Полукровка

Глава 31 В столовой за завтраком собрались все. Учитель и Назефри вместе готовили яичницу, Камилли крутился рядом с женой, подначивая ее тем, что она скрыла от собственного мужа, что умеет готовить. Сафелия и Нигия намазывали маслом тосты. Обе были подавлены, и это бросалось в глаза. Урджин и Эста вошли в помещение в прекрасном расположении духа, чем подняли настроение всем присутствующим. — Всем доброе утро! — поздоровался Урджин и потянулся за тостом, намазанным маслом. Мать тут же шлепнула его по руке: — Где твои манеры? Еще никто не завтракал. — Но один-то можно, мам? — Нет. Лучше порежь овощи. — Я сама сделаю, — вызвалась Эста и взяла в руки нож. — Ну уж, нет, — Урджин ловко выхватил тесак из ее рук и потянулся за разделочной доской и помидорами. — Это не честно! — Лучше подай огурцы и тарелки, куда все это выкладывать. — Урджин? — не поняла Эста. — Ты думаешь, что я не способен порезать овощи? — Нет-нет, — тут же пошла на попятную Эста. — Каждый из моих учеников умеет готовить, — с гордостью сообщил Ромери всем присутствующим. — Это особый подход в обучении? — засмеялся Камилли. — Своего рода, да. Так я могу быть уверенным в том, что они смогут позаботиться о себе в любых условиях. — Ну, что они не пропадут — это мы уже поняли, — подтвердил Камилли. — А какими техниками Вы владеете? — Мечи, рукопашный бой и управление энергиями. — А последнее доступно каждому? — Нет, Камилли. Среди моих учеников этому искусству я обучал только Стефана и Зафира. — Зафир? Он тоже Ваш ученик? — Да, причем, его энергетические техники совершенны. Очень большой потенциал. — Учитель? — Да, Назефри. — А когда Вы его в последний раз видели? — Месяца два назад. Он гостил у меня недолго. Пару недель. — Он ничего не говорил о том, что собирается делать? — Нет, если ты имеешь в виду его планы о возвращении на Олманию, он ими со мной не делился. — Понятно... — Вы так и не помирились? — Нет. — Он ведь твой брат, Назефри. Вам стоит держаться друг друга, а не грызться, как кошка с собакой. Что было — то прошло. — А что было? — спросил Камилли. — Он пытался выдать меня замуж. А я не хотела. — И это вся причина? — Ты не знаешь, на что способен Зафир. — Давайте лучше оставим эту тему, — перебила их Эста. — Действительно, — спохватился Ромери и стал расставлять приборы на столе. Урджин внимательно посмотрел на жену. — Ты ничего не хочешь им сказать? — Будет только хуже... — Но ты поступаешь не честно. — О чем вы там шепчитесь? — засмеялась Назефри. — Зафир был на Олмании во время заседания Совета, — ответила Эста и прожгла недовольным взглядом мужа. — И он просил меня не говорить об этом никому. — После того, что он устроил, может и не мечтать об этом, — ответил Урджин. — Что ты имеешь в виду? — Он встретил меня на коридоре и у нас состоялся весьма неприятный разговор. — Но это понятно, он пытался защитить меня. — Кстати, он еще передал привет Камилли и сказал, что не разрешал своей сестре выходить за муж за... Подожди, вспомню дословно: "одного из доннарийских ублюдков". Назефри выронила тарелку из рук, и она вдребезги разбилась о пол. — Не двигайся, — предупредил ее Камилли. — Сейчас соберу осколки. — Это бред какой-то! — продолжала Эста. — Зафир не мог такое сказать! — Я, по-твоему, придумываю? Поверь, даже моего воображения вряд ли бы на это хватило. Камилли поднялся с пола с метлой и совком в руках. — Что он сказал? — Назвал нас с тобой доннарийскими ублюдками и пообещал, что так все это не оставит. — Пусть только попадется мне на глаза, — зарычал Камилли, — я его слова ему в глотку запихну. — Я тоже хотел ему лицо подравнять, но он что-то применил. Руки перестали слушаться. — Энергетический блок, — констатировала Назефри. — Deurectu! — Назефри, — шикнула на нее сестра. — Что, Эста? Разве я тебя не предупреждала? Мне ты не верила, так поверь своему мужу! — Что ты хочешь этим сказать? — не понял Камилли. — Потенциал у моего брата великий, жаль только, что в душе у него ничего не осталось. — Вы поругались, и он ничего не знает о тебе, — стала защищать кузена Эста. — Он не знаком с Камилли так близко, как мы. Думаю, если бы они встретились, Зафир бы понял, что он — самая подходящая пара для тебя. — Ты что, вообще ничего не понимаешь? Для Зафира ты и я — его собственность. И он не остановится ни перед чем, чтобы в конце концов все вышло так, как нужно ему. — Ты боишься его? — Да, Камилли. Я боюсь своего брата, и всем вам рекомендую держаться от него подальше. — В таком случае, у меня еще больше оснований поговорить с ним по-мужски. Что он себе позволяет, этот олманец?! Назефри, ты — моя жена! И пусть больше не сует свой нос, куда его не просят. — Я согласен с тобой, брат. Если представиться возможность, я и сам с удовольствием с ним потолкую. — У Вас ничего не выйдет, — покачал головой Ромери. — Назефри права, он способен парализовать вас на расстоянии или убить тем же способом. — И это Ваш ученик? — Он никогда не причинит никому вреда. Я знаю Зафира. Он хороший молодой человек и переживает за сестер. Но стоять сложа руки и смотреть, как вы пытаетесь напасть на него, он тоже не станет. Просто ты, Урджин, попался ему под горячую руку. Зафир не будет выяснять отношения ни с одним из вас, тем более, когда увидит, что все вы сделали свой выбор по собственному желанию и вполне счастливы. А теперь давайте поедим. Не стоит больше говорить на эту тему. Камилли обнял жену и тихо спросил на ушко: — Что такое "deurectu", котенок? — "Поддонок", дорогой. — Хорошее слово. Я его запомню. — Пообещай, что не станешь провоцировать его. — Я взрослый мужчина, Назефри, и могу постоять за себя. — Пообещай, Камилли! — Не бери в голову, родная. Пусть он и твой брат, но всему должен быть свой предел. — Ты ведь не послушаешься меня? — Послушаюсь, солнышко, — он нежно поцеловал ее в макушку. — В другой раз... Трапеза протекала в пустой болтовне. Эста по большей части отмалчивалась, так же, как и Назефри. От Камилли не укрылись те мимолетные взгляды, которые кузины бросали друг на друга. Приметил это и Урджин. — Тебя гнетет что-то? — спросил он жену. — Нет, все в порядке. Урджин прекрасно чувствовал ее настроение, но предпочел оставить ее в покое. — Учитель? — Да, Эста. — Скажите, когда Вы узнали правду о моем происхождении? Ромери глубоко вздохнул, немного помолчал, будто обдумывая что-то, а затем ответил: — Все Вы, думаю, знаете, что я обладаю даром лицезрения. Так случилось, что в один из дней я получил послание от Совета Всевидящих. Старцы попросили меня о помощи. Они искали учителя для детей императорской олманской семьи. Вы все должны понимать, что от этого предложения я не мог отказаться. На Олмании меня встретила делегация во главе с твоими родителями, Эста. Тебе тогда исполнился месяц, так же как и Стефану. Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы понять природу твоего происхождения. Зеленый цвет — навернийский цвет. Тогда я ничего не сказал. Не имел права разглашать чужой секрет. Все стало на свои места спустя год, когда твои родители получили эскиз твоего нательного рисунка, кстати, такого же, как и у твоего мужа. Я понял, что мое появление в твоей семье, обучение всех вас и твое собственное предназначение каким-то образом взаимосвязаны. Тогда я решился на откровенный разговор с твоей матерью. Она призналась, что тебя родила ее близкая олманская подруга, муж которой был навернийцем. Рассказала она мне и про войну, и про условие ее прекращения. Честно говоря, я был поражен. Я не мог понять, чем ты отличаешься от всех остальных. Стефан, талант которого расцветал на глазах, всегда был более одарен, чем ты. Про способности Зафира я вообще не стану говорить. В тебе же, кроме изъянов и уязвимости я ничего не видел. Жизнь научила меня не делать скорополительных выводов, и я решил подождать. В день, когда Науб получил письмо от совета с приказом о твоем вступлении в брак, я кое-что понял. Для этого было принесено столько жертв и потрачено так много сил. Тебя готовили к встрече с мужем. Я надеялся, что когда это произойдет, я все пойму, угадаю твою роль в этой игре. Но Урджин не прилетел за тобой. В тот день, когда со мной связался Науб и сказал о том, что ты стала видеть свою энергию и теперь все знаешь, я не был шокирован. Сейчас я смотрю на тебя, девочка моя, и понимаю, что твой талант расцвел. Ты сияешь, как никогда, даже в том состоянии, в котором пребывала несколько дней назад. Это твоя сила, твоя мощь, и мне не терпится узнать, как ты можешь ей пользоваться. — Я могу строить энергетический барьер. — Купол? — Да. Но я не контролирую этот процесс. — То есть, вообще ничего не чувствуешь? — Нет. Эта способность открывается только в экстремальных условиях, и я не могу понять, как все это работает. — Посмотрим на тренировке. Теперь ты чувствуешь энергию, а значит, способна на гораздо большее, чем могла. Назефри рассказала мне о ваших приключениях и о том, как эти чужаки испугались тебя. У вас есть какие-нибудь предположения о смысле слов "хозяин энергий"? — Никаких. Это все бессмыслица какая-то. — "Хозяин энергий", — снова повторила Сафелия. — Никак не могу вспомнить, где я это уже слышала. — Не переживай, — подбодрил ее Ромери. — Все приходит тогда, когда это действительно нужно. Конечно, я понятия не имею, кто они, эти люди, но мое чутье подсказывает, что им есть чего бояться... — Сегодня будет особая тренировка? — предположила Эста. — Да, и мне бы хотелось, чтобы твой муж на ней присутствовал. — А нам можно пойти? — спросила Назефри. — Если обещаете молчать и ни во что не вмешиваться. — Тогда, боюсь, грядет нечто ужасное... — Вам нечего бояться. С Эстой все будет впорядке. Тридцать минут спустя, Эста стояла в центре огромного тренировочного ангара с мечами в руках. — Будь очень внимательной и постарайся концентрироваться только на своем восприятии, — наставлял ее Ромери. — Предупреждаю, этот эксперимент я проведу над тобой впервые. Чтобы не случилось, знай, я все контролирую. Готова? — Да, учитель. Хлопок и над ее головой повисло шесть пульсаров. Эста на мгновение растерялась, ну тут же взяла в себя в руки, когда один из шаров полетел в ее сторону. — Закрой глаза! — Что? — Закрой глаза и смотри сквозь себя. Ты чувствуешь их, я знаю. Закрой свои глаза! Эста прикрыла веки и погрузилась в темноту. Вокруг было ее поле, ее пространство, ограничивающее лишь покровы ее тела. Она знала, что в это поле ничто и никогда без ее желания не сможет проникнуть. Пульсары парили вокруг как холодные точки, а энергии всех присутствующих в зале мерцали где-то вдалеке. И он, стоящий за ее спиной не менее, чем в пятидесяти метрах. Его поле. Он тянулся к ней сквозь расстояние, будто пытаясь зацепиться за ее оболочку. Холодные пульсары метнулись к ней одновременно. Она попыталась сосредоточится на том, что делает, но мысли ускользали, а руки сами собой отбивали светящиеся цели. — Урджин, закрой глаза, — послышался голос Ромери. — Но... — Закрой глаза сынок и смотри на нее. Слушай себя, слушай ее, как будто вы одно целое сейчас. Попробуй. Урджин прикрыл веки и погрузился в пустоту. Где-то маячило ее тепло. Он не видел его, но ощущал, мог определить расстояние до него, почувствовать его силу и очертания в пространстве. Он потянулся к нему, и, казалось, будто прикоснулся, но это не было похоже на то чувство, которое он испытывал, когда они сливались в одно целое. Пульсары засеменили над Эстой быстрее. Назефри прикрыла рот рукой, наблюдая за тем, как сестра с закрытыми глазами защищает себя от шести источников смерти, передвигаясь с невероятной скоростью. "Игра" стала выматывать Эсту. И насколько бы хорошо у нее не получалось все, что она делала, было ясно, что это не то, чего от нее ждет учитель. И энергия Урджина только отвлекала ее, пытаясь пробить ее собственный заслон. — Перестань! — закричала она. — Что? — не понял учитель. — Урджин, перестань. Ты мешаешь мне. — Но я ничего не делаю! — Отстранись от меня. Он попытался, но против его собственной воли некая сила сама по себе манила его к ней. Дотянуться, проникнуть под оболочку, завладеть ей, слиться и раствориться, словно сахар в теплой воде. И тут что-то произошло. Он отчетливо это почувствовал. Опасность. Холод, который она не заметила, и который приближался к ней откуда-то еще. Что это? Пульсар, или нечто совсем другое? Что? — Что вы делаете? — заволновался Урджин. — Ты о чем? — не понял Ромери. Назефри закричала, и Урджин с Эстой одновременно открыли глаза. Учитель стоял напротив Эсты с вытянутой рукой и раскрытой ладонью, направленной на нее. — Нет! — закричала Эста, уловив, как неимоверно сильная и мощная волна материальной энергии вокруг нее организуется и набирает силу. Она едва успевала отбивать пульсары, но против этой мощи устоять девушка не могла. — Учитель! — Защищайся! — Нет, что вы делаете? — Закрой глаза! — закричал Ромери. — Закрой и растворись в себе! Отдайся тому, о чем просит твое тело! Она закрыла глаза, и картина вокруг нее обрела краски. Зеленый поток — ее поток — черпал силы из окружающего пространства. Голубой поток Урджина пытался влиться в нее, но словно марево, лишь стелился по поверхности. Шесть холодных точек — пульсаров — и эта совершенно невообразимая волна темно-синей энергии, которая поднималась вокруг и мчалась на нее, способная стереть все на своем пути, раздавить и превратить ее в пыль. Эста напряглась. Как справиться? Она не может, нет! — Урджин! — закричала она в своей беспомощности, и это словно удар пронзило его. Он напрягся и выставил руку вперед, будто это каким-то образом могло помочь. Он увидел то же, что и она. Увидел наяву, с открытыми глазами. Знал, что она не справиться и ничем хорошим это не закончится. Он видел и не мог ей помочь. Или мог? — Пропусти меня! — Что? — Расслабься и пусти меня! Пропусти, как ты всегда это делаешь. В воспоминаниях Эсты отразились обрывки их близости, ее восторг и покой, его тепло рядом с ней и в ней одновременно. Она захотела принять его так сильно, как если бы от этого зависела ее жизнь. Защита лопнула как мыльный пузырь, и вся его мощь ворвалась в ее пространство, грозя уничтожить ее саму в это же мгновение. Но тут тепло коснулось ее тела. Оно разнеслось по сосудам и клеточкам Эсты, наполняя собой и принуждая отдать ему все свои силы. Она расслабилась и отдала. Потоки вокруг слились. Бирюзовый яркий свет ослепил ее, окружил и преобразовался в купол, который она все эти время пыталась построить. И не она контролировала все это. Энергией повелевал он. Толчок — и пульсары погасли в пространстве, растворившись в бирюзовом сиянии. Снова толчок — и волна их общего поля обрушилась на энергию, которую накапливал учитель, завладев ей и поглотив собой. Толчок — и учителя подбросило в воздух, грозя обрушить на его тело всю мощь власти Урджина. — Нет! — закричала Эста и открыла глаза. Учитель парил в воздухе, поддерживаемый отчетливо различимой ее глазу силой. — Ты управляешь энергией! — закричал Ромери, смеясь, словно потерявший рассудок человек. — Ты — "Повелитель"! Она — "Хозяин", источник твоей силы, а ты — оружие, способное поглотить все, что настроено против тебя, и преобразовать это в собственную мощь. Урджин — ты "замок" и "ключ" одновременно! Урджин и без того все это осознал. Движением пальца он был способен создать нечто вокруг и также просто разрушить это силой одной лишь только мысли. И она, его Эста, ее энергия была для него источником этой мощи. Она собирала потоки, вливая их в него и позволяя ему вплетаться в себя самое, даря неограниченную власть над пространством и всем, что находилось в нем. Урджин спокойно опустил учителя на пол и мысленно приблизился к Камилли, подбросив его вверх и быстро словив на обратном пути. Он подбросил и Назефри, опустив ее прямо в руки мужа. Он приблизился к матери и подумал о шарике из энергии, пульсаре, красивом и опасном, на который она смогла бы посмотреть. И тот самый шарик возник перед Нигией, облетев ее вокруг и растворившись в воздухе над головой. Урджин погладил Сафелию по волосам и, играя с кудрями, словно ветер, поцеловал ее. Она испугалась, когда нечто теплое коснулось ее щеки. Урджин осмелился подойти к Эсте. Ничего не изменилось. Он по-прежнему владел всем, что окружало его. Он обнял жену. Она потянулась к нему с закрытыми глазами и встретила его губы, с жадностью впивающиеся в ее изумительный рот. Он показал ей тепло, холод, дрожь, желание, пустоту, огонь, он влил в нее свое чувство, свою жажду и испил ее всю до конца, он принудил ее испытать удовольствие и изогнуться в пламени, которое построил вокруг их тел, спрятав от окружающих самое сокровенное, что он хотел ей сейчас подарить. Оргазм, настоящий, чистый, ничем не прикрытый, пронзающий каждую из ее составляющих и наполняющий ее тело самой жизнью, словно сосуд. И она ударила его тем же в ответ, застонав, прогнувшись в его руках, изливая все свое удовольствие в его плоть и отражая в его восприятии свои собственные эмоции, понукая закричать в ответ и прижаться к ее телу сильнее, чтобы так просто кончить вместе с ней в этом потоке совершенной управляемой им самим энергии. — Я люблю тебя, — прошептал он, все еще испытывая отголоски того острого чувства, которое она заставила его испытать. — Скажи, что любишь, что не можешь без меня. Скажи! — Я люблю тебя и не могу без тебя, — прошептала она в ответ, все еще плывя по бескрайнему морю настроений, что он создавал для нее. — Я люблю тебя. — Ты — моя сила, мой источник, с тобой я — все. Мы одно целое. Ты и я. Мы Божество, Эста. — Это невероятно, Урджин. Это невозможно! — Я покажу тебе! Он подумал о дереве, небольшом тонком стволе и веточках, исходящих от него. Как на каждой из ветвей появляются почки, зачем листочки и, наконец, цветы. Маленькие, розовые, белые и желтые. Они распускаются и медленно развеваются по ветру. Но ничего не произошло. Дерево не появилось перед ним. Тогда он представил себе пульсар, и шарик из голубого пламени ниоткуда возник перед Эстой. — Управляй им. Ты можешь, он твой. Она протянула руку и, вслед за движением ладони, последовал и пульсар. Он подбросила его вверх, хлопнула в ладоши, и он взорвался над их головами, превратившись в фейерверк из огненных брызг. — Это чудо? — Нет, Эста. Похоже, я способен разрушать материальное и создавать неживое, однако материализовать дерево или, например, животное, я не могу. — И это правильно, Урджин. Ведь у них есть нечто большее, чем у пульсаров. У них есть души. — Да, выходит, мы все-таки не Боги. — А ты бы хотел быть Богом? — Нет, не хотел. — Хватит и этого чуда, Урджин. Оно и так принадлежит тебе. — Нет, малыш, это — твоя энергия. Твоя мощь и сила, я лишь преобразую ее в конкретную форму и задаю направление. Все это — твое. Ты владеешь этим, и мной тоже. Она обняла его за плечи и приникла всем телом. — Выходит, это и есть наш с тобой дар. Управление энергиями. Я всегда верила, что на это способны лишь Суиряне. — Не знаю. Может, суиряне — обычные люди, а все их дела — плод развитых технологий? — Возможно. Но Совет Всевидящих свел нас, не забывай об этом. Как ты это объяснишь? — Не знаю, как. — И татуировки на наших телах. Может, это пламя — символ энергии, которой мы можем управлять? — Скорее всего, — вздохнул Урджин. — И что мы с этим даром будем делать? — Думаю, что лучшее ему применение — это защита. Возможно даже от тех, кого мы встретили в лесу. — Не хорошо вот так стоять, отгородившись от всех этим племенем. Как же теперь остановить этот поток? — Ты — "Хозяин". Отрежь меня от себя. Эста подумала о том, как выталкивает его из своего пространства. Раз — и все исчезло. Урджин по-прежнему стоял возле нее, прижимая хрупкое тело к своему собственному, но теперь его поле было его полем, а ее энергия принадлежала только ей одной. — Мой сын способен на такое, кто бы мог подумать? — воскликнула Нигия. — Да, доннариец и полукровка, — засмеялся Ромери. — Не зря провидцы так тряслись над этим союзом. — Наверняка они преследуют свои цели. — Боюсь, Вы правы. — Думаю, нам стоит вернуться на Доннару, — покачал головой Урджин. — У меня много вопросов, и начать я хочу с отца. Он что-то знает. Я в этом уверен. — Вы еще успеете все выяснить, — перебил его Ромери. — Первостепенным для вас сейчас являются тренировки, и пока ваши силы не окрепнут настолько, что этим даром вы сможете пользоваться непроизвольно в любой ситуации, Вам нельзя покидать Ксилус. — Не уверен... — Что вы теряете? Неделя или две не решат ваших проблем. Время само подскажет приоритеты и расставит все по своим местам. Подумай об Эсте, Урджин. Покушения на ее жизнь вряд ли прекратятся, а управляя даром, она станет практически неуязвимой. И ты сможешь защитить ее. — В этом есть своя логика, — согласился Урджин. — Тогда решено: пока вы не освоите то, чем владеете, останетесь здесь. Потом решайте сами, куда вам отправляться. — А ведь именно те существа назвали Эсту "Хозяин", — вступила в разговор Назефри. — Что ты пытаешься этим сказать, милая? — спросил Камилли. — А что, если среди них есть обладатели того же дара? Или среди нас, например? — Честно говоря, я никогда не видел людей с такими татуировками. — Но Камилли, может вся соль в том, что Эста и Урджин — знатные люди, а остальные — нет? — То есть, остальные спрятаны от общественности? — Мы гадаем на кофейной гуще, — подытожил Урджин. — Дела не так уж и плохи, по крайней мере, нам есть над чем работать. Беспокоит другое: те существа — какие у них цели? — Мне кажется, что воинственные, — ответила Эста. — И не только по отношению к Олмании или Навернии. — Сейчас мы не в силах что-либо изменить. Никто не станет готовится к войне неизвестно с кем. Ты сама слышала, как они смеялись над нашими заявлениями. — А если это начали не те существа? Если первыми их покой потревожили мы? — Кто и каким образом, по-твоему? — Олманские корабли пропали на Навернии. Что, если навернийцы применили что-то? — Оружие? — Да, и это испытание каким-то образом отразилось на тех существах. — Эта мысль не лишена логики. Но у нас нет никаких доказательств. — Доннарийские военные базы до сих пор располагаются на Навернии. Может ли быть такое, что твой отец знает то, что для тебя и всех остальных является тайной? — Мой отец — одна сплошная тайна. А что касается наших военных разработок, то я никогда не вникал в эти дела. — Тогда, тебе придется в них вникнуть. — А у меня есть выбор? — Нет. — Я так и подумал. — Урджин, я тоже не буду сидеть, сложа руки. Например, я давно не связывалась с Аликеном. Возможно, ему тоже есть, что нам рассказать. — Ах да, я и забыл про повстанцев. — А что мы будем делать с этими чужаками? — поинтересовался Камилли. — Насколько я понял, общественность не вняла вашим просьбам о подготовке к войне? — Они долго смеялись, — прокомментировал Урджин. — Когда следующее заседание Межгалактического Совета? — вдруг спросила Эста. — Через две недели. — Тогда у нас есть две недели, чтобы научиться управлять этим даром. — Что ты задумала? — Я хочу показать всем мирам, чего им стоит бояться. — Хочешь спровоцировать Навернию? — Я хочу спровоцировать всю Вселенную. По крайней мере, ту ее часть, которую мы знаем... — Ты в своем уме? — Ты сам их видел, Урджин. Это враждебные существа. Пусть и таким способом, но мы заставим наши миры пошевелиться. Не важно, кто или что спровоцировало их появление здесь, итог всего этого один — война. — А если все не так, как мы себе это представляем? — Если все не так, то нас есть, кому остановить. — Кому же? — Совету Всевидящих, Урджин.