В классной комнате их уже ждали — первый урок — магия. Тут выяснилось, что Гер ничего толком не может и не умеет. Пришел Гердер, покачал головой, посмотрел ауру, резерв и сказал, — переучиваться, все заново. — Заниматься пока отдельно, с ним лично. Потом будет заниматься в группе. Маргарет, попробовавшую было дразниться, осадила Шарлотта. На занятиях по истории и рикайнскому он тоже не блистал. Зато на арейском говорил лучше. И учитель поинтересовался, где ему ставили произношение. Он не мог сказать,что этот язык очень похож на язык маминых родичей, на остров они ездили несколько раз, и там на этом арейском говорили все. Поэтому просто сказал — были учителя с далеких островов. С математикой вышло совсем худо. На обед он пошел понурый и еще больше расстроился, когда узнал что мама в городе и будет поздно. На занятиях по верховой езде, наконец-то, можно было себя показать. Эдди держался в седле хорошо, Лотти сносно, про Маргарет учитель задумчиво говорил, — "Богиня разберет кто кого боится: она коня или конь ее?" За ужином была мама — опять невероятно красивая, но уставшая, она проскользнула вслед за ним в коридор, быстро поцеловала в макушку — ну как ты. И тут раздались какие-то крики из крыла, где, он уже знал, личные рабочие кабинеты, мама сказала мне надо идти и исчезла.
Он очень боялся проспать разминку, а как и кого попросить разбудить его вовремя? Он сегодня и на завтрак чуть не опоздал. И что одеть на эту разминку. Осмотрев доставленные вещи, облегченно вздохнул, кажется, вот. В конце концов, он почти не спал, но в зал пришел первым. Правда, пришлось пару раз спросить у слуг дорогу в запутанных лабиринтах дворца. Слуги кланялись, и предлагали даже проводить. Что такого с ними случилось за ночь, понять было нельзя — вчера его никто просто не замечал.
Вскоре после него в зал вошли Эдди в сопровождении гувернера, и следом Роберт — было воскресенье, его отпустили из Академии домой. Учитель подошел к Геру, — вам, лорд, сколько? — Гер открыл было рот, чтобы сказать одиннадцать, но губы почему-то вымолвили — тринадцать. Действовала магия внушения. Полтора часа тренировки были Геру нипочем, и бег, и разминка. — Великолепно! — сказал в конце занятий инор Грей. — Вот, принцы, вот так надо. Теперь фехтуем. И новый прием для рукопашного...
Потом день пошел своим чередом, но к середине, когда пригласили на обед, Гер практически засыпал, он уже было отправился на свой, детский, четвертый этаж, когда вдруг на третьем углядел суету около покоев короля, а значит, и матери. И решил заглянуть — ведь если можно слугам сновать туда-сюда, значит, можно и ему. Его в коридоре увидел новый камердинер короля. — Милорд, Вы к отцу? Проходите, болеет он сегодня, лежит, сейчас спрошу.
И сразу же пригласил Гера войти.
— Добрый день, Ваше Величество!
— Заходи. Вот видишь, уложили на сутки опять. Тебе как во дворце?
— Ничего, только я вот со временем никак не разберусь. — И Гер рассказал Королю о такой смешной, но серьезной проблеме.
— А сегодня как встал?
— Я затемно поднялся... туда..., а потом решил ждать, когда рассветет, и пошел искать зал для занятий.
— Попроси ко мне камердинера подойти.
— Сейчас ты проводишь лорда Хэмптона в его комнату, потом предупредишь учителя по верховой езде, что лорда не будет на вечерней прогулке по моему распоряжению, а потом разбудишь его перед ужином и приведешь сюда. На кухне сказать, что ест он сегодня со мной и леди баронессой. И доведите все мои распоряжения до сведения кронпринца. Хотя, нет, лучше передай, что я хочу его видеть.
И Геру уже, — Ступай, я Кире скажу, что ты заходил и что все в порядке.
* * *
**
Ксения! Ты определила к малышу слуг ?
Я думала, ты дал распоряжения! это же ты переводил его на детский этаж.
* * *
**
С Эдвардом Гер подрался на третий день пребывания во дворце.
Вот после ужина с королем все и случилось, когда Гер, полностью довольный жизнью, вприпрыжку поднялся на детский этаж и заглянул в общую гостиную, сам не зная зачем, просто так, из любопытства, книги он там видел.
Эдвард был расстроен и зол: Робби, любимый старший брат, сказал ему, что фехтует он куда как хуже приемыша. Да еще сегодняшний утренний урок в манеже. Пришел инор Грэм, главный конюший, и попросил лорда Хэмптона пойти проведать Злыдня — конь де его почуял и не успокаивается. Свидание закончилось невиданным представлением — поездкой мальчика на здоровенном белом жеребце, круги по леваде легким галопом. А за ужином восторженный рассказ Лотти и приказ отца, Гердера, — близко даже не подходить к коню.
— Надо же, мы и читать умеем? А я думал ты как твой отец — король и книга вещи несовместные!
— Слова свои возьмите назад, принц...
— Да ты кто такой, малыш... — Эдвард передразнил голос и интонацию Короля
— Да кто бы ни был, про Генриха не смей.
— Да что ты можешь...
— Еще слово — и я тебе двину!
Если бы не это предупреждение, первый удар Эдди бы точно пропустил, а так он пришелся по скуле вскользь. Зато, потом, увернувшись, поднырнул под замах и въехал Геру кулаком сбоку в ребра. Дальше сцепиться они не успели. Роберт растащил драчунов, поставив между ними магический щит. — Вы что творите!
Маргарет визжала, и было любопытно, насколько ей хватит дыхания. Дыхания хватило — примчались и Ксения, и Гердер, и Гемма...
— Кто первый начал?
— Я — в один голос сказали и Гер и Эдди. И изумленно посмотрели друг на друга.
— К Карлу их обоих, а потом по своим комнатам! А ты, Робби, зайди ко мне.
* * *
*
— "Отец, с Эдвардом творится что-то неладное, он спровоцировал драку, просто нарывался на нее. Я должен был вмешаться до, видел же по глазам Эдварда, что тот хочет проучить новичка. А мальчик просто не знает ни наших законов, ни обычаев, прошу, не наказывай его строго.
— Не буду, я думаю, они подружатся с Эдом. Сейчас полежат рядом на кушетках в лечебной комнате у Карла, он им еще и лекцию прочитает. А Эдди — это возраст такой, как Леди Скарпа говорит — гормоны.
— Но нападение на принца?
— Когда дерутся два принца, это поединок, — Гердер означил старшему сыну статус "Германа Хэмптона".
* * *
*
Кира:
Так началась наша семейная жизнь. Я привыкала думать о Генрихе, как о муже. Хотя ниточка закона, связывающая нас, была так тонка.
Мы просто разные, незнакомые люди, пожелавшие быть вместе. И привели нас к друг другу: его — страсть, меня — трезвый, жёсткий расчет. Так что когда говорила — нельзя купить, лукавила. Можно, только за другую цену. Что он находил во мне — не знаю, знаю, что чувствовала себя впервые в жизни желанной.
Вокруг все работали, лишь одни мы заняты были друг другом и развлечениями. Похоже, жизненное кредо моего короля — прохлаждаться, помня о своей значимости, и думать, что ты что-то делаешь. Своим "королевствованием" Генрих не тяготился. И был полностью убежден, что за государя есть кому работать — вон министры и ведомства, и еще канцелярия. Да. Так что просто назначь министров и только подписывай. Но бумаги лежали без движения по три-четыре дня. А без его подписи нельзя было ни-че-го! Вели все дела, дирижировали государственной машиной Гердер и Ксю (так называл жену принц). Генрих председательствовал и надувал щеки. Уяснив ситуацию, я решила: единственное, чем могу помочь Гердеру и Ксю, хоть как-то отблагодарить их за заботу о сыне — заставить короля делать всё вовремя. Но к этому я пришла позже, через несколько месяцев.
Пока же более всего напрягало то, что Генрих позволял себе не придерживаться четкого распорядка дня. Всю жизнь, с шестнадцати лет, я подчинялась строгой дисциплине. Магическая школа, работа в патруле, скитания по островам, полгода тяжелой работы на Рикайне — я всегда знала, что должна успеть за день. Я никогда в жизни не жила в столь роскошных условиях, не заботясь о еде, одежде, ребенке. Казалось бы, времени должно стать больше, но его катастрофически не хватало. Часы на учебу и тренировки никак не выкраивались.
Неразрешимая задача решилась простейшим образом.
Генрих:
Она оказалась податлива и очень неопытна. Иногда ее вопросы, — а можно ли? — повергали меня в изумление. Она тоже хотела доставить мне радость в постели. Дурочка, она сама, без всяких затей, и была этим наслаждением. Но она изучала меня с упорством, как изучают инструмент, на котором собираются играть. Вот пальцы коснулись груди, губы проложили дорожку к пупку. Язык лизнул, потом поцелуй, потом еще раз язычок. Потом легкие, едва заметные касания и долгий поцелуй в низ живота, туда, где начинаются золотистые мягкие волоски. Я привык одаривать женщин в постели, колечки-сережки, а этой ничего не нужно. Только я сам. Несколько раз она теряла сознание. Уходила на пару секунд, с тем, чтобы вернувшись, посмотреть ошеломленным взглядом.
И за неделю ничего не попросила. Только благодарила, когда вечером гувернер приводил Гера и оставлял с нами. Это ее желание — видеть мальчика наедине, — было легко понять, но я чувствовал, есть что-то еще, какое-то беспокойство. Лучше спросить, чем гадать, и лучше времени, чем поутру, нет.
Кира:
Было позднее утро, я, казалось, ждала уже вечность, когда король закончит собираться на конную прогулку. Наль и Сульяр в унынии лежали на ковре, положив головы между передних лап.
— Девочка, что тебя тревожит? — неожиданно спросил Генрих. Я замялась. Генрих продолжил, — Ты удивительная женщина. За целую неделю ничего не попросила. Даже в постели.
Тут я окончательно потерялась, просто не понимала, о чем Генри говорит. — Но я, но ты же сам делаешь так как мне нравиться, я не знаю, как ты угадываешь.
— Я не о том, я не о ласке, о другом. Все женщины вечно что-то просят, такова ваша природа, не отдаваться, пока не получит задуманного.
— Генри, это, это просто гадко, как можно!
Я же не за подарки с ним. Но противный голосок внутри твердил — ну конечно, зачем тебе просить, Кингаритта, тебе уже заплатили, на много лет вперед...
Так испортить утро, до сей минуты даже нудное ожидание, пока король соизволит закончить прихорашиваться, его не омрачало. Я сидела бочком на широком подоконнике, глядела на почти облетевшие деревья сада, темные клумбы, раскисший от дождя газон и вспоминала прошедшую ночь, а в особенности, раннее пробуждение. Хотя момент подходящий, только как ты, Величество, к просьбе моей отнесешься?
— Я хочу учиться целительству, мне хотя бы часа два каждый день в клинике. И еще тренировки — растяжка, и с оружием.
— Ты уверена, что это тебе нужно?
— Да!
— Ну, тренировки мне тоже не повредят. А то что-то вес стал набирать. Занятия с Карлом в клинике — устроим. Я буду туда с тобой ходить. Каждый день. Найду, чем заняться.
Я даже не знала, как выразить благодарность, задохнулась от восторга. Он поспешил перевести разговор, — К тому платьицу, что ты в театр собралась надеть, колье бы хорошо новое.
— Не нужны мне эти бриллианты!
— Королевскому дому нужны, девочка. Ты теперь его лицо.
Генрих:
Сказать всегда проще, чем сделать. Будит в шесть утра. Пора — куда? На тренировку. А то в клинику не успеем! Как любил говорить гармский король Лауф — офигеть! Завтракали в столовой, к превеликому удивлению Гердера. Овсянка! Ужас. Потом вместе с охранниками и Карлом переместились в клинику. Там я благополучно продремал часа два. Надо секретарям предложить приносить мне сюда разобранные бумаги, чтобы я мог их подписать. Отличная идея — а потом почти весь день свободен. Ну, за исключением протокола — заранее расписанных дел — прием послов и прочее, но там будет не скучно, потому что можно с Кирой. Идея сделать из нее личного секретаря его Величества пришла Гердеру. Нет, Гердеровы ставленники, первый и второй секретари, продолжали действовать, но статус давал Кире возможность следовать за мной туда, куда любовницу-жену не пригласишь. На военную коллегию, например. Или совет министров. Или собрание гильдии оружейников.
Бриллианты она одевать не хочет! Значит, будешь одеваться в опалы или изумруды! Вот что тебе к платью подберу, то и оденешь. Ах, инор Стил к каждому туалету приложил записочку, что к нему полагается и рисунок? Великолепно, слушаемся маэстро. Посольский прием это серьезно. Весь Рикайн будет обсуждать, в чем были первые дамы Турана.
Глава 12.Веселый танец турдион.
Олирия неделю гостила в замке леди Дармы, а после возвращения, прямо на следующее утро та же Дарма Рион стучалась к ней в спальню со сногсшибательными новостями: её горничная доложила — у Короля новая фаворитка. Официальная любовница, слово такое странное, как конь с кубиками. И никто ничего об этой даме толком не знает. Пять дней назад был торжественный обед, и леди баронесса Кирстен цу Риттербах представлена ко двору. Ужасно, проснуться утром и понять, что ты не в курсе последних дворцовых сплетен. И вот Дарма и Олирия пытали леди Гемму. Именно так о происходящем думала сама Гемма: допрос с пристрастием. Она любила подруг, как любят воспоминания о беззаботной молодости, но иногда, особенно когда болела голова, они были невыносимы.
Уйти, заглянуть к Гренсону, пусть его помощник или он сам дадут капель, а потом...
Она и сама еще не решила, как относиться к этой леди Кире. В какой-то момент испытала острую зависть, когда узнала, какие покои отведены любовнице и какие драгоценности та будет носить. Но тут же поняла, что завидовать-то нечему — положение Киры было так эфемерно, так зыбко. Отринь ее завтра Генрих — и она уйдет из дворца такой же нищей, как и пришла, если в порядке милостыни не выдадут пожизненную пенсию. В отличие от Олина она прекрасно помнила Киру еще по Уинг-о-Туру. Страшная, худая, загорелая дочерна... С какой надеждой она тогда смотрела. Гемма настояла, чтобы ее не взяли на работу, это не Олин, она была против, сразу почувствовала, женщина не проста, ой не проста. Хорошо, чтобы Кира об этом никогда не узнала. Скорее всего она забыла о той встрече — Гердер явно с ее слов считает, что до заповедника Олин и Гемма с Кирой не виделись. Этот шикарный козырь — смену внешности — следовало припрятать до поры до времени. Тринадцать лет назад она смогла вымолить у Гердера жизнь мужа. Олин был, как говаривала ее верная камеристка, "замазан по уши" в заговоре. Жестокие, бьющие наотмашь слова Кронпринца и дрожащие руки короля, читающего протоколы допросов:
— Доигрался? Дальше потакать будешь? Или поймешь, что на Ксении и малышах не остановятся? Даже дурочку Олирию с ее дочкой приговорили. Замешкались — никак не могли решить, кого из вас двоих — тебя или Олли в живых оставлять. Вас, леди Гемма пощадили бы — но дальнейшая жизнь — отдаленное поместье или монастырь. Женщина, не способная родить мальчика, трону не нужна.
Да, это так: надежду играть какую-либо роль в политической жизни Турана принцесса Гемма потеряла вместе с рождением дочери. Генрих в ней разочаровался, ожидал, что будет внук. Да еще и Ксюша спустя полгода произвела на свет второго мальчика, а потом — девочку. Трое детей в семье старшего принца закрывали отпрыскам Геммы дорогу к короне. Но если что-то случиться с Гердером и его сыновьями, Олин будет следующим претендентом на трон. Этого "если" быть не должно. От него пострадают и Гемма, и Маргарет. А сейчас — главное, чтобы бастардов эта красавица не нарожала. Казна не бесконечна. Каждому королевскому ребенку положен кусочек общего пирога, кому меньше, кому больше. И лучше, чтобы количество кусочков не увеличивалось. И так уже один появился лишний. Надо к нему присмотреться. Ну и что, что родня, может быть завидным женихом для Маргарет.
