Этим же днем, на санитарной машине, меня перевезли в госпиталь и первым человеком кто меня посетил. был капитан Васильев, который, приказом начальника Центра, стал командиром нашей команды. Скорее всего он был в курсе всех моих пертурбаций, так как принес только соки и жидкие молочные продукты.

— Как ты? — Спросил он и в этом вопросе было наверное три подтекста, если не больше.

— Не нормально, но терпимо. Жалко по учебе отстаю, но наверстаю обязательно.

— Мы все тебе поможем, не сомневайся.

Поговорили о службе, о ребятах. Капитан сказал, что всем в команде зачли учения с высокой оценкой и особых изменений нет. Передал от ребят приветы и сказал, что... лейтенант Семенов навестит меня, как только будет возможность. В чем я очень сомневался, до разговора с начальством, ребят ко мне не подпустят. Еще, рассказал мне свежие и не очень анекдоты.

Я больше молчал, а что говорить? И так было ясно, что капитану ясно, что мне все ясно... и так далее. Время, как и работа лучшие лекари, уж Васильев это понимал лучше многих, с его то опытом и я тоже. На прощанье он мне сказал:

— Думаю, что ты старлей, скорее, Молчун, чем Блатной. Поправляйся, ждем тебя в команде.

А вот это дорогого стоило, по факту — я становился своим у этих неоднократно проверенных и круто обстрелянных бойцов команды.

Я был еще слабоват, но в гальюн ходил сам и посему до вахты доковылял без проблем.

— Уважаемая, — обратился я к дежурной санитарке медицинского поста, — я бы хотел позвонить на городской номер.

— Вы из какой палаты?

— Из тридцать второй дробь раз.

— Так... — протянула симпатичная девушка, в аккуратном белом халате подогнанном по фигуре и заглянула в журнал, — одиночная палата, звонки разрешены, посещения разрешены. Но только по заказанному заранее пропуску, с предъявлением документов удостоверяющих личность и согласно утвержденного распорядка: с 16.00 до 18.00.

Она достала из тумбы стола телефонный аппарат и предупредила:

— Звоните через коммутатор — цифра 6 и ваш номер. Связь односторонняя. Присаживайтесь в кресло у окна, шнура хватит.

Позвонил домой, сначала трубку взяла Танюша и только на третий звонок ответил Саня:

— Вам делать нечего, товарищ? — Грозно заявил он докучливому абоненту.

— Саня, звоню по секрету, дома никому обо мне не говори. Приезжай по адресу: ......., после 16.00 и возьми с собой паспорт, я на тебя оформлю пропуск.

— И больше не занимайтесь хулиганством, молодой человек, — продолжил Саня уже более ровным и спокойным голосом.

Вот в этом был весь младший брат, очень надежный и с отличной реакцией на ситуацию. Понятливый человек, я был похлипче, в его годы.

Саша появился у меня ровно в шестнадцать ноль ноль, видимо пришел прилично загодя. Медсестра завела его прямо в палату, еще бы, такому не откажешь, где я и встретил его, стоя у окна:

— Здравствуй брат, — и я усмехнулся, наблюдая его потуги с целью сохранить невозмутимую физиономию. Обнялись, похлопали друг дружку по плечам и я понял, что выгляжу хреново. Уж больно осторожно касался меня Саша.

— Ты как? — Осторожно поинтересовался он.

— Уже каком кверху, как видишь, — ухмыльнулся я, — поймал, понимаешь, вредную бациллу, но все уже в прошлом. Дома ничего не говори, скажи мол служба и передашь Елене письмо. Все уже в прошлом, а оклемаюсь я быстро. Не хочу женщин пугать своим видом, а Толяшу тем более, еще папку не узнает.

Письмецо, это, я сочинял сутки, но получилось на подобие : "Душа моя рвется к вам, ненаглядная Екатерина Матвеевна, как журавль в небо. Однако случилась у нас небольшая заминка..." И далее почти по тексту. Классика и служба-с, однако.

Потихоньку вошли в меридиан, успокоились и Саня выплеснул на меня ворох новостей:

— Дома все хорошо. У Елены растет живот и она растет в должностях и званиях — получила аттестат доцента. Анна Павловна усиленно занимается переводами латиноамериканских писателей и говорит, что там талантов, хоть лопатой греби.

— Ага и все прогрессивные, — добавил я, — а это золотая жила.

— Отнюдь, она не брезгует и штатовским авторами. Например, я у нее просмотрел черновик перевода американского писателя Артура Хейли "Окончательный диагноз". Этот роман, помогали переводить вместе с Леной и замучились — столько терминов медицинских в тексте, просто абзац. Но сам роман динамичный, познавательный и интересный. Его обещали напечатать в журнале Фонда и даже предложили автору прилететь в Москву, за счет Фонда. Для согласования публикации перевода, он обещал прибыть.

"Ни хрена себе, может и роман "Отель" привезет?"— подумал я, — а что, Хейли еще не раскручен и отнюдь не богат.

— А Татьяна — просто прекрасная, по определению, — ответил Саша на мой вопрос, — я за ней приглядываю вне дома. Уже имеет успех, по крайней мере, с тремя носильщиками портфеля беседу провел. Однако Анатолий, однозначно, лучший и очень скучает по отцу: все время спрашивает, когда ты приедешь из командировки за подарками.

Главная новость была ожидаема мной, Саша твердо решил идти в армию, сразу, после школы и конечно в ВДВ. Сказал, что все равно с Олимпиадой — 68 он пролетает, так как, на эти соревнования, дзюдо не включено в олимпийский список спортивных дисциплин. И вообще, как решили пацаны в детдоме, нужно сначала в армию, а потом все остальное. Кроме вундеркиндов, конечно. А нормальных парней в военкомате уже подключили к занятиям в ДОСААФ по парашютному спорту, водят на стрельбище и вообще занимаются с ними в детдоме военкой и вполне серьезно. В основном, учат их свои парни, вернувшиеся из армии сержантами, занятия проходят раз в неделю, но целые сутки. И спуску, недавние дембеля, никому не дают, так как Фонд официально им платит по часовой ставке преподавателей... и еще чуток. Посему: "Работа есть работа, работа есть всегда. Хватило б только пота, на все мои года". — Как поет Окуджава. А получается, у ребят, неплохо и кроме того девчата к ним кадрятся, на ура.

Я его не учил, не лечил, а вот как вышло. Эхма, если бы молодость знала, если бы старость могла... Пусть, как все, учится на своих ошибках — ведь парень природный руссак. По Суворову.

Каким-то образом возник вопрос о дедовщине:

— Дембеля говорят, что это типа прописки, как у приютских,— сказал Саня.

— В принципе похоже, но серьезней, так как в армии люди имеют дело с оружием. В принципе, все дело в воспитателях, в офицерах. Конечно зависит и от призываемого контингента, но по большому счету... Понимаешь, всегда и во всем виноваты командиры. По определению. Конечно силовыми методами, кулаками или, как в царские времена, розгами и шпицрутенами научить проще и энергоэкономичнее, так сказать. Еще Петр Первый, это битие, как и питие завещал потомкам. Эффективно но, согласись, не качественно и не должно быть основным методом воспитания. Как исключение, можно, но не унижая человеческого достоинства. Особенно, когда имеешь дело с грамотными парнями. Намного лучше загрузить солдат, по самое не могу, чтобы они упали в кровать и отбились до подъема наглухо. Причем все. А если сделать учебно-тренировочный процесс, еще и привлекательным, чтобы солдат постоянно чувствовал свою полезность и нужность, именно, как защитник Родины. Что бы он видел, что растет и как профессионал, и как личность. Для этого офицерам нужно пахать круглосуточно, не вылезая из казарм, учебных классов, полигонов и т.д. Причем абсолютно всем командирам. Но ведь и им нужен стимул, а для этого нужно поднять на высокий уровень престиж профессии военного. Настоящая военная служба , это не профессия, а образ жизни и путь профессионального военного, по сути, это путь к смерти в бою. Безусловная готовность, к этому, в идеале. Это должны осознавать все и гражданские, и военные, и там... на самом верху. Принять душой и разумом, а то за офицерскими окладами и пенсиями приходит служить всяк люд, к сожалению.

Еще Саня рассказал, что наш ансамбль гастролирует по всей стране с новой, антидиссидентской, программой " iNo pasarаn!"

— Нашли нишу молодым дарованиям, пристроили, так сказать. И похоже ребят тянут на профессиональную сцену, пока коллективом, ну а там кто выживет. Ребята понимают это? — Спросил я Саню.

— Конечно, ведь уже просматривают самодеятельность во всех приютах СССР, на предмет поиска талантов. Опять Фонд... Подключили к этой работе серьезных профессионалов, которым так же приплачивают. Так что, артисты, которые на гастролях, занимаются еще и прослушиванием, по месту своих выступлений с концертами. А ребята все понимают и работают, как сумасшедшие.

Говорили до ужина, который мне принесли в палату — все протертое и до отвращения полезное. Саня, увидев ее, скривился.

— Неужели, вот это — здоровая пища, про вкусную я лучше промолчу, — с отвращение заметил брат.

— Да уж, не шашлычок, но врачам виднее, — согласился я.

После ужина продолжил расспросы и узнал, что до моих сослуживцев было доведено будто я, выполняя задание командования, заболел. Об этом, Сане, рассказал Семенов. Вот такая существует официальная линия, но дураков то в команде не было. Для них ситуация, произошедшая со мной, отнюдь не нова и, тем более, не исключительна. Поэтому то, что уже лейтенант Семенов с супругой заезжали к нам в гости — я оценил. Как и то, что его повысили в звании, это означало — захват получил положительную оценку у руководства. Расстались с братом под настойчивые и неоднократные требования, сменившейся, дежурной на посту.

Через неделю меня выписали и всю, эту, неделю я мучил свой организм круглосуточными физическими упражнениями. Еще ел, спал, глотал горстями витамины и пропадал в тренажерном зале. Примитивном, как на человека двухтысячного года, но уж, что есть. Каждый день приходил Саша, говорили обо всем и обо всех. У парня сформировалось свое видение окружающей действительности — далекое от восторженного, но, что удивительно, парень искренне считал, будто ему дико повезло в жизни и он должен. Кому, что и сколько он еще не определился, но твердо был уверен в своем умозаключении. Я думаю, что теперь он это будет выяснять всю жизнь. Вот уж воистину — все познается в сравнении.

С утра, на выписку, за мной прислали машину, из части, со срочником водителем и сверхсрочником сержантом, в качестве сопровождающего. Ребята мялись, не зная, как подступиться ко мне с просьбой проехаться по ГУМам — ЦУМам и т.д. Но я то, сам прошел срочную, правда не в этой жизни.

— Значица так бойцы, у вас есть два часа на магазины и все. Время пошло.

Парни были опытные и быстренько выехали на Ленинский проспект и покатили по нему, паркуясь у присмотренных магазинов и дольше всего у нового универмага "Москва". И это было правильно, какой смысл толкаться в центральных заведениях, там и всего дня, на предмет скупиться, не достаточно будет. Шопингом будет называться, в будущем. Затарились служивые основательно. Словили момент, как говорили древние... одесситы. Тем не менее, до обеда мы успели в часть.

Я доложился командиру нашей команды, капитану Васильеву, он позвонил начальнику Школы и мы были вызваны на доклад. Форму мне Саня подогнал прямо в госпиталь, из дома, еще вчера и звездочку к погонам я добавил. Хотя не по армейским понятиям, не обмытую звезду крепить к погонам. Но, шо взять с пинжака, как говорила Мария Федоровна, супруга нашего каптенармуса. Начальника склада вещевого довольствия. Если по уставу.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Новиков, представляюсь по прибытию с лечения.

— Хорошо, что тебя не залечили... эти наши эскулапы. Они такое могут. — Отыграл в доброго бывший майор Свиридов. Тебе положен отпуск на лечение, можешь оформлять проездные в строевой части. Отдыхай и здоровым, бодрым возвращайся в команду. Будем служить дальше.

— Товарищ подполковник, разрешите отложить отпуск и начать учебу.

— Так, полноценно работать ты не сможешь.

— Начну с теории, ребята помогут, а там и в норму приду.

— Что думаешь, капитан?

— Нельзя рушить лучшую двойку команды, мы сделаем все возможное.

— Так уж и лучшую. Разрешаю, но под вашу личную ответственность, товарищ капитан. А ты Молчун, правильно все понимаешь, надежность и сила в единстве команды. Твоя ситуация не такая уж и исключительная, — продолжил начальник Школы. — Мы все это проходили. Функция у них такая... у эскулапов.

— А некоторые и не по одному разу эти процедуры проходили, — добавил капитан. — Люди прошли спецкомандировки, имеют награды, ранения, а за ними все равно бдят. А ты, Иван, еще и интеллигент, тебя, прямо, положено — прихватить на разрыв.

В душе я плакал: "Это Говорун и Сандр интеллигенты", — но помалкивал ибо перечить начальству, что... плевать против ветра.

— Вот именно, — включился подполковник, — принимай это, как обстоятельства сопутствующие профессии... неудобство, что-ли.

На том мы с начальством и расстались. Вечером Саня подвез рюкзачок с доппитанием, так сказать. Посидели с командой хорошо, естественно добавили и я почувствовал, что стал как-то ближе к парням. Скептик моей натуры смеялся, мол, конечно, теперь ты уже не в белом фраке, а как все в... неудобствах. А оптимист подумал, что когда под огнем окажемся и вообще своим стану. А это дорогого стоит в таких коллективах , как наш, что я знал еще по первой жизни. Поэтому, когда взял гитару, то не удержался и украл:

"Мы по приказу проползли пол света,

И скоро возвращаться нам с тобой.

Вот только продержаться до рассвета -

Вы ждите нас и мы придем домой.

Тебе судьбу мою вершить,

Тебе одной меня судить,

Гвардейская команда наша,

Команда, без которой мне не жить.

От горечи потерь душа страдает,

Усталость до печенок достает.

К друг другу мы становимся добрее,

Когда погоня по пятам идет.

Со службою расстанемся по сроку,

Судьбу и время не дано унять.

Придут другие, по веленью долга,

Пусть смогут больше нашего поднять.

И доля на разрыв их проверяя,

Нагрузит нашей службой тяжело.

Свою удачу с другом разделяя,

Пусть будут живы, всем смертям назло.

Припев и мелодия личному составу понравились. Я думаю, Добронравов и Пахмутова. А текст, что текст, его поправят другие, как сказал, Василий Иванович, каптенармус Школы:

— Была бы песня, стихи найдутся, — и он был прав на все сто.

Домой я попал только через неделю. Теща подозрительно осматривала меня со всех сторон, чуть ли не обнюхивала, но приняла в стаю, как своего. Без особых замечаний. Главное, что Анатолий меня сразу признал и не отходил ни на шаг. Строго всем заявляя:

— Это мой папа, — и точка, всем отвалить. Даже, на маму строго смотрел.

Елена заметно округлилась и стала вальяжно плавною и в тоже время категоричною. Это было неожиданно, а может я забыл, как с Толей у нее было? Теща прямо из себя выскакивала, пытаясь не допустить меня до супружеского тела. Все предлагала мне свою комнату для ночлега и это в моем доме. Интель, одним словом. Однако жена стояла твердо: