Эльфовладелец

— Разрешается.

В зал вошел хмурый тип из Земельной службы. Сел рядом с Абелем и уставился на меня блеклым взглядом. Офигенный, блин, свидетель. И как Кэриану удалось затащить его в суд? Впрочем, понятно как. Парень падок на деньги.

— Представьтесь.

— Роб Штейн, земельный инспектор.

Садиста в черном плаще привели к присяге. Абель продолжил:

— Месяц назад в Службу поступило заявление от господина Каласа с просьбой проверить присягу Авелина в досудебном порядке. В частности, тайр Калас просил убить рабыню по имени Триэль. Я считаю, что начальнику Службы посулили взятку, но это тема совсем другого заседания. Более того, считаю данное требование жалким актом мести из-за проигрыша на дуэли.

— Протестую! — завопил Калас. — Все было не так!

— Он лжет! — ответили Наблюдательницы.

Судья велел соседушке замолчать.

— Господин Штейн, расскажите, что было дальше.

— Я пришел к нему с напарником, представился, — свидетель вытер усы, — сразу объяснил суть проблемы. Хозяин наехал на меня сходу...

— Наехал? — Парсо приподнял бровь.

— Ну, да. Хонтить стал на меня, понимаете?

— Нет.

— В общем, он заявил, что подаст на нас в суд. Мол мы не имеем права заявиться к нему домой и требовать убить раба. Стал требовать компенсацию. Но мы-то люди подневольные, рапорт о проверке предоставить должны. В общем, договорились, что Авелин изобьет рабыню кнутом и все.

— Договорились? — хмыкнул Хэнс. — И на сколько?

— Да вы что, начальник, — возмутился Штейн. — Как можно?

— Он лжет!

Абель поджал губу и поморщился.

— Свидетель уличен во лжи. Показания аннулируются, — заявил Парсо и сделал пометку в деле. — Плохо, господин обвиняемый. Решили построить защиту на вранье?

— Нет, — проворчал я, разглядывая ладони. В тот момент я походил на школьника, которого прижали к стенке за плохие оценки. Только в данном случае все куда серьезнее и наказание грозило не в пример строже.

— У защиты еще есть вруны? Простите, свидетели? — хмыкнул следователь.

Абель покачал головой.

— Тогда мы вызываем особого свидетеля. Который раз и навсегда поставит точку в этом процессе. Который расскажет, как на самом деле тайр обращался с невольниками. И какие планы у него на их счет.

Сердце пропустило удар и поскакало как бешеное. Во рту пересохло, к горлу подкатила тошнота. Кто же этот козырь в рукаве?

Дверь отворилась. В зал вошла Кирра.

14

Эльфийка встала рядом с Каласом. Ее лицо выражало торжество, будто она стояла на пьедестале почета. В мою сторону разведчица даже не смотрела.

От кого она там сбежала? Ясно, понятно. Я прислонился затылком к холодным прутьям. Это немного уняло жгучую боль в голове.

— Шлюха! — выкрикнул кто-то из зала.

Полицейские заметили нарушителя спокойствия и выволокли в коридор, попутно охаживая дубинками. Жаль мужика — я с ним полностью согласен.

— Предательница! — взвизгнула девчонка с блокнотом и карандашом. Журналистку, к счастью, трогать не стали.

Зрители загудели как на трибуне. Одни выли и улюлюкали, другие посмеивались в усы. Парсо позвонил в колокол и крикнул:

— Тишина! Продолжаем заседание!

— Протестую! — сказал Абель, вскочив со стула. — Рабы не могут свидетельствовать в суде!

— Отклоняется! В данном случае еще как могут. Хэнсо, начинайте допрос.

Следователь присел на край стола и задал первый вопрос:

— Кирра, расскажи пожалуйста все, что знаешь о господине Авелине.

— Он спас меня от охотника за головами. Так мы и познакомились.

Я пытался уловить на лице девушки хотя бы тень сожаления, но она откровенно радовалась. Будто вынуждена была долго молчать, а теперь ей наконец развязали рот. Непохоже, что Кирру заставили оговорить меня. Она явно сама того желала. Что же это, черт возьми, получается?

— Авелин мог бы выдать меня, но пустил охотника по ложному следу. Потом пригласил в особняк, накормил, вымыл в бане. Не сам, вы не подумайте. Впрочем, мы все равно переспали.

— Дальше, — судья черкнул очередную пометку.

— Все рабы улыбаются ему. И называют Тахином. На лесном языке это значит Освободитель. Они верят, что его послал сам Владыка Леса, наше божество. Чтобы освободить народ эльфов от рабства. Авелин категорически не приемлет физических наказаний. Он даже голоса на невольников не повышает. Я внимательно следила и подслушивала. Так что рабство обвиняемому край не по нутру.

— Она не лжет!

— Да как же так, — прошептал я. — Ладно бы ты была человеком. Но ты же своих братьев и сестер предаешь...

— А кто послал тебя следить? — спросил Абель, скрестив руки на груди. — Я не верю, что ты выступила против своего народа по доброй воле!

— Никто меня не посылал! — огрызнулась Кирра.

— Она лжет! — громогласно известили Наблюдательницы.

— Свидетель, суд требует объяснений, — сказал Парсо.

— Я..., — предательница забегала глазками, ища поддержки. Не нашла и честно призналась: — Господин Калас послал. Сказал, если я этого не сделаю, он будет убивать по одному рабу каждый час, а потом замучает меня до смерти.

— Я ходатайствую об отводе свидетеля! — выкрикнул Кэриан. — Она заинтересованное лицо!

— Удовлетворяю!

— Как?! — старикашка аж подпрыгнул на месте и замахал больной рукой. — Но ведь она сказала правду! Вот дамочки подтвердили!

— Суд не принимает к сведенью показания эльфийки Кирры. Вне зависимости от их правдивости, они добыты незаконным путем. Налицо сговор с целью опорочить господина Авелина и завладеть его землей. Господин Калас, суд арестовывает вас по подозрению в лжесвидетельстве. Увести.

Полицейские схватили старика и предательницу под руки и выволокли прочь. Собравшиеся замерли в ожидании развязки.

— Итак, обвиняемый. Вне зависимости от показаний, я задам вам один вопрос. Он решит очень многое, поэтому отвечайте честно.

Я встал и уверенно посмотрел на Парсо.

— Господин судья, прежде чем я отвечу, разрешите кое-что сказать.

— Как вам будет угодно.

Я откашлялся, оправил одежду и начал, обращаясь к залу:

— Я был в местах, где рабство есть. И был там, где его нет. Поверьте, мне есть с чем сравнивать. Когда человек свободен в своих решениях и поступках — это приносит куда больше выгоды и пользы, чем бесплатный труд. Вы держите эльфов на плантациях и мануфактурах. Но при этом тысячи простых горожан не имеют стабильного источника дохода. А ведь они могли бы работать на тех же плантациях, но получать зарплату. Думаете, это ересь? Думаете, это невыгодно? А кто обычно покупает продукты с большинства плантаций и фабрик? Орки, которые могут взять все сами? Или гномы, которые и без нас прекрасно справляются?

Нет, люди. Наши граждане и соседи герадийцы. Но для того, чтобы потратить — надо заработать. А где работать, если повсюду рабы? Поэтому с каждым годом продажи падают. За примером ходить далеко не надо. Взять хотя бы мою слюлу. Я все ломал голову, откуда этот спад? А причина-то вот она! Эльфы занимают рабочие места, но при этом ничего не зарабатывают. И не могут тратить. А будь они свободны — представляете, какие появились бы экономические перспективы? Но вы решили все сделать топорно, напролом. Вместо долгих переговоров и поиска взаимовыгодного партнерства, вы захотели хапнуть все и сразу. И развязали войну.

Однажды мне снился сон. Люди и эльфы вновь живут в мире. Между народами идет активная торговля, налажено сотрудничество во многих отраслях. Лесные мастера шлют нам караваны, полные произведений искусства и превосходной древесины. Их украшения покупает знать всей Асталии. А мы в ответ посылаем продовольствие и оружие. Эльфы приезжают к нам с концертами и выставками, наши специалисты налаживают производство в условиях Златолиста. Думаете, землевладельцы обеднеют? Ничуть. Доходы казны только вырастут. Ведь на смену тяжелым и неповоротливым предприятиям придет частный бизнес, и налоговые поступления подскочат минимум вдвое. Не одна огромная плантация, а множество мелких ферм с самыми разными культурами. Не грохочущая и чадящая фабрика, а десять мелких предприятий. И вот появляется конкуренция. Потребители голосуют золотом, выживают самые лучшие фирмы. На их примере учатся другие, двигают производство и сельское хозяйство вперед. Уровень жизни растет, безработица падает. А все, что нужно — это отобрать жирный кусок пирога под названием рабство у знати.

Но это чистой воды экономика. А теперь подумайте обо всем остальном. О культуре, безопасности, нравственности. Ведь эльфы — не тупые животные. Разве кто-то из вас считает иначе? Кто-то на полном серьезе полагает, что практически бессмертные существа глупее людей? Да, они высокомерны. Да, они нас никогда не любили. Но разве это повод надевать на них кандалы? Почему же вы не гоните в рабство ваших тещ или злобных начальников?

По залу прокатилась волна смешков.

— Да, была война. Страшная и кровопролитная. Но ее начали мы, а ответственность хотим возложить на детей и внуков. Мы захватили Златолист — спору нет. А дальше что? Причина войны — недостаток места для жизни и развития. Ну так где оно, это развитие? Где эта жизнь? Прошло сто лет, но я не вижу, что страна страдает от перенаселения. Так может и причины воевать не было? Может, она крылась совсем в другом? Люди первыми получили огнестрельное оружие и решили воспользоваться форой, пока соседи не могли ничем ответить?

Эти слова попали закостенелым плантаторам в самое сердце. Я попрал единственный источник их дохода и власти — войну. Я поставил под сомнение повод и результат, чем вызвал гневные выкрики в свой адрес. Судье пришлось всех срочно успокаивать.

— Нельзя вечно жить прошлым. Мы ведем себя как паразиты, что пожирают тело хозяина. Только вместо тела — перспективы и наследие. Мы уйдем, а что будут делать потомки? Продолжать жить прошлым? Другие страны отменят рабство и значительно окрепнут. Гномы отменят рабство. Орки отменят рабство! А гордая Асталия умрет от собственной настырности и неспособности чуять веяния времени. Нас попросту поглотят сильные и свободные соседи. Я видел подобное не раз. Я видел как рушатся империи. Как начинаются жесточайшие гражданские войны. Как бы старый организм не цеплялся за жизнь, он рано или поздно умрет. Даже эльфы смертны. И ему на смену придет новая эпоха. Свободная и независимая, опирающаяся на всех без исключения граждан, а не на тех, у кого есть земля и рабы. Как произойдет перерождение — с кровью или без — зависит только от вас. И начинать изменения нужно уже сейчас, потому что завтра будет поздно!

Зал напоминал потревоженный улей. Призывы и угрозы судьи глушили самых громких, но общий гул никуда не девался.

— А теперь пусть встанет тот, кто считает эльфийских женщин достойными нынешнего положения. Ну, кто из вас не мечтал сменить старую брюзгливую женушку на вечно молодую красавицу? Или хотя бы разок переспать с дочерью леса? А? Есть такие? Вставайте и распишитесь в собственной лживости!

Противники рабства закивали, сторонники попытались возмущенно спорить, но судья призвал всех к тишине. А я продолжил:

— Вместе всегда лучше, чем порознь. Да, простят нас не скоро. Но мы и не навязываем братские узы. Я не говорю дружба. Я говорю — сотрудничество. Я не говорю любовь. Я говорю — уважение. Все это может быть достигнуто в кратчайшие сроки, нужно лишь первыми сделать шаг навстречу. Чем бы ни закончился этот процесс, я хочу чтобы вы обдумали мои слова. И перестали бояться. Я отринул страх, и вот теперь я здесь. Меня хотят лишить всего. Но я все равно не боюсь. Потому что прав!

— Господин Авелин, — устало протянул судья. — Ответьте, наконец, на мой вопрос. Вы отказываетесь от антирабских убеждений? Считаете ли вы их надуманной клеветой? Готовы ли вы в присутствии Наблюдателей присягнуть повторно?

Я обвел взглядом зал. Зрители затаились в ожидании моего последнего слова. Журналисты и художники во всю работали карандашами. Абель не подал мне никаких знаков. Лишь пристально смотрел, сохраняя бесстрастное лицо. Он хотел услышать мое решение, и только мое. Без давления и принуждения.

Я взялся руками за решетки, глубоко вздохнул и произнес:

— Нет, не отказываюсь. Я искренне убежден в необходимости полного и безоговорочного освобождения народа эльфов! И законодательной отмены рабства раз и навсегда!

Что в зале началось — словами не передать. Мои сторонники начали хором скандировать "Авелин". Противники пытались перекричать молодежь, да только куда там. Вскоре выкрики услышали на улице, и несколько тысяч глоток завопило:

— Авелин! Авелин! Авелин!

А я стоял и не знал, что делать — то ли плакать, то ли смеяться.

Воспользовавшись заминкой, судья удалился для вынесения приговора. Вернулся он минут через двадцать, когда полицейские намяли бока и выволокли из зала самых шумных. Снаружи народ тоже немного успокоился.

— Всем встать! — холодно произнес судья. — Я принял решение и довожу его до сведения всех собравшихся. Джен Авелин приговаривается к лишению титула тайра за попрание второй части присяги. Ему дается три дня на переезд, после чего плантация и рабы будут выставлены на аукцион. Заседание завершено!

Полицейские вывели меня из клетки, после чего потеряли всяческий интерес. Теперь я не заключенный, а самый обычный бомж. Я стоял и разглядывал собственные ботинки. Возвращаться на плантацию через ревущую толпу как-то не хотелось. А что делать дальше я не знал.

Подошел Абель и крепко пожал руку. К нему присоединились противники рабства. Они обступили меня плотным кольцом — жали руку, хлопали по спине. Журналисты попытались взять интервью, но я отказался от комментариев. Все самое важное уже прозвучало в этих стенах.

— Вы молодец, Джен, — с восторгом сказал Кэриан. — Я горжусь вами. Мы все гордимся. Вы пожертвовали сотней рабов, чтобы спасти тысячи.

Я поднял голову.

— Что вы имеете в виду?

— Джен, теперь вы — лицо движения освобождения, его символ! Никто из землевладельцев никогда ранее не заявлял открыто о своих антирабских убеждениях. Да не где-нибудь, а в суде! Уверен, это очень важное событие, которое изменит многое. Вашу речь опубликуют множество газет, а я засужу каждую, кто изменит в ней хоть букву! О вас узнает вся страна.

— И что? Я же нищий теперь...

— Не переживайте, дорогой друг. Вы не останетесь в беде. Я заберу вас в Столицу, и там мы продолжим бороться против гнета эльфов.

— В Столицу так в Столицу, — устало вздохнул я.

— Ну же, выше нос! Давайте выйдем к толпе, народ ждет вас!

— Давайте как-нибудь потом? Я едва на ногах стою.

Абель улыбнулся и кивнул.

— Понимаю. Ну что же, тогда позвольте сопроводить вас на плантацию.

Мы покинули суд через запасный выход. У адвоката была припаркована крытая бричка на заднем дворе суда. Под аплодисменты немногочисленных зрителей, мы сели в нее и укатили из города окольными путями.

После обнародования приговора большая часть аболиционистов покинула улицы. Сторонники рабства хотели устроить массовые гуляния, но полицейские велели всем разойтись. Так что особых проблем в дороге не возникло. Нас никто не узнал.