Дем Михайлов Низший-4

Еще через сорок минут мы наконец-то покинули надоевшую мне грибную ферму, выйдя за решетку и начав подниматься по очередной лестнице.

* * *

Продвижение по уже проложенному стальному пути не требовало много внимания. Под потолком покачивались под струями воды несколько электрических фонарей — врезанных в толстый багровый провод, бегущий по изогнутому потолку трубы. Паучьей хозяйственности я только порадовался — это позволяло сэкономить заряд наших фонарей.

На этот раз я двигался последним и неспешно изучал поведение бойцов. Пусть память наша стерта, но вот неосознанные поведенческие привычки стереть тяжелее, чем воспоминания. У меня нет доказательств этой теории. Имею разве что самое смутное подтверждение — благодаря собственным наркотическим флешбэкам.

Вот я — гоблин Оди — с первого своего дня в этом уродливом мире веду себя вызывающе, нагло, агрессивно, причем я всегда готов доказать, что моя агрессивность не только на словах. Я с радостью сломаю любому ублюдку конечность, спину или шею, если он встанет на моем пути.

Насколько такое поведение естественно?

Если глянуть на большинство — они совсем другие. Забитые, покорные, удивительно спокойные, не имеющие настоящей внутренней ярости, чей огонь клокочет постоянно, не загасая даже во время сна. Я чувствую эту ярость не только в себе. Она — внутренний горячий злой огонек — горит в каждом из моих трех бойцов. Пусть в каждом она горит с разной яркостью, но я ощущаю жар их душ. Звучит глуповато, но так и есть.

Мы сильно отличаемся от большинства. И я уверен, что все дело в нашем прошлом.

Если настоящему опытному солдату стерли память, и он родился гоблином на Окраине — испугается ли он драки? Или же вступит в нее с привычной невозмутимостью?

Если бы я свою прошлую жизнь провел в офисе перебирая бумажки, а вечерами цедя алкоголь в барах — родился бы я здесь жаждущим проблем и схваток злобным гоблином Оди? Вряд ли.

Даже сейчас кое-что можно сказать по поведению мерно шагающих бойцов.

Йорка и Баск больше смотрят вперед и вниз. Тут все просто — они высматривают чаще всего невысоких плуксов. Вот чего они опасаются.

Рэк же больше таращится по сторонам и не забывает вглядываться вперед, но вниз почти не смотрит. Орк на подсознательном уровне ждет проблем не от зверей, а от противников похитрее и поопасней — Рэк опасается людей. И то, как он движется — я этого не показывал — чуть боком, немного выставив левое плечо вперед, держа полусогнутые руки на уровне живота, будто держит в них что-то дальнобойное, как он переставляет ноги, говорит мне о многом. Еще нет-нет он встряхивает как бы удивленно головой, порой проводит пальцами в районе левой ключицы... иногда я делаю почти точно так же — встряхиваю головой, но вот ключицу не лапаю. Почему мы так поступаем? Сначала я не мог понять, а затем осознал, что поступаю так во время боевых вылазок, при этом меня удивляет тишина. Вот чего не хватает мне и Рэку — звучащих в ухе голосов, сообщающих оперативную обстановку, предостерегающих, оповещающих о потерях и прочем.

Я не могу угадать бывший род занятий Йорки и Баска.

Но вот Рэк...

Что-то в темной пустоте моей выжженной ментальной кислотой памяти говорит о том, что Рэк как минимум несколько лет прослужил в полиции. Причем не в самом мирном месте. И в прошлом ему не раз приходилось шагать темными коридорами с оружием наизготовку и с тревожно бубнящими голосами в ухе.

Хотя это всего лишь догадка. Не более.

Убедившись, что бойцы достаточно проснулись, чтобы суметь запомнить детали, принялся пояснять боевую задачу в деталях, не забывая про предысторию.

Вскоре мы оказались на семнадцатом каскаде и, смело шагая по колено в воде, обходя уродливую черепашью живность, ровным темпом прошли всю трубу, остановившись у массивной стальной решетки. Предпоследняя лампа в паре шагов позади. Последняя — в паре шагов впереди, закреплена у самой решетки. Ее света хватает, чтобы осветить вытекающую из-под решетки темную ленту воды, покрытые склизкой хренью мощные прутья и когтистые лапы, скребущие сталь, в безнадежной попытке дотянуться до мягкого и почему-то неиспуганного мяса.

Плуксы. Четыре серых плукса высотой в холке чуть выше колена. Солидные злобные твари, что только и ждут шанса вцепиться в ногу и вгрызться в плоть.

— Никаких игстрелов — напомнил я и Йорка неохотно убрала оружие за спину, взамен отстегивая дубину.

— Нам ведь их так и так мочить — вздохнула напарница.

— Вам — кивнул я — А командир в сторонке постоит.

— Открывать? — поинтересовался Рэк.

— Вы меня огорчаете — буркнул я.

— Чего так? — удивленно дернулся орк. Глаз сверкал таким удивлением, что сразу ясно — Рэк уже забыл о потасовке на паучьем балу.

— Рюкзаки — за меня ответил от стены зомби, медленно ведя рукой по болтающим на стене мешкам — Очень хорошо упакованы. Тут постарались как следует.

— Сырость — кивнул я, делая шажок в сторону и с хрустом вдавливая крохотного плукса в сталь.

Йорка сломала спины еще двум, Рэк, по пути к рюкзакам, размазал оранжевого кроху, что не сумел справиться с течением и опрометчиво выплыл за решетку. Две когтистые лапы мелькнули между прутьев, совсем чуть-чуть не дотянувшись до штанины орка. Твари безмолвные как ночной кошмар.

Три мешка на стене. Самодельных, больших, неудобных. Но сшитых крепко, снабженных большими наружными карманами. Закреплены на веревках. Висят на виду. Это не тайник. Это кладовка. И первое доказательство того, что паучье звено Трахаря было здесь и прошло за решетку.

Правда понял я это не сразу. Сначала мы поочередно спустили мешки и тщательно проверили их содержимое, быстро убедившись в щедрости судьбы.

В каждом мешке запасы питьевой воды, пищевых кубиков, вяленого мяса, различных таблеток. В отдельных карманах лекарства, медицинский клей, пластыри, бинты, метры широкой клейкой ленты. И уже знакомые походные аптечки — средней стоимости. Несколько пачек влажных салфеток, запасные очки, картриджи с боеприпасами. Солидная тщательная подготовка.

Тут я и понял, что это звено Трахаря — в одном из карманов наткнулся на здоровенный картридж с настоящими штырями. Пятизарядные. Покачав картридж на ладони, забросил его обратно и хмыкнул — все же размер имеет значение.

Напившись и чуть перекусив — пока жевали, к плуксам присоединилось еще двое товарищей — повесили чужие рюкзаки обратно и принялись за дело. Плуксов прибавилось — пришлось и мне участвовать в потасовке. Отметил с какой неохотой я взялся за шило и дубину — руки тянулись к игстрелу. Ну да, что может быть легче — щелк, щелк, щелк и готово.

— Давай — скомандовал я, занимая позицию в двух шагах от двери.

Изогнувшаяся гоблинша дотянулась, отперла дверь и дернула створку в сторону. Дверь отъехала на полметра и в щель тут же сунулись первые плуксы. И тут же огребли дубинами по головам. Я вмешался только раз — когда один плукс пошел на личный рекорд, взбежав по горе из трупов и прыгнув в лицо Баску. Сбив его дубиной, дважды ударил шилом и отступил. Кончено. Рыкающий орк отшвыривает от прохода трупы плуксов, Баск и Йорка вглядываются в сумрак, одновременно давя кусачую мелюзгу пытающуюся прогрызть ботинки. И снова Вэттэ не солгала — плуксов тут полно.

Решетку я прошел первым. Прошел со смешанными чувствами — радость, испуг, возбуждение, ожидание всего самого скверного что только может случиться.

Гоблинам здесь не место...

Гоблины должны жить на Окраине.

Ну максимум в Дренажтауне или нежиться в гостях у пауков.

Но уж точно не должны гоблины блуждать по смертельно опасной Кислотке за решеткой семнадцатого каскада...

Сука... вот за что я не люблю фантазию. Назвали бы как-нибудь проще. И не было бы такого холодка по ребрам от одних только названий вроде Зловонка, Клоака, Кислотка. Сумели же назвать кладбище Шартрез — и так приятно звучит, что прямо хочется там оказаться. Но желательно в качестве гостя, а не постоянного обитателя костяного гроба.

Протопав десяток шагов по беспомощным тельцам барахтающейся плуксовой мелюзги, чем избавили их от мук принятия кислотного дождя ниже, мы остановились на "отмели" у первой развилки. На очищенной от наростов грязи стены несколько стрелок и пояснений.

Лево, лево, лево — тупик. Плуксы.

Право, право, лево — тупик.

Право, лево, прямо — Сучья Молотилка. Плуксы! Много!

Право, лево, прямо, лево — Кислотная Жопа! Прыгать! Прыгать!

Право, лево, вверх — 19к. Кислотная Радуга! Капюшоны! Бегом!

— Нам сюда — ткнул я пальцем по цифре.

Спорить никто не стал — и так ясно, что если Трахарь на самом деле надеялся отыскать мифических синих медуз, то он должен был стремиться к ранее неизведанным местам. Шарить по уже не раз проверенным тупикам ему не было никакого резона. Да и не слишком хотелось познать сомнительное удовольствие от пребывания в Кислотной Жопе или Сучьей Молотилке.

И я заметил, как Рэк заткнул себе ушибленную пасть ладонью, когда его глаз скользнул по слову "Сучья". Растет над собой орк. А ведь наверняка был в секунде от того, чтобы указать Йорке наиболее подходящий ей маршрут.

Двигаясь по стрелкам, мы прошли парой труб, упираясь в стены, поднялись по курящейся паром вонючей воде и, бегом преодолев льющую сверху переливающуюся водяную преграду — Кислотная Радуга — оказались у следующего подъема. Цепляясь за тросовые перила, вскарабкались и оказались на следующем перекрестке, где столкнулись с серым плуксом-гигантом. Килограмм сто. Выглядел он так внушительно, что я даже переживать не стал — взял и всадил ему иглу в удачно подставленный бок, целясь в складки у "плеча". Дернувшаяся тварь развернулась и прыгнула — но подстреленная лапа подвела и гиганта повело. Неудачно приземлившись, рухнул и... угодил под остервенелые дубины перепуганных гоблинов. Большая тварь, большая. Мы еще не привыкли...

Вот такой трофей если стащить вниз и предъявить системе — наверняка получим бонусное снабжение и бесплатные медицинские услуги.

Перешагнув изломанную лапу, вгляделся в следующие указатели. Тут система та же самая.

Прямо, прямо, вверх — 20-ый. Осторожно!

Прямо, лево — Подыхалка! Мандарины, мозгососы. Крупняк!

Прямо, право — Яичный Тупик.

И снова маршрут известен. Я могу ошибаться — может Трахарь не рискнул идти вверх и предпочел повести звено в ту же Подыхалку. Потом притащить вождю десяток крупных зверюг, показать боевые раны и покаяться — искали мол, воевали мол, сраки рвали мол, но медуз не нашли, о великий. Но что-то пошло не так и в Подыхалке они и подохли. Может быть... но пока мы бодры и полны сил — поднимемся выше. Если поймем, что слишком отдалились от безопасной гавани — вернемся, передохнем, после чего осмотрим на уровнях пониже.

Таков был мой разумный план.

Но он не пригодился.

Мы нашли череп. И несмотря на его пустотелость, обглоданность и промытость, можно было смело утверждать, что череп достаточно свежий. Остались кое-где кусочки потемневшей плоти. Что особо интересно — череп висел вцепившись зубами в свисающий со стены трос. Челюсти стиснуты намертво. Пройдет еще несколько дней, окончательно сгнившие связки уже не смогут удержать челюсти и череп рухнет в воду. Но пока что он болтался на тросе и стучал о стену веселой гулкой погремушкой.

Еще пара шагов. И за мягким изгибом трубы мы увидели пирующих... нет... не плуксов. Черепахоподобных медлительных созданий с горбами прозрачной плоти. Они оказались не хищниками, но падальщиками. Сгрудившись вокруг некоего крупного объекта, образовав из своих тел противостоящую потоку воды баррикаду, черепахи отщипывали по кусочку, смакуя угощение.

Вот только даже с этого расстояния я отчетливо видел — черепахи жрали не паука. Там лежал труп покрупнее.

— Вот дерьмо-дерьмище! — прохрипел Рэк, разглядев черепашье пиршество — Это что за гребаная хрень, командир?

— Сейчас узнаем — тихо сказал я, внимательно оглядывая трубу.

Почему нет плуксов? Вряд ли они настолько щедры и добры, чтобы уступать черепахам вкусную податливую плоть. Но плуксы не соблазнились мясом. Почему?

Опасности не вижу. Луч света от моего фонаря медленно скользит по мокрым стенам трубы, подолгу задерживаясь на каждом подозрительном месте. Тут негде устроить засады, уровень воды по бедро. Почему мясо и черепах не смыло ниже понятно — там что-то вроде решетчатого порожка, выступающего над водой. О эту гребенку они и зацепились.

— Вперед — скомандовал я, и, отставив от себя подальше фонарь, с трудом зашагал вверх, преодолевая течение.

Обедающих уродливых черепах я не боялся. Они много раз встречались на нашем пути и никак не реагировали. Плотоядные они или нет — черепахи точно не охотники. И если только тухлятина не ударила им в голову, проблем не возникнет.

Так и оказалось. Черепахи отреагировали на наше приближение... да никак они не отреагировали. Продолжили дальше жрать, отщипывая по кусочку от царской горы мяса.

— Лопнуть и... — начала, но не закончила Йорка свою любимую присказку, решив выразиться иначе — Мать его! Бедолага она!

— Не могу не согласиться — буднично произнес я, глядя на лежащий перед нами труп.

Если это рожала обычная женщина...

Двуногий. Двурукий. Одна голова. Плечи. Брюхо. Колени и локти. Если глядеть на все по отдельности — труп как труп. Уже пожеванный чуток, плюс вода нехило поработала над одной стороной, но вполне можно полюбоваться. Но вся "нормальность" теряется, когда мозг наконец осознает — перед нами лежит великан.

Мужчина. Рост три метра с небольшим, руки непропорционально короткие, зато ноги не подкачали — чрезмерно длинные бедра, дальше вздутые шишаки коленей, какие-то куцые голени и широченные ступни. Бочкообразная грудь, огромная голова с чудовищно выпирающими надбровными дугами. Подбородок такой ширины, что этой пастью можно разом ведро грязи зачерпнуть. Голова вообще выглядит пришитой к этому пусть большому, но не слишком широкоплечему телу. Если представить, что перед нами тело обычных размеров, то сразу становится ясно, что при жизни он был вполне заурядного телосложения.

— Чудовище! — выдохнул Рэк.

— Скорее жертва какой-то болезни врожденной или приобретенной — не согласился с ним припавший на колено Баск — Что-то вроде гигантизма.

— Может ты доктором был когда-то? — бросил я навскидку.

— Нет — уверенно ответил зомби, продолжая изучать мертвое тело — Доктором я точно не был.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил орк.

— Просто чувствую — пожал плечами Баск и выпрямился — Это не чудовище. Гигант. Но не чудовище.

— Гигант — согласился я, занимая его место и ладонью откидывая волосы с уцелевшего лба — И его пристрелили.

— Вот это дыра — присвистнул орк — Похоже...

— Игдальстрел — произнес я, засунув ладонь под затылок и сразу нащупав выходное отверстие — Потрясающая мощь.

— Так... — Йорка выставила перед собой руки — Еще разок. То есть это обычный гоблин, что просто заблудился здесь, заболел чем-то нехорошим, отчего превратился в огромное чудовище, а потом его пристрелили из игдальстрела. Так?