— Я не бог, чтобы брать на себя смелость одаривать милостью тех, кого высший разум лишил каких-либо благ, леди Уоторби. К тому же я четко придерживаюсь принципа, по которому каждый творец своей собственной судьбы.

Отчетливо понимаю, как сложно мне будет в роли леди оттон Грэйд, но не могу не спросить:

— А как вы относитесь к тем, кто потерял жилье вследствие военных действий?

Герцог поднял мою ладонь к губам, как-то издевательски поцеловал, и едва слышно поинтересовался:

— Ариэлла, неужели вы ожидаете от меня проявления милосердия по отношению к врагам?

— От вас, лорд оттон Грэйд, я уже давно не жду ничего хорошего, — отрезала я, пытаясь отнять ладонь.

Напрасно. Вновь поцеловав, герцог опустил, но не отпустил мою руку.

А капитан продолжал церемонию, которая мне все больше казалась ироничной усмешкой Пресвятого, над моей судьбой.

— В браке, каждый из супругов должен найти новые силы и возможности. Брак должен быть средством для развития тех личных и социальных ценностей, что мы ценим очень высоко: целостность, сотрудничество, самоуважение и человеческое достоинство.

Речь капитана весьма и весьма отличалась от речи пастыря в храме, и я невольно начала прислушиваться.

— Ваш дом должен быть местом, где можно поделиться радостями жизни. Ваш дом должен быть также местом, где боль и трагедии жизни можно преодолеть. Мы надеемся, что вы найдете там глубокое чувство безопасности; безопасности, которая позволит каждому из вас узнать, понять, принять и простить другого человека, и как каждый из вас, узнать, понять, принять и простить самого себя.

Это речь для бракосочетания?! Где слова о долге перед богом и людьми, где напутствия о духовном?! Я в недоумении вгляделась в потрепанный томик и с нескрываемым изумлением разглядела семейный герб рода Грэйд. Рода, который до сих пор находился вне лона церкви.

— Лорд оттон Грэйд, — начала я.

Герцог, так словно снизошел до меня с высоты горы девы Эсмеры, наклонился и произнес так тихо, чтобы услышала лишь я:

— Ариэлла, посмеете попытаться сорвать брачную церемонию, и я консумирую наш брак этой же ночью. Я ясно выразился?!

О, Пресвятой, дай мне твердости духа.

— Лорд оттон Грэйд, — я так же говорила крайне тихо, — боюсь я не могу молчать о том, что данное бракосочетание лишено как духовной так и юридической силы и...

— Вы ошибаетесь, Ари, — очень спокойно ответил лорд. — Именно эту форму брака не смогут расторгнуть ни светская власть, ни духовная. Наслаждайтесь церемонией, леди.

'Эту форму брака'... Я растерянно взглянула на потрепанный томик, на герб рода Грэйд, на капитана, который зачитывал все, видимо впервые сталкиваясь с данным текстом... И внезапно я осознаю, на что намекнул герцог! Родовой брак! О, Пресвятой, это родовой брак! Я фактически покидаю лоно церкви, я!

— Лорд оттон Грэйд! — мой крик перекрыл речь капитана Эртана. Но вероятность устроить скандал пугала меня куда меньше происходящего. — Лорд Грэйд, я категорически отказываюсь заключать родовой брак! Это неприемлемо, я не желаю менять религию и становиться приверженкой культа вашего рода, я...

— Очень жаль, — спокойно перебил меня герцог, — что вы не вняли предупреждению, леди Уоторби. Капитан, продолжайте.

Меня трясло от возмущения, не хватало слов, воспитанная сестрами выдержка разлеталась на куски, а оттон Грэйд, вновь склонившись ко мне, прошептал:

— Знаете, я ведь мог поступить иначе, Ари, и обвинить в измене вас и вашу семью. Просто поразмыслите об этом, моя дорогая. — Я перестала дышать, а герцог все так же насмешливо-спокойно добавил: — К тому же я не мог проигнорировать фразу 'верность ордену'. Кстати, как вы понимаете, заключение подобного брака автоматически исключает вас как из лона церкви, так и из ордена Пресвятого. Добро пожаловать в мой насквозь еретический мир.

Капитан, прервавшийся на момент моего возмущения, взглянул на своего адмирала и продолжил:

— Брак — это отношения, основанные на любви. Смысл брака в том, чтобы чувствовать радость и печаль супруга, как свои собственные. Но вместе с тем цель брака — помочь возлюбленному и возлюбленной стать лучше. Так супруг растит все лучшее в жене, жена развивает хорошее в муже.

Мир в моих глазах медленно темнел.

— Итак, перед лицом собравшихся, я спрашиваю здесь и сейчас, и прошу дать ответ, что вы, пронесете через века. Признаете ли вы, леди Ариэлла Уоторби, этого мужчину как своего повелителя и супруга, обещаете ли поддерживать его в болезни и здравии, в достатке и среди невзгод, клянетесь ли почитать и принимать слово его, как единственно верное?

Мир в моем сердце медленно разрывался на части... рушился, раня осколками.

Но ответить придется. И расправив плечи я попыталась решительно ответить, но... голос сорвался и сдавленным шепотом тихо сказала:

— Клянусь.

Лорд Эртан кивнул и обратился к герцогу:

— Берете ли вы, лорд Дэсмонд Грэйд, эту женщину? Обещаете ли ей свое покровительство и защиту?

— Да, — величественно ответил герцог.

Капитан кивнул и перешел к заключительной части речи:

— Властью, данной мне императором Ринерии, правом капитана данного корабля, объявляю вас мужем и женой. Лорды, приветствуйте лорда и леди оттон Грэйд.

Мир стремительно потемнел.

* * *

Я открыла глаза и увидела потолок из отполированного светлого дерева, тускло освещенный ровным спокойным светом явно магического огня.

— Нюхательные соли все же придется приобрести, — голос герцога я узнала сразу.

Вздрогнула, резко повернула голову и обнаружила лорда в одних брюках возвышавшегося над постелью.

— Рад видеть, что вам уже лучше, леди оттон Грэйд, — с улыбкой произнес герцог.

Мне мгновенно стало значительно хуже. Настолько, что даже на вежливый полагающийся в таких случаях ответ, не хватило ни моральных, ни физических сил.

— Леди оттон Грэйд, прекращайте это дело с обмороками, — холодно приказал герцог.

И развернувшись, ушел к столу, где, по-видимому, все это время изучал личный дневник матушки Иоланты.

Несколько минут я лежала, старательно сдерживая слезы и пытаясь осознать случившееся. Родовой брак! Родовой... Если я права, должна заметить — моей крови оттон Грэйд не коснулся...

— Я несколько поранил вас, — не поднимая головы, произнес герцог, — надеюсь, вы понимаете, что это было вызвано исключительно объективной необходимостью.

Медленно окинула себя взглядом — на безымянном пальце правой руки обнаружился бинт. На нем проступило крохотное пятнышко крови... Да, Родовой брак. Варварский языческий обряд, дозволенный лишь некоторым аристократическим родам... Правда имеется один нюанс.

— Лорд оттон Грэйд, — начала я, садясь на постели.

— Десмонд, — не соизволив даже повернуться, поправил герцог.

Матушка Иоланта была совершенно права, заметив как-то, что лордам присущ чрезмерный авторитаризм.

— Лорд оттон Грэйд, — упрямо повторила я.

Усмехнувшись, его светлость одарил меня насмешливым взглядом, но неожиданно холодно произнес:

— Ариэлла, наедине вы обязаны называть меня по имени. Это первое предупреждение, после третьего единственной формой обращения для вас станет 'мой господин'.

После данной тирады, герцог вновь вернулся к бумагам. Я была ему благодарна за это — оттон Грэйд избавил от необходимости держать лицо. А мне оказалось неимоверно сложно сдержаться.

Несколько минут просидев на кровати, я медленно поднялась, прошла к своим, так и не разобранным дорожным сумкам, присев, достала из бокового кармана томик 'Священных жизнеописаний', некогда подаренный матушкой Иолантой, и вместе с ним вернулась на постель, за неимением второго стула, вынужденная устроиться на ее краешке. Тисненную золотом кожу переплета невольно погладила пальцами — глупая детская привычка, и раскрыла на середине.

'Испытания Пресветлый шлет лишь самым возлюбленным из детей своих, ибо они закаляют душу и оплетают сталью характер. Испытания — путь сильных, тернистый и трудный, но лишь он ведет на вершину горы. Испытания — ступени великих, возводящие к самим небесам. Не убоись трудностей...'

— Ариэлла, — оклик лорда оттон Грэйда вынудил прервать чтение, — мне кажется, вы намеревались задать вопрос.

— Я пришла к выводу об ошибочности своего намерения, — сухо ответила супругу, не поднимая головы.

— Что ж, — я определенно услышала его усмешку, — в таком случае, готовьтесь ко сну, Ариэлла.

Томик в моих руках дрогнул.

Медленно, очень медленно я подняла голову и посмотрела на мужчину, все так же увлеченно читающего уворованный личный дневник. Герцог читал внимательно, выписывая какие-то сведения в желтый свиток пергамента, который буквально поедал слова и фразы — они попросту растворялись в нем. И мне было бы крайне любопытно узнать, какие именно сведения выписывает лорд оттон Грэйд, однако смотреть на полуобнаженного лорда оказалось выше моих сил, я отвела взгляд.

— И поторопитесь, — продолжая просматривать артефакт, произнес герцог.

Захлопнув томик, я отнесла его вновь в сумку, а затем открыла отделение с одеждой. Выбор ночной рубашки для брачной ночи — трепетное действо.

— Можете лечь и вовсе без одежды, ночь будет жаркой.

И мне мгновенно вспомнилось его полное злой угрозы 'Ариэлла, посмеете попытаться сорвать брачную церемонию, и я консумирую наш брак этой же ночью. Я, ясно выразился?!'. Руки задрожали... Стремительно повернув голову поняла, что герцог наблюдал за мной. Украдкой, старательно демонстрируя полное безразличие и не желая, чтобы данный факт стал мне известен, так как мгновенно вновь вернулся к изучению украденного.

— Вам нравится издеваться надо мной?! — вопрос сорвался прежде, чем я его осознала.

Осознала и испугалась... последствий. Но герцог отреагировал спокойно, заявив мне:

— Откровенно говоря — да.

— Прискорбно осознавать, что вы гордитесь собственными пороками, — резко произнесла я.

— Издевательство над ближним — порок? — весело переспросил лорд оттон Грэйд. — Что ж, полностью с вами согласен. Кстати, всегда считал наличие храмовников откровенным издевательством над чувствами здравомыслящих людей.

Я замерла. Вновь взглянула на герцога и, не желая вступать в дискуссию на религиозную тему, пояснила:

— Речь шла об издевательстве над теми, кто беззащитен и значительно слабее.

— Это вы себя назвали беззащитной и слабой, Ари? — закрыв тетрадь матушки Иоланты, герцог развернулся, и сообщил: — Дорогая, отныне вы одна из самых защищенных леди империи, и да — менее всего я склонен считать вас слабой, леди Грэйд.

Комплимент с сомнительной подоплекой. Я не стала отвечать и, взяв пижамный костюм из плотной серой ткани, поднялась. Эту пижаму матушка Иоланта выдала перед поездкой на гору девы Эсмеры, которую я совершала с сестрами второго столичного монастыря Всех святых. В нашем лицее не возбранялось носить как белье по собственному вкусу, так и ночные рубашки, но в паломничество мы отправлялись в казенном одеянии, столь же сером, как и уныние монашек. Собственно тогда не надела пижаму ни разу, чем спровоцировала недовольство сестры Торин, которая, увидев как я укладываюсь в длинной ночной рубахе, громогласно объявила распутницей, и после обращалась ко мне не иначе, как презрительно поджав губы. Но я все равно спала в ночной рубашке, потому как пижама была твердая, неудобная, натирала кожу, кололась и в ней вообще отдыхать не представлялось возможным... до сего дня. И прижав ткань к груди, я направилась переодеваться за ширму.

— Ариэлла, — прозвучало, едва я ослабила шнуровку платья, — удовлетворите мое любопытство — ранее в этом пережитке монастырского прошлого вам спать доводилось?

— Многократно, — не моргнув, солгала я.

— Да? — удивленно-издевательский вопрос. — И бирка вам ничуть не мешала?

В ужасе смотрю на ворот сорочки и вижу бирку, с указанием 'Изготовлено по заказу 448 для монастыря Девы Эсмеры'. Краска жгучего стыда затопила щеки.

— Ариэлла, не будьте ребенком, — вновь заговорил оттон Грэйд, — поверьте, вас не спасет даже монашеская ряса. Ступайте в комнату с удобствами, приведите себя в порядок и ложитесь спать, не то я уложу вас лично.

С расшнурованным платьем я вышла из-за ширмы, не глядя на герцога решительно прошла к столу, взяв нож для бумаги срезала бирку, и вернулась вновь за ширму. Мне бы очень хотелось, чтобы лорд оттон Грэйд промолчал, однако он, как и всегда, игнорировал мои желания.

— Ариэлла, — взглянув в щель, увидела, как он вертит срезанную бирку в пальцах, — мне вот крайне любопытно, если сие, вы не надели ни разу, в чем же вы спали все эти годы?

'В чем мать родила!' — едва не вырвалось у меня.

— Полагаю, вам стыдно ответить, — по-своему истолковал мое молчание лорд.

— Неверное предположение, лорд...

— Второе предупреждение, — меланхолично перебил меня герцог.

Расшнуровав платье, я спустила его но не сняла полностью, и, повернувшись спиной к герцогу, чей взгляд словно ощущала даже через ширму, начала расстегивать белье... Пальцы дрожали. Как бы мне не хотелось быть сильной, как не уговаривала себя помнить о том, что этот жестокий человек мой муж и мой долг повиноваться, хотелось... прыгнуть с борта корабля в темные объятия волн. О, Пресветлый, как же мне этого хотелось...

— Вы переодеваетесь или предаетесь философским размышлениям, Ари? — голос герцога прозвучал неожиданно близко.

Застыв, я искренне понадеялась, что мне его близкое местоположение лишь почудилось.

— Должен напомнить, — вдруг очень вкрадчиво заговорил лорд Грэйд, — как ваш муж и повелитель, я имею полное право убрать ширму вовсе.

В следующее мгновение на мои обнаженные плечи впервые в жизни легли мужские руки! Жесткие, чуть шероховатые, мозолистые, с длинными сильными пальцами... И почти сразу к моей спине герцог прижался обнаженной грудью...

Это стало последней каплей!

— Что вы себе позволяете?! — мой вопль, вероятно, был слышен и за пределами каюты, но кого это волновало!

Стремительно развернувшись, я решительно потребовала:

— Подите вон!

И на этом вся моя решительность иссякла. Потому что герцог ничуть не убоялся праведного возмущения, и теперь возвышался надо мной, с интересом разглядывая... вовсе не лицо. И этот интерес был с налетом откровенной насмешки, которая играла на губах лорда Грэйда, определенно отвлекая внимание от шрама на щеке.

— Кстати, — голос его был низким и чуть хрипловатым, — полагаю, мне следует напомнить, что как ваш муж, я имею полное право здесь находиться. Что вы на это скажете, Ари?

Мне было, что сказать на это!

— Ни один воспитанный лорд не войдет без разрешения супруги в ее будуар! — яростно воскликнула я.

— Да? — лорд насмешливо вскинул бровь. — Боюсь, дорогая, мы сейчас в моей спальне находимся.

Судорожно прикрыв руками на сорочку груди, я стремительно отступила на шаг, с ужасом осознала, что уперлась спиной в стену, и с еще большим ужасом увидела, как герцог совершает плавный шаг, закрывая меня в ловушке.