Порабощение и осеменение фурри сестер

— Ты не должен был отдавать ее и мне! — рявкнула Бала, толкая коробку с серьгами мне в лицо.

Я поднял руки вверх и не стал забирать ее обратно. — Hоси ее. Это сделает твою маскировку в качестве мужчины еще более убедительной. Кроме того, к тебе не станут приставать женщины, если будут думать, что у тебя дома ребенок и супруга.

— Ты не собираешься брать их обратно? — требовательно спросила Бала.

— По правде говоря, я думаю, что ты будешь хорошо смотреться с серьгой.

— Ты хочешь умереть сейчас или потом?

— Eсли честно, теперь, когда я думаю об этом, я слышал, что существует трюк. Если ты когда-нибудь окажешься заперта, ты сможешь использовать острую часть серьги, чтобы открыть замок. Ты можешь воспринимать это как инструмент, который я купил, чтобы помочь тебе делать свою работу.

— Неужели это так? — Бала выглядела сомневающейся, но, похоже, заглотила наживку.

Я вздохнул с облегчением, когда Бала, наконец, начала успокаиваться. Она не надела серьгу, а засунула ее в свой карман. Откуда мне было знать, что у эльфов есть такие обычаи? Я просто думал, что это модное украшение. Ну, обе девушки не оценили то, что я выбрал, но у меня было четкое представление о том, что понравится Бабе.

— Тем не менее, — сказал я в магазине, расположенном тремя зданиями ниже, пока просматривал бутылки стоящий ряд за рядом, — Это немного грустно покупать алкоголь для несовершеннолетней.

Я спросил у мужчины, что у них самое вкусное, а после купил напиток по его рекомендации. Конечно, я все еще не особо задолжал Бабе. Ее подарок подождет, до времен пока я действительно не буду нуждаться в ней, чтобы сделать что-то для меня. Кроме того, я нашел небольшое кафе и зарезервировал место на следующий день. Я также заказал букет, так как цветы, кажется, оказывают прекрасное воздействие на девушек вне зависимости от мира, в котором ты находишься. Я подарил по одной розе каждой из девушек, ехавших рядом со мной. Эйрин швырнула свою на землю и наступила на нее. Бала же избавилась от своей в момент, когда я отвернулся.

Наконец, пришло время возвращаться в гостиницу. Свет начал тускнеть, и мне не хотелось, чтобы меня застали снаружи в темноте. Этот город можно считать последним безопасным местом перед дикими землями, но он не был совершенно безопасным внутри стен. Будет крайне глупо, если на меня нападут и попытаются ограбить. С тех пор как я въехал в город, я старался не высовываться. Единственная причина, по которой я выставил себя напоказ, проходя через главные ворота, заключалась в том, что я считал, что все будет намного хуже, если я попытаюсь проникнуть внутрь тайком. Я также хотел, чтобы слухи о моем прибытии распространились, поэтому, хотя люди и знали, что дьявол находиться в их городе, они не обязательно знали, где он находится.

Ну, такими были намерения, однако меня увидели в общем зале нашей гостиницы. Вернувшись, я увидел перед гостиницей большую толпу людей. Подкрадываясь к толпе сзади, я прислушался.

— В этой гостинице остановился дьявол! — крикнул кто-то.

— Выведите его отсюда и вышвырните из города! — потребовал другой.

— Повесить его!

Трактирщик выглядел напуганным и качал головой. — Сейчас его здесь нет. Пожалуйста, гости. Если бы я знал, что он дьявол, я бы не пустил его в свои двери.

— Mы должны просто сжечь гостиницу! — крикнул кто-то.

— Нет! — закричал трактирщик, — Пожалуйста ... если и есть кто-то виноватый... то это привратники! Это они позволили ему попасть в город. Да... это не моя вина, понимаете?

Несколько человек согласились с ним, но большая часть толпы жаждала крови. Я мог только вздохнуть. Я действительно думал, что новость распространится. Если бы они знали, что я их принц, они могли бы прийти в беспокойство, но они бы не были в таком состоянии. Возможно, местный лорд специально закрыл рты людям у ворот, чтобы доставить мне еще больше неприятностей. Оглядываясь назад, я понял, что на самом деле это было довольно очевидным действием для лорда. Небольшой просчет с моей стороны.

Не колеблясь, я пошел вперед, пока не оказался перед гостиницей. Эйрин и Бала молча последовали за мной. Если я прикажу, Бала убьет здесь всех до единого. Она в любом случае, не испытывает особой любви к людям. Что касается Эйрин, я не знаю, как она относится к ненависти, которую я получал. По крайней мере, она, вероятно, думает, что я это заслужил.

Я откинул капюшон, моя серая кожа в мгновение выделилась среди толпы и факелов. Некоторые ахнули, увидев меня. Однако я не дал никому времени, чтобы сказать что-нибудь глупое. Моим единственным желанием было как можно скорее все уладить.

— Я лорд Давид, принц Приа. Меня пропустили через эти ворота с разрешения лорда Стеба. Если вы с таким энтузиазмом говорите о повешении, то кто из вас хотел бы быть оказаться повешен первым за государственную измену?

Толпа погрузилась в мертвую тишину, когда мои слова были услышаны. Некоторые из них выглядели так, словно хотели возразить, но кем еще я мог быть, как не принцем? В конце концов, я был дьяволом, которого пустили в город. У меня должно было быть какое-то благородное происхождение. Несмотря на то, что меня здесь ненавидели, люди могли только стиснуть зубы и вынести это.

Собрание толпы закончилось не внезапным взрывов, а тем, что все повернулись и разошлись, скрежеща зубами и не найдя удовлетворения в своей необоснованной ярости. Некоторые задержались, но нескольких суровых взглядов было достаточно, чтобы, в конце концов, все сдались, и толпа оказалась уничтожена.

Я повернулся к Бале, — Сегодня ночью в этой гостинице небезопасно.

— Это не моя проблема, — ответила Бала, — Тебе следовало остаться в замке.

Я вытащил маленький пузырек и бросил его. Бала проследила за ним взглядом и тут же широко раскрыла глаза, поняв, что это такое. Прежде чем она успела что-то сделать, моя нога с грохотом опустилась на него, и пузырек лопнул под моими ногами.

— Ах ты ублюдок! — воскликнула она.

— Посмотрим, сможешь ли ты теперь удержаться от того, чтобы остаться ночью далеко от моей гостиницы, — сказал я, отворачиваясь от нее и подходя к трактирщику, который смотрел на меня со страхом и ужасом.

Больше всего на свете ему хотелось вышвырнуть меня из своей гостиницы, но это определенно было бы последним, что он сделает в своей жизни. Он застрял между удовлетворением моих желаний и удовлетворением желаний своего города, а так же своих собственных предрассудков.

— Прошу прощения за беспокойство, которое доставляет мое присутствие, — сказал я, кладя руку ему на плечо.

Мужчина вздрогнул, но ничего не ответил.

— Я щедро вознагражу тебя за сегодняшний вечер и за завтрашний.

Xотя я и сказал это, мы оба знали правду. После того, как я уеду, его постоялый двор получит иметь репутацию приюта для дьяволов. Количество его клиентов упадет, и он не сможет продержаться на плаву. Мое присутствие означало, что он скоро уйдет из бизнеса. Я планировал дать ему достаточно денег, чтобы он смог купить новую гостиницу, однако ему, вероятно, придется покинуть этот город и обосноваться где-нибудь в другом месте. Несмотря на то, что я был принцем, это была не столица. Люди здесь никогда не видели меня и слышали обо мне только слухи.

Я не стал торчать в общей комнате. Это событие вызвало у меня отрицательные эмоции, и я просто хотел полежать с книгой. Добравшись до своей комнаты, я сразу заметил записку на двери. Я раскрыл ее и взглянул на послание. Оно было написано очень элегантным почерком, но содержание ограничивалось лишь одной строкой.

Держись подальше от Перанга.

И тут возникла еще одна загадка.

Глава 16 (Часть 1)

Я чуткo cплю, и тaк было всeгда. Это должно быть лучшим свидетельством того, как тихо она двигалась, что я не замечал ее, пока она буквально не оказалась на мне. Я почувствовал давление на гpуди, тяжелое дыхание на носу, а затем твердую сталь на шее. B этот момент мои глаза резко раскрылись. В темноте ее лицо казалось бледным, как у призрака, она нависла надо мной.

Kогда я осознал происходящее, я понял, что все ее тело вспотело и дрожит, а щеки ярко покраснели. Она выглядела совершенно неряшливо, но также и невероятно прекрасно, словно богиня смерти. На ней не было ни доспехов, ни одежды убийцы. Более того, на ней была пижама, в которой она собиралась лечь спать, тонкая ночная рубашка, делавшая ее совсем не похожей на мальчика, которым она притворялась днем.

— Бала... — спокойно прошептал я это слово, не сказав больше ничего, чтобы заполнить тишину.

— Дай мне ... — она стиснула зубы, закрыв глаза, и выдохнула воздух, — Дай мне повод не убивать тебя.

— Это Cария тебя подговорила? — спросил я.

— Сария ... заинтригована ... новым тобой, — она говорила сквозь стиснутые зубы, — Это все я.

— Tы умрешь... или сойдешь с ума, если убьешь меня.

Бала покачала головой. — Лекарство может дать мне любой дьявол. Ты сам это говорил. Мне просто нужно поймать одного. Заставить их ... заставить их дать ... …

Ее голос прервался, и она снова сжала нож, бросив на меня свирепый взгляд.

— Ты уже теряешь рассудок, а мы далеко от границы.

— Мне все равно! — огрызнулась она, сильнее прижимая лезвие к моей шее.

— Ты ... так сильно ненавидишь меня? — спросил я, не зная, как реагировать на ее отчаянные действия.

— Да... — прошипела она. — Я ненавижу тебя... ненавижу так сильно. Ты не оставил мне выбора.

— Выбор — это единственное, что я тебе дал, — ответил я, — Только моей горничной не оставили выбора. Я мог бы поработить тебя. Я предпочел этого не делать. Сейчас ты тоже должна сделать выбор. Ты либо со мной, либо нет. Немедленно убей меня или убирайся. Я бы хотел немного поспать перед завтрашним днем.

— Ты... — ее рука начала дрожать, гнев на лице достиг критической точки, и она начала давить на нож, — Ты... ублюдок.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня любили. Мне плевать, даже если тебе на меня наплевать. Мне просто нужно удержать этот мир от падения в хаос. Люди, эльфы, ангелы, гномы, зверолюди ... мир находится на кончике лезвия. Потанцуешь со мной на нем?

Ее нож упал в сторону. Ее плечи опустились, когда энергия покинула ее тело, словно воздух из воздушного шара. Я вздохнул с облегчением. Я был гораздо ближе к смерти, чем мне бы хотелось. Женщины могут быть непредсказуемы, и если бы она решила покончить с собой и отправить нас обоих на тот свет, я мало что мог бы сделать.

— О-очень хорошо... — я закашлялся, — В таком случае, если ты уйдешь, у меня останется несколько часов до конца ноч— Мммм!

Неожиданно пара мягких губ прижалась к моим губам. Внезапность всего этого застала меня врасплох. Я редко бывал так взволнован. Эта женщина находилась под действием мощного афродизиака, но прошло всего лишь около 48 часов с тех пор, как она в последний раз получала свою дозу. Pаньше она терпела и дольше и никогда не поддавалась его действию. Мне всегда казалось очевидным, что она ненавидит меня и что подобное ниже ее достоинства.

Ее язык агрессивно проник в мой рот, ее поцелуй больше походил на поцелуй дикого животного. Она была грубой и хаотичной, как женщина на грани разума. Мне только на мгновение удалось оттолкнуть ее.

— У меня есть лекарство... — она выхватила его из моей руки, когда я вытащил его.

Я всегда держал его при себе. Если бы она меня обыскала, я рассудил, что она, вероятно, так же легко могла бы украсть у меня флакон. Как только флакон оказался у нее в руке, и она посмотрела на него, я решил, что она выпьет его одним глотком. Вместо этого она развернулась и выбросила его. Пузырек врезался в ближайшую стену, разбился и расплескал содержимое.

— Бала ... это ... — я совершенно не верил в происходящее, когда она задрала мою рубашку, — Что ты делаешь?

На этот раз, она поцеловала мою грудь, ее язык хлестал по сторонам, когда она сосала мою кожу с достаточной силой, чтобы оставить засосы. Я хотел сказать ей, чтобы она остановилась. У меня было свидание с ее сестрой на следующий день, и засосы, вероятно, сделают всю ситуацию намного более неудобной. Наконец она отстранилась, схватила меня за голову и крепко прижала к себе, глядя прямо в глаза.

— Я не могу выбрать... — внезапно заговорила она, ее голос был полон разочарования, и она посмотрела на меня.

— Что?

— Я не очень... умна, — призналась Бала, — Я не интриганка. Я последовала за Сарией, потому что Сария сказала мне, что делать. Я думала... что следуя за ней, я буду знать, что делать.

— Какое это имеет отношение ко мне? — спросил я.

— Ты дал мне выбор... я не могу... сделать его, — Бала прикусила губу, — Отбери у меня выбор. Я не могу помогать тебе, а также помогать и моей сестре. Я не могу предать свою сестру. Так что ты должен... принимать за меня решения. Если у меня не будет выбора... тогда я больше не буду так себя чувствовать.

— Выбор ... — мои глаза расширились, когда я понял, о чем она на самом деле просит, — Ты хочешь, чтобы я поработил тебя, как сделал это с Эйрин.

— Я спрашивала ее, как... и она сказала, что ты оплодотворил ее своим семенем, — Бала говорила, нахмурив брови, — Тогда ты сделаешь то же самое и со мной.

— Я не уверен, что это правильное решение... — сказал я.

— Почему? Разве тебе не нужна моя защита? Ты не хочешь использовать меня как свою вещь? — Бала крепко сжала мое лицо руками, когда заговорила, и гнев отразился на ее лице.

— Потому что... у тебя есть семья, — наконец признался я, хватая ее за запястья и пытаясь вырваться из ее хватки на моем черепе.

— Семья?

— У Эйрин ничего нет, — я вздохнул, — В ее жизни не было ни счастья, ни смысла. Я поработил ее, потому что у меня не было другого выбора, но и у нее тоже! Однажды я вылечу тебя, и ты сможешь вернуться к своей семье. Вот в чем разница между вами двумя.

— Моя семья... — выражение ее лица стало горьким, — У меня нет семьи, которая бы имела для меня значение. Мой отец продал нас тебе. Моя мать умерла. Наши братья либо хотят жениться на нас и изнасиловать, либо продать нас ради собственной выгоды. Сария — единственная, кто мне дорог, и ты знаешь, как она воспринимает меня.

— Но...

— Разве ты не дьявол? Почему ты все усложняешь? Просто сделай это, чтобы я могла выполнять приказы.

Я не знал, что ответить. Сначала она обвиняет меня в том, что я не оставил ей выбора, а потом осуждает за то, что я не отнял у нее выбор. Только женщины могут так сбивать с толку. Если только ... она не имела в ввиду, что у нее нет выбора, кроме как стать моей рабыней. Неужели все так и будет? Это была моя судьба? Так оно и есть, не так ли? Я дьявол, и я не могу быть с женщиной, не порабощая ее. Моя семья — это мои рабы. Такова природа мира, в котором я живу, и вида, с которым я отождествляю себя.

Наконец моя сила воли ослабла. По правде говоря, я уже некоторое время размышлял об этом. Я решил не порабощать Белу, потому что надеялся спасти хотя бы одну женщину в своей жизни от этой участи. Однако я понял, что она говорит правду. На самом деле выбора никогда не было. Как только мы начали двигаться в этом направлении, этот исход был предрешен.