Автомат "Мини-Крамер" удобно лежал в руке Лоры. Полезная вещь для поздних прогулок. А Грета прихватила с собой мощный фонарь и дробовик, наподобие тех, с какими первопроходцы Мира охотились на краунов. Надежность оружия подтверждалась тем фактом, что краунов полностью истребили тысячу лет назад. Нет места в Мире животному, посчитавшему человека самым лучшим, изысканным лакомством.
На дороге кружилась снежная пыль. В заунывном свисте ветра Лоре почудился посторонний звук. Тоскливый звериный вой то стихал, то слышался вновь. Он прекратился, когда обе женщины вступили на мост. Отчетливо различался шум текущей воды.
Небо в зените высветлилось — сияние Минны, дальней луны, пробивалось сквозь облачный покров. В ее неверном свете Лора увидела грузную тень. Услышала тихое рычание и тяжелый вздох.
Окликнула:
— Нахал... это ты?!..
Стикс ответил тихим стоном. Он продолжал смотреть в сторону реки. Там, точно ряд гигантских гнилых зубов, виднелись, теряясь во тьме, уцелевшие опоры. Это было всё, что осталось от Старого моста. Давно закрытый для авто и пешеходов, он тихо доживал свой век. Пока не грянул гром.
Лору прошиб озноб. Еле шевеля губами, она выдавила:
— Нахал... где...
Она понимала, что стикс не сумеет ответить на прямой вопрос. Надо спрашивать в форме "да или нет". Зато у нее осталось время. Немного времени, чтобы продолжать надеяться.
Позади заметался сноп света — Грета включила фонарь. Лора вдруг увидела темный силуэт и радостно вскрикнула.
Нойс ее не услышала. Она дико озиралась, как человек, не понимающий, куда попал. Свет слепил ее, она прикрыла лицо рукой. Босая, с непокрытой головой, в тонком черное пальтишке; полы его трепетали на холодном ветру.
От острого приступа жалости у Лоры перехватило дыхание. Слава Деве, хоть живая! Бросилась к ней.
— Это мы с Гретой! Не бойся!
Немного успокоившись, Нойс молча последовала за ними. Нахал замыкал шествие, всем своим видом показывая: "Недоумеваю, как всё обошлось".
Ветер гнал облака, и они бежали от него — темные клочья в бледном сиянии Минны. На восточной стороне горизонта словно занимался пожар — всходила Обо — ближняя луна. Грета выключила фонарь, ни к чему сажать батарею. Становилось всё холоднее. Лора хотела предложить Нойс проехать короткий остаток пути верхом на Нахале — это же невыносимо в такую погоду идти босиком. Но передумала. Нойс не любит выглядеть слабой. А со стикса довольно. Он-то не скрывает, что устал.
Кованые ворота открылись сразу, как только маленький отряд достиг дома; и с лязгом сомкнулись, когда все оказались во дворе. Стас встретил их на крыльце.
— Стиксу — в сарай, там тепло. Поилка автоматическая, надеюсь, знает, как пользоваться. Как зовут?
— Дедуля, это — Нахал.
— Достойное имя. Ступай Нахал, спокойной ночи.
Стикс фыркнул, что возможно, означало: "И вам крепко спать, хорошие люди". Или: "Ага, заснешь тут, после такой передряги". Он мерным шагом направился через обширный темный двор к назначенному месту ночлега. Казалось, что двор со всех сторон ограждает высокая черная стена. В утреннем свете она станет лиственно-зеленой. Живая изгородь. Смертельно опасный кустарник — олдж.
Нахал поддел лапой тяжелую дверь сарая, она плавно, без скрипа отворилась, и тихо закрылась, когда зверь вошел. Внутри несколько флуорпанелей изливали слабый свет. Нахал прилег на деревянный помост, покрытый толстым слоем мягкой соломы. Нажал рычаг автопоилки и принялся не спеша лакать воду из низкого чана.
Напившись, поднял голову. Ага. С потолка свисают связки сушеного мясолиста. Сейчас ли подкрепиться на сон грядущий, или до утра подождет? Вставать лень, да и не рационально — зачем тогда ложился? Перед тем, как уснуть, Нахал подумал, что у девушки с фальшивым именем, с которой они сегодня так славно прогулялись, всё будет хорошо. Или нет. Во всяком случае, никто не запрещает надеяться на лучшее.
— Ну и амбре от тебя, — поморщилась Лора. — Снимай всё, кину в стиралку. Живее, радость моя непутевая.
Она втолкнула голую Нойс под душ; отнесла ее провонявшую потом и лесной сыростью одежду в стиральную машину. Пальто еще раньше бабушка вывесила на балконе — проветриться.
Вернулась, застав подругу переодетой в домашние брюки и пижаму.
— На человека похожа. Пойдем в твою комнату.
— У меня здесь комната? — тускло спросила Нойс.
— А то не помнишь! Очень уютная. Полгода не прошло, как я тебя там с ложечки кормила.
Она взяла Нойс за руку, и отвела, как ребенка, в уже знакомую ей спальню на верхнем этаже. Круг замкнулся. Второй раз за год Нойс Винер нашла приют в доме Боргезе.
Она буквально упала навзничь на постель. Лора присела на пуфик рядом.
— Что-нибудь нужно? Могу перекусить принести.
— Не надо. У тебя выпить есть? Покрепче. Водка, джин? Иначе не засну.
— Снотворное дать?
— Хорошо, — покорно согласилась Нойс.
Лора ушла, и вернулась, держа в руках пузатую бутылку и два бокала.
— Веренский ром. Попробуй. С ног валит запросто. Хотя, ты и так лежишь.
Наполнила бокал подруги до краев, в свой плеснула чуток. Нойс выпила всё до дна, и уставилась в потолок невидящим взглядом. Лора осторожно взяла ее ладонь в свою.
— Хочешь, говори. Хочешь, молчи. Помни: я с тобой.
Она достаточно хорошо знала Нойс, чтобы не ждать от нее откровенности. Со вздохом укрыла подругу одеялом. В доме сильно прохладно. Электричество нынче дорого, на отоплении надо экономить.
Лора собралась уходить, когда Нойс вдруг потянулась к ней, схватила за руку. Волнение или страх, или всё вместе, мешали ей говорить. Лора, недолго думая, приподняла ей голову и угостила еще порцией живительного напитка.
— Остаться с тобой? Это я мигом.
Не дожидаясь ответа, придвинула раскладное кресло к кровати и взяла из шкафа второе одеяло. Погасила свет, легла, слыша вблизи беспокойное дыхание Нойс. Прошептала:
— Эй... Не бойся монстров под кроватью. Я с тобой. Спи.
Подождала немного, и тоже смежила веки. И увидела путь под сумеречным небом. Час после заката или перед восходом? У развилки дороги ее терпеливо ждали две девочки-первоклашки. Похожие друг на дружку настолько, что невольно вспомнились братья Иомены. Невесты для них подрастают? "Откуда вы здесь?" — удивилась Лора, но не расслышала ответа. Сон, глубокий, без сновидений, похожий на маленькую смерть, укрыл ее черным покрывалом.
15. ЗЕЛЕНАЯ ДОРОЖКА
Уход с разворотом от выпада...
Вот те фиг, сестричка!
Грозный ответный замах.
Одним глазом следим за сестрой, другим — на публику...
Смотрите, какая я ловкая и красивая!
Что за счастье и что за беда — иметь сестру двойняшку!
Твое второе я — опора и утешение в трудные минуты; но и подлянок от нее не счесть...
Звонкий удар гонга заглушил лязг мечей. Поплыл, затихая над поляной, сплошь покрытой сиреневыми цветами, и окруженной деревьями с лохматыми темно-зелеными кронами. Бойцы прервали схватку и встали рядом, опустив головы. Так они приветствовали Кевина Ватанабо.
Наставник улыбался, глядя на воспитанниц.
Две девочки, семилетки, неотличимые друг от друга!
Худенькие, среднего (для своего возраста) росточка, темноволосые, коротко стриженые. С блестящими карими глазами и неизбывным выражением лукавства и проходимства на курносых личиках. Последние два качества Наставник додумал, дофантазировал. Характеры у обеих до конца не сформировались. Или... он ошибается? Временами девочки на редкость упорны и последовательны. Словно знают, чего хотят добиться в этой жизни. А ведь их путь только начинается!
— Я победила, Кевин!?
Бобби отшвырнула меч в сторону, ожесточенно потерла правый бок и подбежала к Наставнику. Вопросительно подняла голову, заглядывая ему в лицо. Руки ее были заняты подтягиванием штанов и завязыванием ремешка. Халатик распахнулся, открывая голый торс. Совсем нечаянно. Бобби, так же, как ее сестра Тея еще не овладела наукой соблазнения противоположного пола. Да и сложением девочки в этом возрасте почти не отличаются от мальчиков. Так же, как физической силой. Позавчера близняшки крепко отделали двоих одноклассников. Был громкий скандал, разборки, кто виноват; Кевин извинялся, а девочки, потупив глазки, ходили просить прощения. Изо всех сил сдерживая радостные усмешки победительниц.
Время иных побед для Роберты и Теоны еще не пришло.
— Объявляю порицание! — строго сказал Наставник, — Нельзя бросать оружие, как ты только что сделала.
— Прости, Кевин! — Бобби стремглав ринулась обратно и вернулась, держа в поднятой руке узкий меч с тонким лезвием. Утреннее солнце отражалось в полированной стали.
Ее сестра уже стояла рядом с Наставником, оружие, она, как положено, не выпускала из рук.
— Уф! Вот моя железяка, целая и невредимая. Никто не украл! — Бобби, довольная, пристроилась рядом с Теей. Та отстранилась. Скривила губы.
— "Железяка" называется катана. А к Наставнику запрещено обращаться просто по имени!
Бобби поспешила загладить оплошность.
— Простите, Наставник Ватанабо, я облажа... ой!.. вела себя неподобающе.
Кевин согласно наклонил голову. Объявил:
— Бой окончен. Победила Роберта Винер.
— Что-о-о?? Эта расхристанная засранка? Победила?!..
Прекрасная в гневе, Тея гордо вскинула голову. Одетая так же, как Бобби, в брючки и короткий халат, она выгодно отличалась от сестры: штаны не спадают, поясок аккуратно завязан, на симпатичной мордашке — торжественная серьезность.
Но тут же, забыв о приличиях и намерении твердо их соблюдать, Тея обернулась к "публике", до того никак не проявлявшей себя. Три женщины. Две молодые и одна лет сорока, с изможденным лицом и странными, наполовину рыжими, наполовину седыми волосами.
В первую очередь Тея обратилась к самой молодой — ладно скроенной девушке в коротких шортах и майке. Вот уж кого не обвинишь в отсутствии женственности!. Русые волосы собраны в узел на затылке, открывая высокий лоб, губы сложены в ласково-насмешливую улыбку.
— Симона! Ты самая умная! Ты всё видела! Скажи!
— Вы сражались на равных, — дипломатично ответила Симона.
Тея переключилась на ее спутницу, ростом повыше, возрастом постарше, лицом построже. Длинноволосая шатенка в комбинезоне, менявшем расцветку в зависимости от освещения и погоды. Сейчас он был светло-синим.
— Марджи! Э... Маргарет! Ты у нас — секретный агент, гроза эфемеров! Ты никогда не ошибаешься!
— Бывает, ошибаюсь. А после жалею об этом. — Маргарет не купилась на лесть.
Внимание Теи обратилось на старшую. Упавшим голосом спросила:
— Глория... Что скажешь? Я... проиграла?..
— Обе победили. Обе проиграли.
Кусая губы, Тея позвала:
— Зомбик! Дай реконструкцию.
— Слушаюсь! — откликнулся голос из ниоткуда. Перед Теей, неведомо как, возникло большое, круглое зеркало в серебряном ободе. — Наблюдайте.
Бобби тоже придвинулась к волшебному прибору; взрослые встали позади девочек. В зазеркалье в замедленном темпе разыгрывались недавние события.
— Ерунда! — вырвалось у Теи. — Я ничего не почувствовала!
— В таких случаях человек не успевает ощутить боль, — пояснил Зомбик.
В зеркальном круге медленно кувыркалась в воздухе отрубленная голова Теи. Из обезглавленного тела выплеснулся фонтан крови, затем оно повалилось на землю. Бобби рядом, выронив меч, корчилась, зажимая окровавленными руками обширную рану на правом боку. Опустилась на колени возле отрубленной головы сестры, протянув к ней руки. Упала, замерла.
Помрачневшая Бобби сказала:
— Прости, сестренка, что я тебя убила.
— И ты меня, — отвечала Тея.
Держась за руки, они повернулись к Кевину Ватанабо.
— Мы больше никогда не будем сражаться друг с другом!
А невидимый Зомбик непрошено пояснил:
— Даже оставшись невредимой, победительница покончила бы с собой в течение последующих пяти минут. Это следует из психотипа обеих девочек.
Волшебное зеркало исчезло.
— Мог бы промолчать! — ворчливо заметила Марджи. — Искин чертов...
Бобби и Тея одновременно и в один голос сказали друг дружке:
— Спасибо.
Оба меча, в руках девочек — повинуясь нажатию кнопки на рукоятке, внезапно лишились лезвий. Сверкающие полоски бритвенно острой стали бесследно исчезли. Что никого не удивило. Оставшиеся от "мечей" рукоятки девочки прицепили к ремешкам штанов. Поклонились, сложив ладони.
— Мы отдыхать, — сказала Тея.
— Чего-то пожрать хочется, — уточнила Бобби.
Наставник в сопровождении трех женщин, удалился. Девочкам хотелось поболтать с Глорией, та с каждым днем чувствовала себя лучше, и можно не бояться, что она вдруг хлопнется в обморок. Раньше Симона не отходила от нее ни на шаг. Хотя однажды оплошала, замешкалась; а Глория что-то уж очень быстро вырубилась. И только Бобби с Теей успели подставить свои могучие (брехня, ха-ха...) хрупкие плечи. Справились. Глория шлепнулась мягко, не ушиблась и не ударилась головой. Хотя она всё равно, как ударенная. Немножко. Сейчас Кевин и Симона проводят ее домой; Симона останется, придет врач. В общем, в гости к ней рано, разве что после обеда. А пока топаем к себе.
Тея прошептала на ухо Бобби (хотя слышать их уже не могли):
— Включи ты боль на полную катушку — и я бы не разыгрывала упрямую дуру, слышишь?
Бобби машинально дотронулась до рукоятки "меча".
— С хуя сорвалась, что ли?! Идиотка. Хуже Глории... хотя ей-то простительно.
— Мы должны привыкать к боли.
Тея что-то сделала с бутафорским оружием, из рукоятки, вместо меча, появилось короткое кинжальное лезвие, словно включилось изображение. Почему две призрачные картинки, соприкоснувшись, металлически звенят и не могут пересечь одна другую — над этим девочки не задумывались. Игрушка — она игрушка и есть.
— Ладно, хватит дебилкой прикидываться. — Бобби потянула сестру за рукав.
Они шли по широкой, утоптанной тропе, ведущей через рощу. Тея вдруг свернула влево, под тень деревьев. Ободок на рукоятке ее виртуального кинжала из малинового стал огненно красным.
— Дай сюда! Ты что, дура?! А-а-ай! — Бобби отдернула руку, в ладони пульсировала жуткая боль.
— Извини, я нечаянно.
Тея, коротко глянув по сторонам, развязала пояс халата и приставила лезвие кинжала к голому животу. Бобби, закусив нижнюю губу, нянчила раненую руку. На ладони не замечалось ни пореза, ни крови.
— Терпимо, — сказала Тея.
Кинжал на пару сантиметров словно бы вошел в плоть. Не причинив телу никаких повреждений.
— Перестань... — простонала Бобби. — Наигралась, хватит!..
— Еще... немного... сейчас...
Бутафорское лезвие, направляемое рукой Теи, будто укоротилось наполовину. Дыхание Теи стало хриплым и прерывистым. Ноги ее вдруг подогнулись, она упала на колени, ловя ртом воздух. Схватившись за рукоятку кинжала обеими руками, страшным усилием сделала последнее движение.
Запрокинув голову, мутным взглядом уставилась на Бобби. Искаженное мукой личико лоснилось от пота, в широко открытых глазах застыл ужас. Она пыталась что-то сказать, но вместо этого тянула однотонное, страшное:
