Жестяная корона

Замысел Эригана Виссел, который Отец отроиглых придумал почти сразу после известия о падении Утеса Гроз, претворился в жизнь в точности до мельчайших деталей. Тут и там люди видели грабящих лавки энтийских стражников, которые, само собой, были лишь переодетыми подчиненными Соловья. Заставы Джоруила, которые тот расставил с помощью великодушного лорда Лестерлинга, приказали долго жить, вернее, они были, но находились там лишь солдаты ушлого Дарли. Немногочисленных людей короля перебили еще до наступления беспорядков, выставив "лисиц" благодетелями, а мертвецов — грабителями. Все это время Эриган Виссел был в стороне, и даже самый бдительный сторонник Энтов не подумал, что Отец остроиглых как-то замешан во всем происходящем.

А когда уже народ сам вышел на улицы, в толпе стали раздаваться возгласы (естественно, тоже не без помощи Соловья), что единственный, кто может помочь навести порядок — сэр Эриган Виссел, служивший королевству верой и правдой все это время. Отец остроиглых с ленивым видом вышел сначала на балкон, а уже потом спустился вниз. Ренди даже подумал, что хозяин слишком переигрывает, недоуменно водя глазами по толпе — шум поднялся на весь город, тут хочешь не хочешь будешь в курсе.

Но Эриган терпеливо слушал, как простолюдины, перебивая другу друга, рассказывали о коварстве регента и его людей. Виссел округлял глаза и почти искренне возмущался. Он стал во главе этой лавины, понесшей людей потом к центру города, где в замке прятался ничего не понимающий Джоруил. Вернее, регент догадывался, что это заговор, единственной целью которого являлось свержение его, правой руки короля, а вместе с тем и самого энтийского правления. Но ему нечем было крыть козыри сира Эригана и его соучастника Дарли Лестерлинга. Войска последнего уже окружили и перебили часть воинов у последнего оплота древовидной семьи в столице.

И когда он, Соловей, ворвался в покои регента Джоруила, перед ним предстал сморщенный и за одну ночь постаревший человек, моливший о пощаде. Ренди даже стало жаль его, чего раньше никогда не было. Соловей очень испугался этого чувства. Чувства, способного решительным образом сказаться на его профессиональных навыках. Чувства, которого раньше не было.

Всему виной была церковь Единого Бога, куда в последнее время зачастил Ренди. Молодой священник говорил о любви Господа, о сострадании к ближнему, сыне его Искупителе, посланному наставить нас на путь истинный. Мальчишка говорил так складно, что ему впору было раскрыть свой талант, облапошивая богатых простушек на Круглом рынке. Соловей видел за свою жизнь не одного мастера почесать языком, но у священника было одно преимущество, он верил в то, что говорил.

И Ренди слушал: про огненную геенну, которая поглотит души грешников, про земли обетованные, которые ждут праведников после смерти, про сына Божьего, имя которому Искупитель. Про Искупителя было особенно интересно, потому что чем больше пастор рассказывал, тем больше Соловей узнавал в фигуре Спасителя Айвина. Того в лагере мальчишки-лорда тоже звали сыном бога, только какого-то языческого и чужеродного. И от всех остальных Айвин резко отличался, конечно, воду в вино не превращал, как говорил священник, но удивительного тоже делал много. Раньше Ренди думал, что дело в заколдованном молоте, однако и без ручника русоволосый гигант мог ворочить глыбы, которые бы и десять человек не подняли.

Хозяину Соловей ни про новый интерес Единым Богом, ни про сына Создателя пока не говорил. Тот, занятый судьбою королевства, не спрашивал, чем занимается Ренди, а сам соглядатай не откровенничал. Да и других разговоров хватало, хотя бы о лорде Воров. Только для этого нужно время удобное подгадать — речь должна была состояться обстоятельная, не болтовня наспех. Вот только случая удобного пока все не представилось.

— Я не вправе решать судьбу этого человека, — рассуждал Эриган. — Кто я такой, всего лишь скромный Отец небольшой семьи.

Ну это он загнул, усмехнулся Соловей. Ренди даже повернулся посмотреть, как отреагировал народ, но простолюдины ничего, стояли и слушали.

— Пусть судьбу подлого предателя решают люди! — развел руками Виссел.

— Голову долой!

— Да много чести, пусть вешают!

— Камнями забить, — предложил еще какой-то добрый человек.

Соловей стал рассматривать шумящих — не его ли подопечные воду мутят, но нет, кричали мастеровые.

— Раз предложений так много, — ухмыльнулся Эриган. — Делайте с ним, что хотите.

Хозяин ногой столкнул регента вниз, и людская река поглотила Джоруила. На того градом посыпались удары, окропляя мостовую благородной кровью. Когда жертва перестала шевелиться, то ее потащили прочь. Бог его знает, живой был еще регент или уже испустил дух.

Соловей с неприятием смотрел на этот спектакль. Хозяин поступил подло, очень подло. Ренди знал, что у Эригана давние счеты с Энтами, но отыгрываться за все годы забвения семьи Висселов на жалком вассале, который из себя ровным счетом ничего не представляет — это низко. Однако остроиглый не выглядел смущенным.

И тут Соловей поймал себя на странной и одновременно любопытной мысли. Он всегда знал, каков хозяин. Сир Эриган решительным образом не изменился с тех самых пор, когда вытащил его из тюрьмы и сделал своим слугой, как он сам говорил, по "щекотливым поручениям". Более того, Ренди даже до определенной меры восхищался своим господином, его способностью в любой трагичной или неудобной для других ситуации находить свою выгоду. Виссел поступался чувствами и переживаниями, отбрасывая их, как ненужную шелуху. И Соловей старался походить на лорда, считая только такое поведение истинно верным. Но вот теперь... теперь что-то внутри дало трещину, может даже, надломилось...

— Для нас с вами наступило тяжелое время, — сделал скорбную мину Эриган. — Король и Отцы двух могущественных семей мертвы.

По толпе прошелся испуганный ропот. Конечно, об этом давно уже трепались на каждом углу, но в открытую подобные вещи, тем более такой уважаемый человек, говорил впервые.

— Наш король мертв, — повторил Эриган. — Пал жертвой козней молодого властолюбца, погубившего всю свою семью ради трона. И имя этому чудовищу Эдвар Энт!

Виссел поднял руку, не дав простолюдинам взорваться подобно проснувшемуся вулкану.

— Эдвар Энт, — нарочно растягивал имя мальчишки хозяин, — сейчас сидит в Утесе Гроз, поставив правую ногу на бездыханное тело своего дяди, а левую — на короля. Сидит, в окружении племен дикарей с севера, которых он купил за деньги своего наивного крестного отца и которого сам же и убил! Сидит и смеется над жителями Кантии, насмехается над нашими устоями, это лишенное малейшей морали бессовестное чудовище!

По ходу речи Эриган распалялся все больше и больше, впрочем, как и простолюдины, обескураженные таким коварством молодого лорда, которого еще помнили совсем мальчиком. Соловей боялся, как бы снова не начались погромы, если вдруг эта людская масса сорвется с крючка хозяина.

— Надо положить этому конец, — решительно разрубил ладонью воздух Эриган. — Я и мой добрый друг Дарли Лестерлинг решили собрать армию и отдать отпор малолетнему клятвопреступнику. А пока нас не будет, ваш покой и сон будет охранять человек, которого вы все знаете, Керни Отолейн.

Соловей одобрительно кивнул. Керни Отолейн сам когда-то был мясником, но потом в нем проснулась торговая жилка. В один день он скупил все запасы говядины и свинины, что были в столице, а через день продал втридорога. Потом Отолейн купил несколько пастбищ, открыл пару дополнительных лавок, и дело пошло. Старина Керни разбогател.

Вместе с тем Керни Отолейн был человеком знающим, что такое честь и совесть. Несмотря на явную симпатию к дому Висселов и нескольких добровольных или почти добровольных взносов, сир Эриган считал своего протеже человеком со "слишком чистыми руками". Что, впрочем, было правдой. Керни Отолейн четко видел черту, за которую никогда бы не смог переступить, тогда как Виссел считал, что для достижения цели нельзя пренебрегать никакими средствами.

Но выбор, павший на Отолейна был не случаен. Керни часто выказывал недовольство тем или иным решением сира Эригана, но вместе с тем, никогда не шел против него. Ни в открытую, ни за спиной лорда. Уж Соловей об этом знал точно. А Отцу остроиглых и был нужен на посту регента, пока он не разберется с мальчишкой, именно такой человек — тот, кто не боится сказать ему правду и не воткнет нож в спину.

Тем более, Керни Отолейна простолюдины если не любили, то уважали. Для них он был примером, как простой мастеровой стал богатой высокой шишкой, с которой считались сильные мира сего. Фигура Керни в качестве регента Соловью нравилась.

Поговорить с хозяином Ренди удалось лишь к концу дня. Все это время Эриган никак не мог освободиться из крепкого кольца простолюдинов, облепивших его, как пчелы матку. Конечно же, Виссел, если б захотел, вырвался бы в любой момент, намекни ему Соловей о сведениях, которые не успел сообщить вечером. Но лорду сейчас надо было резко начать нравиться жителям столицы. Конечно, дурной славы про него не шло, но и хорошего говорили мало. Сэр Эриган Виссел не подавал милостыню нищим возле храма Трех Богов, не уменьшал подати во времена засух и наводнений, в отличие от тех же Тумкотов, не защищал права мастеровых перед королем, как Дарли Листерлинг. Конечно, у последнего были свои мотивы, в том числе финансовые, но факт оставался фактом. Вместе с тем, хозяин не замечался в излишней жестокости или гордыне. Поэтому его как не любили, так и не ненавидели.

Единственное чувство, которое испытывало большинство окружающих к Эригану Висселу — страх. Он был одним из четырех, на ком держалось королевство, потому что Отец великой семьи гораздо важнее самого что ни на есть богатого лорда или короля. Сколько было случаев, когда Отцы свергали с тронов собственных же ставленников и возводили новых, словно те были обычными пешками в их затянувшейся партии.

Но теперь времена изменились, теперь приходилось считаться с мнением черни. Эриган Виссел несколько часов продвигался к своему особняку, окруженный бедняками с квартала Сточных вод, обещал с три короба купцам и торговцам, рассказывал о послаблении налогов мастеровым и делился своими мыслями о преобразовании столицы с мелкими лордами.

В гостиную собственного особняка хозяин ввалился потный и выжатый как лимон. Он устало отмахнулся от Соловья, однако тот настойчиво проследовал за господином. Эриган вошел в свой кабинет, рухнул в кресло и скинул сапоги. В комнату тотчас вбежал слуга с кувшином Гоноборского.

— Ренди, неужели я не могу побыть после такого тяжелого дня один? — угрюмо спросил Виссел.

— Я не стал бы вас тревожить, мой господин, но, похоже, я знаю, кто стоит за нападением племен.

— Ну не тяни, — оживился Эриган.

— Только у четырех Отцов семейств было достаточно денег для этого. Но... Сир Эдмон и сир Кейли мертвы, значит Энты и Тумкоты не в счет. Сир Дейли слишком глуп, чтобы задумать такой план, а вы этого не делали.

— Снова здорово, — нахмурился лорд. — И зачем ты опять мне это все рассказываешь?

Соловей знал эту особенность господина. Уж насколько сир Эриган был умен и мудр, настолько же был нетерпелив. Эх, хозяину бы усидчивости больше и умения ждать — вот тогда действительно горы свернули.

— Тогда я стал интересоваться, был ли какой-нибудь лорд, не принадлежавший к великой семье, у которого было достаточно денег для осуществления такой операции.

— Ну и...

— Я нашел такого человека. В королевстве он известен под прозвищем лорд Воров.

— Погоди, погоди, я слышал о нем... — Эриган постучал пальцем себе по лбу. — Это не тот, который на своей земле собрал всех воров, разыскиваемых в королевстве, и взимал с них налог за защиту?

— Он. Его земли — огромный ломбард, где одни краденое продают, а другие скупают. Но более того, говорят, он переправляет еще и рабов. А король смотрит на это все сквозь пальцы.

— Серьезно? — Виссел заинтересованно придвинулся вперед. — Выяснил почему?

— Конечно, — кивнул Соловей. — Лорд Воров не единожды ссуживал кругленькие суммы Энтам, вернее Эдмону Энту.

— А как зовут этого лорда Воров?

— В этом главная трудность, хозяин. Поданные называют его сир Скряга, Златоуст, Сорокопят. Но вместе с тем никто не знает его настоящего имени, никто никогда не видел своего господина.

— Как это возможно?

— Все свои приказы лорд Воров передает через своих слуг — некоторые называют их монахами, за облачение — ходят эти люди в длинных рясах. Но у них печать лорда и говорят они от его имени.

— Блажь какая, — удивился Эриган. — А другие лорды, как они с ним общаются?

— Никто его не видел. Местные лорды пытались несколько раз завязать знакомство, другие пожаловаться королю на неприятное соседство, но все зря.

— Но и это нелогично. Если у этого лорда Воров такие хорошие отношения с Энтами, то ему в последнюю очередь выгодно, чтобы вся семья умерла. Кто вернет ему деньги?

— Я тоже думал над этим. Но других кандидатур пока нет.

— Надо бы отправить к этому лорду человека. Чтобы походил, поразнюхал получше, может чего выведал.

— Отправил. Еще утром. Ехать отсюда недалеко, дня через два уже вернется. Может, действительно что известно станет.

— Молодец, — отхлебнул вина Эриган. — Но вот что меня еще беспокоит, так этот Айвин.

Сердце Соловья учащенно забилось, как если бы дело касалось его родного брата.

— Знаешь что, Ренди, пошли еще одного человека, только...

Пауза оказалась такой длинной, что Соловей не вытерпел.

— Куда?

— В Проклятую лощину. Я слышал, один человек там ищет работу. Мы не можем проиграть войну из-за этого Айвина. Надо устранить полубога, любой ценой.

— Но, хозяин. Проклятая лощина...

— У нас нет выбора, — отрезал Эриган. — Если я сказал, что придется прибегнуть к помощи "черных душ", значит, я так решил.

— Хозяин, но эти колдуны.

— Ренди! — В голосе лорда послышались стальные нотки, — я так решил!

— Да, хозяин, — кивнул Соловей.

— Еще что-нибудь, требующее моего немедленного вмешательства?

— Нет, хозяин.

— Тогда будь добр, оставь меня одного.

Соловей стрелой выскочил из особняка Виссела с тупой и пульсирующей болью в висках — колдуны из Проклятой лощины, колдуны из Проклятой лощины. Каким бы сильным и могущественным не являлся Айвин, будь он хоть трижды сыном Божьим, "черные души" пошлют того, кто его убьет. На каждого сильного человека найдется тот, кто сильнее, на каждого ловкача, найдется более ловкий. "Черные души" лучше остальных понимали это. И что если на сына Божьего у них найдется отпрыск Сатаны?

— Ваша светлость, какие указания будут? — Соловей чуть не проскочил мимо Чифи, молодого паренька, которому выторговал руку у палача в обмен на семнадцать серебряных — Чифи раньше был вором, причем не очень удачливым, раз его поймали. Мальчишка почему-то искренне считал, что Ренди из высокородных господ.

— Надо отправиться в...

— Так куда? — переминался с ноги на ногу Чифи. Он страдал, как и большинство подростков его возраста, самым главным недостатком для наушника — нетерпением.