| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Реальное новгородское вече — небольшое. По типу сенатов или советов итальянских или германских городов. Оно так и называется "Совет Господ". Представители 30-40 боярских родов. Выборные лица, действующие и отставники. Игумены и настоятели из самых уважаемых. Из тех же родов.
Особенность новгородской "демократии" в том и состояла, что её не было. "Социальные лифты" в Новгородской республике блокировались намертво. Ни храбрость в бою, ни богатство или брачные узы не вводили человека в круг власть предержащих.
Поэтому им самим приходилось прислушиваться к народным чаяниям.
Среди новгородских "вятших" всегда было несколько группировок. Одних более всего волновала погода в Финском заливе, других — уровень Каспийского моря, третьих — разбойники на днепровских порогах. Но была вещь, которая мало волновала "вятших", и очень волновала остальных, "чёрных", людей. Этим-то было плевать на дела в устьях Невы, Днепра или Волги. А вот цена на хлеб...
"Новгород висит на привозном хлебе". Неважно где он выращен: в Суздальском Ополье или над Рязанской Окой, хлеб идёт через Верхнюю Волгу. До максимума эта система будет развита уже в имперские времена. Когда Астраханская пшеница будет торговаться на рынках Санкт-Петербурга. Будут установлены традиционные "плечи"-перегоны для найма бурлаков, отработаны особые типы судов для разных участков реки, сформируется целое профессиональное сообщество — "бурлаки". Средневековое сообщество, отчасти схожее с упоминаемыми мною двумя другими: казаки и чумаки.
Есть знаменитая картина "Бурлаки на Волге", есть прекрасное стихотворение "На Волге" Некрасова:
"Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой,
Обутым в лапти, вдоль реки
Ползли гурьбою бурлаки,
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик -
И сердце дрогнуло во мне".
Это — транспортная система глазами чистого, романтического, дворянского мальчика. В реале столетиями бурлаки — одна из наиболее высокооплачиваемых и почётных специальностей.
"Так заметается песком
Твой след на этих берегах,
Где ты шагаешь под ярмом,
Не краше узника в цепях,
Твердя постылые слова,
От века те же: "раз да два!"
С болезненным припевом "ой"!
И в такт мотая головой...".
Понятно, что ни о каком "ярме" речи быть не может — в бурлаках только добровольцы. Причём, конкурс довольно высок: когда Рахметов из "Что делать?" пытается наняться в бурлацкую артель — ему приходиться доказывать, что он может "перетащить" двух-трёх мужиков.
И то, что "постылые слова", подобно армейским командам, задают синхронность движения, без которой труд этот был бы ещё более тяжёл — очевидно.
Не менее очевидно, что Северо-Запад Руси-России без этого труда существовать не может. Разного рода картинки по теме — "Заморские гости" — ситуацию не иллюстрируют. Таскать товарные объёмы зерна вёслами против течения... Можно. Если за зерно платят серебром по весу. Или это политическая благотворительность.
Во всех остальных случаях хлеб идёт "ножками по бережку".
Когда князья Северо-Восточной Руси, как бы их не называли: Ростовский, Суздальский, Владимирский, Московский — останавливают эти плоскодонные хлебовозки на своей земле, на своих берегах — в Новгороде начинается свара. А уж кто из "вятших" её возглавит, сколько при этом будет разбито дворов и носов, порвано рубах и хрипов — чисто вопрос техники.
Едва до Андрея Боголюбского, старшего из выживших к этому времени сыновей Юрия Долгорукого дошла весть о смерти отца, как он, вместо того, чтобы кинуться отомстить киевлянам, вместо попытки сеть на отцовский трон в Киеве, начал "закручивать гайки" у себя в Залесье.
А чего ему в Киев идти? Сын отцу не наследник. И мстить никому не надо — киевляне сами перережутся. А вот разогнать по глухим вотчинам отцовских сподвижников да советников, собутыльников да сотрапезников — самое срочное дело. За три года Андрей управился со своими Ростовскими да Суздальскими, и стал "крутить гайки" соседям.
Новгородцы попались первыми. Когда осенью стало ясно, что Андрей не только суздальский хлеб, но и рязанские караваны не пропустит — в Новгороде началась смута.
Всё в лучшем исконно-посконном демократическом стиле: собираются два веча — на Софийской и на Торговой стороне, долго орут. Затем, разогревшись от собственного крика, идут к мосту через Волхов. Где и молотят друг друга. "Сволочи" — кого с моста сволокли — сидят на бережках и выкручивают мокрую одежду.
Торжество демократии в чистом виде. В "чистом" — включая и гигиенический аспект.
Наконец, "кушать хочется" оказалось сильнее, и Ропаку "указали порог". А вскоре уже один из младших братьев Боголюбского приносил присягу на верность и сохранность новгородских вольностей.
* * *
Ропак, естественно, вернулся под "родительский кров" в Смоленск. И, пребывая "временно на скамейке запасных князей", озаботился судьбой своей тайной жёнушки. Тем более — "мальчик подрастал".
Может, "дедушка" и того... смилостивится? Власть Ростика поупрочилась, церковь наша святая подукрепилася, законы наши земные попреисполнились. "Жить стало лучше, жить стало веселее".
Может — и "да", а может — и "нет". Поэтому велено эту полукнягиню с полукняжичем из родительского дома изъять и в Смоленск препроводить. Тайно. Ибо чего "дедушка" из Киева скажет — не известно. Надо его к этому радостному крику — "сюрпрайз!" — подготовить. А ещё надо стибрить приходского попа и его приходскую книгу. ЗАГСов здесь нет, так что все "акты состояния" — как клад у Тома Сойера — под крестом.
Нормальная задачка: не то освобождение заложников, не то похищение невесты. Хотя она уже жена и с дитём. Поскольку у самого Ропака людей для такой операции нет, он нынче не на своём дворе сидит, а на братовом корме, то привлекли "работников из оперативного резерва". Поскольку всё это — ну очень большой секрет, то своих надёжных не хватило и взяли сторонних.
"Деревенщина-посельщина" в нашем лице — не болтанёт, ибо не сообразит. А и болтанёт — никто не поверит.
"Умный — не скажет, дурак — не поймёт" — русская народная мудрость.
Ну вот. Как-то прояснело. Теперь стала понятна раскладка по персонажам.
Меня постоянно приводило в недоумение присутствие в нашей спец.команде совершенно не-бойца Гостимила. И — не-бойца Поздняка. Причём, если Гостимил ещё годится на роль мелкого приказчика, что хоть как-то работает на легенду, то Поздняк... Что он строевой — за версту видно. Как и то, что он к строю в нынешнем состоянии здоровья непригоден. И вне строя — погрузка-разгрузка, мастерство какое... не его.
Но Гостимил знает места возле этого Городца Остерского. Он там с товаром когда-то хаживал. А Поздняк, как выясняется, знает в лицо полукнягиню и тестя: денежки от зятя возил.
Борзята обеспечивает общее руководство, а мы — грубую физическую силу.
— Коли к Чернигову из-за поганых не подойти, то вёрст за сорок свернём с Десны к югу. Выскочим на Остёр чуть выше Уненежа и пойдём по Остёру до Городца. А там Гостимил с Поздняком укажут, где та усадьба боярская, в которой княжич растёт.
— А далеко ли с Десны до этого... Уненежа?
— Вёрст 15 будет. По лесам, конечно, тяжко. Но там же тоже люди живут. Тропками, тропочками... и выскочим.
Уненеж, как я понимаю, это Нежин. Помню, огурчики классные там росли. Так и назывались — "не женские". Потому что закусь хорошая. И это всё хорошее, что я вижу в этой ситуации.
Факеншит уелбантуреный! Как я не люблю неопределённостей!
Пока сидел в своих Больших Пердунах — всё было понятно, предсказуемо и планируемо. Ну, заболел один работник — другого поставил. По оттепели брёвна вытаскивать неудобно — подождём три дня, пока дорога снова станет, а пока другое поделаем. А тут...
Поиграем в стратегию. Собственной головой.
* * *
В голове автоматом возникли всякие язвительные подколки в адрес попаданцев и авантюрников со стратегическим уклоном. Таким... как пикирование бомбардировщика Б-52 с ядерными бомбами. Кто-нибудь видел, как эти машины пикируют на цель? — Вот и я об этом.
"Перенацеливая основной удар группы приданных фронтов, левым флангом взломав глубоко эшелонированную оборону противника, а правым совершая ещё более глубокий охват его подвижных соединений, что позволило овладеть стратегически важным рубежом с последующим захватом плацдармов и развёртыванием на них ударных частей и подразделений...".
* * *
Не смешно. За рутинными подколками и вымученным зубоскальством — мой собственный страх. Ещё не страх боли или смерти — страх непонятного и опасного. Пока даже не страх — неуверенность, неудобство, дискомфорт, противность.
Нет данных, нет картинки, нет хендлов, нет предвидения и планирования. Стратегия — как у... ну, скажем мягко, у щепки в проруби. Поиграй, дитятко, в эти шахматы. Но помни: в здешних пешках — твоя собственная голова. Единственная.
В двух сотнях вёрст впереди, прямо ходу движения — поганые. Численность... от двух до четырёх орд. Да плевать на численность! Проще: их — до фига! Для конного войска о трёх конях по льду реки — день марша. Монголы постоянно так ходили. Половцы... не знаю. Но коней у них много.
Местная система наблюдения и оповещения... Что-то я не уверен. Как она работает — не знаю. Как-то типа:
— Дымы на полнеба видишь? Это сёла по реке горят — пора сматываться.
* * *
Туземцы тут спокойные как... как евреи. Звонишь, бывало, в Израиль:
— Как там у вас? Телек показывает — бои идут, ракеты летают.
— У нас? Всё нормально. А бои — не у нас, за сорок километров. Там армия, специалисты, система обороны и перехвата. К нам и не долетает.
Что-то я в глубоком сомнении. Что здесь — тоже система. Через которую ничего не долетит и не доскачет.
* * *
Непонятно, неприятно, предположения, предчувствия... Ожидание неприятностей и таких же неожиданностей...
"Лезть как кот в сапог", "покупать кота в мешке", "искать чёрную кошку в тёмной комнате"... почему предчувствуемые, но — неопределённые, гадости ассоциируются у людей с кошками?
Как я завидую большинству моих коллег по славному цеху попадизма и авантюризма! Они как подкинутая монетка: в любой ситуации сразу падают однозначно: или орлом, или решкой. Некоторые могут разок на ребре подскочить, выбирая на какую сторону упасть. А я вот... зависаю и никак не могу решиться.
Инстинкт, "правильность" однозначно говорят голосом Озерова: "Такой хоккей нам не нужен!". Поворачиваем и сваливаем. Кру-гом! И — бе-гом! Рисковать головой в какой-то хрен знает какой средневековой замятне... Из-за какой-то залетевшей дуры...
Мне?! Хорошо образованному и неплохо воспитанному, продвинутому и обеспеченному, "эксперту по сложным системам", "носителю опыта всего прогрессивного человечества"... Да местные на меня молиться должны и пылинки сдувать! Да тут на весь мир другой такой головы нет! А вдруг её сабелькой бац — напополам. Единственные на весь мир мозги — бледной слизью по сугробам...
А назад... "Ванька-не-удатный". Неудачник. Взялся, а дела не сделал. И плевать какие там были условия и обстоятельства.
"Прости народ русский, что поднял, да не осилил".
Без боярства — вотчину не поднять. И тогда на кой чёрт все эти мои хитрые знания и умные мысли?! Без людей их не сделать, а сказанное, но не сделанное — просто шум, мусор.
"Хотел бы в единое слово
Я слить мою грусть и печаль
И бросить то слово на ветер,
Чтоб ветер унес его вдаль".
Туда же, в это слово от Гейне, можно слить тезаурусы и компендиумы, суммы технологий и системы ценностей, граничные условия и основные последовательности...
Сливаешь и бросаешь. Слово на ветер.
Как же точен русский язык! Сначала — "бросить слово на ветер", потом — долго "искать ветра в поле".
Широкие массы моих коллег-попаданцев придумывают разные вундервафли. Тратя на это кучу времени и сил, проявляя недюжинную изобретательность, образованность, остроумие. Эффектно перекраивая историю человечества вообще, и научно-технического прогресса — в частности.
Одна мелочь мелкая: кто это делать будет? Туземцы? Для этого нужно, чтобы они в тебя поверили. Не в твою энциклопедичность и технологичность, даже не в силу или доброту — в успешность, надёжность, эффективность. В твою удачу. Без этой веры — людей можно только заставлять, принуждать... И будет саботаж и нож в спину.
Неудачнику — никто не поверит. За ним не пойдут. Его даже резать не будут — просто разбегутся. Как от прокажённого. Ну и сиди себе в лесу, прогрессируй с медведями.
Тут язычество с христианством сходятся. Для язычников удача — дар богов, для христиан — милость божья. Если этого нет, идти за тобой — значит идти против высших сил. Таких дураков здесь... "Штурмовать небо" как парижские коммунары... зайдите через семьсот лет.
"Вельможа в случае, тем паче,
Не как другой — и пил, и ел иначе".
Да будь ты просто "вибратором самоходным" для чего-нибудь высокопоставленного! Это — "случай", удача. За тобой пойдут. Тебе самому, твоим людям станет разрешённым, допустимым быть "не как все", делать что-то новое, "пить и есть иначе".
Нельзя быть неудачником. Надо сделать дело. "За базар — отвечаю".
У меня, при всём моём желании, нет достаточных причин послать Борзяту и всю эту романтическую миссию. Борзята — врёт. Или — привирает? Или — недоговаривает? По датам не сходится: Акиму предложили участие в этой миссии в июле. Операция планировалась, вероятно, на месяц раньше. Ещё до осады Вщижа и тотального разорения окрестностей Чернигова. Поэтому и легенда у нас такая... неадекватная. Проще — идиотская.
Но в первой половине лета Ропак нормально сидел князем в Новгороде, а не "на скамейке запасных князей" в Смоленске. Однако, это ничего не доказывает. И — не опровергает.
Факеншит! Я не знаю как они думают!
Как русские князья образца 12 в. проводят типовые тайные операции по подготовке к представлению родственникам своих тайных жён и детей? А кто знает? В летописях такое не описано. Какие ресурсы используются, какие технологии применяются, какие имеются наработки у национальной элиты по данной теме... Туман.
А без неубиенных аргументов мне дёргаться... Аким, мать его, слово дал. Год налоговой отсрочки... факнуть бы их всех. Боярство это... японское...
Хватит ныть, Ванька. Над предчувствиями можно переживать бесконечно. Ищем позитив. Ищем... ищем... И находим! В нашем фольке! Была у нас на Руси аналогичная история:
"Во деревне то было в Ольховке,
Во деревне то было в Ольховке.
Там жил-был паренёк Андрияшка,
Там жил-был паренёк Андрияшка.
А в деревне жила и Парашка,
А в деревне жила и Парашка.
Полюбил Андрияшка Парашку,
Полюбил Андрияшка Парашку.
Не велел ему тятька жениться,
Не велел ему тятька жениться.
Как заплакал тут наш Андрияшка,
Как заплакал тут наш Андрияшка.
А за ним заревела Парашка,
А за ним заревела Парашка.
Эх, лапти, да лапти, да лапти мои!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
