Черная Луна | Dark Moon

Слуга вернулся скоро и принес большую книгу, переплетенную в красную кожу. Альбрек поблагодарил его и, открыв книгу, принялся одну за другой просматривать страницы, заполненные ровным убористым почерком. На каждой странице была проставлена дата, и Альбрек быстро нашел нужную запись. Главный оружейник представил ему оружейного мастера прошлым летом. Этот человек изобрел новую осадную машину, которая, как он заявил, поможет Альбреку выиграть войну.

Альбрек уже давным-давно считал, что рано или поздно — как только люди поймут бессмысленность войны — все враждующие стороны соберутся за столом переговоров, а потому у него не было желания давать деньги на создание новых орудий разрушения. Сейчас он припомнил, что оружейный мастер был рослым, плотного сложения мужчиной, необычайно умным и до тошноты выспренним в речах. Что ж, на выспренность можно и не обращать внимания, а вот недюжинный ум ему сейчас пригодится.

Явился главный оружейник, пыхтя и отдуваясь от быстрого бега. Альбрек поблагодарил его за то, что он пришел так скоро, и осведомился — живет ли по-прежнему в Кордуине тот самый оружейный мастер?

— Да, государь, он все еще здесь. Сейчас он изготавливает новую саблю для мечника Вента.

— Я бы хотел повидаться с этим человеком. Приведи его сегодня вечером в мои покои.

— Слушаюсь, мой государь. Так мы все же будем строить эти новые машины?

Герцог пропустил его вопрос мимо ушей и снова углубился в чтение. Он не видел, как главный оружейник поклонился ему перед уходом, не слышал, как за ним захлопнулась дверь.

Карис предоставили покои на первом этаже дворца. По ее приказу слуги приготовили ароматную горячую ванну, а затем удалились. Вскоре после этого явился Вент — как раз когда Карис раздевалась.

— Можно к тебе присоединиться? — спросил он.

— Почему бы и нет? — отозвалась Карис, опускаясь вводу. Вент хохотнул и проворно скинул сапоги, штаны и рубашку.

— Небом клянусь, Карис, ты по-прежнему самая соблазнительная женщина в моей жизни!

— Сказал бы лучше — красивая, — упрекнула она. С минуту Вент критически разглядывал ее.

— Ну-у... знаешь ли, голубка моя, тебя все же трудно назвать красавицей. Нос у тебя длинноват, а черты лица слишком резкие. К тому же — если по правде — ты чересчур худа. И тем не менее повторяю — в моей постели еще не было лучшей женщины.

— Скромник! — усмехнулась Карис. — Насколько я помню, мы с тобой еще ни разу не оказывались в постели. На крыше фургона — да, на берегу реки — безусловно... где же еще?., ах да, на сеновале. А вот постели не было.

— Голой женщине не пристала такая въедливость, — заметил Вент, погружаясь в воду рядом с ней. — А теперь твоя очередь говорить мне комплименты.

Карис погладила его ладонью по выбритому виску.

— Мне больше нравилось, когда у тебя были длинные волосы. И косички на висках.

— Аристократ, моя дорогая, не должен отставать от моды. Этим он напоминает черни, кто истинные хозяева этого мира.

А теперь притворись, что ты от меня в восторге, и скажи что-нибудь приятное.

— Ты входишь в первую полусотню моих лучших любовников.

Вент от души расхохотался.

— Радость моя, как же мне тебя недоставало! Ты всегда напоминаешь мне, что я — несмотря на все мои таланты — всего лишь простой смертный. И тем не менее не думай меня одурачить. Я в первой десятке.

— Наглец, — сказала Карис, привлекая его к себе.

— Наглость меня только украшает. Ты позволишь мне отправиться с тобой к даротам?

— Конечно. Я и сама собиралась просить тебя об этом.

— Как мило. — Наклонившись, Вент поцеловал ее в губы — вначале легко и нежно, затем с нарастающим пылом. Рука его ласкала обнаженную грудь Карис, затем обвилась вокруг ее талии. Они ласкали друг друга неспешно и основательно, и Карис позволила себе расслабиться. Вент, конечно, был прав — в списке лучших любовников он занимал одно из первых мест. Однако как ни сладостны были эти любовные игры в горячей душистой воде, у Карис не было времени в полной мере насладиться талантами мечника. Она задвигалась быстрее, застонала, задышала часто и резко. Вент стиснул руками ее бедра и сам задвигался чаще. Наконец он удовлетворенно вздохнул, и Карис, втайне радуясь тому, что сумела его обмануть, поцеловала его в щеку и отодвинулась.

— Мне этого не хватало, — с блаженной улыбкой сознался Вент. — Я готовился к поединку и изрядно взвинтил себя, а наши с тобой игры почти что заменяют хорошую драку. Заметь — почти.

— И кто же был твой везучий противник?

— Некто по имени Тарантио. Говорят, что вроде бы мечник.

Карис громко рассмеялась.

— Милый мой Вент! Это ты везучий, а не он. Тарантио прирезал бы тебя, как цыпленка.

Лицо Вента отвердело, искорки смеха, плясавшие в глазах, погасли.

— Не насмехайся надо мной, дорогая. Еще не родился тот человек, который бы лучше меня владел любым клинком.

— Я не смеюсь, Вент, — уже серьезно ответила Карис. — Я видела в бою вас обоих, и ты действительно несравненный фехтовальщик. Но Тарантио... Он не человек, а демон. Ты не видел его боя с Карлином — это было нечто ужасное.

— Я слышал эту историю, — отозвался Вент. — Карлин убил легендарного Сигеллуса и был вызван на поединок одним из его учеников. Говорят, что это был выдающийся бой.

— Это был не бой, Вент, а настоящая резня. Тарантио попросту изрезал Карлина на кусочки — отсек ему оба уха, нос, крест-накрест изрубил лицо. Каждый из этих ударов мог быть смертельным, но Тарантио просто забавлялся с Карлином. А Карлин, дорогой мой, был почти таким же отменным бойцом, как ты.

— Карис, ты меня недооцениваешь. У меня в запасе есть пара-тройка недурных трюков.

— Я просто не хочу, чтобы тебя убили. Где еще я найду такого хорошего любовника?

— Полагаю, Тарантио тоже состоит у тебя в первой десятке?

Карис постаралась рассмеяться как можно естественней.

— Вот уж этого ты никогда не узнаешь! А теперь расскажи мне, где его найти.

— Хочешь пригласить его на нашу загородную прогулку?. — Совершенно точно. И заплачу за эту честь столько, сколько он запросит.

Вент выбрался из ванны. Слева, на скамье, лежали купальные халаты. Надев один из них, он протянул другой Карис.

— Ты делаешь это, чтобы помешать нашему поединку?

— Вовсе нет, — покачала головой Карис. — Я никогда не вмешиваюсь в чужие дела. Если уж тебе так хочется умереть молодым, можешь повторить свой вызов — но только после нашего возвращения.

Вент улыбнулся.

— Разве можно в чем-то отказать тебе, дорогая?

В дверь тихонько поскреблись. Открыв, Карис увидела в коридоре темноволосого мальчика по имени Горан. Карис впустила его, и он смущенно переминался на пороге. Вид у него был испуганный и несчастный.

— Что ты хочешь? — спросила она.

— Можно мне завтра поехать с вами?

— Малыш, это неразумно. Вряд ли нам удастся вернуться живыми.

— Дароты увезли моего отца... Мне нужно знать, жив они ли погиб.

— Вы с ним были близки? — мягко спросила Карис.

— Он — самый лучший в мире! — быстро ответил Горан. Голос его дрогнул, в глазах заблестели слезы. — Пожалуйста, возьмите меня с собой!

— Возьми его, Карис, — вмешался Вент. — Он храбрый мальчик, и разве бы ты на его месте не захотела отыскать своего отца?

Глаза Карис точно оледенели.

— Если б это был мой отец, — процедила она, обернувшись к Венту, — я бы сама помогла даротам заживо содрать с него шкуру!

Брун тихонько сидел в саду за домом, наблюдая за муравьями, которые цепочкой семенили к розовому кусту. Муравьи взбирались вверх по стеблю позднего цветка, затем спускались — и все повторялось снова. Брун пристальнее вгляделся в стебель, густо покрытый тлей. Муравьи один за другим поднимались по стеблю и, обходя тлей, словно бы поглаживали их. Это озадачило Бруна: казалось, что крохотные черные мураши здороваются с крупными неповоротливыми тлями. Прищурившись, Брун пригляделся к ним — и улыбнулся. Муравьи попросту кормились. От поглаживания тли выделяли какую-то тягучую жидкость; ее и слизывали хитрые мураши. Брун захлопал в ладоши и громко рассмеялся.

— Что тебя так развеселило? — спросил Тарантио, выходя на залитый солнцем двор. В руках он нес черный арбалет с изящно выточенным ложем и железными крылышками и кожаный колчан с двумя десятками черных арбалетных болтов.

— Муравьи доят тлей, — сообщил ему Брун. — Я и не знал, что они так делают.

— О чем ты говоришь? — Тарантио положил арбалет и колчан на каменный стол у скамьи, на которой сидел Брун.

— Да вон там, на розовом кусте. Погляди — вот они, муравьи.

Тарантио прошелся через весь сад — шагов шестьдесят в поперечнике — и опустился на колени около розового куста. Потом вернулся к Бруну.

— Я вижу, что муравьи кишмя кишат вокруг тлей, но с чего ты взял, что они их доят?

— Да это же видно! Гляди — вон один мураш как раз кормится.

— Ты что, Брун, смеешься надо мной? Да я с такого расстояния едва могу разглядеть розу на этом кусте.

— Это все мой новый глаз, — с гордостью сообщил Брун. — Если только как следует постараться, я могу увидеть им все что угодно. Я и раньше наблюдал за муравьями. Ты знаешь, к примеру, что они меняются едой? Становятся друг перед другом на задние лапки, потом один срыгивает, а другой...

— Да-да, я уверен, что это очень интересно, — торопливо перебил его мечник. — Тем не менее у нас много дел. Я купил тебе арбалет и хотел бы посмотреть, прибавил ли тебе новый глаз меткости.

Тарантио показал Бруну, как взводить арбалет, потом велел ему выстрелить в ствол дерева, которое росло шагах в двадцати.

— В какую часть ствола? — серьезно спросил Брун. Тарантио рассмеялся и, подойдя к дереву, отыскал на коре небольшой бугорок размером примерно с дюйм.

— Вот сюда, — сказал он, ткнув в бугорок указательным пальцем. И в тот же миг Брун вскинул арбалет.

— Стой! — крикнул Тарантио. Черный болт вонзился прямо в бугорок, всего в паре дюймов от руки Тарантио. Взбешенный донельзя, он бросился к Бруну.

— Идиот! Ты мог убить меня!

— Я попал в бугорок! — восторженно сообщил Брун.

— Но ведь болт мог и отскочить от коры. Такое случается сплошь и рядом.

— Извини. Просто... это было так легко сделать. Не сердись на меня.

Тарантио сделал глубокий вдох.

— Ладно, — наконец сказал он, — теперь мы знаем, что колдун не зазря получил свою плату. Он неплохо поработал... быть может, даже слишком неплохо. — Наклонившись к Бруну, он пристально вгляделся в глаза юноши.

— Ты на что там смотришь? — обеспокоенно спросил Брун.

— На твой левый глаз. Я бы мог поклясться, что он у тебя голубой.

— Так он и есть голубой, — удивился Брун.

— Теперь уже нет. Он золотисто-карий. Впрочем, так, быть может, действует магия твоего золотого глаза.

— Мы не говорили колдуну, что надо менять цвет моих глаз! — заволновался Брун. — Ведь правда же, не говорили?

— Не думаю, что это важно, — с улыбкой ответил Тарантио, — если вспомнить, что ты видишь, как кормятся муравьи. К тому же цвет очень красивый — и превосходно подходит твоему правому глазу.

— Ты так думаешь?

— Да.

На улице перед домом простучали копыта. Лицо Тарантио окаменело — в ворота верхом въехал Вент. Спешившись, кордуинский мечник помахал им рукой и широко улыбнулся. Потом распахнул ворота — и во двор въехал еще один всадник. Тарантио смотрел, как Карис спрыгнула с коня и привязала его у ворот.

— Рада видеть тебя снова, Чио, — сказала она.

— И я тебя, Карис. Хочешь посмотреть, как я убью этого человека?

— Не сегодня. Что привело тебя в Кордуин?

— Я устал воевать, — сказал Тарантио. — К тому же я был среди наемников, которых разгромили в пух и прах твои копейщики. Едва ноги унес. Что, служба у Сарино показалась тебе слишком скучной?

— Что-то вроде того, — кивнула Карис и мельком глянула на Бруна. — Что у него с глазом?

— Ничего. Он видит в сто раз лучше, чем мы с тобой. Так чего же ты хочешь от меня?

Карис улыбнулась.

— Не помешала бы малая толика гостеприимства. Может, угостишь выпивкой? А потом уж поговорим.

Тарантио послал Бруна в дом за вином. Вент уселся на край каменного стола, а Карис села напротив Тарантио. Она рассказала ему о возвращении даротов и о том, как погибли односельчане Горана и солдаты из северного гарнизона. Тарантио слушал, ошеломленный до глубины души. Брун принес кувшин с вином и четыре глиняные кружки, но к вину никто и не прикоснулся.

— Так ты сама их видела? — спросил Тарантио.

— Видела, Чио. Кони ростом в восемнадцать ладоней, если не выше, всадники — гиганты с белыми безволосыми головами и уродливыми лицами. И Великой Северной пустыни больше не существует. Поверь, Тарантио, я говорю правду — дароты вернулись.

Карис рассказала о том, как Сарино сражался с силой Жемчужины, и о явлении призрачного эльдера. Напоследок она сообщила о решении совета послать на переговоры к даротам конный отряд.

— Я поведу его, — прибавила Карис. — И хочу, чтобы ты отправился со мной.

— Кого еще ты выбрала для этого дела?

— Вента, мальчика по имени Горан и герцогского чиновника Пуриса. Отряд должен быть невелик.

— Форин сейчас в Кордуине, — сказал Тарантио. — Он добрый воин — и к тому же знает много историй о даротах. Он может пригодиться.

— Я прикажу, чтобы его разыскали. Так ты согласен?

— Ты еще ничего не сказала о плате, — напомнил Тарантио.

Карис усмехнулась.

— Сто серебряков.

— Пойдет. А как насчет него? — Тарантио указал на одетого в зеленое Вента.

— Что именно? — уточнила Карис.

— Он хочет убить меня. А мне не улыбается, чтобы меня прирезали спящим.

— Да как ты смеешь?! — вспыхнул Вент. — Я никогда в жизни не марал руки бесчестным убийством! Даю тебе слово, что поединок будет отложен до нашего возвращения. Или моего слова тебе недостаточно?

— Ему можно верить, Карис? — спросил Тарантио. — Да.

— Тогда я согласен. Я не стану убивать его до нашего возвращения.

Красивое лицо Вента побелело от гнева.

— Ты, видно, высокого мнения о себе, Тарантио, — процедил он, — но и тебе было бы полезно припомнить древнюю поговорку: нет коня, которого нельзя укротить, нет всадника, которого нельзя сбросить.

— Непременно вспомню об этом, когда найду коня, которого не сумею укротить.

— Могу ли я узнать, — вмешалась Карис, — из-за чего разгорелся такой сыр-бор?

— Его приятель напал на Бруна. Ударил его сзади, а когда Брун упал — попытался его пнуть. Я помешал. Тогда он бросился на меня с кинжалом, и я сломал ему руку. Мне бы следовало его прикончить, но я сдержался.

— Все было совсем не так! — горячо возразил Вент. — Мой друг спокойно ужинал, когда этот... пьяный варвар...безо всякой причины набросился на него.

— Не поручусь головой, Вент, но я никогда не слышала, чтобы Тарантио лгал. И ни разу не видела его пьяным. Впрочем, это сейчас не важно. Вы оба сильные, отменные воины, как раз такие, в каких я нуждаюсь для этого дела. И однако же я не возьму вас с собой, если вы сейчас не пожмете друг другу руки и не поклянетесь, что до нашего возвращения будете побратимами по мечу. Я не могу взять в отряд людей, которые ненавидят друг друга. Во владениях даротов каждый из вас должен быть готов пожертвовать своей жизнью ради спасения другого. Вы меня поняли?