Подкидыш

Молодой император действительно собирался продолжить свои научные занятия, но несколько в иной области, нежели гальванопластика. А именно — собрать несколько схем и посмотреть, как они будут работать.

В свое время он изо всех сил поддерживал Саломатина, считавшего, что в контейнер нужно подложить как можно больше радиодеталей для всех возможных ремонтов и обучить курсанта их производству. Все это, понятно, за счет вещей, которые хоть как-то можно будет сделать в прошлом. В результате груз почти не содержал проводов, за исключением соединительных шнуров для контроллера и планшета. Зато там имелись простые микросхемы, транзисторы, диоды, небольшие конденсаторы и прочая мелочевка общего назначения. И теперь молодому императору предстояло собрать схему, про которую, несмотря на ее широкое применение, он не рисковал задавать вопросы на занятиях по практической электронике в Центре. Мало ли, а вдруг кто-то сильно сообразительный догадается, как ее можно использовать! По этой же причине ее не было в планшетах, Сергей мог надеяться только на свою память. Ну и на те знания основ схемотехники, которыми его снабдил сначала дядя Виталий, а потом преподаватели Центра.

Потому как маяк, что предстояло построить и запустить молодому человеку, должен был состоять из управляющего и силового контуров. Второй надо было полностью сделать на месте, а вот первый имелся в контейнере. Он состоял из датчиков, входного и выходного контроллеров и собственно контура, представляющего собой сложную систему, об устройстве которой Сергей знал только в самых общих чертах.

Так вот, перепрограммировать контроллеры нечего было и думать. Но обмануть их, пропустив входные сигналы не напрямую, а через промежуточные схемы, вполне возможно!

Собственно, исказить требовалось всего три сигнала. Контроллер должен был считать, что напряжение в первой цепи управляющего контура втрое ниже, чем на самом деле. Ну, это совсем нетрудно, с такой задачей справится простейший резистивный делитель. По второму каналу показания силы тока должны были в три раза превышать истинные. Это уже чуть посложнее, но тоже ничего особенного. Операционный усилитель плюс четыре прецизионных резистора — вот вся схема.

А по третьему каналу контроллер должен был видеть частоту, втрое меньшую той, что будет генерироваться в контуре, и тут предстояло повозиться.

Для этих работ Сергею и понадобился вольтов столб существенно крупнее первого. Ведь питать предстояло не только схемы, но и маленький паяльник, а ему требовалось двенадцать вольт при максимальном токе в два ампера.

Блин, подумал Новицкий, и чем только не приходится заниматься простому русскому императору! Но дело того стоит. Просто подложить хорошую свинью гаду Саломатину — и то вполне достойная цель, для достижения которой не жалко усилий. Но ведь задачу-то себе Сергей поставил более масштабную! Сделать так, чтобы существование того поганого Центра вообще потеряло всякий смысл. Со всеми вытекающими последствиями для его руководства, которые наверняка окажутся очень серьезными, потому как это был довольно дорогой проект, стоимость которого измерялась миллиардами. Правда, Сергей не знал, чего именно, но надеялся, что это были не рубли, а доллары или даже евро.

Глава 20

За то время, что Сергей потратил на развитие отечественной электротехники, бабка Настасья докопалась до причины, по которой командир Семеновского полка вдруг начал попивать. Брат его здесь был ни при чем, Мавра вроде тоже, но это только пока. В общем, причина оказалась стара, как мир. Майор гвардии влюбился. Но вот объект внезапно вспыхнувшей страсти был выбран явно неудачно. Им оказалась цесаревна Елизавета, которую Шепелев увидел в первый же день по приезде ее в Москву. И провожал кортеж до Ново-Преображенского дворца — в общем, времени человеку хватило. Но и соображения тоже, поэтому, поняв, что взаимность ему никоим образом не светит, принялся искать утешение на дне стакана.

Ну и дела, подумал Сергей. Это что же получается — я своими... образно говоря, руками настраиваю против себя начальника своей же собственной охраны? Да за такое кому другому под корень то самое бы оборвать, которое не руки. Ладно, но делать-то теперь что? Назад уже не отыграешь — ну не являться же к Елизавете с предложением обратить ее благосклонное внимание на майора гвардии, а он, император, себе еще кого-нибудь найдет.

Однако на этой мысли Сергей с удивлением почувствовал довольно сильное внутреннее сопротивление. То есть как это — вот просто так взять и кому-то отдать Лизу? Она мне и самому нужна, а то, что не очень похожа на идеал, так это я уже привык. Нет, мы пойдем другим путем, но вот только каким, хотелось бы знать. А раз собственного опыта для решения задачи не хватает, то следует обратиться к специалисту. Благо его и искать не надо — ведь бабка, она по своей прямой специальности ворожея да сводница. Вот и пусть сведет майора с кем надо, а потом приворожит. Или наоборот? В общем, на ее усмотрение, только чтобы он бросил пить, выкинул из головы все мысли про Елизавету и сосредоточился на командовании полком. Потому что снимать его с должности сейчас совершенно не время — не настолько уж прочное у нас положение, чтобы менять командира единственного верного подразделения.

Бабка восприняла поставленную задачу без особого удивления.

— Я уж и сама над этим начинала думать, государь, — вздохнула она. — Девку Степану Андреевичу подложить недолго, но недолго он с ней и пробудет, а потом его только сильнее тоска загрызет, и боюсь я, как бы он с тоски той чего не учудил.

— Зачем обязательно девку? Невесту, да такую, чтоб сразу его под венец затащила, а потом была бы ему всю жизнь верной подругой.

— Правильно ты мыслишь, ваше величество, светлая у тебя голова, и не только волосом. Но ведь вот так, с бухты-барахты, подходящую невесту не найдешь. Нужна знатного происхождения.

— Так в чем вопрос? — не понял Сергей. — Ты ищи невесту, а уж с ее происхождением я сам что-нибудь придумаю. Хоть бразильской графиней ее объявить, хоть троюродной внучатой племянницей бухарского эмира, хоть дочерью вождя могикан Чингачгука Большого Змея. Окрутит Степана Андреевича — я тут же подтвержу ее титул, и станет она туземной княгиней Великозмейской.

Примерно с минуту Анастасия Ивановна переваривала услышанное — похоже, столь смелый полет императорской мысли все-таки был для нее внове. Но, видимо, все-таки переварила, потому что продолжила:

— Интересные вещи говоришь, государь. А вот я, старая, хотела к делу подойти проще. Ведь пьет-то Степан Андреевич не абы с кем, а с преображенским капитаном Тихоном Павшиным. Это, скажу я тебе, жук еще тот. Происхождения непонятного, при деде твоем как-то ухитрился приобрести потомственное дворянство, но сейчас карьера его застопорилась. Однако почуял, шельмец, что ныне в семеновцах-то поболее светит, и начал виться вокруг Степана. Если поговорить с ним да пообещать чего, так он кого угодно признает хоть дочерью, хоть сестрой, хоть матерью своей. Но только говорить с ним придется тебе, мне он не поверит, я для него никто.

— А что, — прикинул Сергей, — интересное предложение. Причем оно даже не отменяет моего, тут возможны комбинации. Но у тебя еще что-то есть? Не томи, выкладывай.

— Есть, — кивнула бабка. — Пьют они вдвоем, а надо к ним подвести третьего, моего человечка. Ты, наверное, думаешь, что наговоры всякие — это блажь да шарлатанство, а зря. Ежели человеку, когда он только засыпает или того гляди упадет под стол от выпитого, незаметно пошептать нужные слова, то потом, проснувшись, он их своими считать будет, лично им придуманными. Сие, конечно, непросто, тут уметь надо, но мой человечек умеет.

Ай да бабка, мысленно восхитился Сергей. Она, кажется, владеет еще и какими-то невербальными технологиями. Или они называются вербальными? В общем, при ее профессии тут нет ничего удивительного.

— Договорились, — кивнул император. — Значит, ты быстренько узнаешь, что надо пообещать этому Павшину, и приводишь его сюда. Сколько на это денег понадобится?

— Нисколько, государь, даже наоборот. С чего это я Тихона просто так к твоему величеству поведу? Подозрительно будет. Нет, мне он за это заплатит, и, мнится, не так уж мало.

Лейб-гвардии Преображенского полка капитан Тихон Петрович Павшин выглядел очень располагающе. Темно-зеленый мундир с красными отворотам как влитой сидел на его сухощавой фигуре. Сверкали начищенные до зеркального блеска штиблеты. Треуголку, правда без перьев, бравый капитан держал в левой руке. Парик был небольшим, но тщательно сделанным и аккуратно завитым. А лицо под париком совершенно явно было отмечено печатью благородства и честности.

Правда, вот тут внимательный наблюдатель, а Сергей был именно таким, мог бы заметить небольшую тонкость. Она состояла в том, что господь, похоже, прикладывал упомянутую печать от души, с плеча да с хорошего размаха, отчего объект приложения слегка деформировался. Нет, если смотреть только на левую сторону, то все было просто великолепно — обладателю такого лица можно, не задумываясь, доверить не только, скажем, невесту, но даже последний рубль. Справа картина выглядела в общем-то похоже, но с небольшой оговоркой — чужую невесту и чужой рубль, а свои все-таки лучше поберечь. Разумеется, обладатель лица был в курсе всех этих тонкостей, поэтому встал так, чтобы Сергей смотрел именно на безукоризненную левую сторону. Но гость не учел, что молодой император очень ответственно подошел к меблировке своего кабинета и не стал экономить на зеркалах, расположенных так, что визитера при желании можно было рассмотреть с любого ракурса.

После того, как вошедший по всей форме представился, император милостиво кивнул и начал речь:

— Здравствуй, Тихон Петрович, много хорошего я про тебя слышал. А недавно еще одно узнал — ты, оказывается, верного моего слугу, майора гвардии Шепелева, не бросил в беде, а по мере сил помогаешь ему рассеять душевную кручину.

— Так точно, государь! — браво ответствовал капитан. — Нет сил смотреть, как майор твой прямо на глазах угасает. Не по себе он пассию высмотрел, в чем его и пытаюсь по мере сил убедить. Мне на это последней копейки не жалко, а ведь Степан Андреевич — человек с понятием, дешевых вин не употребляет.

Нормально, оценил Новицкий. Дядя, похоже, не любит длинных предисловий. Тогда, пожалуй, и мы без них обойдемся. Итак, начинаем.

— Деньги — это не главное, был бы человек хороший, а рубли всегда найдутся. Или десятки тысяч рублей, если он не просто хороший, а верный, все с полуслова понимающий да лишних вопросов не задающий. Но ведь не только в деньгах счастье. Слышал, наверное, что Иван да Василий Долгоруковы против меня замыслили, отчего их имущество ныне на меня переписано. Пока, правда, его Совет опекает, но ведь той опеки осталось меньше двух лет. И кому, как ты думаешь, я эти деревеньки жаловать буду? Своих-то у меня и без них хватает.

На лице гостя, причем в основном справа, начало проступать воодушевление, и Сергей продолжил:

— Однако сидеть в поместье да вспоминать былое — это уместно в старости, а ты, господин капитан, пребываешь в самом расцвете сил. И, наверное, много еще можешь сделать во славу государства Российского, прежде чем уйдешь на покой. Вот недавно задумался я — с чего это полков лейб-гвардии у меня всего два? Непорядок, бог ведь троицу любит. Но кому поручить тот третий полк сформировать да потом им командовать, это еще не решено. Понимаешь, о чем речь-то идет? Но все это будет не просто так, мне от тебя служба понадобится. И не простая, ее кому попало не поручишь, тут особый человек нужен.

— Ваше величество, — со спокойным достоинством поклонился Павшин, — я всегда готов живот свой положить за тебя, как и все славные предки мои, сил не жалевшие на государевой службе.

Причем левая половина лица полностью подтверждала сказанное. Правая в общем-то тоже, но с небольшими уточнениями, что Сергей увидел, незаметно косясь в сторону подходящего зеркала. Во-первых, насчет живота господин капитан несколько преувеличивал. Предки его, про которых он помнил, явно подвизались не на государевой службе, а скорее наоборот. Да и вообще не факт, что Павшин — это его настоящая фамилия.

Пожалуй, это будет ценный кадр, подумал император и приступил к изложению своего задания. Оно не заняло много времени, а в конце Сергей подытожил:

— Сам понимаешь, что ни на поместья, ни тем более на должность командира гвардейского полка это пока не тянет. Денег дам. Немного, только чтобы не вводить тебя в расход. Проверка это будет — годишься ты, Тихон Петрович, для серьезных дел или нет.

— Все понимаю, государь, — подтвердил капитан, — и все исполню как надо. Вот только когда я шептуна-то твоего увижу? Переговорить бы с ним надо, дабы потом в деле не путаться.

— Прямо сейчас, если соизволишь обернуться, — усмехнулся Новицкий.

Платон Семенович Воскобойников появился в кабинете незаметно и абсолютно беззвучно — впрочем, среди бабкиных знакомых многие обладали таким талантом. Этот, в силу специфики своих умений, тоже не был им обделен.

Отцом Платона был ярыжка с Охотного ряда, а сын поднялся повыше и сейчас подвизался на какой-то мелкой должности в Ямской канцелярии. Попал он туда благодаря содействию Анастасии Ивановны, а вообще-то он с ней давно и плодотворно сотрудничал.

Сейчас Воскобойников предстал перед царем и капитаном в не новом, но аккуратном мундире коллежского регистратора. И вообще имел вид небогатого дворянина из какого-нибудь провинциального городишки. Подробности же его легенды только предстояло разработать, с чего Сергей и начал:

— Подумай, Тихон Петрович, по какой такой причине в вашей с майором компании окажется сей достойный муж.

Капитан обошел мужа кругом, хмыкнул и выдал:

— Да по той же самой, от безответной любви его в кабак потянет, а дальше уж мое дело. Только желательно, дабы объект его воздыханий был из ближайшего окружения цесаревны.

Сергей напряг память — но нет, в том самом ближайшем окружении он смог припомнить только одно лицо женского пола и дворянского происхождения, но оно на объект страсти совершенно не тянуло. Похоже, у капитана тоже не получилось припомнить кого-то еще, но это его нисколько не смутило.

— Видел ты в Ново-Преображенском Мавру Шепелеву, государь? — вопросил он. — Вот пусть наш шептун по ней и страдает.

— Тогда ее надо ему как-то показать, — с сомнением произнес царь.

— Зачем? Увидит этакое страшилище на ночь глядя, так она, не приведи господь, ему еще и приснится, а там и до кондрашки недалеко. Сам я сию даму опишу, да так, что никогда он ее ни с кем не спутает, ибо спутать такую никак невозможно.

— Видал я Мавру Шепелеву, — вступил в беседу Воскобойников. — Да, страшна девица, но приходилось мне встречать и пострашнее.

Голос у него был неожиданно звучный и приятный для столь плюгавой внешности.

— А если, господин любезный, сия Мавра, прознав про твои глубокие чувства, возьмет да и ответит взаимностью? — с издевкой поинтересовался капитан, но, наткнувшись на ледяной взгляд царя, тут же поспешил добавить: