Некромант. Книга вторая. Сердце мертвеца

— Я Степан Черный, бывший чемпион Тимерии по кулачному бою и правая рука нашего градоначальника. А ты кто такой? — свирепо спросил он.

В качестве своего представления я хотел дать ему в челюсть. Но сдержался. В последнее время, у меня появилось стойкое ощущение, что я постоянно творю какое-то непрерывное насилие вокруг себя.

— Я очень хороший друг пассии великого паладина Святозара, любимого племянника государя нашего Елисея Третьего, — сказал я, четко выговаривая каждое слово.

Степан нахмурил лоб, очевидно, пытаясь сообразить насколько высоко я стою в местной иерархии. Я не стал ждать его выводов и пошел дальше, отметив Степана своим проклятием.

Глава XLIX. Парк.

Перекусил я в маленькой корчме, которая находилась в каком-то невзрачном переулке. Во время ужина я чувствовал как непрерывно уменьшается запас моей маны. Если его останется меньше чем треть, я остановлю распространение моего проклятия. И буду искать способы пополнить ману. Используя некросвязь с Айгором, я прикинул что он придет в город где-то завтра после обеда.

Пора подумать о ночлеге. Можно конечно где-то и в кустах на краю города, еще достаточно тепло и я не замерзну. Но как-то не очень хочется. Тут недалеко есть гостиница, пойду туда. Даже если меня продолжают искать, то это будет достаточно неожиданным решением, чтобы сбить с толку моих преследователей.

— Ведь так? — спросил я у своего разума.

— Сомнительно, — ответил он.

Тогда я обратился к своему сердцу, пытаясь почувствовать, что ждет меня в будущем. Но чужое сердце продолжало равнодушно биться, как будто это ничего не значило и вскоре я понял почему.

В гостинице меня встретила симпатичная девушка.

— Ваше имя? — спросила она меня, достав толстую книгу для записи постояльцев.

— Юлий Фокс, — сказал я ей.

— Вы аристократ? — спросила она меня.

— Нет.

— Хорошо, тогда покажите вашу приписную грамоту, — попросила меня девушка.

— Чего? — растеряно спросил я ее.

Девушка с подозрением посмотрела на меня и сделав паузу ответила:

— У всех граждан, должна быть приписная грамота, в которой указывается к какому боярину они приписаны и по какому адресу сейчас проживают.

— Подождите, так крепостное право уже давно отменили? — удивился я.

— Крепостное право отменили, а приписку нет, — веско сказала мне девушка.

— У меня нет грамоты, я гражданин Рима, — сказал я.

— А меня это не волнует, — сказала девушка, — без грамоты я не могу заселить вас в гостиницу.

Я еще некоторое время продолжал смотреть на нее, а потом ушел прочь. Получается какая-то чепуха, думал я. Гостиницы нужны в основном для иностранцев, местные и так тут живут. Так откуда у иностранцев приписная грамота? А потом внезапно понял, ей нужно было дать взятку. Блин, Александр, почему ты раньше этого не сообразил? Может вернуться? Хотя нет, поищу еще что-нибудь.

Вечерело, я по каменному мосту перешел в красивый ухоженный парк расположенный на большом острове. Вход туда был бесплатным для аристократов и пожилых людей. Все остальные должны были платить. Но сам парк мне очень понравился. Чистенько, вдоль дорожек стоят магические фонари, создавая уютную атмосферу. В глубине была расположена летняя эстрада и там кто-то выступал играя на лютне. По краям парка было довольно безлюдно и я присел отдохнуть на лавочке. Когда вернусь, подам идею королю Конону сделать так же, у нас и остров подходящий есть.

Вдалеке я заметил группу людей. Посредине шел хорошо одетый молодой человек, 18 — 19 лет, вряд ли больше. Рядом с ним шла симпатичная девушка, чуть постарше его и повыше. Парень был выпивший и его слегка шатало. А девушка прижималась к нему и поддерживала его, взяв под руку. По бокам шло два здоровых мужика в гражданской одежде, но на боку каждого я заметил по одноручной дубинке. Наверняка охрана, догадался я.

Но больше всего, мое внимание привлекла собака, которую вел парень, держа на поводке. Больше 80 килограмм, огромные мышцы перекатывались под ее гладкой шкурой, массивные квадратные челюсти. Я сразу узнал эту породу, описание которой было в моей книге магических созданий. Она называлась тимерийский волкодав, но волкодавом ее называли исключительно по традиции, она легко могла загрызть крупного медведя.

Это был зверь модифицированный магией жизни. Первоначально она выводилась для военных целей. У этой породы была хорошая устойчивость ко всем видам магии. Даже прямое попадание огненного шара не гарантировало ее быструю смерть. Полностью объятая пламенем, она еще могла перегрызть горло кому угодно. А попасть в нее трудно, учитывая ее скорость и проворство.

Но в армии эта порода не прижилась, слишком тупая, тяжело поддается дрессировке, ее постоянно переклинивает и в ней просыпаются охотничьи инстинкты, от которых чаще всего страдают свои. Да и экономически она не выгодна, жрет как пятеро солдат. Но если бойцов можно кормить гречкой или перловкой, то этому зверю надо давать исключительно мясо.

Сейчас ее приобретают только аристократы или зажиточные купцы. В основном держат в прочных вольерах, а на ночь выпускают на охраняемую территорию. Додуматься выйти с такой на прогулку мог только дебил или пьяный дебил.

По ауре собаки я понял, что она уже на грани и в любой момент может разорвать хозяина-придурка вместе с его охраной. Не известно, как она поведет себя, когда почует во мне тьму. На всякий случай я поплотнее окутал себя Вуалью Тьмы.

Недалеко, из-за кустов выбежало две маленькие девочки, одетые в беленькие платья. Они играли в салочки и бегали друг за другом. Волкодав на мгновение замер, но потом рванул в их сторону, вырвав поводок из руки нетрезвого хозяина.

Я не хотел демонстрировать окружающим заклятие МСТ, а Взгляд Василиска работает только на ближней дистанции, да и собака кроме своей цели уже ничего не видит.

— Какого демона, ты сидишь? Не думай, действуй! — приказал мне мой разум.

Я рванул наперерез волкодаву. Догнал, схватил его за задние лапы и широко размахнувшись, ударил им о ближайшее дерево. Дерево разлетелось в щепки и череп волкодава не пережил столкновения. Я отбросил в сторону еще бьющееся в агонии тело. На меня изумленно смотрели парень с девушкой и два охранника. Маленькие девочки с воплями испуганно убежали прочь.

Наконец, парень пошел в мою сторону, а вся остальная бригада двинулась в след за ним.

— Ты что творишь, козел? — сказал мне мажор слегка нетрезвым голосом.

Это я козел? Я представил, что его собака могла сделать с ребенком. В этот момент я почувствовал, что сам хочу перегрызть ему горло. Желание было таким настойчивым, что я провел языком по верхним зубам. Да нет, там все нормально, у меня не выросли клыки как у вампира. Но со мной определенно что-то не так. Давай договоримся, сказал я себе, не больше одного акта насилия в день. Чтобы он не говорил, я попытаюсь сейчас решить это дело миром.

— Я могу заплатить деньги, — сказал я.

— Деньги? Да на хрена мне твои деньги, что я скажу своему отцу? — продолжал напирать на меня парень.

Его охрана, смотрела на меня с опаской. Ага, они же были трезвыми, и прекрасно понимали, что человек, который расправился за одну секунду с тимерийским волкодавом, может точно также расправиться и со всеми остальными. Они даже пытались ненавязчиво придерживать мажора.

Внезапно из-за кустов выскочила женщина. Хорошо одетая, красивая и ухоженная, от нее веяло уверенностью в своих действиях. Она пристально посмотрела на нас, оценивая обстановку. При этом ее цепкий взгляд мазнул по мне, и у меня по спине пошли мурашки.

— Это чья собака? — спокойно и властно спросила женщина.

— А ты еще, что за общипанная курица? — развязно спросил мажор.

— Сейчас сюда прибудет патруль и мы разберемся кто из нас курица, — спокойно ответила женщина, но в ее глазах сверкнула сталь.

— Да ты хоть знаешь, кто мой отец? — продолжал возникать этот дебил.

Но, я вдруг почувствовал, что возмездие уже никак не пройдет мимо этого дурачка. А еще мне не понравились слова женщины о патруле и ее цепкий взгляд. Я обернул себя Вуалью Тьмы и незаметно, сдавая задом, ушел в кусты.

Пока они разбирались, у кого чей папа, я спустился к реке и пошел по берегу. Вскоре я набрел на довольно уединенное место на краю острова. За моей спиной был расположен парк, освещенный фонарями и доносилась приглушенная музыка с летней эстрады. Здесь было хорошо и одиноко, а я уже устал постоянно находиться в окружении людей.

Глава L. Ночлег.

Я долго сидел на берегу реки и даже хотел тут заночевать, но ночная прохлада заставила меня передумать, пойду найду себе более подходящее место. Парк к этому времени опустел и даже ночные фонари погасли. На выходе я перелез через железные ворота и пошел обратно по мосту.

На середине моста я остановился и стал смотреть на текущую темную воду. Странные люди эти тимерийцы, думал я. Что-то с ними не так. Армия состоящая из рабов, специальные отряды стреляющие по своим, запрет на ношение оружия, запрет на самооборону, приписки эти непонятные, и законы необязательные к исполнению. Такое впечатление что их кто-то завоевал, и победители установили эти правила для побежденных. Но со временем это все забылось, а порядки остались.

Касательно странности законов, Елизавета рассказала мне одну интересную особенность тимерийской психологии. Так как законы служат в основном для угнетения простого населения, то каждый тимериец считает своим долгом нарушить любое правило, если это ему сойдет с рук. По их понятиям, чем больше кто-то может нарушить законов, тем выше он стоит в социальной иерархии.

— Будьте уверены, — говорила мне Елизавета, — если где-то на газоне стоит табличка: "Ходить запрещено". Все будут обходить его стороной, кроме тимерийца. Он обязательно пойдет через газон, так как он уверен, что все эти правила для лохов, а ему можно.

Пока я стоял и созерцал отражение луны в воде, на мост вышел пьяный мужик и шатаясь пошел в направлении закрытого парка. Его сильно водило из стороны в сторону. Проходя рядом со мной он словил критический крен, его резко повело влево. Он практически упал на меня, но я поддержал его руками.

— Смотри, куда прешь, придурок, — сказал он мне.

Хм, я решил проверить, то что мне говорила Елизавета.

— Здесь купаться запрещено, — строго сказал я ему.

— Что? — он был сбит с толку.

— И категорически запрещено прыгать с моста, — еще более строго сказал я.

— Кем запрещено? — поинтересовался мужик заплетающимся языком.

— Нашим градоначальником запрещено.

— Да? Да имел я его... — мужик сделал паузу подбирая слово, — ...в виду!

После чего нетрезвой походкой подошел к краю моста, перевалился через перила, и бултыхнулся в темную воду, которая сразу его поглотила.

Целую секунду я тупо смотрел на образовавшиеся круги, а потом сказал себе: "Александр, какого демона ты творишь?", и прыгнул вслед за мужиком.

Используя Магическое Зрение, я нашел его в толще темной воды, вытянул на поверхность и погреб с ним в сторону берега.

На берегу мужик более-менее пришел в себя, стал отплевываться и отхаркиваться набравшейся в легкие водой. Взгляд его сфокусировался на мне и приобрел осмысленное выражение.

— Что здесь происходит? — спросил он меня ошарашенно.

— Мы купались, — напомнил я ему, — и прыгали с моста.

— Купались? Да я плавать не умею, — удивился мужик.

Он еще некоторое время продолжал плеваться, а потом внезапно протянул мне руку и сказал:

— Григорий, можно Гриша.

Я пожал протянутую руку и представился в ответ.

— Александр, можно Саша.

В этот момент я испытывал к Григорию особое расположение, как к человеку, которого я спас от верной смерти, да и вообще мне постоянно не нравилось, что я должен врать и представляться чужим именем.

— У тебя странный выговор, Саша, ты вроде как не местный, — спросил меня Григорий.

— Ага, я из Барбусии приехал, — ответил я.

— Ууу, — протянул Григорий, — я слышал там у вас вообще жесть, что творится.

Я удивился, вроде все нормально, ничего особого я не замечал.

— Говорят вашего законного короля задушили прямо на троне. А на его место сел узурпатор, варвар, который делает все, что ему говорят римляне.

— Что делает? — удивленно спросил я.

— Забрал у благородных аристократов их исконные привилегии и уравнял с простыми людьми.

Я удивился, зачем это Григорию переживать о наших аристократах? А еще я хотел сказать, что римляне тут не причем, а старый король настолько зажрался, что за него даже ближайшее окружение не вступилось. И если бы он остался на троне, то по всей стране началась бы резня. Конон Яростный стал компромиссом, который устроил всех. Аристократов, потому что предотвратил народное восстание, и простых людей, так как он значительно уравнял их в правах с аристократами.

Все это я хотел сказать Григорию, но передумал. Я всю жизнь сижу дома и толком ничего не знаю, может все было не так, как я воображаю. Пока я раздумывал, Григорий продолжал:

— Говорят, что римляне у вас постоянно проводят свои мужелюбские парады на главной площади!

Что? Да не было такого! Хотя может и было, я просто не знаю об этом? Надо бы у Артура фон Листа спросить, он вроде человек сведущий и должен знать. Хотя, нет, не буду спрашивать, а то Артур еще чего-то не то подумает обо мне.

Григорий заметив мое молчание, истолковал его по-своему:

— Саша, а почему ты молчишь? Может ты и сам из этих? Мужелюбцев?

— Не, ты что, мне женщины нравятся, — протестующе замахал я руками.

— Во! Вот это наш человек! — обрадовался Григорий, — дай я тебя расцелую за это!

И полез ко мне обниматься. Мне пришлось срочно встать на ноги, и отойти от него.

— Холодно, мокрыми можно и дуба врезать, — сказал Григорий, — надо бы взять чего-нибудь для сугрева.

— Ага, — согласился я, — надо согреться.

— Саша, у тебя деньги есть? Может возьмем самогона, тут не далеко продают.

— Самогона? — удивился я.

— По-вашему спиритус, — пояснил Григорий.

Спиритус это было по-латински. По-нашему это тоже был самогон. Но его мысль я понял. Через некоторое время мы уже пили мутную жидкость с горла бутылки. Это действительно помогло. По моим жилам разлился огонь и я немного согрелся и охмелел.

— Ты где остановился? — спросил меня Григорий.

— Пока нигде, хотел в гостинице, но там требуют приписку, — пояснил я.

— Да, у нас с этим строго. Пошли ко мне, переночуешь у меня дома, — предложил Григорий.

Для меня это был очень благородный поступок. Я бы ни за что не предложил постороннему человеку ночевать у себя дома. И поэтому я решил не отказывать Григорию в его благородном порыве, а кроме того, на улице был не май месяц и было довольно холодно.

Дом Григория находился на окраине города, куда мы добрались периодически хлебая самогон из его бутылки. Это была маленькая хата-мазанка с глиняным полом и большой печкой на полдома. В целом все было довольно скромно, если не сказать, что совсем убого.

Встретила нас его молодая жена, довольно симпатичная, но выглядевшая усталой и замученной жизнью. Одета она была в чистенькое платье, аккуратно заштопанное множеством заплат.