Третий шаг. Книга 1. Магия Мериты

Приглашая вас на беседу, я не считал себя вправе нарушать установленные не мною правила. Ваш вопрос, как я понял, следует рассматривать также как намек на целесообразность разговора без свидетелей. Как говорится, с глазу на глаз, так? Увы, дорогой мой, это выше моих сил, и вы обязаны смириться с присутствием здесь моего помощника. Закон есть закон, нарушать его нельзя, а он прямо предписывает мне все деловые разговоры проводить в присутствии эпа. И это правильно: вдруг я чего-нибудь забуду или неправильно пойму? Последствия могут быть весьма печальными. Да, весьма. Уж поверьте, не вы один держатель конфиденциальной информации. Я в присутствии своего эпа неоднократно знакомился с такими секретами, в сравнении с которыми ваши все равно что результаты прошлогоднего футбольного сезона.

Что ж, справедливости ради следует признать, что у меня нет объективных причин не верить вам. Я допускаю, что вы сказали правду. Из этого я делаю вывод, что вы, вероятно, просто не обладаете всей информацией, и это вынуждает меня все-таки сделать официальный запрос. Порядок есть порядок. Ну конечно, еще бы не хватало, чтобы я спрашивал у вас разрешения по тем или иным своим поступкам. Очень жаль. Очень.

Право, не знаю, целесообразно ли мне продолжать нашу беседу. Что-то мне не верится, что наше сотрудничество может быть плодотворным. Но попытка не пытка — так вроде бы говорят? Давайте все же попробуем, тем более я уже потерял на вас уйму времени. Что? Вы хотите сесть? Пожалуйста, садитесь. Как это говорится — в ногах правды нет? С другой стороны, стоящий человек, по моим наблюдениям, способен более полно концентрировать свое внимание. А вы только что продемонстрировали такие вопиющие примеры неделового поведения, что я не уверен, не уснете ли вы сидя.

Открою вам небольшой секрет. Просто так открою, даром. В залог нашего будущего сотрудничества.

Так вот. Моя комиссия планирует в ближайшем будущем организовать ряд парламентских слушаний по вопросу свободы воли. В самом широком контексте — от волеизъявления одного человека до решения проблем, стоящих перед всем Содружеством. Свобода? Дорогой мой, свобода, как говорили древние, это осознанная необходимость. В таком контексте не может быть и речи, мол, что хочу, то и делаю. Имеется в виду другое. Мы попробуем понять, что такое осознанное.

Чтобы не занимать понапрасну время, скажу прямо, что мою комиссию и лично меня на сегодняшний день тревожат два обстоятельства. Первое: каждый гражданин не до конца осознает эту самую необходимость. Отсюда множество бед: никого никогда почему-то нельзя ни в чем убедить, почти все считают себя чуть ли пупом земли и отказываются подчиняться кому-либо, если решат вдруг, что полученный приказ противоречит какому-то мифическому "внутреннему голосу". О всевозможных нарушениях и преступлениях я даже не говорю — лично меня, например, больше волнует утрата духовной связи между поколениями да бесплодные дискуссии в Совете Содружества... Вам ясно, о чем речь? Прекрасно, я не буду далее перечислять.

Второе: человечество в целом чересчур глубоко осознало, впитало в себя какую-то жесткую необходимость и развивается по законам, нам совершенно непонятным. Любой крупный политик, если он не утратил способности реально смотреть на вещи, скажет вам — естественно, по большому секрету, — что его влияние на общество минимально, что он вообще не участвует в управлении. Все научные открытия, как и тысячу лет назад, совершаются спонтанно, не тогда, когда они запланированы. Новые технологии внедряются не там, где для этого создаются наиболее благоприятные условия. Законы постоянно нарушаются, общественные деятели совершают аморальные поступки. Что, это вы знаете применительно к Совету? А с вашей службой все в порядке? Меньше иллюзий, дорогой мой!

Вот справка, подготовленная мною для постановки вопроса о начале слушаний. Смею вас уверить, что в ней вы найдете массу интересных фактов. Часть из них, естественно, касается и вашего Комитета. Почитайте на досуге. И не останавливайтесь на деталях, вдумайтесь в общий вывод: существуют более чем серьезные основания полагать, что уже давно Содружество развивается по сценарию, предписанному нам кем-то свыше. Да-да. Ну, пусть не свыше, а ниже, сбоку ли — главное, что не нами самими. Ваша служба, на мой взгляд, должна быть крайне чувствительной к подобным наблюдениям. Я предлагаю союз вашего Комитета и моей комиссии для совместного рассмотрения данного вопроса. Собственно, в этом и заключалась моя главная цель разговора с вами.

Естественно, только совместными усилиями нам удастся в ходе слушаний обойтись без упоминания Мериты. Так что подумайте хорошенько.

Итак, вы готовы к сотрудничеству. Примите мои поздравления.

Кстати, в моей справке очень обстоятельно разбираются фактически все настораживающие моменты. При этом — максимум терпимости. Мы учли предположения даже наших политических противников. Посмотрите, например, страницу 43. Там конспективное изложение взглядов этого несчастного смутьяна Шоанара. Дидактически правильнее было бы отмести его предположения как бессвязную галиматью. Но мы постарались отделить зерна от плевел. Этот возмутитель порядка, в частности, объясняет отдельные неудачи наших межзвездных полетов тем, что кто-то якобы пустил нас в космос, но продолжает по своему усмотрению предписывать нам, куда и зачем летать. Чушь, конечно. Но в то же время он правильно подмечает следующее: мы радуемся как дети, что нами преодолены расстояния в тысячи световых лет, но огромные зоны пространства у нас под самым носом остались совершенно недоступными. Шоанар весьма пессимистичен и в общей характеристике всего процесса познания. Помните его известное сравнение — словно бросили нас в большую темную комнату, и мы бродим в ней, пробуя на ощупь все случайно попадающее нам в руки? Так, может, эти предметы нам кто-то подсовывает?

Какой у меня интерес? Да никакого. Я уже получил в этой жизни все и раскрыт для дум о вечном.

Вы, наверное, навели справки и узнали, что я с Рады. Да-да, именно оттуда. Так что мне с детства прививались максималистские понятия о свободе личности. Впрочем, пока я жил у себя на родине, тамошние порядки не казались мне неестественными. Это как болото, в котором каждый обитатель считает, что иначе и жить нельзя. Но стоит выкарабкаться из плена привычек, взглянуть со стороны, так сразу становится ясно, что под ногами была не твердая почва, а предательская трясина.

Короче, всю пагубность порядков, установленных на Раде, я осознал только став членом Совета Содружества. Да, и судьба моих детей помогла мне раскрыть глаза. Как вы, наверное, знаете, у меня два сына. Ни с одним у меня нет душевного контакта и взаимопонимания. Младший примкнул к колонистам Ривереды. Старший — вы правы — отбывает срок за организацию беспорядков на Квартаре. Вот она, дьявольская усмешка судьбы! Нарушена преемственность поколений. Я не пользуюсь никаким авторитетом у своих детей. Они видят во мне скорее врага, чем отца и друга. Вот к чему приводит пресловутая свобода. И я, конечно, приложу все усилия для выкорчевывания смуты. Когда пациент смертельно болен, но не осознает опасность, врач имеет право применить силу, чтобы добиться излечения. Использовать все доступные средства! Я уверен, что в этом деле найду в вас ценных помощников.

Выборы? Да, где-то через семь месяцев. Но не напрягайтесь. Это простая формальность. Мне нет достойной замены, и я уверен, что останусь Посланником еще на один срок. Понимаю, кого вы имеете в виду и удивляюсь. Неужели вы серьезно допускаете, что этот идеалист может составить мне реальную конкуренцию? Конечно, экстравагантность его политического мировоззрения может получить определенную поддержку у наиболее отсталой части избирателей. Но вы же умный человек, вы должны уметь трезво оценивать шансы. Этот бедолага не пройдет элементарные тестовые испытания. А, понимаю, вам он тоже не по душе, и вы добиваетесь максимальной гарантии провала его кандидатуры. Тем более вам есть резон рекомендовать Комитету оказать мне посильную поддержку.

Я хотел бы вернуться к теме новой меритской общины. Детально анализируя полученные сообщения инспекторской группы, я провел одну интересную аналогию. Кинвиши и... Одурманенные меритцы и... Я чувствую, вы догадались. Нет? Странно. Я уверен, вы знаете, что я хотел сказать. Ждете от меня продолжения?

Раньше я полагал, дорогой Грей, что вы работаете более тонко. На мой взгляд, в вашем деле нельзя всегда и во всем добиваться полной определенности. Ну, ладно, вот моя аналогия: община меритцев и Тары, кинвиши и Фактор-Р. Не правда ли, необычное сопоставление? Вроде бы ничего общего...

Стало быть, я строю замки на песке. Бывает. Мы, политики, народ очень занятой. Мы фатально перегружены. Я забыл, когда по-настоящему отдыхал в последний раз. Каждый день упорный и очень нужный людям труд. Жизнь на пределе физических возможностей. Вы не поверите: зачастую утром я не могу вспомнить, как очутился в кровати. Мозг отключается раньше, чем голова касается подушки. Не удивительно, что в таких условиях случаются психические срывы. Нарушение логики мышления, потеря памяти, ложные посылки. Да, случаются. Вы так убедительны, что я готов признать несостоятельность своих подозрений.

А может, все-таки я прав? Почему вы всеми силами скрываете факты проведения каких-то загадочных биологических экспериментов на Таре? Почему все официальные информационные каналы умалчивают об экстренно установленном Карантинном барьере? Не надо. Я не хочу слушать пустые извинения. Я не буду делать официальный запрос по поводу суеты вокруг Тары, чтобы не ставить вас и ваш Комитет в неловкое положение. Но я требую, чтобы мне лично своевременно сообщали всю последнюю информацию, которая хоть в малейшей степени касается новой меритской общины. Вам ясно? Это первое. Второе — я потребую от вас исчерпывающую информацию о Факторе-Р только в случае возникновения действительной нужды, но вы на всякий случай заранее подготовьте необходимую справку.

Я все сказал. До свидания, дорогой мой Грей. Я полагаю, что Комитет окажет посильное содействие моей комиссии. История не простит нам, если мы не найдем общего языка.

Рюон

Человек, заблудившийся в лесу, в нескольких шагах от дома, невольно испытывает тревогу, смешанную с чувством досады — надо же, угораздило. Корабль в океане, сбившийся с пути, — уже чрезвычайное происшествие. Звездолет, затерявшийся в космосе, — безусловно, трагедия.

Притихла команда. Несокрушимый прежде Астаройт, принявший, как и полагалось, всю ответственность за случившееся на себя, затерялся где-то в недрах корабля, не попадая Вэру на глаза.

Больше всех, несомненно, переживал Илвин. Он как-то вмиг постарел, похудел и забыл про свои многочисленные достоинства. Кожа дряблыми складками собралась у него на шее, а голый череп, похожий на маковку груши, утратил победный блеск. Погруженный в глубокие раздумья, он почти постоянно что-то жевал, разбрасывая где попало смятые пакетики из-под жареных орешков — своего любимого лакомства. В часы, отведенные для сна, он, мучаясь бессонницей, медленно и бесшумно бродил по палубам звездолета, странно жестикулируя своими совсем детскими по размерам, но по-стариковски морщинистыми ручонками. Часто в полумраке он говорил вслух сам с собой, пугая случайных свидетелей.

Один Лонренок, казалось, остался безразличным и этим особенно раздражал Вэра, даже удивлявшегося своим чувствам: никогда прежде он и представить не мог, что окажется способным испытывать подобную неприязнь к недавнему товарищу. Еще бы, негодовал он про себя, проклятый козач сделал свое дело. Сейчас ему выгодно, чтобы инспекторская группа как можно дольше болталась где-нибудь подальше от планет Содружества. Пусть идет время, лишая остальных инспекторов возможности повлиять на формирование общественного мнения.

Рюон находил утешительные слова.

— Все будет хорошо, Вэр, — сказал он после очередного неудачного надпространственного прыжка. — Я уверен, что впереди счастливый конец. Мы, люди, пользуемся у природы особой благосклонностью, и на этом зиждется вся наша вера в светлое будущее. Исторический опыт повелевает нам быть разумными оптимистами. Смело вперед — и тебя ждет удача, лишь были б помыслы чисты.

— Меня мучает не столько неопределенность, сколько ощущение собственного бессилия. Я не могу ничем помочь Илвину. Я даже не понимаю, почему и что произошло — ведь прежние расчеты убедили всех навигаторов в безопасности изменения меритской программы полета.

— Насколько я представляю сложившуюся ситуацию, наша трасса изначально проходила через неустойчивую область. Остается только гадать, специально или нет меритцы предложили нам ее, но небольшое изменение режима полета — и нас выбросило неизвестно куда. Все равно что если бы нас направили по фарватеру бурной, изобилующей спонтанно возникающими водоворотами реки, и как только мы вильнули в сторону, тут же возникло завихрение. Что с нами должно было произойти? Правильно, нас закрутило и выбросило невесть где. А сейчас навигаторы ломают головы, пытаясь снова вплыть на середину реки. Я им тоже ничем помочь не могу.

— Опять твои водовороты...

— Да, Вэр, опять. Можно предположить, что меритцы недаром дали нам такую программу полета, если принять мою гипотезу о магах — повелителях Случайности. Они предусмотрели наше безграничное любопытство и заранее позаботились о том, чтобы нас зашвырнуло подальше. Нате, кушайте и впредь будьте послушными.

— Стало быть, мы обречены на бесконечное блуждание?

— Не думаю. Вероятно, можно каким-то образом снова лечь на трассу и достичь меритской Сигмы. Кроме того, всегда остается возможность, подобно побитой собаке, возвратиться в исходную точку.

— Опять в тот силовой кокон, показанный Марком?

— А что делать?

Этот вопрос обсуждался на очередном общем собрании. Выслушав первых выступающих, Вэр неожиданно для себя самого попросил слова.

Перечислив известные ему названия меритских космических программ, он сказал лишь, что многие из них вот-вот должны быть завершены. В том числе, вероятно, та, о которой вскользь упоминал Марк — нацеленная на создание некой "абсолютной" защиты меритского созвездия. В этих условиях можно только гадать, что произойдет, если они без предупреждения вернутся назад. Возможно, их звездолет будет автоматически уничтожен. В любом случае скрыть их возвращение не удастся, а меритцы могут воспринять появление чужого корабля в контролируемой ими области пространства как недружественный шаг. Следовательно, решение о возвращении обязательно должно получить дипломатическое обеспечение — необходимо официально запросить разрешение властей Мериты либо через Центр, либо напрямую.

— Какой скандал! — воскликнул Астаройт.

— Ну, это на самый крайний случай, — вставил Илвин.

— Какой еще крайний? Зря я пошел у тебя на поводу. Не хватало только мне славы на все Содружество. Так, объявляю свое решение: если в течение недели мы не найдем выхода, я по межзвездной связи запрашиваю разрешение Мериты на возвращение. До этого никаких слепых прыжков, а то вообще запутаем все следы.