Полчаса до весны

— Замечательная девушка. Но мы пока держим в секрете ее личность и семью. Понимаете, ребята слишком молоды, встречаются недолго и пока не очень уверены в своих чувствах. Но я верю в лучшее — они друг другу невероятно подходят. Не меньше, чем Флинту подходит Лидия.

Алехо снова улыбнулся.

Такую суку как Лидия еще поискать. Да Алехо скорее с высотки сиганет, чем станет жить с подобной мегерой в пределах одного квартала. Ну, а жениться можно. Почему нет? Жениться и продолжить жить своей жизнью, отправить молодую куда-нибудь в кругосветное путешествие, все одно она долго на одном месте не высидит. Да и смазливых попутчиков себе легко найдет.

К счастью, о серьезных делах окружающие сегодня не говорили — протокол не тот. К счастью.

Вскоре они с отцом остались наедине. Вовремя — непривычные к принудительной улыбке мышцы лица уже сводило болезненной судорогой, а мозг все усердней сверлило непонимание, зачем он все это проделывает. Ради чего?

Старший Юголин поболтал бокалом, который держал в руке с самого начала приема.

— Зискинд скоро сольется, несмотря на то, что породнится с Жагрэ. А тот и за утопающего схватится, потому что свою дочку под кого хочешь сунет, только бы пристроить. Она же с половиной континента перетрахалась, а такое даже пакетом акций не исправишь. Да так ничему и не научилась, только ноги раздвигать и лежать бревном.

Алехо чуть не стошнило и он быстро хлебнул из своего бокала, запивая рвотный рефлекс. Ба, не очень-то приятно вот так мимоходом узнать, что делил одну и ту же любовницу с собственным отцом. Впрочем, уже год как старший Юголин считал сына достаточно взрослым, чтобы говорить на равных, так что Алехо не привыкать к шоку. Тут каждое услышанное слово может превратиться в ядовитую змею, как в сказке — собеседник открыл рот и не знаешь, что оттуда вывалится: роза или паук. Каково, интересно, матери — знать обо всех этих девках? А она его еще любит. По крайней мере, так думает.

Однажды и Алехо станет таким же, он ни секунды не сомневался. Наследственность, она неистребима — нельзя взять да удалить половину своих генов, вырезать половину плоти и слить половину крови, только чтобы избавиться от того, что подарил отец.

— А вот Сохари пока крепко держится. Он включен в состав группы, которая займется законом по ограничению прав людей и ужесточению наказаний за нарушения.

— То есть? — нахмурился Алехо. Господин Тувэ ничего о подобных законах не упоминал. — Разве партия Турбы 'Наравне' не выдвинула противоположный закон о равных правах? Разве его не приняли?

— А как же, приняли, естественно, и уже частично выполнили. — Отец поклонился, улыбаясь, кому-то проходящему мимо и тут же снова стал серьезным. — Скоро этот совет обновленного состава примет неверное решение, которые нанесет огромные экономические убытки и поставит под угрозу независимость страны. В провинции вспыхнет голод. Во всем обвинят именно людей, неспособных занимать такие ответственные должности и принимать важные решения. Автоматом для них раз и навсегда не только перекроют путь во власть, но и загонят, наконец, в стойло. А вот все любители малоодаренных типа Зискенда автоматом сольются в отстойник, на волне будут те, кто за ужесточение законов и ограничение прав людей. Мы с тобой, естественно, выберем правильную сторону. Как и Сохари. Жаль, у Сохари только один законнорожденный сын. Причем нетрадиционной ориентации, иначе породниться бы... Хотя... такую карту тоже полезно держаться в рукаве — пока ты холост, все будут рассчитывать на родство и сотрудничать.

Алехо молчал. Сначала от отцовской откровенности, внезапно хлынувшей на его 'достойную' голову волосы дыбом становились, потом он привык, а теперь вообще понял — однажды он дойдет до того состояния, когда не увидит в происходящем ничего страшного. Просто игра. Кто-то предпочитает покер на деньги. Кто-то играет во власть судьбами живых людей.

— Ты, кстати, как поживаешь? — словно опомнился отец.

— Все в порядке.

— Завтра приедешь? Сестры будут рады тебя видеть.

— Нет, на выходных, скорее всего.

Старший нахмурился, но спорить не стал.

— Не бросил еще свои примитивные бои для простолюдинов? — опасно блеснули глаза отца. Его лицо прорезали складки у рта и вокруг глаз — такие же острые, как взгляд. Было ли в нём хоть немного мягкого? Алехо не смог вспомнить...

Впервые за вечер Алехо не повел себя, следуя протоколу, а вместо этого позволил слегка сползти маске послушного сына.

— Нет и пока не собираюсь.

И отец снова отступил, как обычно, когда вопрос касался частной жизни Алехо. Такая вот молчаливая победа.

В общем, вечер оказался настолько нудным, что после приема Алехо сразу отправился домой. Последние дни он ночевал в городской квартире, избегая академического общежития, потому что чутье требовало держаться подальше от академии, и это же чутье утром нашло неожиданное решение проблемы, и Алехо заказал дополнительные засовы на свою и без того чересчур крепкую дверь. В отличие от сложносочиненных профессиональных замков, засовы были грубые и примитивные — как раз такие, какие в мире квартов вызывают недоумение, вроде комаров, которые, оказывается, существуют на белом свете! Однако лично ему один огромный засов наверху и второй, декоративный, возле ручки очень даже понравились.

Зачем нужны засовы? Он понятия не имел. Но чутье требовало послушания, а он давно знал, что чутью надо следовать. Однажды оно спасло Алехо в безвыходной ситуации и заслужило уважительного к себе обращения. Пожалуй, если чутье однажды потребует жениться на Лидии Жагрэ, придется жениться.

Так, в общем-то, и получилось, что свой двадцать четвертый день рождения, который наступит в полночь, придется встретить в одиночестве, в тишине и покое, заперевшись в квартире на все замки.

* * *

Кинжал Кветка украла так просто, что это напугало ее почти до паники. Дома ни Косты, ни его подружки, шкатулка на виду в стеклянной витрине, не заперта. Оказывается, прежде эту шкатулку Кветка не раз протирала от пыли. Легко откинув крышку, она достала кинжал, обхватив за рукоятку, он секунду сопротивлялся, будто притягивался к коробке магнитом, а после выскочил, как если бы она оторвала невидимую нить, которой тот был привязан.

Кветка быстро сунула подделку в углубление, захлопнула крышку, поставила на место и сделала несколько лишних в данной ситуации движений, будто смахивала пыль, а потом отступила на пару шагов назад. Впервые с начала операции подмены ее затрясло, руки дрожали, зубы стучали, и вообще пришлось сесть на корточки и глубоко подышать. Но как только она смогла себя убедить, что паниковать лучше в комнате, в обществе Лизы, а не тут, на месте преступления, ей хватило сил, чтобы выйти из комнаты, убрать инструменты для уборки в кладовку и отправиться домой.

На лестнице пришлось хвататься за перила, потому что ноги снова дрожали, как будто тело сковало льдом. По лестнице Кветка практически сползла, вися на этих самых перилах. Неужели все получилось? Неужели? Над ухом не визжали сирены, на пути не возник разъяренный потерей имущества Коста и в холле не толпились охранники с оскаленными лицами, целясь в нее из автоматов. Ничего не случилось.

Добравшись до последней ступеньки и глубоко вздохнув, Кветка ступила вперед, почему-то впервые подумав о том, что так и несет краденый кинжал в руке, правда, его не сильно видно из-под длинного растянутого рукава теплого свитера, но все же, если присмотреться...

И тут же попала в паутину.

Невидимые нити спеленали ее как жука, прочно и мгновенно.

Прямо над головой лениво покачивалась подушка-амулет, неспешно продолжая запутывать ее в сетку. Когда Кветка инстинктивно дернула рукой, руку тут же спеленало несколько дополнительных нитей. Намек понятен — она непроизвольно сглотнула и шею тут же скрутили петли, плотно приматывая к лицу попавшиеся на пути пряди волос.

Со стороны казалось, что она повисла в воздухе.

Тут можно и задохнуться — и никто не поможет. А даже если помогут... что теперь ее ждет?

Замерев, чтобы не погрязнуть в прозрачных, но от этого не менее болезненных путах, Кветка хорошенько представила, что теперь с ней будет и глаза тут же наполнились слезами. Она успела сжать зубы, чтобы не разрыдаться, но руки и ноги все равно дрожали, отчего вокруг все сильнее смыкался кокон. Кричать нельзя, кто-нибудь прибежит, а не кричать — умрешь, придушенный амулетом. Тонкая пытка, ничего не скажешь.

Может, проще умереть? Все равно ничего хорошего ее не ждет, даже если спасут и выпутают из ловушки. Как минимум — трудовая отработка на несколько лет, а могут и в тюрьму засунуть.

Вряд ли даже Синичка с Котом и Паштетом теперь сумеют ее спасти.

Просто не верилось, что все закончится так нелепо. Впереди была целая жизнь — да, возможно, не райская, но относительно свободная и терпимая. А теперь... теперь...

— Мамочки! — пробормотала Кветка, всхлипнув, потому что из комнаты вышел охранник и удивленно замер на месте, увидав кокон. Нечастое, должно быть, зрелище — вряд ли тут часто всякие идиоты попадаются на удочку. Настоящие воры прекрасно знают, что к чему, и попусту не суются.

Кинжал врезался в ладонь.

Этого не может быть... не может быть...

Но реальность не изменишь, даже если крепко зажмуриться и много раз повторить, что это просто сон. Кветка попробовала — не получилось. Лицо по-прежнему облепляли пряди волос, врезаясь в щеки и губы, руки и ноги сковывали толстые канаты, а живот перетянуло так сильно, что стало тяжело дышать.

Охранник оглядел холл и лестницу, видимо, выискивая соучастников, никого не увидел, повернулся к сторожевому посту и судорожно принялся хлопать по карманам. Сейчас он или позовет на помощь, или вызовет центральный пункт охраны.

Надо кричать... Надо что-то делать.

Бесполезно.

Тем временем со стороны входа шел какой-то человек. Увидев кокон, он сразу же остановился, наклонил голову и задумался.

Это был Алехо, Кветка даже не сразу его узнала. Сегодня кварт выглядел крайне официально, по крайней мере, на тот быстрый судорожный взгляд, которым она его задела. Похоже, ее тоже не сразу узнали. Пробежавшись по ее лицу и фигуре, глаза Алехо расширились, но лицо осталось прежним — ровным и невозмутимым.

Охранник полез в карман куртки.

— Уйди, я сам разберусь, — Алехо жестом отправил его обратно в комнату охрану.

— Но...

— По правилам ты не должен соваться в дела квартов, если они собираются разбираться самостоятельно. Это мое дело, я собираюсь с ним разобраться, а ты ничего не видел. Понятно?

— Да, — судя по голосу, охранник испытывал не столько недовольство, сколько облегчение. А судя по деревянным движениям, уходил он практически против своей воли, потому что его подгоняли. Кветка даже на секунду пожалела бедолагу, припоминая, как это — ноги двигаются, будто вовсе не твои, а ты только и делаешь, что стараешься удержать свой рассудок на месте, чтобы не захлебнуться паникой и не заорать, потому что крика не будет слышно — и от этого еще страшней.

Но еще неизвестно, что лучше — охрана, состоящая, как ни крути, из способных войти в ее непростое положение людей, или Алехо, который прекрасно осведомлен о предназначении амулета и почему тот создает кокон.

Холл опустел, дверь в сторожевой пункт закрылась.

Кварт подходил, внимательно следя за нитями, которые выпустила подушка. Конечно, это были не нити, а энергетически усиленная, тонкая как паутина масса, застывающая на воздухе и распухающая от силы амулета, увеличиваясь в тысячи раз, и в результате все выглядело так, будто на Кветку, как на катушку, сплошным слоем намотали толстенные корабельные канаты.

Кварт пошевелил пальцами, или, скорее, нервно дернул ими — и канаты ослабли, а потом начали сдуваться и опадать.

Постепенно они совсем размотались и лежали на полу, как комок издохших змей. Впервые за последние десять минут получилось встать на пол полными ступнями и пошевелиться.

Алехо молчал, задумчиво наблюдая за Кветкой.

Она сглотнула, схватилась за живот, который то и дело резало приступами боли, и шмыгнула носом, сдерживая рыдание.

А потом незаметно для самой себя принялась говорить, захлебываясь словами и еле успевая набрать воздуха.

— Это не то, что ты думаешь. На самом деле все по-другому. Я не воровка. Это...

— Я разве что-то спросил? — Алехо удивлено поднял брови. Глаза сегодня у него были обычные, без линз. Совсем прежние глаза, которые так тщательно скрывали двойное дно. Но какой на нём был шикарный костюм! Он явно вернулся с какого-нибудь официального приема. И это посреди недели?

— Я бы никогда не... Это...

Кветка растерялась. И действительно, он ни о чём не спрашивал. Но ведь как тогда? Что это все значит? Почему тогда он её распутал?

— И что теперь? — сбившись, спросила она. Кинжал улегся в ладонь и устроился там, как родной, но не заметить его кварт не мог. Мешковатый свитер, потертые джинсы и сверкающая камнями рукоятка явно не складываются в один комплект.

Алехо подтвердил подозрения, уставившись прямо на кинжал. Потом оглянулся в сторону лестницы, на миг нахмурился и так же быстро улыбнулся, проказливо и обаятельно.

— Пошли ко мне?

— Ч-что? — промямлила Кветка.

— Пошли ко мне? Расслабимся. У меня последнее время никого не было.

— В смысле? — спросила она раньше, чем сообразила, о чём речь. Щеки тут же залились краской, хотя обычно Кветка подобных разговоров не смущалась. Пару раз даже пыталась вызвать на схожий разговор своих новоприобретенных парней, но они сбегали раньше.

Алехо мгновенно перестал улыбаться.

— Ты что, дурочка?

Кветка ошарашенно захлопала глазами. Почему дурочка? Или он что, забыл тот вечер, когда являлся на чай? Вроде нормально посидели, даже немного поболтали, и совсем она не походила на дурочку. А вот если он забыл про вечер, ведь чего там вспоминать кварту? Тогда да — понятно, отчего он так говорит. Или, может, дело в том, что он собирается получить компенсацию за свою помощь?..

— Ты хочешь, чтобы я заплатила за помощь? — срывающимся голосом пробормотала Кветка.

Он нагнул голову, прислушиваясь к тихому вопросу. Потом сделал такое лицо, будто слегка удивился.

— В смысле? — спросил уже Алехо. — Похоже, вечер у нас у обоих выдался не ахти. Ты напряжена, я тоже хочу отвлечься. Ты доставишь удовольствие мне. Я — тебе. И всем хорошо.

— И я могу отказаться?

Он нахмурился и сунул руки в карманы брюк, отчего приличный костюм тут же стал выглядеть небрежно.

— Конечно. Что мешает тебе отказаться? — он действительно выглядел так, будто не понимал.

— И если я откажусь, ты... позовешь охрану?

Алехо пару секунд подумал. А потом оскалил зубы в подобии улыбки.

— Ах вот ты о чем, — он фыркнул и отвернулся. — Очень надо. Иди себе, куда шла.

И, больше не задерживаясь, кварт развернулся и отправился себе к лестнице. Кветка задышала глубже, разрываясь на части. Что делать? Нужно отнести кинжал к Лизе и передать Коту. Но ей... хотелось пойти с Алехо. Правда, хотелось. Очень. Хотелось бросить все, отключить мозги и пойти к нему. Правда, что она там будет делать, учитывая свое неумение доставлять удовольствие, представлялось с трудом, но она хотя бы попробовала!