Горячее лето пятьдесят третьего

В полдень, десятого мая одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, в зале Мюрата, Елисейского дворца в Париже, под новым договором поставили свои подписи главы пятнадцати европейских государств и Канады. Разумеется, этот дипломатический успех Великобритания щедро оплатила... "Обещаниями..." — Сэр Уинстон Черчилль наблюдал как ставят подписи под историческим договором Франко и Броз Тито, и размышлял о превратностях судьбы. Именно выход США из союза, сделал его привлекательным для Иосипа Броз Тито, который в таком политическом раскладе получал значительное влияние на весь Альянс. Как не крути, а югославская армия в этом объединении была одна из сильнейших. А факт перехода Югославии из коммунистического блока в западный, не только укреплял боевой дух союзников, но и существенно упрощал задачу по возврату Суэцкого канала.

"Обещаниями..." — ещё раз подумал Черчилль, приветливо кивая, поднявшему на него свой взгляд, Броз Тито. Единственным, кого не удалось вовлечь в Альянс без обещания передачи атомной бомбы и технологий её производства, был этот упрямый хорват. Деваться было некуда, пообещали. "Сейчас лишних нет, но как только, так сразу. Заявление конечно сделаем до начала..."

Начало было запланировано на первое июня, в этот день планировалось вторжение в зону Канала, одновременно со стороны Средиземного и Красного морей, силами французов и британцев, вторжение турок в Сирию и югославов в Албанию. К этой дате, планировалось устранить Сталина и Эйзенхауэра, но, к большому сожалению, с первым уже точно ничего не получится. Провал попытки устроить в Москве военный путч, стоил британской разведке всей агентуры. Дипломатические отношения были разорваны ещё раньше и теперь новости из проклятой России поступали только в виде советских газет и радиопередач.

С Эйзенхауэром же пока надежда на успех сохранялась, причём с неплохими шансами. Несмотря на все меры, предпринятые правительством США, в том числе и закрытие границы с Канадой, они мало чего давали. Слишком неопытны ещё были американцы в таких делах, а у Британии, помимо опыта, была в союзниках вся финансовая элита страны. Эйзенхауэр был обречён, он до сих пор оставался жив только благодаря неимоверной удаче, и Уинстон Черчилль уже прагматично просчитывал политические расклады "после Эйзенхауэра". Вероятнее всего, бывшую колонию снова ожидала гражданская война, где у обеих противостоящих сторон будет в арсеналах ядерное оружие. Задачка не из простых, но всё же лучше, чем коммунизация Штатов и их союз со Сталиным — "Это был бы вообще невообразимый кошмар..."

Испанскому каудильо Франсиско Франко пришлось обещать Марокко, итальянцам Ливию и Эфиопию. Почти вся Африка, по новому договору о разделе сфер влияния, обещана континентальной Европе. Колония была обещана даже карликовому Люксембургу, тоже, разумеется, карликовая и тоже между колониями Бельгии, Нидерландов и Франции. Колонии были обещаны всем: Норвегии, Дании, а в отдалённой перспективе даже ФРГ. Самой Великобритании от Африки оставался лишь урезанный доминион Южно-Африканский союз и зона Суэцкого канала. Весь Ближний Восток обещан Турции, при двух условиях: возврата британской собственности и продление концессий. "Обещано, обещано, обещано..." — Черчилль одобрительно кивнул турецкому премьер-министру Аднану Мендересу, только что поставившему свою подпись в договоре.

Западным немцам разрешили вновь создать вооружённые силы, вернув им почти всю трофейную технику. Мероприятия начали проводить с первого мая, и пока это удавалось держать в тайне, но все понимали, что это ненадолго. Разведка у русских не чета американской — "Лучшая в мире разведка, чего уж тут греха таить..." Они не могли не заметить, что в западногерманской прессе стали то и дело начали появляться материалы, призывающие немцев к реваншу на востоке, а значит не могли не сделать выводов и не усилить бдительность. Как только круг мероприятий выйдет за пределы правительственных кабинетов, русские об этом сразу узнают. В случае чего, Конраду Аденауэру обещана поддержка всеми вооружёнными силами Альянса. "Обещана..." — Уинстон Черчилль одобрительно кивнул немецкому канцлеру.

Но наглее всех, требования выставляли, разумеется, французы. Им пришлось обещать всю континентальную Юго-Восточную Азию, за исключением Сингапура. Обещана им совокупно почти половина Африки, включая временное управление будущей немецкой колонией. Хорошо хоть от притязаний на атомную бомбу пока удалось отбиться. Французы вели собственные исследования и рассчитывали в ближайшее время сами создать ядерное оружие, но когда последует заявление о передаче его Югославии... "То будет уже поздно..." — Премьер-министр Великобритании приветливо кивнул своему французскому коллеге, и принял у него договор, чтобы поставить завершающую подпись — свою.

Бахнуло шампанское, Черчилль непроизвольно поморщился. Он бы удовольствием выпил доброго бренди, который разгоняет кровь и не вызывает отрыжки и изжоги, а не эту проклятую кислятину. Он принял свой бокал, и не выпуская сигару, чтобы скрыть выражение своего лица, одним уголком рта произнёс тост:

— За Сердечное Согласие, господа! Антанте Кордиаль!

Любезно повторил он по-французски, скривив половину рта в подобии улыбки, и коснулся бокала француза. Остальные подхватили, дзинь-дзинь-дзинь.

— Антанте Кордиаль!

* * *

13 мая 1953 года, Кремль, Кабинет Сталина

Девятого мая, после Парада Победы, Павел Анатольевич Судоплатов, как и было условлено, представил товарищу Сталину троих своих латиноамериканских курсантов: аргентинца Эрнесто Гевару и братьев кубинцев — Фиделя и Рауля Кастро. Сначала они побеседовали все впятером, Судоплатов знакомил курсантов с планами 'Меркадер либре' и 'Куба либре', латиноамериканцы слушали и уточняли детали, а товарищ Сталин молча за ними внимательно наблюдал, покуривая трубку. Дождавшись, когда вопросы иссякнут, а лица будущих латиноамериканских героев засветятся счастливой надеждой, Иосиф Виссарионович спросил — 'не желают ли они принять советское гражданство и вступить в КПСС?'. Получив единодушное согласие, он тут же написал им всем рекомендации в Партию, а Судоплатову поручил до отъезда оформить вопрос с гражданством, для трёх лейтенантов МГБ СССР. Министра и братьев Кастро он за сим отпустил, а с аргентинцем Геварой проговорил о чём-то ещё целый час. Когда съедаемый любопытством, генерал-полковник Судоплатов попытался аккуратно выяснить у молодого лейтенанта предмет беседы, тот в ответ только очаровательно улыбнулся — 'Это Великий Человек. Извини, Че, но рассказать нельзя, не могу...'

Павел Анатольевич предавался воспоминаниям под равномерное поскрипывание паркета у себя за спиной, товарищ Сталин думал. Если ничего не предпринять, то семнадцатого мая президенту США Дуайту Эйзенхауэру уже не пережить.

— Я не согласен с выводами ваших аналитиков, товарищ Судоплатов и считаю, что вероятность применения ядерного оружия в гражданской войне в США очень высокой...

Сталин сел на свое место, достал из стола тонкую папку и передал Судоплатову.

— ... это прогноз группы военных аналитиков, и его я считаю более вероятным. Читайте прямо здесь, товарищ Судоплатов. Скоро подойдет товарищ Рокоссовский, как раз успеете ознакомиться.

Рокоссовский пришел не один, раньше него подошел Вышинский. И то, как тот зашел в кабинет удивило куда больше аналитики военных специалистов. Там то как раз все понятно, с точки зрения параноиков и перестраховщиков допустить можно все что угодно, даже вмешательство марсиан..., а вот Вышинский зашел молча, без доклада, не постучавшись и не спросив разрешения. Молча сел за стол и вопросительно посмотрел на Сталина, тот молча отрицательно покрутил головой в ответ. Про Рокоссовского же, как и положено, доложил Поскребышев.

— Садитесь товарищ Рокоссовский рядом с товарищем Судоплатовым, вам сейчас предстоит прочитать один доклад, а он в единственном экземпляре. Так хорошо. Андрей?

Такое обращение Сталина к Вышинскому удивило только Рокоссовского, Судоплатов к этому был уже готов. Вышинский заговорил не вставая.

— Товарищи! То, что мы затеваем, является заговором с точки зрения социалистической законности, это я вам как юрист сразу на всякий случай говорю. Пока ничего противозаконного мы не натворили, вы можете отказаться. Константин Константинович? Павел Анатольевич? Отлично. Начинайте Константин Константинович и сразу постранично передавайте.

Записанный рукой самого Сталина на обороте какого-то машинописного отчета доклад по форме напоминал фантазию о будущем в виде краткого учебника истории, но скептически хмыкать, даже по-заговорщицки расслабившийся Судоплатов не спешил. Многие странные события последнего времени уже наводили Павла Анатольевича на мысль, что Сталин руководствуется каким-то нечеловеческим чутьем, безошибочно просчитывая 'игру' на несколько ходов вперед. 'Ага, Хрущев, а вот и Жуков, красавчик..., нет, мы не заговорщики, мы... О, хирурги! Ага, в космос даже этот кретин первым Страну вывел, теперь значит точно не опоздаем... Ну молитесь теперь своим иудейским богам, граждане кровопийцы-эксплуататоры. Наш Че Гевара уже во Франции, и теперь это не тот сопливый пацан, а подготовленный волкодав ...'

А Сталин с Вышинским тем временем внимательно наблюдали за реакцией посвящаемых в заговор товарищей. Рокоссовский читал как каменный памятник, но было видно, что это напускное и явно дается ему с трудом, а Судоплатов эмоционально, то хмурясь, то хмыкая, то кивая, словно находил подтверждение своих догадок.

— Товарищи! Сразу вам говорю, что происхождение этого рассказа с точки зрения научного материализма пока никак не объясняется. Либо наука наша пока не доросла, либо материализм мы неправильно понимаем. Это я обнаружил на своем столе утром десятого декабря. Рука моя, но писал я видимо во сне. Версии об источнике три — умственное помешательство, вмешательство Высших сил, или такая своеобразная помощь ученых из будущего, остались же там ученые патриоты. Павел Анатольевич?

Судоплатов правила игры принял сходу.

— Наверняка остались, Иосиф Виссарионович. Наверняка это ученые, наша наука, естественно, пока отстает. Ничего, догоним и перегоним.

Рокоссовский уверенности соратника не разделил. Он внимательно посмотрел в глаза Сталину и негромко, но отчетливо проговорил.

— Я полностью исключаю только умственное помешательство. Божественное вмешательство не исключаю, Иосиф Виссарионович.

— Ничего, Константин Константинович, Андрей не исключает и помешательства. Говорит, что такое теоретически возможно, помешательство в нужном направлении. Человеческий мозг мы тоже пока совсем не знаем. Мы с ним уже много об этом спорили, как вы понимаете. Ну, к делу, товарищи заговорщики. Мы с вами только что организовали неконституционный орган управления Страной. Назовем его Чрезвычайным Комитетом Обороны.

Как вы помните, завтра у нас состоится очередное заседание Президиума ЦК, на нем я подам в отставку. Это не обсуждается, товарищи, этот план был принят до вас, и мы только потому сегодня и собрались, что он выполняется и уже пришло ваше время.

Вас, Константин Константинович, я рекомендую на пост Первого Секретаря Президиума ЦК КПСС, а для вас, Павел Анатольевич, должность еще только предстоит создать. Мы с Андреем Януарьевичем, как смогли, проанализировали допущенные ошибки. Одна из главных — мы уделяли недостаточное внимание партийному контролю. Партия нуждается в регулярных чистках от приспособленцев и карьеристов, а Секретарь Президиума ЦК КПСС и глава Комитета партийного контроля должен получить полномочия вроде римского Цензора Сената. И чистить, чистить, чистить! Павел Анатольевич?

— А как-же МГБ и все, что уже начато? Да и какой из меня партийный цензор? Я в социальных теориях и философиях никогда не был силен, Иосиф Виссарионович. Я в партию вступал не умом, а сердцем.

— Сердцем — это хорошо, Павел Анатольевич. Сердце обмануть труднее, чем разум. Социальные теории мы все равно будем пересматривать. Мы с Андреем Януарьевичем уже начали над этим работать. А с МГБ ничего не изменится. Служба службой, а партия — это добровольно принятая на себя посильная общественная нагрузка. Посильная. Посильная для вас обоих, мы в этом уверены. Константин Константинович?

— Благодарю за доверие, Иосиф Виссарионович! Пока страшновато, но надеюсь не подвести. Если не секрет — почему именно завтра?

— Не секрет. Павел Анатольевич, расскажите товарищам, что произойдет семнадцатого мая, а после мы обсудим последствия этого события.

— Товарищи! Семнадцатого мая произойдет очередное покушение на президента Эйзенхауэра, которое с большой долей вероятности приведет к его гибели.

Покушения на Эйзенхауэра были постоянной темой для обсуждений среди высшего руководства страны. Все сходились во мнении, что новый американский президент — настоящий баловень Судьбы. Рокоссовский решил на всякий случай уточнить.

— Это мы его, семнадцатого, Павел Анатольевич?

— Нет, Константин Константинович. Просто в этот раз мы не будем его спасать.

— А что, спасали уже?

— Было дело.

— А почему больше не будем?

Судоплатов чуть замешкался, взглядом попросил у Сталина поддержки, получил одобряющий кивок и чуть ли не шепотом выдавил из себя.

— Нами уже начато проведение операций 'Рог изобилия' и 'Разные Америки'

Рокоссовский растерянно посмотрел на Сталина, тот молча протянул преемнику папку, с кратким описанием целей проводимых МГБ операций, и принялся меланхолично набивать свою трубку. Константин Константинович дочитал, как раз когда товарищ Сталин докурил. Маршал вытер выступившую на лбу испарину, расстегнул верхнюю пуговицу кителя и буквально выдавил из себя.

— Да уж, удался денек. Как бы разумом не тронуться... Может выпьем по пятьдесят, товарищи заговорщики?

* * *

14 мая 1953 года. Расширенное заседание Президиума ЦК КПСС

Присутствуют: Первый Секретарь Президиума ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР, министр Внутренних Дел — Сталин Иосиф Виссарионович; Секретарь Президиума ЦК КПСС, Председатель Государственного Космического Комитета — Рокоссовский Константин Константинович; Первый заместитель Председателя Совета министров — Маленков Георгий Максимилианович; министр Иностранных Дел — Громыко Андрей Андреевич; министр Государственной Безопасности — Судоплатов Павел Анатольевич; Председатель Спецкомитета при Совете Министров, заместитель Председателя Совета Министров — Игнатьев Семён Денисович; Военный министр — Василевский Александр Михайлович; заместитель министра Внутренних Дел — Меркулов Всеволод Николаевич; министр Государственного Контроля — Абакумов Виктор Семёнович; заместитель Председателя Совета Министров — Косыгин Алексей Николаевич; заместитель Председателя ГКК, министр Электронной Промышленности — Лебедев Сергей Алексеевич; Заместитель председателя ГКК, Главный конструктор ОКБ-1 — Королёв Сергей Павлович.

— Повестка у нас сегодня очень обширная, товарищи, но начнём мы с кадровых вопросов. Первый — товарищ Меркулов поправил здоровье и готов занять должность министра Внутренних Дел. Проблем в министерстве ещё много, но он с ними справится. Главное, мы с ним уже сделали — Советская власть установлена во всех Союзных республиках, без всяких национальных специфик. Кто за? Единогласно.