Я подал знак рукой. Двое расположились справа, трое в центре и двое слева. Двигаясь бесшумно, мы проскользнули сквозь невысокую растительность, с кромки берега спустились в канал, погрузились по шею в воду и переправились на другую сторону. Мы лежали на спине, на дальней стороне, защищенные естественным выступом четырехфутовой (прим. 1,2м) насыпи. Наше оружие было уравновешено на груди. Я подал знак Галлахеру и Патчу. Они поднялись на берег и поползли к хижине. Через несколько секунд они перекатились через край и, возбужденные, спустились к воде.

Галлахер был в полном восторге:

— Там пусто, мистер Рик, но Чарли там были. Они там были. И, похоже, пару часов назад. Там есть очаг для приготовления пищи, он все еще теплый.

— Отлично.

Я описал в воздухе круг указательным пальцем.

Мы подтянулись к берегу, выставили охрану периметра и обыскали хижину. Там были большие банки с медицинским оборудованием, какие-то бумаги и кое-что еще. Мы взяли все, что смогли унести и подожгли остальное. Я связался по рации с катером.

— Браво вызывает Доксайдера.

— Доксайдер на связи.

— Мы тут заполучили приз, так что кончайте загорать, ребята.

— Приняли, Браво. Ваше место?

— Идем вверх по большому каналу, к главному выходу.

— Принял-понял, Браво. Мы будем ждать.

Мы поделили добытое у ВК, рассовав все по карманам нашей униформы. Затем мы двинулись по каналу на запад, двигаясь медленно и осторожно. Передвигаться по воде, было, конечно, легче, чем прорубаться через растительность, но нигде не было написано, что Чарли не будут устраивать ловушек в каналах, так же как они это делали на тропинках в джунглях, поэтому мы держали глаза открытыми. Чтобы скрыть наши передвижения и не быть замеченными, мы двигались в воде пригнувшись, используя насыпь, которая возвышалась на три-четыре фута (прим. 0,9-1,2м).

Не успели мы пройти и трехсот ярдов, как резко свернули влево. В ноздри ударил сильный запах дыма.

Удивительно, как часто это случалось в дельте: мы ничего не слышали, не видели и не чуяли, пока не оказывались прямо над ними. Как будто джунгли были невидимыми стенами разделены на комнаты.

Патч подал сигнал.

— Враг впереди.

Мы продвигались дюйм за дюймом, пока не услышали голоса, а затем поползли еще медленнее, оставляя берег канала между нами и звуками вьетнамцев.

Я высунул нос выше края насыпи. Не далее чем в двадцати ярдах (прим. 18м) находилась большая поляна — примерно двадцать на двадцать пять метров — с тремя хижинами на сваях и большим кухонным навесом.

Перед хижинами, наблюдая за кипящим котелком и болтая как бойскауты, сидели на корточках пятеро вьетконговцев в шортах и свободных пижамных рубахах. Их АК-47 были прислонены к козлам напротив хижин, сандалии сняты. Трое из них курили.

Вдалеке я слышал рычание дизелей "Майка". Чарли тоже их слышали, но это их не касалось.

Наверное сотни катеров с пыхтением проплывали мимо Ило-ило и ни одного непрошеного гостя. Так что Чарли не волновались. Никакого наблюдения они не вели. В этом не было необходимости: Чарли знали, что они могут читать американцев как книгу.

Я сполз вниз, с трудом удерживаясь от улыбки. Мы собирались написать им новую главу и, насколько я мог судить, с неожиданным финалом,.

Жестом руки я отправил отделение в путь, и мы рассредоточились по огневым позициям. Канал подковой изгибался вокруг хижин, что означало в тактическом отношении для нас две замечательные вещи. Во-первых, он держал нас вне поля зрения, пока мы не спеша обходили ничего не подозревающих ВК. Во-вторых, это давало нам естественную зону поражения, потому что наш расширенный сектор огня охватывал область хижин с трех сторон, а не напрямую.

По моему сигналу мы перевалили наши М-16 и "Стонер" через край насыпи и открыли по ним огонь очередями. Все шло прекрасно, пока кто-то — никто так никогда и не признался в этом позже — не решил помочь делу, бросив осколочную гранату.

Граната отскочила от ствола дерева и — почти как в замедленной съемке — покатилась обратно к нам, подпрыгивая и неумолимо приближаясь к нашим огневым позициям.

— Вот чё-о-о-о-орт — голос Фреда Кочи громко и отчетливо перекрыл ружейный огонь.

— Грана-а-а-ата — все вниз!

Семь человек скатились назад и нырнули под воду, преследуемые грохотом и смертоносными металлическими осколками.

Я вынырнул, извергая солоноватую воду канала, как фонтанная статуя.

— Все в порядке?

Никто не был в отключке. Мы прекратили свою стрельбу. Джим Финли выглянул из-за края канала.

— Они уже в прошлом.

Патч и Орел бросились вверх по берегу, за ними последовали Кочи, я и остальные. Патч перекатил тела, чтобы посмотреть, как мы справились и убедиться, что никто из них не играет в опоссума.

Мы хорошо в них попали, с большим количеством попаданий в голову и ранений в верхнюю часть туловища. Мы схватили оружие. Я быстро его осмотрел. Это были шикарные АК-47. Я забрал один из них, перекинул ремень через плечо и передал остальные Патчу, Галлахеру и Кочи. АК были редкостью. Затем мы тщательно осмотрели местность, подбирая все, что смогли найти. Я был в эйфории.

То, на что мы наткнулись, было именно тем, что я надеялся найти: крупная перевалочная база ВК, пит-стоп для курьеров, когда они двигались на север и юг, идя в Сайгон или из Сайгона, или на запад, к камбоджийской границе. Это был самый большой лагерь ВК, который я когда-либо видел.

За хижинами виднелась пара замаскированных бункеров. Мы взорвали их гранатами. Мы взяли матерчатые сумки, которые ВК носили вместо планшетов, и все бумаги, которые смогли захватить. Мы нашли канистру с керосином, облили все медикаменты и продукты, а потом подожгли.

Мы уложили ВК в аккуратный ряд, чтобы их приятели могли легко их найти. Потом мы заминировали трупы. Апрельский розыгрыш, мистер Чарли.

Мы также сделали открытие. Снаружи хижин стояли три пары чего-то, напоминавшего резиновые снегоступы, сделанные из старых шин и брезента. Рон Роджер нашел и принес одну из них мне.

— Что это за чертовщина?

Я почесал в затылке.

— Ты мне скажи.

Кочи пощупал найденное.

— Похожи на снегоступы.

Орел Галлахер кивнул.

— Грязеступы, — сказал он.

Он указал на трупы ВК.

— Как правило, они весят не больше семидесяти пяти фунтов (прим. 35 кг), даже промокнув насквозь. Они носят их и ходят по воде — не проваливаясь в грязь. Мы, большие гринго, в наших чертовых ботинках, тонем, как камни. Чарли скользит — он изобразил, как кто-то катается на коньках — и не оставляет следов.

Кочей кивнул.

— Звучит похоже на правду, по-моему.

Он огляделся.

— Дик?

— Подлые маленькие ублюдки, не так ли?

Я посмотрел на часы: 16.55 Почти пять часов на земле.

— Я считаю, нам стоит уходить. Не думаю, что мы сможем унести еще какие-нибудь сувениры.

Мы построились и вернулись в канал, нагруженные добычей. Впереди шли два стрелка, затем носильщики трофеев. Пора было стать особенно осторожными, потому что Чарли не могли не знать, что у них гости.

Я посмотрел назад, на пять трупов. Несчастные матери никогда не узнают, что за чертовщина на них обрушилась. Хорошо — так и должно быть.

Здесь следует обратить внимание на то, как американцы обычно относятся к убийству. Как и большинство представителей моего поколения, я вырос на вестернах, где герой — Хопалонг, или Рой, или Джим — по-рыцарски отбрасывает пистолет, когда у злодея в черной шляпе кончаются патроны и побеждает плохого парня голыми руками.

Это может сработать на целлулоиде, но не в реальной жизни. В реальной жизни вы стреляете в ублюдка и убиваете его насмерть, независимо от того, вооружен он или нет; тянется ли он за своим оружием; выглядит ли он опасным или кажется безвредным. Таким образом, вы останетесь живы и ваши люди останутся живы. Многие наши старшие офицеры в это не верят. Они бы предпочли, чтобы убили нас, а не наших врагов. Такое отношение глупо и неправильно.

Во Вьетнаме я был свидетелем большого количества примеров, когда старшие офицеры, сидевшие большую часть времени за столами, давали друг другу медали — и речь сейчас идет о Бронзовых Звездах или Серебряных Звездах — потому что они катались на "пибере" или "Майке" один-два раза. Это были те же самые люди, которые прыгали на меня за то, что мои методы допроса могли быть немного грубыми — я не заходил дальше рукоприкладства с ВК или шлепков по ним, чтобы получить информацию. Или злились на меня, потому что я позволял своим мародерам сделать фарш из двух-трех молодых, невинно выглядящих, ничего не подозревающих ВК. Ну, я не собирался беспокоиться о том, правильно ли я убиваю ВК (интересно, что такое неподобающее убийство), потому что, по крайней мере, я и мои ребята были в пустошах, убивая их, а не сидели за письменным столом, в уютном бункере, поглаживая своих мулов.

Во время американского вторжения в Панаму сержант армии США завалил несколько панамских гражданских лиц — "гражданских лиц", напавших с ручными гранатами на американских солдат на блокпосту . Офицеры наградили его за то, что он, вероятно, спас жизни своим товарищам, отдав его под суд. Они не только разрушили боевой дух, но и причинили по отношению к сержанту огромную несправедливость. К счастью, его признали невиновным. Но нельзя недооценивать тот леденящий душу эффект, который оказывают такие действия на боевые части.

И наоборот, летом 1990 года лейтенант израильского военно-морского флота, командовавший патрульным кораблем, убил четырех палестинских террористов, расстреляв их в воде из пулемета, после того, как потопил резиновую лодку, на которой они пытались проникнуть на израильское побережье. Он оправдывал свой поступок тем, что не знал, прячут ли они ручные гранаты, которые могли быть использованы против его корабля и людей. Командующий израильским флотом произвел лейтенанта в капитаны прямо на месте. Послание, громко и четко отправленное молодым израильским офицерам было правильным: вы будете вознаграждены за то, что ставите жизни ваших солдат выше жизни ваших врагов.

По мне, "Пурпурное сердце" это не знак чести. Честно говоря, я всегда считал их медалями врагу за меткую стрельбу и счастлив, что никогда не "награждался" им.

Итак, моя философия в бою всегда заключалась в том, чтобы убить моего врага до того, как у него появится шанс убить меня, и использовал все, что для этого потребуется. Я никогда не давал Чарли передышки. Я стрелял из засады. Я использовал превосходящую огневую мощь. Я никогда не вступал в рукопашный бой, если не было абсолютно никакой альтернативы — для меня боевой нож был инструментом, а не оружием. Все эти окрики, бои на ножах, карате-дзюдо-кунфу которые вы видите в фильмах про Рэмбо-Джембо, это просто чушь собачья.

Реальные правила войны просты и эффективны: держитесь на расстоянии вытянутой руки, когда это возможно, и стреляйте без колебаний во врага, прежде чем он вас увидит. Так что тот факт, что семеро из нас только что сделали кровавый фарш из пяти недоедающих, ничего не подозревающих, невооруженных вьетнамцев, не показался мне безжалостным, аморальным или несправедливым. Все мои бойцы были еще живы, а противника стало на пять человек меньше.

Мы двинулись на запад, используя канал как прикрытие. Примерно в пятистах ярдах от хижин ВК, мы выбили еще очки: сампаны. Их было, наверное, с полдюжины, принайтовленных вместе и пришвартованных к берегу. Не было никаких признаков жизни, но мы продвигались осторожно, три бойца приблизились под водой, чтобы обойти лодки ВК, затем подошли и скользнули через планширь только после того, как мы тщательно проверили на мины-ловушки.

Сампаны были пусты. Мы потопили их и двинулись так быстро, как только могли. Не пройдя и пятидесяти ярдов по каналу, Уотсон высоко поднял руку. Он махнул мне рукой вперед.

— Мистер Рик...

Я видел это.

-Иисусе.

Поперек канала в пять ярдов шириной была натянута растяжка, почти такая же невидимая, как одиночная нить паутины. Мы отступили.

— Давай отследим ее.

Мы с Патчем направились к противоположным берегам. Я проследил за нитью, которая вела вверх по насыпи, через изгородь из колючего кустарника, к толстому стволу дерева, где была прикреплена к кумулятивному заряду.

Эти ублюдки — они были хороши. Я свистнул Орлу Галлахеру, эксперту "Браво" по разминированию. Орел осторожно снял заряд и мы снова двинулись вперед. В десяти ярдах вверх по каналу, мы обнаружили еще одну серию мин-ловушек. На этот раз Чарли заложили заряды в самом канале и протянули растяжки и ручные детонаторы через густые заросли, которые спускались прямо к воде. Черт возьми, если бы мы вошли через парадную дверь, нас бы порубили на куски. Неудивительно, что ВК на перевалочной базе не волновались.

Я сильно вспотел, поэтому снова спустился в канал, чтобы остыть, и ухватился за свисающую ветку, чтобы не упасть. Еще один урок усвоен. По умолчанию, мы воспользовались черным ходом. Может быть, в будущем нам стоит тратить больше времени на поиски задних дверей, когда мы будем навещать мистера Чарли.

Я рассеяно взглянул на ветку, за которую ухватился, чтобы перехватиться поудобнее и подтянуться вперед. В трех дюймах от моего сустава покоилась голова гадюки, ее характерный узор в виде лилий был виден на фоне темной коры дерева.

Вот дерьмо. У Дикки был тяжелый день в джунглях. Там было много грязи. Граната в меня полетела рикошетом. Я чуть не подорвался на мине ловушке. А вот еще змея, способная убить меня за десять секунд.

Прикрытые веками глаза гадюки и мои встретились. Мои говорили:

— Ах ты сукин сын, если ты меня не тронешь и я тебя не трону.

Медленно, медленно, медленно я скользил все глубже и глубже в воду. Просто... дай... моим ... пальцам.... соскользнуть... прочь. В двух футах ниже по течению, вне пределов досягаемости, я указал на ветку.

— Там гадюка.

Удар мачете Джима Финли разрубил змею длиной в фут пополам. Он с улыбкой протянул мне еще шевелящуюся филейную часть.

— Проголодались, мистер Рик?

Нам потребовалось еще два часа, чтобы добраться до устья канала. Мы могли бы двигаться быстрее, но я нервничал из-за мин-ловушек, не говоря уже о гадюках. Кроме того, мы были медлительны из-за веса трофеев — АК, медикаментов, документов, записных книжек, дневников и других бумажек.

Был уже почти вечер, когда я связался по рации с ШТЛ, чтобы вытащить нас. Мы встретились с катером, поднялись на борт и направились вверх по реке, измученные и возбужденные.

У нас были веские причины быть и теми, и другими. Мы потратили весь день на эту операцию и отправились туда, куда еще не ступала нога американца.

Экскурсию "Браво" на остров Ило-ило ВМС США назвали "самой успешной операцией SEAL в дельте". За то, что я ее возглавлял, я получил первую из своих четырех Бронзовых звезд, а также вьетнамский Крест Доблести с Серебряной звездой от АРВН.