Институт моих кошмаров-2. Почти нормально

Но именно он был виновен в том, что со мной происходило. Он сам признал это.

— Позволь дать тебе совет. Не думай об этом. Я видел безнадежно больных людей, которые доживали до старости. И я видел молодых, полных сил и энергии, которые погибали от нелепой случайности. Ничего не изменилось. Если тебе суждено выжить, ты будешь жить.

Все изменилось. Если раньше у меня была надежда на то, что предсказание баньши окажется ошибкой, то теперь... У меня ведь нет ни одного шанса, правда? Так или иначе, я скоро умру.

Я скинула его руку. Наклонилась за сумкой — даже не заметила, когда ее уронила. Медленно направилась к выходу.

— Я бы приняла твой совет. Полгода назад. Когда еще верила тебе.

Но не теперь.

Я честно пыталась сдержаться. Не плакать. Не думать о том, что сказал Сереш. Не вышло. Меня хватило только на то, чтобы дойти до уборной в комцентре, и я осела на плиточный пол, давясь рыданиями.

Я не хотела умирать. Я хотела жить, пусть даже в этом сумасшедшем, неправильном, волшебном мире. Я хотела вернуться к родителям и обнять их. Я хотела прогулок по раскаленной набережной летом и запаха мандаринов и елки зимой...

Но что толку об этом мечтать? Теперь надо думать, что делать дальше. Я встала и оперлась на раковину. Чем хороша бурная истерика: рано или поздно, она заканчивается. А после нее на переживания сил не остается.

Первый шаг стал очевиден, стоило только взглянуть в зеркало: умыться. Опухшие веки и темные потеки на щеках — не то, что стоит показывать остальному миру. Особенно в такой момент. Поплескав водой себе на лицо, я кое-как стерла остатки макияжа и полезла в сумку за косметичкой. Механические действия успокаивали, но давали время на размышления.

Учеба и подработка в газете — в свете моих перспектив они лишались всякого смысла. Но бросать их все равно не хотелось, пусть и из безумной надежды, что все еще может обойтись. Один шанс на миллион, не больше — но именно такие обычно и сбываются. И пусть я не хотела надеяться... наверное, это какой-то инстинкт. Свойственный каждому человеку от рождения. Верить в лучшее до последнего. А иначе как бы человечество не сдалось и выжило?

Родители. Находясь в ГООУ, я мало что могла изменить, но... зря их избегала все это время. Но кто же знал, что иной возможности у меня не будет. При мысли о них, о том, каково им будет потерять второго ребенка, я сжала в трясущихся пальцах футляр от туши.

Не могу так.

Всхлипнув и зажав рот ладонями, я снова сползла по стенке. Подтянула колени к груди, опустила на них подбородок.

Не могу.

Не хочу умирать.

И думать не хочу. И чувствовать. Из прострации меня вывел скрип открывающейся двери. Сколько раз просили айтишников, чтобы они ее смазали... Я подняла голову. Внимательно посмотрев на меня, Диз со вздохом поставил лейку в веселый зеленый цветочек на раковину и опустился на пол у противоположной стены.

— В холодильнике есть пиво, а у Гала где-то должен стоять виски. Насколько все плохо?

Столько не выпьешь, вот насколько.

— Хочешь поговорить?

Нет. Что я могла сказать? "Мы все умрем"? Это не новость. "Я умираю"? Малознакомым людям такое не сообщают. А близким — тем более. Не та ноша, которую хочется разделить. Да и зачем причинять кому-то боль? Все равно ничего не изменить. Я снова спрятала голову в коленях.

— Я чувствую себя такой старой, — глухо призналась я. — Будто мне не восемнадцать, а все двадцать пять.

— Ну да, — согласился со мной Диз. — Потому что двадцать пять — это глубокая старость.

Я невольно хихикнула и тут же погрустнела. Очень глубокая, не всем до нее дожить суждено.

— Добро пожаловать в вечность, — добавил он. — Ты никогда до конца не повзрослеешь, но и чувствовать себя ребенком уже не получается, верно?

Верно. Я не осознавала этого раньше, но детство закончилось для меня только с поступлением в ГООУ. До того я всегда могла положиться на семью, здесь же я была сама по себе. И никаких поблажек из-за возраста тут никто не делал.

Забавно вообще, полгода назад для меня было шоком узнать, что маги способны жить по несколько столетий. Открытием — и весьма неприятным. Сейчас я была бы счастлива, скажи мне кто, что я смогу жить вечно...

Больше Диз ни о чем не спрашивал, и была ему за это благодарна. Как и за то, что остался рядом. Позволил поверить, что я не одна.

— Зачем тебе лейка? — нарушила я наконец молчание.

Диз, все это смотревший куда-то поверх моей головы, отвлекся от созерцания и скорчил страдальческую гримасу:

— Ник подарил Лине какую-то цветущую хрень в горшке. Поразительно мудрое решение, надо заметить, за столько лет мог бы понять, что у нее даже кактусы не выживают. Пришлось одалживать у некромантов. Жалко цветок, засохнет же.

Я невольно улыбнулась. Демон смерти, заботящийся о комнатном растении... На самом деле это было очень в его духе. Спасти цветок. Помочь незадачливой первокурснице. Просто потому что так правильно.

Интересно, если бы я ему сейчас все рассказала... Нет. Я отбросила эту мысль.

— А некромантам лейка зачем?

— Знаешь, как из нее удобно кровь на ритуальный круг наливать?

Я даже не подозревала и настороженно покосилась на лейку. Яркие цветочек на оранжевом фоне выглядели уже не так мило. Однако пора было вставать. Мне стало легче — настолько, насколько это было возможно. На лучшее надеяться не стоило. Диз тоже плавно поднялся с пола и отряхнул руки.

— Если ты уверена, что ничем не хочешь поделиться...

— Я в порядке.

Он недоверчиво хмыкнул.

— В таком случае я бы на твоем месте докрасил второй глаз. Иначе тебе могут не поверить.

— Я надеюсь, что на моем месте ты бы вообще глаза не красил, — проворчала я, хватаясь за пудреницу и проверяя свое отражение.

И правда, чуть не забыла. Спасибо, что сказал. Диз на мгновение задержался на пороге.

— Если передумаешь, — сообщил он, — я рядом. Тебе нужно только позвать.

Щедрое предложение. Без шуток.

— Я знаю.

Как ни странно, работа помогла отвлечься от невеселых мыслей. Я настолько закопалась в редактуру, что и не заметила, как пролетело несколько часов. Только отреагировав на телефон, прогудевший, что пришло новое сообщение, я оторвала взгляд от компьютера и заметила, что в комнате не одна. Пока я работала, на подоконнике устроился с сигаретой Диз, пристально наблюдавший за мной. Я ответила ему тем же.

— О чем задумался? — наконец спросила я, первой отводя взгляд.

— О звездах. О том, какими далекими и холодными они кажутся, и какие они раскалено-горячие на самом деле. Разве это не красиво?

Я подошла к нему и перегнулась через подоконник. Действительно, в стремительно синевшем небе уже виднелись звезды, слишком близкие, чтобы быть настоящими. Вон там Водолей, что ли? Кажется, сегодня мы были в южном полушарии.

— В первую очередь это опасно. Ты знаешь, что температура некоторых звезд достигает пятидесяти тысяч градусов и больше?

— В этом весь смысл, — он снова повернулся ко мне; в темноте зеленые глаза горели не хуже обсуждаемых нами звезд, — в опасности.

Псих.

Демон.

Вечно у них какое-то свое представление о мире... Почувствовав в воздухе сладкий аромат, перебивавший запах вянущих нарциссов, я принюхалась.

— Признайся, в этих сигаретах у тебя ведь не только табак намешан?

Диз протянул мне вторую.

— Хочешь проверить?

— Нет. И курить в ГООУ запрещено.

В доказательство, что плевать он хотел на это правило, демон выпустил дым мне в лицо. Я поморщилась.

— Зачем ты здесь? — подоконник был длинным и широким, и я села рядом.

— Бывают ночи, когда нельзя оставаться одной. Даже если очень хочется.

Что-то похожее он мне однажды уже говорил, обнаружив на кухне общежития.

— Я не...

"Покончу с собой, если ты на это намекаешь". А если это неправда? Напророчили же мне самоубийство.

— Я не одна, — возразила я, чтобы хоть что-то сказать. — Меня сейчас Макс заберет.

— Пусть. А пока его нет, я составлю тебе компанию.

Судя по тону, это не обсуждалось. Я хотела было съязвить на этот счет, но вовремя остановилась. Прогонять его не хотелось. Поэтому я промолчала и посмотрела за окно. Небо уже казалось чернильно-синим. В ГООУ фонарей не было, но это никому не мешало. Еще один плюс магии при всех ее минусах: ночное зрение она не давала, но ты всегда знал — тем странным, шестым-восемнадцатым чувством, — что вокруг происходит. Поэтому появление Макса не стало для меня неожиданностью.

— Курение в ГООУ запрещено, — настороженно сообщил он, увидев Диза.

— Она, — тот ткнул в мою сторону сигаретой, будто вокруг было много людей, и можно было спутать, — сказала мне то же самое.

Макс перевел взгляд на меня.

— Привет, — улыбнулась я, извиняясь. — Одну секунду, сумку только захвачу.

Перелезая через подоконник, я не могла не отметить, как Диз машинально протянул мне руку, предлагая опереться, но тут же ее отдернул. Ну да. Не та ситуация, не та девушка... Диз так и остался в редакции, а я привычно переплела пальцы Макса со своими. Сейчас бы дойти до общежития, заснуть и представить завтра, что сегодняшний день был всего лишь страшным, неприятным, но сном...

— Что сказал Сереш? — обеспокоенно спросил Макс, стоило нам отойти.

— Ничего. Моя глупость, забыла вчера принять таблетку...

Соврав, я поежилась. Даже спиной я чувствовала тяжелый как у всех демонов взгляд.

Несмотря на жару ночи тут могли быть очень холодными. Я попыталась еще плотнее закутаться в кардиган, прячась от утренней прохлады. В такой ранний час кампус был совершенно пуст, поразительное и немного пугающее зрелище в бурлящем жизнью ГООУ. За всю дорогу от общежития к коммуникационному центру мне никто не встретился — ничего удивительного на самом деле. Половина пятого утра: все, кто не спал, разошлись по комнатам, а даже самые прилежные из студентов встанут только через пару часов. Только подоконник нашего склепа все еще был занят Дизом. Интересно, он вообще уходил? Или так и провел ночь здесь?

— Дай руку, — попросила я.

— А как же "Рапунцель, Рапунцель, спусти свои волосы"? — лениво поинтересовался компьютерщик, но ладонь все же протянул.

Взгромоздившись с его помощью на подоконник, я устроилась на противоположном конце и с завистью посмотрела на Диза.

— А еще одна сигарета не найдется?

Нашлась. Достав из воздуха, демон передал ее мне.

— Не знал, что ты куришь.

— Я и не курю, — невнятно пробормотала я, выбивая пальцами огонек. — Только когда очень херово.

Он поднял брови в притворном изумлении. Да-да, лексика, знаю.

— Значит, осенью все было еще не настолько плохо?

Выходит, что так. Я промолчала, но Диза это не остановило.

— Учитывая, что на улице только занимается рассвет, ты в том же платье, что и вчера, и плохим настроением от тебя несет за милю, можно предположить, что свидание прошло не слишком здорово?

Я покосилась на него, пытаясь понять, насколько участие в его голосе было искренним. Оно не должно было присутствовать — демон ведь. Бесчувственный и безжалостный демон. И все же, едва различимое, но оно слышалось...

— У нас с Максом все хорошо, — сообщила я, поджимая губы. — Все замечательно.

Так замечательно, что хочется кого-нибудь убить. Себя, например. Фигурально выражаясь.

— Тогда в чем дело?

Да нет, вроде бы искренним. После некоторых колебаний я все же решилась спросить.

— Как думаешь, я... хорошая?

— Если ты имеешь в виду "хорошая" как "не пью, не курю, вру исключительно из гуманизма"...

То ответ был очевиден. Пью. Курю. Лгу постоянно, другим и самой себе, из самых эгоистичных побуждений. Я затянулась сигаретой и покачала головой. Что ж, сама виновата, хотела узнать ответ.

— Но, как по мне, если ты задаешься подобными вопросами, ты не так уж и плоха, — я фыркнула: сомнительный комплимент, как и все, которые я от него слышала. — Правда, не уверен, что ты спрашиваешь того, кого следовало бы. "Хорошая", "плохая"... Какая разница? Это все роли. И если тебе в них тесно, откажись от них. Наплюй на свои шаблоны и стереотипы и делай то, что хочешь. Потому что "счастливая" — единственное прилагательное, которое на самом деле имеет значение.

Вот чего-чего, а такого — серьезного, даже слишком, — ответа я не ожидала. А еще я не думала, что какая-то часть меня с ним согласится. Жаль только, что воспитание категорически отказывалось признать его правоту и объясняло, что оправдывать плохое поведение каким-то мифическим счастьем — самый легкий и, соответственно, неправильный выход. Я скованно улыбнулась.

— Звучит немного эгоистично.

— Знаю. А еще весьма сомнительно с морально-этической точки зрения, — в тон мне ответил Диз. — Поэтому, думаю, мир еще не скоро увидит первого демона-психотерапевта. А теперь колись: что у вас все-таки случилось?

Я солгала Максу. Впервые. Я могла молчать, я могла уходить от темы — но до его вопроса о Сереше я никогда не говорила ему неправду. Отчасти потому что подозревала, что он все равно узнает, отчасти потому что не хотела. Потому что Макс не заслуживал такого отношения к себе.

Но вчера я нарушила это правило. И продолжала врать ему всю ночь.

— Он пригласил меня на университетский бал, — сказала я вместо этого.

На мгновение на лице демона проступило неподдельное удивление, а потом он расхохотался. Что? Я не кривила душой, когда говорила, что — объективно — у нас с Максом все было хорошо. Идеальные отношения, как заявила мне Райли. Поцелуи на ночь и кофе по утрам. Лениво проведенные выходные и совместные выходы "в свет".

Только один из нас никогда ничего не говорил о себе. А вторая обманывала их обоих. В раздражении я скомкала сигарету в кулаке, а когда раскрыла ладонь, невесомую серую пыль унес ветер.

— И в чем проблема? — спросил Диз, отсмеявшись.

В том, что я приняла приглашение. Хотя знала, что, скорее всего, до мая, когда в ГООУ соберутся спонсоры и выпускники, а студентки будут спешно заказывать еще одно (десятое, вдруг оно окажется тем самым) вечернее платье, не доживу. Но я не смогла отказаться — тогда пришлось бы рассказать правду. А признаться в ней у меня не было сил. Потому что я знала, что увижу: страх за меня, упрямое нежелание принять факты и жалость. Максу, пережившему все это со своей матерью, это было не нужно. А мне — тем более. Соблазн окончательно размякнуть, позволить кому-то другому позаботиться обо мне, показать себя слабой был и так слишком велик.

— Я не танцую.

— Не бывает людей, которые не танцуют, — не поверил мне Диз.

— Одна из них сидит сейчас перед тобой. Никогда не училась.

И даже не хотела. Мне это казалось глупым: платья в пол, музыка, которая уже давно никому не нравится, попытка не столько возродить величие былых эпох, сколько вписаться в него... Но сейчас я бы все отдала, чтобы увидеть университетский балл ГООУ своими глазами.

— Да чему там учиться...

Я с интересом посмотрела на Диза.

— Так ты еще и вальсируешь?

Почему-то меня это не удивляло. Диз — да и многие другие демоны, которых я видела, — обладал грацией, сразу выделявшей его среди обычных людей. В сравнении с ним я чувствовала себя неуклюжей.