| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Значительно большее беспокойство вызвал у испанцев наблюдающийся по сей день в заливе Батабано феномен. Море становилось белого, как молоко, цвета, "как будто бы в воде разболтали муку". Это мергель, который взбаламучивали быстрые течения. Белая вода очень напугала матросов и заставила их вспомнить библейскую легенду о конце света.
Двадцать второго мая испанцы высадились на один из островов, чтобы наменять провизии у туземцев. Спутники Колумба застали поселение совершенно пустым. Единственное, что им попало в руки, — это несколько "немых собак", которые сразу, были брошены в испанские котлы. Изголодавшимся путешественникам они показались не хуже кастильского барашка.
Успешнее проходит посещение южного побережья Кубы 3 июня. Адмиралу нужны не только вода и продукты, но и информация о географическом положении Хуаны. Он пытается выяснить у индейцев, является ли их родина островом. Его собеседники, кажется, обескуражены. Они могут лишь сказать, что никто из них не видел конца побережья и, наверное, не хватит и сорока лун, чтобы туда добраться. Упоминание индейцев о земле "Магон", где якобы живут одетые в богатые одежды люди, Колумб опять воспринимает на свой лад. Он решил, что речь идет об известной от Марко Поло китайской провинции Манги.
Итак, далее на запад! Но плавание южнее полуострова Цапата осложняется тем, что воды Энсенады-де-ла-Броа и западной части залива Батабано буквально усеяны песчаными косами. Вся энергия Адмирала направлена на то, чтобы не сесть на мель. Продвигаясь с большим трудом, корабли часто приходилось тащить вперед волоком, из-за чего они быстро приходили в негодность. Давала о себе знать работа червей-древоточцев. К тому же провизия была на исходе. Команды должны были теперь довольствоваться фунтом гнилых сухарей и пинтой прокисшего вина в день.
Мечты Колумба получают подтверждение еще один раз, когда вернувшийся с суши матрос сообщил, что видел одетых в белое людей. Но, сколько они ни искали те мистические фигуры, найти их не удалось. Видимо, матрос, одаренный богатым воображением, повстречал фламинго. От индейцев, живущих западнее залива Батабано, Адмирал узнал, что, по их мнению, Куба — остров и до его западной оконечности надо добираться не менее десяти дней.
Дойдя до бухты Кортес, Колумб вынужден был отступить и принять решение повернуть назад. Ровно через два дня он увидел бы мыс Сан-Антонио и оказался бы непосредственно у порога открытия Юкатана и Мексики. Однако вместо этого Колумб велит 12 июня нотариусу флотилии Пересу де Луна составить странный документ. Все члены команд должны были в нем подтвердить свое согласие с Адмиралом, "что эта земля есть материк, начало и конец Индии, откуда можно по суше дойти до Испании. И если у кого-либо имеются сомнения или другие сведения на этот счет, пусть сообщат мне, чтобы я рассеял их сомнения и заблуждения". Нотариус флотилии сообщает о дальнейшем: "Я поступил так, как велел Адмирал, и собрал всех людей, чтобы получить их свидетельства и предупредить также, что если кто-либо после сего момента будет утверждать противное тому, что сам же заявил сейчас, тот уплатит штраф в 10 000 мараведи и одновременно ему будет укорочен язык".
Обычно, когда речь заходит о данном документе, Колумбу приписывают желание ввести в заблуждение окружающих. Такое мнение в корне не верно. И Бартеломео Диаш шестью годами ранее велел составить аналогичную грамоту, когда его обессиленные спутники отказались от дальнейшего исследования южноафриканского побережья. Адмирал определенно считал правильным именно то, что было зафиксировано в документе. Это согласовывалось с его космографическими убеждениями, а поступающая от индейцев информация была очень противоречива. Заметим, что космографии того времени документ не нанес ни малейшего вреда. Картограф Хуан де ла Коса, тоже его подписавший, изобразил Кубу на своей, вышедшей в 1500 году карте островом.
Плывя в южном направлении, Колумб обнаружил поросший сосновым лесом остров Еванхелиста (Пинос) и на короткий срок высадился на нем. А потом пришлось опять петлять в водах с большим количеством мелей. На кораблях царит голод. Только иногда скудный паек пополняется моллюсками, бедными витаминами. 30 июня на флагмане образовалась течь. Умелые плотники быстро заделали большие повреждения, но "не проходит и дня, чтобы я не опасался, что все мы стоим у порога нашей гибели". Боясь попасть в архипелаге "Сады Королевы" в противные ветры, Колумб обходит его стороной. Сильный пассат все-таки обрушивается на флотилию. В трюмы проникло столько воды, что истощенные и измученные матросы, работая у деревянных помп — каждое из этих неуклюжих, малоэффективных приспособлений требовало участия более дюжины членов команды, — считали часы, когда корабли уйдут под воду. Голод, цинга, язва — вот правда, а не легенда о сверкающей золотом "Индии", где драгоценные камни валяются на каждом шагу, словно гравий.
Испанцы обязаны спасением своих судов и жизнью отзывчивым индейцам у мыса Крус, которых повстречали 18 июля. Адмирал в поиске успеха одержим стремлением исследовать вновь открытые земли. И через четыре дня, когда состояние здоровья экипажа улучшилось, он отплывает на Ямайку, так как непременно хочет закончить ее изучение. Он распорядился опять в Монтего-Бэй и оттуда начал систематическое обследование южного побережья. На этот раз экспедиция встречается с мирными островитянами. Их касик в роскошных одеяниях из перьев и с украшениями в виде золотых пластин на груди демонстрирует полную покорность, так как до него уже дошла весть о победе испанцев над страшными и ненавистными карибами.
Девятнадцатого августа у мыса де Фароль (Моран-Пойнт) закончили обход Ямайки, а 20-го показались контуры Эспаньолы. Адмирал все еще не хочет завершить плавание. Теперь он намерен осуществить поход возмездия на карибов Пуэрто-Рико. Не имел ли он желания улучшить малоприбыльный с торговой точки зрения результат плавания захватом карибских рабов? Однако перенесенные Адмиралом лишения (например, он сутками не спал) сделали свое дело и разрушили все его замыслы.
"На него вдруг напал тяжкий недуг, как бы паралич, и он потерял власть и над своим телом и над своим сознанием и неподвижно лежал, словно мертвый. Никто не надеялся, что он в таком состоянии проживет более дня" (Лас Касас). Колумб, видимо, страдал особо тяжелой формой подагры.
Кормчие после совещания решили изменить взятый ранее курс и повернули назад, к Изабелле, куда три корабля прибыли 29 сентября 1494 года. Христофора Колумба — и на сей раз он тщетно охотился за сокровищами Индии — парализованного, в горячке, доставили на берег на руках.
Преисподняя
Когда в Изабеллу прибыл больной и разочарованный Адмирал, только один человек, кроме Диего, испытал искреннюю радость — это был брат Колумба — Бартоломе. Известие о первом плавании Христофора застало его при дворе Карла VIII, где он ратовал за проект брата, вернувшись в Испанию, он был удостоен аудиенции у их католических высочеств и произвел на монархов самое выгодное впечатление. Они возвели его, согласно капитуляции в Санта-Фе, в дворянское звание и поручили командовать тремя отплывающими 14 апреля 1494 года в Новый Свет каравеллами.
Барголоме Колумб, одаренный мореплаватель, обладавший в отличие от смиренного и робкого Диего решительным характером, сразу правильно оценил фатальную ситуацию в колонии. Для этого не надо было иметь семь пядей во лбу. Он сам стал свидетелем того, как Пьедро Маргарит и Буйль бросили своих подопечных на произвол судьбы и сбежали с отбывающими кораблями в Испанию, а Диего не сумел предотвратить бегства. Бартоломе знал, что оставшиеся без руководства войска бесчинствовали и разбойничали в глубинных районах острова, сопротивление же туземцев становилось день ото дня все организованнее и сильнее.
Гуаканагари посетил больного Адмирала сразу после его возвращения. Касик оставался все еще верен сомнительному союзу с испанцами и сообщил, что четыре влиятельных касика объединились в борьбе против испанцев. Главой восставших стал Каонабо — "господин золотого дома". Необходимо было взять в плен вождя, доказавшего, на что он способен, хотя бы тем, что разрушил крепость Навидад.
Алонсо де Охеда был наиболее подходящей кандидатурой для осуществления опасной миссии похищения. Он за последнее время обратил на себя внимание как человек беспримерного мужества, неограниченной жестокости и выдающегося ума. Он принадлежал к тем немногим испанцам, которые овладели языком местных жителей. С десятью конниками Охеда направился в резиденцию касика, лежащую на расстоянии многих дней пути, и получил туда доступ под предлогом заключения договора и передачи подарков. Каонабо хочет упрочить свою славу бесстрашного вождя. Он простодушно принимает испанца и велит показать подарки. Де Охеда демонстрирует сделанные из отполированной до блеска бронзы очень тонкой работы... ручные кандалы и рассказывает, что это знаки королевского достоинства, их носят испанские монархи. Согласно ритуалу, нужно якобы сначала искупаться в реке и только потом надеть знаки отличия на себя. Касик ничего не имеет против убедительно высказанного предложения. С несколькими телохранителями он покидает резиденцию и удаляется от войска. Он верит словам, поступает так, как ему говорят.
Чем закончилась эта "проделка", не трудно догадаться. Де Охеда, посадив закованного в наручники касика на своего коня, умчался прочь. Он скачет с пленником дни и ночи, без пищи и сна через горы и степи. Так ему и его высокопоставленному пленнику удается оторваться от погони и добраться целыми и невредимыми в Изабеллу. Вождь самого перспективного восстания народа острова Гаити исчез за крепкими каменными стенами. Как сообщил Андрес Бернальдес, Колумб взял униженного индейского князя с собой, когда на будущий год отбыл в Испанию. Однако запланированное судилище касика королевскими присяжными сорвалось. Мужественный Каонабо умер в пути.
В стремлении покончить с анархией Колумб наказывает не убийц, а их жертвы. Начинаются карательные экспедиции, несчастных индейцев топчут лошадьми и травят собаками. Уже в скором времени в плену у испанцев оказывается полторы тысячи индейцев. Пятьсот из них, словно скот, погружают на четыре каравеллы, отплывающие в феврале 1495 года в Испанию. Двести умерло в пути, остальных должны были продать в Севилье. Но, как считает современник, "прока от них было мало, они были слабы и почти все скоро умерли". Самых крепких пленных, оставшихся на острове, Колумб раздает как рабов колонистам. Остальных отпускает, прогнав их через колючий кустарник. Друг Колумба с юных лет, Мигель де Кунео из Савоны, участник второго плавания, сообщал, что среди "отпущенных на свободу" было много женщин с младенцами: "Чтобы как можно быстрее от нас убежать, они, уверенные, что мы их опять схватим, бросали своих детей где попало и в смертельном страхе мчались прочь сломя голову". Можно себе представить, как были матери истерзаны и запуганы, если решились на такое!
Конкистадорам удается изловить еще трех вождей, виновных в смерти испанских разбойников. Их привязали к позорным столбам на рыночной площади Изабеллы. На следующий день они должны были стать мишенью для стрельбы из арбалетов. К большому сожалению захватчиков — как-никак они лишились интересного развлечения, — пленники ночью перегрызли путы и убежали. Один из них — касик Гуатигуана, по приказу которого ранее были убиты десять испанских мародеров и подожжен госпиталь. Скоро он и касик Гуарионекс собрали в Вега-Реале свои войска, готовые к сражению.
Колумб выступил против них в конце марта 1495 года. Испанское войско состояло из двухсот пехотинцев, двадцати конников и своры собак. Испанцев поддерживали воины Гуаканагари. Положение индейцев, которые выступили строем и всеми силами, было с самого начала безнадежно. Адмирал разделил свои войска на подвижные пешие отряды, которым придал конников и собак.
Когда испанцы стреляют из пушек, их огонь всегда попадает в цель — в массы восставших индейцев, лошади вызывают панический страх, а легавые собаки, науськанные на людей и бросающиеся на них по крику "Томало!", разрушают последние ровные ряды. Могучие копыта затаптывают коричневые тела, острые каыки вгрызаются в обезумевших детей природы. Испанцы избегают открытого сражения. Им в конце концов удается и не пуская в ход все силы рассеять индейское войско. "Очень многие погибли, другие были взяты в плен и уничтожены", — писал Фернандо Колон. Слова Фернандо скупы, но от этого их смысл не становится менее ужасным. На холме Санто-Керро, который возвышается над землей Вега-Реаль и на котором будто бы появилась во время битвы богоматерь, чтобы поддержать испанских воителей, возвели часовню. Теперь только она да слова Фернандо напоминают о той кровопролитной битве.
Правда, было бы нечестно, если бы Адмирал предстал перед нами как палач, устроивший бойню народа, который сам же открыл. Известно, как Колумб даже во время военного похода интересовался обычаями и нравами индейцев, конечно, в той мере в какой это позволяли обстоятельства. Область религии его привлекала более всего. Так, например, он описывал обряды погребения. Останки вождей племен мумифицировали на открытом огне. Когда умирали другие члены племен, сохранялись только их черепа.
"Я старался узнать что-нибудь и о их верованидаях и выяснить, знают ли они, куда попадают после смерти. Особенно много я говорил на эту тему с Каонабо, мужчиной в годах, больших знаний и острого ума, который был повелителем Эспаньолы. Он и другие отвечали, что мертвые попадают в долину, о которой каждый касик думал, что она лежит в его владениях. Они уверены, что встретят там всех своих предков и родственников. Здесь у них будут пища и женщины, и они смогут предаваться чревоугодию и наслаждениям. Более подробно о подобных вещах рассказывают письмена, которые я передал Рамону Пане, знающему их язык, чтобы он разобрал и перевел эти сказания и предания. У них очень много легенд, содержание которых в основном сводится к тому, что индейцы питают врожденное благоговение перед пришельцами и верят в бессмертие наших душ".
Это высказывание показывает, что истинный католик Колумб пытался понять духовный мир индейцев, пытался, несмотря на то что они были нехристианами, отнестись к ним по-христиански. Найдутся, конечно, возражения, что действия Адмирала были прямо противоположны его благим намерениям. Но, что делать, сплошь и рядом в истории человечества мы сталкиваемся с подобным противоречием.
Рамон Пане — один из немногих заслуживающих доверия священников, который 21 сентября 1496 года крестил первого индейца. Но гораздо важнее то, что он осуществил ценную подборку индейских преданий.
Все последующие распоряжения Колумба — это действия свирепого администратора. Каждый мужчина "умиротворенного" населения страны Сибао должен был раз в три месяца доставлять испанцам золотой песок на три-четыре меры (1 мера — 0,24 — 0,26 л), из местностей, где нет золота, — 25 фунтов хлопка. Тем, кто справится с заданием, выдадут жетоны (какие сейчас надевают на ошейники собак) — так их будет легко отличить от неплательщиков. Колумб жестоко ошибался! Имеющееся золото за последние годы было вымыто из индейских рек и перекочевало в дорожные сумы испанцев. Никто теперь уже не мог выполнить данное требование, поэтому золотой налог на человека уменьшается вдвое. Однако даже такую "норму" невозможно было выполнить в полном объеме, так как многие индейцы, спасясь от выплаты дани, бежали в непроходимые районы острова. Там они вскоре становились жертвами болезней и голода. Пьедро Мартир сообщал о 50 тысячах людей, которых унесла смерть, "как стада скота во время мора".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
