Напряжение - 6

— Там кешбек пять процентов, ваше сиятельство...

Слова были проигнорированы. Иван Александрович мельком посмотрел на номера машин и, несмотря на физический недуг, упрямо ускорился, двигаясь к метро.

Номера на автомобилях были без цифр — просто герб Империи с гербом правящей семьи Рюриковичей. И это было весомо, очень весомо.

Уже в метрополитене, толкаясь в плотной толпе, разодетой в шубы, чувствуя боль от прижатого чужим чемоданом протеза и нехватку дыхания в людском море, влившемся в вагон на Бауманской; невольно пытаясь найти глазами ту самую испуганную девчонку в наушниках, что в прошлый раз уступила ему место, Иван Александрович принял окончательное решение.

Глава 14

Посылай гусара за едой — он все равно два ящика шампанского принесет. Ладно хоть с тремя коробками пиццы поверх — ровно так, чтобы оставалась полоска для зрения, и не влететь в стену вместо поворота.

Не пюре с котлетами, конечно, но и ждать их приготовления господин полковник не мог — все-таки леди надо было отстегнуть в первую очередь.

Да и злиться на Давыдова не получалось — во-первых, пицца была горячая и с мясом, во-вторых, вкусная, ну а в-третьих князь был и без того печален, задумчиво накручивая ус и жалуясь на переменчивость женского характера.

— И главное, я говорю ей: люблю безмерно, а она кивает! На коленях стоя, винился за свое легкомыслие — и был понят и прощен! Но стоило снять с нее наручники, так все — словно подменили! — В сердцах стукнул Давыдов ладонью о колено.

— Угум. — Дожевывал я кусочек.

— Ведь не в первый раз со мной такое, а в какой раз попадаюсь! — Порывисто поднялся Давыдов на ноги и зашагал по невеликой камере — три шага туда и столько же обратно.

— Так отпустили бы ее, господин полковник.

— Не уходит! — Всплеснул Давыдов руками. — Я ей сразу повеление Его высочества сообщил. Так что бы вы думали, штабс-ротмистр? Вместо того, чтобы разойтись, выгнала меня из камеры!

Так то самый центр Москвы — даром что студия, шесть квадратных метров и без окон. Жилищный вопрос — он такой...

— Какое счастье, что вы заточены рядом, иначе ночевать мне в коридоре!

— Очень кстати. — Покивал я, стараясь не отражать сомнения в декларируемом счастье. — Так может, еще помиритесь?

— Как?! Пиццу и ящик шампанского я уже отнес! Кто меня примет с пустыми руками?

— Так вот же еще ящик, — указал я на оставленное в уголке душа шампанское.

— Это на новый год! — Категорично постановил Давыдов.

И даже отвернулся от такого соблазна.

— Ну, хотите, сложим ей цветочек из туалетной бумаги. Оригами, у меня брат очень увлекался.

— Из серой?!

— Так мы напишем на ней долговой вексель на миллион. Такого дорогого цветка во всей Москве будет не сыскать!

— Благодарю за участие, штабс-ротмистр, но нет. — приосанился Давыдов. — Да и вообще! Что я, гусар, себе другую жнщину не найду?!

— М-м, — с сомнением посмотрел на приоткрытую дверь камеры, за которой просматривался серый тюремный коридор.

— Смотрите и учитесь, штабс-ротмистр! — Господин полковник решительно вышел из камеры и постучал в соседнюю. — Дамы есть?!

— Подите прочь, Давыдов!

— У нас, между прочим, шампанское и горячая пицца!

Ему немедленно повторили ответ, но матом.

— Точно не передумаете? — Дал им последний шанс князь.

Потоптался на месте и застучал в следующую камеру.

— Дамы?!

Но и там, как в следующих шестнадцати, если ему и отвечали, то словами Есенина в не самую лучшую жизненную пору поэта.

В камеру князь вернулся грустным и слегка подавленным.

— Наверное, я постарел. Потерял популярность и привлекательность! — Сел он рядом со мной на топчан и задумчиво запустил руку в коробку с пиццей.

Не нашел там кусочка и погрустнел еще сильнее.

— Вовсе нет, ваше сиятельство. — Постарался я его приободрить. — Просто это мужская тюрьма.

— М-да? Тогда почему из одной камеры мне ответила женщина? Пьянь, говорит, и распутник, катись прочь... А, нет, это же я ее привел... — Опали усы у Давыдова.

— Не беспокойтесь, господин полковник! Женщины обожают героев! Она непременно вас простит!

Князь тут же воспрянул, вспомнив о моих намеках на некую грядущую заварушку.

— Кстати. Пока был наверху, я сообщил былым товарищам о возможном дельце, — значительно посмотрел его сиятельство вверх а потом на меня. — Не раскрывая детали, разумеется! Но все они, как один, решительно согласились к нам присоединиться! И все как один, непременно совершат серьезные правонарушения, чтобы сюда попасть!

— Великолепно, господин полковник! — Я еле сдержал тяжкий вздох. — Теперь у нас свои люди во всех тюрьмах Москвы!

— Как, Москвы?! Там такие люди, они такого натворят — точно говорю, их непременно рассадят по соседним камерам!

— Ваши господа, несомненно, с заслугами?

— Разумеется!

— И у них есть внуки?

— Конечно, к чему вопросы, штабс-ротмистр?

— То есть, почтенный возраст и иные смягчающие обстоятельства. — Подытожил я. — А будут упорствовать, то можно потом навестить их в сумасшедшем доме.

— Какой удар по вооруженным силам страны... — Понурился князь.

И я бы нашел новые слова, чтобы его подбодрить, но в наступившей тишине вновь что-то зашуршало в воздуховоде.

— Вы слышите, господин полковник? — Обратил я его внимание на звуки.

— А, это.. Крысы, штабс-ротмистр. — Пожал тот плечами. — Ими весь Кремль переполнен, что внизу, что в кабинетах.

— Так это же отлично, ваше сиятельство! — Вспыхнул я напускной радостью — Сейчас приманим одну и запустим в камеру к вашей даме! Неужели она откажется от защиты такого храброго офицера против опасного грызуна?

— М-да? — Заинтересованно поднял голову князь. — А что, штабс-ротмистр, это идея! Только на что? — Скептически посмотрел он на пустую коробку из-под пиццы, а затем подвис, глядя на ящик шампанского. — Хотя я готов приманивать на перегар... Знаете, вечно какая-нибудь штабная крыса на него ловилась...

— Господин полковник, это не тот случай. Вы теперь старший по званию, кто вам хоть слово теперь скажет? — Деловито собирал я крошки с картонки в один уголок, сгибая коробку в что-то похожее на кормушку. — Мы лучше по старинке.

В итоге получилась нехитрая конструкция, главная ценность которой заключалась в том, что ее можно было закрепить за стену (пригодилась иголка от одной из медалей с мундира Давыдова), и что грызуну бы точно пришлось вылезти из вентиляции, чтобы откушать столь вкусной еды, запах которой целиком забирался вытяжкой.

И пусть никто не смеет говорить, что приманивать крошками крысу — недостойное двух гусаров дело! На кону сердце женщины!

— А она точно...

— Тшш... — Старался я не спугнуть мелкого, но умного зверька, лишний раз.

— Штабс-ротмистр, мы уже полчаса сидим, никого нет!

— Крыса и должна думать, что никого нет. — Шикнул я. — Тогда она потеряет бдительность и вылезет наружу. Что эта, что вверху.

Господин полковник притих и со всей ответственностью замолчал. Потом слегка захрапел, но я растолкал прикорнувшего офицера, и мы вновь вместе смотрели на кормушку.

Часа через два зашуршало, заскрипело по вентканалам совсем близко.

Давыдов не изменил позы, но слегка напрягся — равно как и я.

В желтоватом отсвете ламп показалась бусинка черного носа, заинтересованно принюхивавшегося меж ржавых стальных решеток. А затем и белое, отчего-то тельце — крупное, лощеное. Перевитое сеткой золотистой проволочки с вплетенными в него самоцветами...

— Стойте, не смейте нападать! — Пресек любые мои резкие движения Давыдов, удержав за плечо.

— Лучинка! — Одновременно воскликнул я.

— Это заповедный зверь во дворце!... Вы знаете эту мышь? — Сменил гусар досадливый тон на удивление.

— Конечно! — Осторожно поднялся и протянул вперед ладонь, стараясь не спугнуть питомца. — Пять лет назад во дворце потерялась.

— А мыши разве столько живут?

— С артефактом на камнях Силы — разумеется, — шепнул я, подводя руку ближе.

Мышь отдернулась было назад, но вновь принюхалась, словно задумавшись, и, пискнув, буквально прыгнула на раскрытую ладонь, прижавшись всем тельцем.

— Хорошая моя, — огладил ее осторожно я мизинцем другой руки.

— Штабс-ротмистр, — шепнул князь Давыдов. — А вы хоть знаете, какую награду Государь обещал за избавление дворца от этой мыши? Она же всем жизни не давала! А иностранные делегации? Вы даже не представляете, какой позор иногда испытывал его величество, когда она срывала важные переговоры! — С волнением в голосе заторопился он. — Тронуть ведь нельзя, мышь была в списке приглашенных лично императорской семьей!

— Я ее и так заберу, — шепнул я в ответ. — Брат до сих пор переживает.

— В таком случае, ротмистр Де Лара, благодарю за службу! — Столь же тихо, но торжественно произнесли в ответ.

— Виват, господин полковник! — Негромко порадовался я очередному званию.

Одновременно возвращаясь на топчан и внимательно осматривая Лучинку. Аккуратно ослабил проволочки, впившееся в тельце — артефакт-то делался, когда она была еще маленькой. Бедняга...

— Ротмистр... Я нахожусь в сложном положении, — откашлялся князь. — Давайте поймаем еще одну мышь! Потому как если убежит эта, император мне не простит! А еще раз идти в матросы я не желаю! Они вечно тонут, а потом валят все на меня!

— Не беспокойтесь, господин полковник. Лучинка вернется ко мне обратно, — аккуратно повернулся я с мышью к Давыдову, взглядом призывая подставить ладони.

Князь посмотрел на мышь с сомнением.

— Точно говорю, ваше сиятельство, — вложил я Лучинку в бережно подставленные руки и слегка погладил по шерстке.

— А ведь за поимку этой мыши можно было бы попросить помилование, — задумчиво посмотрел он на чуть подрагивающего зверька. — Подумаешь, Первый советник...

— Господин полковник, я здесь не потому, что меня поймали и посадили сюда. Я здесь, потому что захотел тут быть.

Давыдов поднял вопросительный взгляд.

— Дама ждет, господин полковник! — Ободрительно кивнул я вместо пояснений.

Князь тут же приосанился, аккуратно поднялся с Лучинкой в руках и заспешил вправо по коридору.

— Мышь!!! Тут мышь!!! — Через десяток секунд ударило ультразвуком по ушам.

— Я спасу вас, дорогая!... — Храбрым ревом прорвался сквозь женский крик голос Давыдова.

— Мой герой! Умоляю, сделайте что-нибудь!! Руки... Куда вы полезли руками, негодяй?!

— А вдруг она там?!

— Ну ладно, ищите... Ох, не там... Ну ладно...

— Лучше б меня расстреляли, — меланхолично прокомментировали из соседней камеры.

А Лучинка действительно совсем скоро вернулась, легла под руку и спокойно уснула, иногда чуть подрагивая тельцем от страха.

Нелегко ей во дворце. Впрочем, скоро мы вернемся домой.

Глава 15

Цесаревича Сергея Дмитриевича размазывали по дворцовому паркету Александровского зала вдумчиво, методично и крайне неспешно. Оттаптываясь по самому ценному, что может быть у властного человека — по чувству ответственности.Припоминая все прежние просчеты, все их последствия, не делая никакого снисхождения к срокам давности. Потери, ущерб, урон, недоработки, промашки — все выстраивалось в стройный ряд, будто только их производством и был занят Сергей Дмитриевич всю свою жизнь. И логичные выводы о несостоятельности цесаревича, как государственного деятеля, сами материализовывались в воздухе, застревая комком в горле, заставляя краснеть и сдерживать дрожь в ладонях, что так хотели сжаться в кулаки.

Что самое ужасное — совершалось это деяние не кулуарно, как положено руководителю, коим бесспорно являлся Император для своего сына, а при свидетелях — дядя императора, великий князь Роман Глебович, пусть и стоял возле окна, встав к разговаривающим спиной, но все прекрасно слышал.

Единственное, что мог цесаревич сделать, это стараться поддерживать невозмутимый взгляд и не сорваться на оправдания.

Потому что — вот они, руины Сенатского дворца. Вот они — выбитые близким взрывом окна, осколки которых только-только убрали. Вот она — слетевшая лепнина, оставившая безобразные следы на потолке и трещины в штукатурке.

И все потому, что Сергей Дмитриевич заступился за некоего юношу, встав наперекор слову Первого советника. А теперь Первый советник мертв — руками этого самого мальчишки! Их родич, их кровь!!!

— Более не появляйся на моих глазах!! — Рявкнул финальный аккорд высокого начальника, но тут же смягчился тоном отца и деда. — Займись здоровьем сына. Иди.

Сергей Дмитриевич четко развернулся через левое плечо и чеканным шагом покинул зал.

Император обернулся к окну, но заметив в дверном проеме главу личной разведки, извиняющимся жестом попросил великого князя подождать.

— Нашли? — Тяжелым тоном спросил Государь у невысокого мужчины в мундире действительного тайного советника.

Не нужно было уточнять, кого именно — разбор завалов начался почти немедленно после обрушения, и главной целью для всех было найти под завалами Первого советника. Или хотя бы его тело.

Разумеется, можно было разнести камни в пыль — но кто поручится, что неосторожное воздействие стихии не затронет внутренние полости, кое-как держащиеся балки и не придавит насмерть оглушенного старика? Приходилось разбирать крайне аккуратно, действуя стихией воздуха, земли, обычной строительной техникой, но куда чаще — просто руками.

— Ваше величество, — вопросительно посмотрел секретчик, взглядом указав на Великого князя.

— Говори! — гаркнул на него Император, не отошедший от распекания родного сына. — Это наш общий родственник.

Роман Глебович отошел от окна и встал рядом с государем.

— Тело Первого советника найдено. — Отчитался подчиненный. — Ваше величество, обстоятельства дела вынуждают меня просить о приватном разговоре.

— Он мертв, — глухо вздохнул Император, отворачиваясь и медленно зашагав к трону. — Я до конца надеялся на лучшее...

— Ваше величество? — Напомнил о своей просьбе секретчик.

— Мы говорим о моем двоюродном дяде. — Мягким тоном произнес государь, занимая место под Всевидящим Оком. — О двоюродном брате великого князя Романа Глебовича, — указал он на продолжавшего стоять великого князя. — Вы осознанно желаете поставить меня в неловкое положение?

— Прощения прошу, ваше величество, — поклонился действительный тайный советник, повернулся левее и повторил поклон еще раз. — Ваше сиятельство... Обстоятельства дела, безусловно, были бы доложены и многоуважаемому Роману Глебовичу, но детали вынуждают меня к некой деликатности при подаче сведений. Возможно, его сиятельство согласится со мной, когда услышит. Или же согласится принять меня отдельно?

— Говорите, — произнес сочным басом великий князь, тоже зашагав к трону, но оставшись стоять слева от него. — Не тратьте наше время. Я желаю немедленно быть рядом с телом брата. Ваше величество, прошу разогнать людей от Сенатского дворца и дать мне все устроить самостоятельно.

— Дозволяю, — мрачно кивнул Император.

— Первый советник найден мертвым в своей постели, заколотым в спину. — с непроницаемым выражением лица произнес секретчик.