За неделю до поездки в Пицунду Никита Сергеевич пригласил к себе в гости Игоря Васильевича Курчатова и, в присутствии сына предъявил ему две ядерные реакции, аккуратно выписанные Сергеем из последнего письма-предсказания. Не то, чтобы он не доверял этому Д.Иванову, если бы это было так, то не поставил бы столь многое на кон, но перед принятием важного решения не помешает получить лишнее подтверждение.

— Игорь Васильевич, соответствует ли современной науке то, что здесь написано?

— Ну да, это общеизвестные реакции.

— Будет ли происходить вторая из них при трёхстах миллионах градусов, и она действительно не опасна?

-Порядок где-то такой. Если вы о наведённой радиоактивности, то да, реакция гелий-3 — дейтерий практически безопасна, но гелий-3 на Земле почти не встречается.

— А можно было бы его практически использовать, если бы существовало месторождение?

— Не знаю, разве что где-то в будущем. Неужели, на самом деле открыто месторождение?

— Нет, интерес чисто теоретический.

Как и планировал, Хрущёв собрал расширенное заседание Совета обороны в феврале в Пицунде через неделю после начала отдыха. Мероприятие было весьма представительным, кроме половины президиума ЦК в лице Козлова, Микояна, Устинова, Косыгина, присутствовал ряд министров, включая, естественно, министра обороны, маршалы, генералы и адмиралы, в том числе начальник генерального штаба Захаров, главком ПВО Бирюзов, главком войск Варшавского договора Гречко и другие. У каждого из генеральных и главных конструкторов было по два сопровождающих, несущих объёмистые "трубы" плакатов.

Первый секретарь ЦК с большим удовлетворением выслушал открывший заседание доклад адмирала флота Горшкова, который представил схему действий военно-морского флота в случае ядерного конфликта. Главной ударной силой ВМФ стали подводные лодки с баллистическими ракетами, которые располагаются как у восточного, так и западного побережья США для нанесения ядерного удара по городам противника.

Назначение подводных лодок с крылатыми ракетами другое, они поджидают американские авианосцы и у выхода из портов, и в открытом океане. Их задача не допустить врага к своим берегам, где в дело вступит авиация, ракетные катера и базирующиеся вдоль побережья крылатые ракеты.

Хрущёв считал, что задача сделать флот эффективным и относительно дешёвым, без дорогостоящих тяжёлых крейсеров и авианосцев, хотя и относительно успешно выполняется, но ещё далека от поставленной цели. На наших подводных лодках размещаются всего две или три ракеты, потомки Р-11, заправляющиеся азотной кислотой. В то время как американские лодки несут шестнадцать "Поларисов", которые гораздо безопаснее в использовании.

После моряков выступил Челомей с докладом о разрабатываемых крылатых ракетах. В этом виде вооружения его конструкторское бюро вырвалось далеко вперёд, подобного оружия в США и других странах нет и в ближайшее время не предвидится. Одной из самых серьёзных проблем является получение информации о расположении подвижного противника и точность целеуказания, здесь расчёт строится на разрабатываемые спутники. Рассказав о разных вариантах крылатых ракет, Челомей попросил разрешения дополнительно доложить о предложениях КБ по космическим системам и ракетам-носителям.

Получив разрешение представил новую идею: управляемая баллистическая боеголовка (УБ) для более точного наведения на цель на базе УР-200, естественно, при решении проблемы точного целеуказания. Закончив с этим предложением, он перешёл к проекту тяжёлого носителя, который мог бы вывести на орбиту автоматическую станцию массой до двенадцати тонн, способную вести наблюдение как за земными, так и космическими объектами. Ракету-носитель он назвал УР-500, её стартовый вес должен составлять 700 тонн. Несмотря на возражение Устинова, который считал, что неразумно распылять средства на параллельные проекты, по настоянию Хрущёва было принято решение УР-500 делать. Проект с УБ был временно отклонён.

На этом Никита Сергеевич, одетый, в отличие от генералов, министров и конструкторов, подчёркнуто неофициально (он находится на отдыхе), работу на сегодня закончил.

Следующий рабочий день совещания начался докладом маршала Москаленко. В частности, он подверг критике янгелевскую межконтинентальную баллистическую ракету Р-16, сообщив, что она не во всём удовлетворяет требованиям современной войны. Время приведения её в боевую готовность составляет шесть часов, то есть об ответном ударе в случае неожиданного ракетного нападения говорить не приходится. Для сравнения, сообщил Москаленко, американской межконтинентальной ракете "Минитмен" для готовности к запуску требуется всего несколько минут. Второй серьёзный недостаток, нестойкость баков к заполняющим их агрессивным компонентам топлива. Заправленная ракета могла простоять в готовности к старту всего единицы суток, затем нужно сливать топливо и окислитель и отправлять её на завод для ремонта. Это значит, что Р-16 ракета первого удара.

Далее маршал остановился на Р-9, королёвском аналоге Р-16, двигатели этого носителя работали на кислороде и керосине. За счёт снижения температуры жидкого кислорода и использования глубокого вакуума в системе теплоизоляции его подземного хранилища Королёв смог уменьшить потери от испарения в пятьсот раз, но не до нуля. Если старт задерживался, то заправленную ракету приходилось постоянно подпитывать кислородом и атмосфера шахты им постепенно перенасыщалась. Что такое обыкновенная искра в такой атмосфере понятно всем, горит всё, в том числе и то, что в воздухе гореть никак не может.

Слово получил Королёв. Он не сомневался, что будущее за кислородом и Р-9 себя ещё покажет, нужно ещё уменьшить испарение и предпринять некоторые дополнительные меры безопасности. Отделавшись от военной обязаловки, подошёл к плакатам, на которых была изображена его мечта, сверхтяжёлый космический носитель Н-1. Его вес составлял 2,5 тысячи тонн, выводимый на орбиту груз — 75 тонн. Этого должно быть достаточно для возвращаемого полёта человека на Луну. В случае военного применения он может доставить к цели стомегатонную ядерную боеголовку.

Члены совета обороны предварительно одобрили начало проработки проекта Н-1, когда слово взял Хрущёв.

— Прежде чем мы примем окончательное решение делать или не делать ракету-носитель Н-1 требуется понять, нужна ли нам вообще высадка человека на Луне. Другими словами, что может нам, нашей советской промышленности, нашей советской науке, дать, как уже сейчас понятно, крайне дорогостоящий полёт с высадкой человека на Луну.

Если военные отнеслись к этому неожиданному пассажу Хрущёва довольно равнодушно, стрельба стомегатонной боеголовкой казалась им расточительным мероприятием, для неё не видно было целей, которые нельзя было бы уничтожить менее затратным способом, то Королёв был шокирован и не сразу смог собраться с мыслями. Наконец, после двухминутной паузы он попросил слова.

— Никита Сергеевич, но ведь тогда американцы первыми высадятся на Луну и мы потеряем первенство в дальнейшем освоении космического пространства.

— Было бы очень хорошо, чтобы США потратили большие средства на эту экспедицию, а мы бы обесценили её результат средствами гораздо меньшими.

— Это как?

— Сергей Павлович, это я должен спросить вас, как? Задача президиума ЦК поставить проблему, ваша задача найти решение. Спокойно подумайте и предлагайте выход, это, кстати, относится и к другим генеральным конструкторам, — Хрущёв посмотрел на удручённого Королёва и негромко добавил. — Знаете что, товарищ генеральный конструктор, подходите ко мне после совещания, поговорим.

Когда намеченные на сегодня вопросы были исчерпаны и большинство участников покинули спортивный зал, в котором проходило заседание, в нём остались лишь помощники, собиравшие плакаты с рисунками и чертежами, Никита Сергеевич пригласил Королёва прогуляться по территории правительственной дачи.

— Сергей Павлович, вы, наверное, удивлены моей позицией касательно полёта человека на Луну. Уверяю вас, у меня есть очень веские основания для того, чтобы настаивать на таком решении. Поведать вам о них я пока не могу, но обещаю, что рано или поздно вы всё узнаете и, поверьте мне, очень и очень удивитесь, и надеюсь, поймёте меня.

Глава 19.

Закончив, как он считал, с ракетными делами, Хрущёв в очередной раз задумался над ближайшим будущим. Предстоящее время обещало быть непростым, на этот год был предсказан "Карибский кризис", на следующий сильная засуха. Судя по тому, что предсказываются лишь весьма важные события, эта засуха должна быть более чем серьёзной. Освоение целины было предпринято, в том числе, и с целью борьбы с последствиями засухи, если она поразит европейскую часть страны, то положение спасёт азиатская, и наоборот. Но что если она случится и там и там? Не будет ли стране угрожать голод? Что в этом случае можно сделать сейчас, пока не началась посевная?

Наливайко критикует пары, утверждает, что земля из-за них зря простаивает, стоит ли в свете прогноза прислушиваться к его мнению. Если сейчас всю землю засеять яровыми, то площади под озимые придётся либо сильно уменьшить, либо посеять их позже чем обычно. Вслушавшись в себя, Хрущёв решил, что без предсказания поступил бы по совету Наливайко, значит, правильно будет поступить наоборот. Лучше от этого станет или хуже, неизвестно, но согласно своему характеру — действие лучше бездействия, Никита Сергеевич решил от предложения директора Алтайского НИИСХ отказаться.

Если засуха будет такой, как обещает предсказание, то не удастся обойтись без закупок зерна за рубежом, и лучше начать это делать уже в этом году относительно небольшими партиями. Тем более, что стратегический резерв зерна составляет всего 6,3 миллиона тонн, и если засуха окажется не такой страшной, то его пополнение всё равно необходимо. Вот только как эти закупки объяснить, никто не поймёт растрату валютных резервов или золотого запаса. Ещё одним источником продовольствия для наших людей является подворье граждан, сказавши А, разрешая и даже поощряя артели, надо сказать и Б, прекратить борьбу с личными подсобными хозяйствами.

Ещё раз пройдясь по своим размышлением, Хрущёв принял решение в ближайшие дни созвать президиум ЦК.

* * *

Этот синий, синий апрель. Если точнее, то его середина, совсем точно — воскресенье, 15 апреля 1962 года, 15:30 на моих новеньких часах, общежитие МЭИ, стук в дверь.

— Входите!

Да, это опять Лора: Привет, Глеб, что делаешь?

— Привет, размышляю о будущем, рад тебя видеть.

— Я тоже. Не хочешь пойти в кино, посмотреть на будущее? У меня есть два билета на "Планету бурь", снято по научно-фантастическому роману, полёт на Венеру.

— По "Стране багровых туч" Стругацких?

— Нет, говорят по Казанцеву.

— Не читал, но посмотреть хочу. Великолепно выглядишь, и джинсы тебе очень к лицу, то есть, не к лицу, а к... в общем, сама понимаешь. Случайно не от Саакашвили? — "рабочие брюки" действительно сидели на девушке отлично, красиво облегая стройные ноги и бёдра.

— Фирма Леви Страус.

— Это который птица?

— Эх ты, тундра. Нет, конечно, представь название латинскими буквами.

— Представил, тогда надо произносить "Штраус", в переводе с немецкого — букет.

— Я знаю только английский.

— Знаю, что ты знаешь, тогда, может быть, скажешь, что означает слово "харрасмент"?

— Домогательство, то, чем ты занимался у меня дома. Кстати, откуда ты его знаешь?

— Да, так, слышал от одной шапочной знакомой.

— Не к тебе ли она его относила?

— Нет, конечно, просто высокоинтеллектуальная беседа.

— Так ты идёшь или нет?

— Помоги мне подняться.

— Ещё чего, — сказала девушка, и подала мне руку.

Я поймал её за запястье, поцеловал тыльную сторону ладони, ещё и ещё раз, потянул на себя так, что ей пришлось приземлиться рядом со мной на кровать. Продолжая покрывать поцелуями девичью руку, я положил свою на округлое, обтянутое "рабочими брюками", женское бедро.

— Нет! Не место и не время, — чётко произнесла моя гостья, особо выделив последние два слова.

Кажется, я догадываюсь, что она имеет в виду.

— Да я это не всерьёз, но всё понял, сейчас иду, — я надел тонкий свитер, который называется водолазка, и мы направились в сторону центра города.

По выходу из метро купил нам мороженое. Погода прекрасная, времени до фильма ещё много, и мы с Лорой не спеша шли к кинотеатру. Зрительный зал был полным, большинство зрителей с замиранием сердца следили за приключениями космонавтов на Венере.

— Глеб, как тебе кино?

— Неплохо, хотя и очень наивно, ну, и явные анахронизмы имеются.

— Какие именно?

— Как ты думаешь, в каком году происходят события фильма?

— Лет через десять.

— Хорошо, это приблизительно соответствует виду приборной панели космического корабля, которая не отличается от нашего времени, и автомобилям нашего времени, там были, кажется, "Чайки", в такой ехал Гагарин на Красной площади. Но крайне маловероятно построить за десять лет корабли такого размера, которые были бы способны достичь Венеры. А уж создать робота, который уверенно распознаёт и синтезирует речь, свободно ориентируется и передвигается по пересечённой местности и делает многое другое, за десять лет и вовсе невозможно.

— Но робот американский.

— Ну и что. Ты думаешь они сильно опередили нас в этой области? Ничего подобного, мы, пока что, идём примерно на равных, а скоро, может быть, и опередим.

— Скажи ещё, что благодаря тебе.

— Благодаря мне.

— Хвастунишка.

— Ты же сама попросила так сказать.

— Ладно, а когда, по-твоему, можно такого робота сделать?

— Лет через 30-40.

— Хорошо, значит, события в фильме были в 2000-м году.

— Тогда и автомобили, и приборная панель космического корабля, и весь его интерьер, и многое другое выглядели бы иначе.

— Хочешь сказать, что знаешь как?

— В принципе, да.

— И сценарий фильма сможешь написать?

— Не знаю, не пробовал. Может и смогу.

— Так напиши и предложи в "Мосфильм".

— Почему бы и нет. Вот защищу диплом, поступлю на постоянную работу, доработаю до отпуска и, если будет подходящее настроение, напишу, и декорации нарисую. Правда, рисую я не очень.

— Зато я, говорят, неплохо рисую.

— Это не говоря уже о том, что температура поверхности Венеры, состав атмосферы и её давление наверняка непригодны для жизни.

— Ладно, что будем делать, куда пойдём?

— К тебе домой?

— Хочешь познакомиться с моими родителями? — увидев вытянувшуюся физиономию парня, девушка засмеялась. — Не бойся, они уже два дня, как уехали.

Наконец я понял, почему добрых полтора месяца Лора не приглашала меня к себе домой, думал, что всё, прошла любовь...

— Только, Глеб, учти, у меня не те дни.

— А-а, те самые.

— Нет, не те, а небезопасные.

— Теперь понял, всё равно пойдём, только не спеша и пешком.