марии в стороны.

— Ты моя... — прошептал он ей, аккуратно и бережно проводя ладонью по самой сокровенной части женского тела. И почувствовал, как дрожь наслаждения пробежала по ногам девушки. Паладинка покорилась демону, полностью отдаваясь его страсти.

Ну, а ему оставалось не разочаровать её.

За подобными играми время пролетело незаметно. После первого "круга" Чезаре с Марией вышли на второй, — уже с развязанными руками. На третьем он уступил инициативу ей. Затем они отправились в душ, чтобы "привести себя в порядок", — и так как отправились они туда вместе, в процессе "заигрались" и испачкались еще сильнее. Что, впрочем, если и расстроило их, то совсем немного.

Однако всему хорошему рано или поздно приходит конец. Ей нужно было готовить следующее занятие фехтовального клуба. Ему — встретиться с Удиной, Кристианом и, самое сложное, Нарьяной.

С Удиной было проще всего. Благословение она восприняла с энтузиазмом. Что такого страшного в его оборотной стороне, кажется, вообще не восприняла. Разве что тот факт, что благословение накладывается поцелуем, стал для нее сюрпризом. О Хаяси она сказала, что "все будет тип-топ, надо просто набраться терпения". И Чезаре каким-то лисьим чутьем понял, что это не пустые слова.

Немногим сложнее было и с Кристианом. Он, разумеется, хотел вернуть Юну... Но не хотел возвращать ее методами Чезаре. Хорошо еще, что кардинал сообразил не раскрывать ему весь план. А то с телекинетика сталось бы поиграть в рыцаря и предпочесть отказаться от Юны, но не подвергать ее опасности. А так — фальшивый флаг должен был обмануть даже ключевого исполнителя.

Нарьяну он нашел в саду, некогда принадлежавшем Флоре. Чезаре это показалось странным. Может ли NI наслаждаться красотой заснеженного сада? Она никогда не казалась способной понимать такую концепцию, как красота. Разве что теоретически. Или может, наслаждение красотой тоже рассматривается с аналитической, машинной точки зрения? Мол, уровень нервного напряжения выше нормы, предлагаемые решения: прогулка по саду, компьютерная игра, классическая музыка, свидание, идет расчет оптимального варианта?

— Ты хотел о чем-то поговорить, — не оборачиваясь, сообщила директор.

— Да, — разумеется, не загадки души гениального суперкомпьютера волновали его, — Да, я хотел бы поговорить о том, что случилось сегодня на суде.

Нарьяна повернулась к нему:

— Ты там был. Все видел сам.

Кажется, этой репликой она кому-то подражала. Но Чезаре отсылки не уловил.

— Это было неверное решение.

— Это было решение, принятое большинством.

От Чезаре не укрылось, что она не стала говорить "да" или "нет".

— Одно другому не мешает. Это было неверное решение. Решение, которое принесет много вреда.

— Да, это так, — безразлично пожала плечами директор.

— Тогда зачем? — с искренним непониманием спросил шпион.

NI снова пожала плечами, ловя ладонью падающие снежинки. В этом году зима была особенно холодной, причем сразу во всех странах мира.

А снег во многих культурах означает смерть.

— Так решило большинство, — просто ответила она.

— Не надо этих сказок про демократию, — поморщился он, — Ты могла бы заставить их принять то решение, какое ты захотела бы. Но ты предпочла смотреть, как они заглядывают в рот Хесусу. Хотя не хуже меня знаешь, что его мотивы не имеют ничего общего с практическими интересами организации.

— Ты так ничего и не понял.

Нарьяна наклонилась и начала скатывать огромный снежный ком.

— Если я ничего не понял, — фыркнул шпион, — То просвети меня.

Он наблюдал, как гарант мира на Земле лепит идеального, геометрически выверенного снеговика. На японский манер, из двух шаров. И без морковки: вместо нее был идеально выверенный выступ в виде анатомически правильного носа на верхнем шаре.

— Мне не нужны псы, ждущие команды хозяина. Я хочу, чтобы студенты принимали самостоятельные решения. А это возможно сделать, только позволив им самостоятельно набить достаточно шишек.

— А пока пара студентов набивает шишки, всем прочим придется расхлебывать последствия, — возразил Чезаре.

— Чем крепче боль, тем тверже устои, — ответила NI, — Урок, дающийся дорогой ценой, способствует более быстрой коррекции поведения.

— Ценой жизней подчиненных, — напомнил шпион.

— Это допустимая цена, — сообщила Нарьяна, — Если из десяти студентов девять погибнут, а оставшийся научится принимать решения, это будет... приемлемо. Впрочем, по моим расчетам, не все так драматично, и ожидаемые потери с вероятностью 87% не превысят трети личного состава.

Чезаре раздраженно покачал головой:

— Это твои люди. У тебя есть перед ними определенные обязательства. Это не вопрос морали: это вопрос практического расчета. Если постоянно пинать собаку, рано или поздно она укусит. Относясь к подчиненным как к пушечному мясу, ты добьешься того, что в решающий момент останешься без верных людей.

Нарьяна улыбнулась. Наверное. Может, из-за того, что Чезаре знал, кто она такая, но это не казалось похожим на человеческую улыбку.

— Не беспокойся. Тот фактор, о котором ты говоришь, включен в мои расчеты. Решающий момент наступит раньше, чем он выйдет на подобные мощности.

"На твою территорию покушаются", — это была даже не мысль, а скорее звериный инстинкт.

Кардинал выдохнул:

— Я не могу смириться с таким подходом.

Директор отклонилась назад, и на этот раз ее улыбка показалась угрожающей:

— Боюсь, что у тебя нет выбора. Ты сыграл свою роль, сделав Школе необходимую рекламу и захватив Джейд, и в принципе, я могу отпустить тебя...

Шпион хмуро смотрел на нее, не сомневаясь, что сейчас будет "но". Всегда есть "но".

— ...а вот роль Марии и Лилит на данный момент еще не завершена. У меня на них обширные планы. Поэтому они останутся здесь. Это определено и не зависит ни от их решений, ни от твоих. Также замечу, что твоя идея выкрасть их у меня была просчитана еще до того, как пришла тебе в голову.

"Защити свою самку и своего детеныша", — мелькнуло где-то глубже, чем мысли, и Чезаре понял, что просчитывает возможность вцепиться директору в глотку. Но это было бы глупо. Нарьяна убьет его, прежде чем он сократит дистанцию, и он так никого и не защитит. Поэтому глубоко вдохнув, кардинал почти спокойным голосом сделал вывод:

— Ты шантажируешь меня заложниками.

— Можно сказать и так, — согласилась Нарьяна, — Если, конечно, ты намерен продолжать выбиваться из плана. Я разрешила тебе "Тампль", лишь потому что этот проект эффективно вписывается в расчеты. Но это не значит, что я буду смотреть сквозь пальцы на прочие твои действия. Эта Школа — моя. И все, кто в ней учится, преподает или работает, — мои. Следуй моим планам. Или уходи.

Он ничего не ответил. Но NI, кажется, и не требовался ответ. Спокойно повернувшись, она направилась в здание. Ее движения на глазах становились более человечными. Казалось даже, что она слегка замерзла. Но это, разумеется, была не более чем программа имитации человеческого поведения.

Чезаре какое-то время смотрел ей вслед. Он улыбался. И если бы Нарьяна видела эту звериную улыбку, она вряд ли была бы так же уверена в своих расчетах.

— Что ж. Посмотрим. Игра продолжается, пока мат не поставят обоим. Мне его пока не поставили.

И повинуясь его лисьим чарам, созданный Нарьяной снеговик принял облик столика с шахматной доской. Сыграть такими шахматами можно было, только постоянно корректируя иллюзию, но главная игра разворачивалась не на доске, а в их головах.

Старая игра закончилась. Началась новая.

 

ЧАСТЬ II. В ПРЕДДВЕРИЕ КОНЦА СВЕТА

Глава 8

— Чёрт? — удивилась Мария, — Мне казалось, мы с тобой этот уровень давно переросли.

Хотя в дни Весны они ничтоже сумняшеся называли чертями всех демонов скопом, впоследствии Соня пояснила им, что из психообразов Легиона на черта походил только один. Первый.

Именно такой психообраз создал Чезаре средствами полигона ради проверки одной идеи, которая пришла ему в голову еще до камификации.

— Мне сейчас нужен не противник, — пояснил он, — А лишь имитация характерных уязвимостей.

— Это как с теми водометами? — с любопытством поинтересовалась девушка.

Водометы со святой водой были установлены на баттлсьютах в отряде Рей. Удобное оружие, поскольку христианских демонов или нежить обжигает подобно напалму, а вот попадание в человека лишь неприятно, но не смертельно. Жаль только, далеко не вся нечисть уязвима к святой воде.

— Вроде того, — согласился Чезаре.

В руке кардинала появился серебряный крест на длинной цепи, которую он перехватил, как навязной кистень. Крест служил ему оружием во время Весны, но обзаведясь огненным клинком, Чезаре почти забросил его. И вот, вновь достал, уже превратившись в демона.

Удар креста почти "смазал" морду чёрта, как пластилин. Хватило всего одного удара, чтобы разрушить психообраз, и кажется, Чезаре остался этим доволен.

— И... что? — непонимающе спросила Мария, — Мы ведь давно знали, что это так работает...

— А вот что!

Крест и цепь просто растаяли в воздухе, словно их и не было.

— Trace off, — картинно произнес шпион, подражая герою старого аниме.

Мария подошла и провела рукой там, где только что был священный символ, проверяя, не стал ли он просто невидимым. После чего подняла на любимого круглые от удивления глаза.

— Ты... научился делать иллюзию материальной?

Он засмеялся:

— Нет, такое я вряд ли освою в ближайшие двадцать лет. Просто сами психообразы — это как раз материализованная иллюзия. Если помнишь, иллюзорный свет обжигал их. Вот я и рассудил: что важнее для того, чтобы священный символ на них действовал? Чтобы он действительно существовал? Или чтобы они видели его перед собой? Я предположил, что второе: в конце концов, действие креста — всего лишь вопрос веры, а обман как раз и представляет собой игру на вере собеседника. Но мой дар амагуса позволил бы разве что сделать крест из подручного материала, будучи обезоруженным; а вот способности кицунэ позволяют большее.

— То есть, ты можешь получить оружие против демонов, не имея никакой основы? — уточнила паладинка, — А если создавать не крест, а, скажем, священный меч?

— Можно, конечно, попробовать, — заметил священник, — Но тогда, Весной, демон мой меч, которому я придал вид меча архангела Михаила, за святой не признал.

— Слишком короткий, — прыснула девушка.

— Зато прочный и надежный! — рассмеялся в ответ мужчина.

Впрочем, интегрированный в предплечье короткий меч, напоминающий скрытое лезвие ассасина, он тоже давно не использовал. Как ни странно, боевые сигмафины по-своему сокращали тактическое разнообразие: смысл использовать другое оружие появлялся довольно редко.

— А я уж побоялась, что ты сейчас скажешь "зато быстрый", — продолжала ухмыляться паладинка.