И началась война. Первым делом наши моряки закупорили при помощи мин военные гавани в е, Нью-Йорке, Филадельфии и несколько других. Базы на Южном побережье, к тому времени, были надёжно заблокированы или находились под контролем южан. Американцы пытались тралить фарватеры, но наши самолёты с авианосцев, курсирующих вне досягаемости береговой артиллерии, быстро заставили тральщики работать исключительно ночью. Но и ночью было не все в порядке: многие мины мы снабдили взрывателями установленными на неизвлекаемость, что привело к трагедиям: с авианосцев наблюдали несколько взрывов в районе минных постановок. А потом мы нанесли удар по крупнейшей военной базе, где в основном базировались английские корабли, ушедшие в САСШ — Бостону.

Ранним утром, когда стало достаточно светло, но Солнце не поднялось над горизонтом, самолёты груженые бомбами поднялись с палуб авианосцев. Когда они подходили к Бостону, Солнце светило как раз в глаза часовым и наблюдателям, так что никто не поднял тревоги. Первый, самый эффективный удар мы нанесли в условиях даже лучших, чем полигонные. На полигоне стоит одна цель, а тут целей очень-очень много, и стоят они плотно, борт к борту, так, что даже промах всё равно попадет в другой корабль. Первый удар по броненосцам и броненосным крейсерам нанесло топмачтовики. Потом за дело взялись горизонтальные бомбардировщики. Они плавно пикировали на очередную жертву, и роняли бомбу куда-нибудь в особо уязвимое место, например, на крышу башни. Довольно часто этот фокус удавался, и в этом случае над кораблём взлетал огненный фонтан, означающий, что данная калоша исключается из списка целей, и внимание пилотов переключатся на следующую.

Положение неприятеля усугублялось тем, что боеприпасы для зениток по какому-то странному выверту мозгов американского флотского начальства даже на бывших английских кораблях, хранились в опечатанных артпогребах. Срывать печати моряки не рисковали, дабы не получить впоследствии судебный иск, а лиц, уполномоченных открыть хранилища, на кораблях, и вообще на базе, не оказалось. То есть, ситуация была очень похожа на то, что происходило в Перл-Харборе в моём мире. Главная ударная сила американского флота — семьдесят пять броненосцев и девяносто броненосных крейсеров было утоплено или тяжело повреждено во время этого сражения, прошедшего за рекордные для морского боя сроки: всего лишь пять часов. Напоследок нами были взорваны пороховые и артиллерийские склады злосчастного Бостона, и практически весь город оказался сильно разрушенным. В лучшем случае с домов снесло только крыши, а уж целых окон не осталось ни одного.

Американская авиация на смогла ответить нашей по очень простой причине: мы заранее высадили в укромном месте четыре полка морской пехоты при собственной артиллерии, и в ночь перед нападением на Бостон они захватили все три десятка аэродромов вокруг города. Лётчики, пришедшие вместе с морпехами, выбрали самые интересные в техническом отношении самолёты из имеющихся, сели на них и улетели к флоту, где для посадки на авианосец, на 'Ирине' была использованы сети. Посадка всех самолётов была проведена успешно, и наши инженеры получили для изучения образцы новейшей американской техники. Общее впечатление: ребята очень быстро учатся и стремятся создать нечто новое. А морпехи спокойно и деловито вышли на берег, где их приняли на борт наши корабли.

Собственно, после Бостонского сражения война на море практически прекратилась: американцам стало нечем воевать. Дело в том, что после окончания Гражданской войны, САСШ практически перестали финансировать собственный флот, бросая все свободные ресурсы на освоение Дикого Запада. Вот сейчас они и расплачиваются за необдуманное планирование: пришла война, а кораблей нет. Но ещё хуже то, что нет подготовленных моряков. Правда, несколько лет назад они начали довольно амбициозную кораблестроительную программу, но во-первых, почти ничего не успели построить, а во-вторых, откуда бы им взять столько подготовленных военных машинистов, артиллеристов и прочих узких специалистов? Ну а подарок судьбы в виде двух сотен английских кораблей американцы доблестно спустили в унитаз.

Оставшиеся корабли янки были заблокированы в Чарльстоне и Новом Орлеане, где их захватили конфедераты.

А на суше пошла ожесточённая гражданская война. На новые лозунги наложились старые обиды, вспомнилось и высокомерие победителей, и распущенность негров, подстрекаемых янки против старых хозяев. Надо сказать, что расизм как был, так и остаётся основополагающей чертой американского общества, так что расистский фактор стал ещё одной чертой нового противостояния, причём с обеих сторон. Ожесточение достигло невероятного размаха, и противоборствующие стороны стали брать всё меньше и меньше пленных: чужих раненых стало принято добивать, соответственно солдаты дрались до последней возможности, вызывая тем самым ещё большую ярость. Начались сначала отдельные случаи жестокого обращения с гражданскими лицами. Вскоре жестокость стала нормой: мужчин, при малейшем подозрении на сопротивление убирали или калечили, а женщин насиловали. Это вызвало ответную реакцию: население уходило с территорий которые могут быть захвачены, а оставшиеся сопротивлялись до последнего, и зачастую кончали с собой при угрозе захвата. То есть, Америка постепенно превращалась в кровавый ад в духе постапокалиптической литературы и фильмов конца двадцатого — начала двадцать первого века.

Обоим противоборствующим сторонам требовалось всё больше солдат, и в САСШ потянулись наёмники: бывшие английские солдаты и матросы, сброд из Германии, шляхтичи из Польши. Туда же мы отправили несколько пароходов плотно набитых униатами — этим мы просто предоставили выбор: уезжать за государственный счёт в Америку, с солидными подъёмными, или под конвоем переселиться в Синьцзян, где их скорее всего вырежут местные бандиты. Переход в православие не рассматривался — зачем мне лукавые и двоедушные подданые? Бунтовать шансов нет: вся западная Белоруссия, Украина и Польша были наводнены войсками, решительно настроенными задавить любое выступление.

Чуть позже полыхнуло в Канаде — там начали резаться англичане с французами, а их, в свою очередь, начали резать индейцы, получившие в достатке трофейное английское вооружение. Теперь у индейцев была даже конная артиллерия, правда, как не было, так и не предвиделось консолидации перед лицом бледнолицых. Впрочем, пока это неважно. Пусть режутся, а как потом поддерживать вялотекущую грызню, ещё придумаем. Нам не нужна сильная Америка, зато нужно американское сырьё, и место куда можно сплавлять ненужных людей.

Все эти новости я получал в первую очередь, в виде реляций командующего флотом, а потом они в несколько усечённом виде появлялись в газетах. Впрочем, меня эта война перестала интересовать с тех пор, когда я понял, что всё идёт благополучно, и нам остаётся лишь материальное, политическое и дипломатическое обеспечение этой войны. Обеспечением занимаются специалисты: дипломаты, снабженцы, журналисты и сочинители песен и романов.

Меня больше занимала мысль: а кто выйдет на первый план мировой политики вместо Британии и САСШ?

Россия — это само собой. Технологический рывок, который (чего уж тут скромничать) инициировал я, перевернул и село и город. Очень помогает нам английское оборудование, изымаемого в счёт репараций или скупаемое по дешёвке — мы строим заводы и фабрики десятками. Индустриализация промышленности и сельского хозяйства идёт впечатляющими темпами, а народное образование с огромным трудом, и далеко не полностью, но обеспечивает эти процессы грамотными исполнителями. Беда в том, что уже сейчас в России началось падение уровня рождаемости. Процесс этот объективный: зажиточные всегда имеют меньше детей, но для России в целом эта проблема грозит большими бедами, понятно почему. И тут ещё проблема, скорее этического свойства: с одной стороны качество и доступность медицинской помощи в России всё возрастает, и это просто замечательно. А с другой стороны — как не доводить эту медпомощь до абсурда, и не тратить силы и средства на выхаживание и дальнейшую мучительную жизнь, полную чудовищных страданий безнадёжных больных. Я воевал, видел страдания смертельно раненых, долго жил рядом с человеком, которому несколько лет не давали умереть, и потому считаю, что у врача и его пациента должно быть право на гуманную смерть в нечастых и чётко оговоренных законом случаях. Есть и другая сторона: в некоторых случаях врачи способны диагностировать появление неполноценного ребёнка. В этом случае ответственность за прерываемую беременности ложится на мать — именно она должны принять решение, но это неправильно. У женщины и без того жуткий стресс, и не надо его усугублять. Решение должны принять врачи, исходя из медицинской целесообразности, на основании чётко прописанных законов. Собственно, это ещё один стимул, подвигающий людей на рождение ребятишек: воспитывать будут только здоровых, полноценных детей.

Ну и ещё немаловажный штрих: надо дать понять авторам всех произведений искусства, что бездетная женщина не может быть положительным персонажем — только отрицательным. На крайний случай — бездетность порождена болезнью или несчастным случаем, но тогда женщина должна либо стать воспитательницей в детдоме, либо усыновить сирот. Мужчина бросивший семью или приживший ублюдка на стороне подлежит безусловному осуждению безо всяких скидок.

Я и сам страдаю по поводу детей: мы с Ириной Георгиевной в браке уже несколько лет, а детей у нас всё нет и нет. Правда, мы приняли в семью пятерых сирот: трёх девочек и двух мальчиков, дали им свою фамилию, но... должны быть собственные дети — это вопрос не личный, а государственный, и даже международной политики.

* * *

Сижу перед глобусом, сам себе напоминая Чарли Чаплина в роли Гитлера из фильма 'Великий диктатор', и размышляю над новым мироустройством.

Европа: Великобритания разгромлена, и теперь там формируются государства: Ирландия, Шотландия, Англия и Уэльс. Сейчас они активно пихаются локтями, устанавливая и уточняя границы, и этот процесс займёт ещё немало лет. Думаю, что не только мы, но и все соседи будут внимательно следить, чтобы эти пауки на острове никогда не договорились между собой. Англия как единое государство никому, в первую очередь нам не нужна.

Германия нам нужна как в меру активный и в меру агрессивный партнёр. Собственно говоря вся нынешняя сила и агрессия Германии будет направлена вовне — в колонии, для обеспечения метрополии сырьём и рынками. Ближайшие десятилетия все силы Германии будут направлены на освоение колоний, что неизбежно приведёт к некоторой задержке промышленного и научного развития. Потом она, конечно же, отыграет утерянные позиции, но это будет потом.

Испания вряд ли сможет вернуть себе статус мировой державы: её элита закостенела и не сможет решать встающие перед ней принципиально новые задачи, а свежую кровь элита в себя не пускает, я это наблюдал лично. В этом же обстоятельстве кроется трагедия ещё одной прекрасной и очень симпатичной для меня лично страны. Турции. Не думаю, что эти государства смогут достичь хотя бы десятой части своего прежнего величия, но и то что им удастся сейчас достичь будет почитаться потомками золотым веком. Но это не соперники.

Соперник в Европе остался один — Франция. Эту державу нужно ронять, делить и осваивать. И метрополию, и французские колонии. Здесь только один вопрос: кто же это будет делать? Ответ очевиден: их старые враги и соперники: Германия, Австро-Венгрия и Испания. Оружие у них имеется, солдат тоже много, генералы рвутся в бой, вот надо и посодействовать, чтобы они между собой разобрались по-соседски. Заодно необходимо раскулачить европейских шакалов — Голландию и Бельгию. Их колонии мы с Германией вполне можем поделить между собой.

Теперь Северная Америка: САСШ и Канада медленно но верно погружаются в пучину гражданских войн. По результатам войн мы их разделим на десяток квазигосударств, они станут источником сырья и полуфабрикатов. Мексика пусть остаётся под флагом Испании, или борется за независимость — это их дело. Самые серьёзные страны Латинской Америки — Бразилия и Аргентина. Не думаю, что эти страны сумеют стать всемирным пугалом вместо Соединённых Штатов: и народ другой, и вера другая. Хотя имперские амбиции у них кажется есть, но сил маловато, к тому же и развитие науки у них не так значительно как в Англии и САСШ. Кстати сказать, надо вложиться в научные исследования на долгосрочной основе, привлекая светлые головы со всего света, как это делали американцы в моём мире. В сущности, вложения невелики, а вот отдача просто колоссальная.

Азию за соперников можно не считать: Индия со своим кастовым обществом потеряла способность к полноценному развитию. Китай постепенно разваливается и погружается в чреду кровопролитных гражданских войн, с моём мире закончившихся победой компартии Китая, да и закончилось всё к концы семидесятых годов двадцатого века. А каков будет результат без коммунистов? В России пролетарской, а по факту, крестьянской революции пока не предвидится: все необходимые реформы мы проводим сверху. Общество изменяется в нужную сторону, и при этом не льётся крови. Хотя... Не приведёт ли это в дальнейшем к ещё большей крови? Не знаю. Увидим только по результатам наших деяний, спустя много лет.

В Азии есть ещё одна любопытная держава — Япония. В той истории мы с нею свирепо дрались, но в этой истории, когда нет ни Америки ни Англии, может имеет смысл приручить островного хищника? Если, подобно США, дать японцам возможность развивать производство, оставляя науку и изобретательство у себя, то японцы могут стать нашим цепным псом в Тихоокеанском регионе. Австралию мы заберём себе, японцам остаются Филиппины и Юго-Восточная Азия, неинтересная нам по климатическим причинам: я не желаю гробить там русских мужиков. А для японцев там вполне комфортно. Разве что Вьетнам нужно поддержать и сделать его региональным лидером: я всегда с симпатией относился к этой стране и его народу.

Африку мы с коллегами поделили, остаётся её осваивать.

Антарктида? Да. Антарктиду следует объявить русской территорией и запретить там любую деятельность кроме научной. Закину-ка я географам идею установления русского флага на Южном полюсе, может какой дурак и отправится туда? Впрочем, это уже мелочи.

* * *

Ещё вечером Андрей предупредил, что с утра ко мне явятся лейб-медик Сергей Петрович Боткин с коллегой. Сообщение у них хорошее, важное не терпящее отлагательства.

Ну что же, с утра я пришел в свой кабинет, и в приёмной увидел Сергея Петрович, в парадной форме со всеми регалиями, и смутно знакомого, высокого, крепкого скуластого мужчину в парадной генеральской форме.

— Прошу вас, господа! — пригласил я их, входя в кабинет — присаживайтесь, и сразу приступим к делам. С чем вы прибыли?

— Ваше императорское величество, разрешите Вам представить моего спутника: лейб-акушер Крассовский Антон Яковлевич. То, о чём он сообщит, является областью его профессиональной деятельности.