Роберт Сойер. "Старплекс"

— Когда человечество впервые вышло в космос, наши мыслители заявляли, что вселенная настолько велика и изобильна, что межзвёздные конфликты лишены смысла и физически невозможны. Но Стягивающая сеть всё изменила; благодаря ей мы сразу оказались в близком соседстве с другими разумными расами, возможно, раньше, чем мы или они были к этому готовы.

— И поэтому…? — спросил невидимый интервьюер.

— И поэтому, — ответила Негеш, — возможный будущий… инцидент, назовём это так, не обязательно будет вызван чисто экономическими причинами. Причина может быть гораздо глубже — в том простом факте, что люди и валдахуды действуют друг другу на нервы.

Передача оборвалась, и на стене снова возникла панорама озера Луиз. Кейт посмотрел на Риссу и глубоко вздохнул.

— «Инцидент…» — повторил он. — Ну, по крайней мере, мы с тобой уже староваты для призыва.

Рисса некоторое время смотрела на него.

— Вряд ли это имеет значение, — ответила она, наконец. — По-моему, мы уже на линии фронта.

Глава XIV

Кейту всегда нравилось посещать в причальные ангары. Сначала кабина лифта падает вниз к тридцать первому уровню — верхнему из десяти, что составляют центральный диск. После этого она движется горизонтально вдоль одного из четырёх туннелей, соединяющих ступицу гигантского колеса с его ободом. Стенки этих туннелей прозрачны, равно как стены и пол лифтовой кабины, так что пассажирам открывается захватывающий дух вид на огромный круглый океан.

Кейт заметил спинные плавники трёх дельфинов, плывущих под самой поверхностью. Перемешиватели на поверхности внешних стен и центральной шахты создавали волны полуметровой высоты — дельфины предпочитают их спокойному морю. Радиус центрального диска девяносто пять метров — Кейта всегда поражало количество содержащейся здесь воды. На потолок проецировалось изображение реального земного неба; громады белых облаков двигались на фоне того особого оттенка синего, от которого у Кейта всегда щемило сердце.

Наконец, кабина достигла края океана; остаток пути прошёл внутри ничем не примечательных туннелей инженерного кольца. Достигнув его внешнего края, кабина опустилась на девять уровней вниз, в причальную зону. Кейт вышел, и остаток пути до входа в причальный ангар номер девять проделал пешком.

Там его уже дожидались Хек, специалист по знаковым системам общения, и худощавый человек по имени Шахиншах Азми, глава секции материаловедения. Между ними стоял чёрный куб примерно метрового размера. Кейт подошёл к ним к ним.

— Доброго дня, сэр, — ровным голосом поприветствовал его всегда безупречно вежливый Азми. Из старых фильмов Кейт знал, как музыкален может быть индийский акцент; иногда он скучал по разнообразию человеческих голосов, существовавшему до того, как системы моментальной связи сгладили все различия.

Азми указал на куб.

— Мы сделали капсулу времени из графитового композита с добавлением нескольких радиоактивных веществ. Она сплошная за исключением саморемонтирующегося гиперпространственного сенсора, который будет замкнут на стяжку, и питающихся от света звёзд двигателей ориентации, с помощью которых капсула будет сохранять положение относительно стяжки.

— А что насчёт нашего послания в будущее? — спросил Кейт.

Хек указал на одну из граней куба.

— Вырезано прямо на нём, — ответил он; от лающих звуков его речи по обширному помещению заметалось эхо. — Оно начинается на этой стороне. Как видите, оно состоит из серии заключённых в рамки предложений. Две точки плюс две точки равно четыре точки: вопрос и ответ. Во второй рамке, здесь, две точки плюс две точки и символ. Поскольку выбор символа произволен, мы просто взяли английский вопросительный знак, но без точки внизу — чтобы нельзя было подумать, что это два знака, а не один. Третья рамка содержит символ вопроса, символ, выбранный для понятия «равно» и четыре точки — ответ. Таким образом, это предложение означает «ответ на вопрос — четыре». Улавливаете смысл?

Кейт кивнул.

— Теперь, — продолжил Хек, — определив базовые понятия для диалога, мы можем задать наш настоящий вопрос. — Он доковылял до противоположной стороны куба, на которой также было что-то вырезано.

— Как видите, здесь у нас две похожие рамки. В одной из них находится условное изображение стяжки и появляющейся из неё звезды. Видите масштабную линейку, равную диаметру звезды, и набор горизонтальных и вертикальных линий под ней? Это двоичное представление диаметра звезды, выраженного в размерах рамки, на случай, если они не догадаются, что именно здесь изображено. Дальше следуют символ равенства и символ вопроса. Всё предложение читается как «звезда из стяжки равно чему?» А внизу символ вопроса, символ равенства и большое пустое пространство: «Ответ на вышезаданный вопрос — это …» и место для ответа.

Кейт медленно кивнул.

— Умно. Отличная работа.

Азми указал на ещё одну грань куба.

— На этой грани мы вырезали информацию о периодах и взаимном расположении четырнадцати различных пульсаров. Если у будущих строителей стягивающей сети — у тех, кто найдёт наше послание — найдутся записи астрономических наблюдений, относящиеся к нашей эпохе, то эти данные позволят им определить дату с точностью до года.

— Кроме того, — добавил Хек, — они наверняка догадаются, что послание отправлено сразу после появления из стяжки той зелёной звезды, а уж они-то наверняка знают, в какую конкретно эпоху они её отправляли. Другими словами, у них будет два независимых способа узнать, куда и когда переправить ответ.

— И это сработает? — спросил Кейт.

— Скорее всего, нет. — Азми улыбнулся. — Это как бутылка с запиской в океане. Я не рассчитываю на результат всерьёз, но полагаю, что попытаться стоит. Впрочем, как мне сказал доктор Магнор, если мы не получим убедительного объяснения и посчитаем, что эти звёзды представляют угрозу, мы сможем воспользоваться валдахудской технологией выравнивания пространства для уничтожения стяжек. Возможно, что звёзды появляются сразу из тысяч стяжек, и мы не сможем остановить их все. Однако, если там узнают, что мы способны влиять на процесс хотя бы в некоторой степени, то, возможно, побеспокоятся о том, чтобы объяснить нам свои действия.

— Очень хорошо, — согласился Кейт. — Однако, заметят ли они наш куб? Как мы можем быть уверены, что его вообще найдут?

— Это самая трудная часть, — пролаял Хек. — Есть всего несколько способов сделать так, чтобы объект был хорошо виден. Один из них — заставить его отражать свет. Однако из чего бы мы ни сделали наш куб, ему придётся подвергаться воздействию межзвёздной пыли в течение десяти миллиардов лет. Пусть даже будет всего несколько микростолкновений в столетие — за миллиарды лет такой поток заставит потускнеть любую отражающую поверхность.

Второй рассмотренный нами способ — сделать его настолько большим, чтобы его было трудно не заметить, или настолько тяжёлым, что он вносил бы возмущения в пространство-время. Однако чем больше объект, тем больше у него шансов быть уничтоженным шальным метеоритом.

Последний, третий способ — сделать его громким, то есть заставить излучать радиоволны. Для этого, однако, нужен источник энергии. Конечно, под боком зелёная звезда, и обычные солнечные батареи дали бы более чем достаточно электричества. Однако у звезды существенная собственная скорость относительно стяжки. Всего через несколько тысяч лет она удалится на полный световой год — слишком далеко, чтобы дать хоть какую-то энергию. А в любом мыслимом внутреннем источнике энергии кончится топливо или распадутся все радиоактивные элементы задолго до нужной нам даты.

Кейт кивнул.

— Но вы сказали, что используете звёздный свет для питания двигателей ориентации?

— Да. Но на питание маяка любого рода энергии уже не останется. Нам остаётся лишь положиться на то, что у строителей стягивающей сети такие детекторы, что обнаружат наш кубик в любом случае.

— А если нет?

Хек пожал обеими парами плеч.

— Если нет — мы ничего не потеряем, попытавшись.

— Хорошо, — сказал Кейт. — По-моему, всё выглядит довольно неплохо. Это прототип, или настоящая капсула времени?

— Мы задумывали её как прототип, но всё получилось идеально, — ответил Азми. — Я думаю, можно отправлять как есть.

Кейт повернулся к Хеку.

— Ваше мнение?

Валдахуд коротко рявкнул:

— Согласен.

— Очень хорошо. Как вы предлагаете его запустить?

— Из двигателей на нём только двигатели ориентации, — ответил Азми. — И просто оставить его здесь тоже нельзя — неподалёку толпятся эти существа из тёмной материи, и они могут притянуть к себе наш куб. Мы, однако, убедились, что эти существа обладают определённой подвижностью, так что разумно будет предположить, что они не будут вечно находиться в этой точке. Я запрограммировал стандартный грузовой модуль так, чтобы он унёс куб подальше отсюда, но примерно через сто лет вернулся и сбросил его примерно в двадцати километрах от стяжки. После этого он будет сохранять фиксированное положение относительно неё с помощью собственных двигателей ориентации.

— Великолепно, — сказал Кейт. — Пусковая установка тоже готова?

Азми кивнул.

— Вы можете запустить его прямо отсюда?

— Конечно.

— Тогда давайте сделаем это.

Все трое вышли из причального ангара и поднялись в кабину управления причаливанием, чьи наклонные окна выходили внутрь ангара. Азми уселся за консоль; по его команде в отсек въехала самоходная платформа с цилиндрическим грузовым модулем. Механические руки пристегнули куб к держателям модуля.

— Продувка отсека, — объявил Азми.

Мерцающие стены силовых полей начали сходиться от пола, потолка и трёх из четырёх стен ангара, вытесняя воздух в выпускные клапаны в задней стене. Когда весь заполняющий отсек воздух был собран в специальных хранилищах, силовые поля отключились, и в ангаре воцарился вакуум.

— Открываю внешние ворота, — объявил Азми. Сегменты внешней, изогнутой стены пришли в движение и начали втягиваться в потолок. Стал виден кусочек чёрного неба, но звезды терялись в блеске внутреннего освещения.

Азми нажал ещё несколько кнопок.

— Активирую системы капсулы времени, — сказал он и щелчком клавиши запустил программу действий эмиттера буксировочного луча, смонтированного на задней стене ангара. Грузовой модуль поднялся над платформой, пролетел над плитами пола, миновал веретено хранящегося в том же ангаре ремонтного скифа и вылетел в открытый космос.

— Запуск систем грузового модуля, — сказал Азми. Торец цилиндра осветился пламенем выхлопа толкателей, и вся конструкция быстро исчезла из виду.

— Вот и всё, — сказал Азми.

— И что теперь? — спросил Кейт.

Азми пожал плечами.

— Пока можно об этом забыть. Оно или сработает, или нет. Вероятнее всего, нет.

Кейт кивнул.

— Отличная работа, молодцы. Спасибо. Это…

— Рисса Лансингу, — раздалось из динамиков громкой связи. Кейт вскинул голову.

— Принять. Слушаю, Рисса.

— Привет, дорогой. Мы готовы попытаться поговорить с существами из тёмной материи.

— Уже бегу! — Он улыбнулся Азми и Хеку. — Знаете, иногда мои сотрудники даже немножко слишком эффективны.

* * *

Кейт поднялся на мостик и занял своё место в центре заднего ряда. Голосфера показывала не обычный вид окружающего космоса, а набор красных кругов на бледно-белом фоне, обозначая положение отдельных сфер тёмной материи.

— Ну что же, — сказала Рисса, — мы собираемся установить с существами из тёмной материи контакт посредством оптических и радиосигналов. Мы запустили специальный зонд, который будет осуществлять трансляцию сигналов. Он находится в восьми световых секундах от корабля по правому борту; я буду управлять им посредством коммуникационного лазера. Разумеется, существа из тёмной материи могли уже заметить наше присутствие; с другой стороны, могли и не заметить. И на случай, если они окажутся хлопниками или чем-то настолько же злобным, разумно будет привлечь их внимание к малоценному зонду, а не к самому кораблю.

— «Существа из тёмной материи», — повторил Кейт. — Как-то громоздко, вам не кажется? Надо бы придумать для них название покороче.

— Например, «темнюки», — предложил Ромбус.

Кейт скривился.

— Не годится. — Подумав секунду, в шутку предложил: — А как насчёт «MACHOмэнов»?

Яг закатил обе пары глаз и издал хрюк отвращения.

— А вот, скажем, «темняне»? — сказал Тор.

Рисса кивнула.

— «Темняне» подойдут. — Потом, обращаясь ко всем в рубке: — Так вот. Как все вы знаете, Хек составлял каталог групп сигналов, получаемых от темнян. Предположив, что каждая группа — это слово, мы смогли идентифицировать наиболее часто употребляемое. Первое сообщение, которое я собираюсь отправить, состоит из многократного повторения этого слова. Мы полагаем, что это слово наверняка нейтрально — что-то вроде темнянского аналога определённого артикля. Такое сообщение вряд ли будет нести какую-либо осмысленную информацию, но, если нам повезёт, темняне расценят его как попытку начать общение. — Она повернулась к Кейту. — Директор, прошу разрешения начать передачу.

Кейт усмехнулся.

— Будьте как дома.

Рисса тронула клавишу.

— Начинаю передачу.

По сенсорной сети Ромбуса пробежали искры.

— Какой-то эффект передача явно произвела, — доложил он. — Интенсивность разговоров радикально увеличилась. Теперь все они говорят одновременно.

Рисса кивнула.

— Будем надеяться, что они смогут запеленговать наш ретранслятор.

— Думаю, уже, — секундой спустя сказал Тор, показывая на монитор. — Пятеро планетарных существ начали двигаться в сторону зонда.

— Теперь начинается хитрая часть, — сказала Рисса. — Мы привлекли их внимание, как теперь начать общаться?

Кейт знал, что если кто и сможет вытянуть эту задачу, то это наверняка будет его жена, которая принимала участие в первом контакте с ибами. В тот раз они начали с простого обмена существительными: этот световой узор значит «стол», другой — «почва» и так далее. Даже на этом этапе были сложности. Тела ибов настолько отличаются от людских, что для многих концепций у них просто не было терминов: стоять, сидеть, стул, одежда, мужчина, женщина. И поскольку жили они под постоянным покровом облаков, то не имели названий для массы других идей — день, ночь, месяц, год, созвездие. Тем временем ибы пытались донести до людей фундаментальные понятия собственного существования: биологический гештальт, круговое зрение, а также массу переносных значений, которыми обросло понятие «катиться».