Неправильно сбывшаяся мечта.

Отыскав ещё одну юбку, отличающейся от прежней лишь чистым видом и не такой затасканностью, продлила свой путь по тропинке, не решаясь более приближаться к дороге, хотя и не была уверена в том, что этой тропой никто не пользуется. Но ворона строго следовала по ней и, видимо, не желала отступать. Местами тропинка уходила вглубь леса и расходилась с дорогой, а временами они были так близки, что мне приходилось сходить со своей дорожки. За весь оставшийся день лишь единожды проскакивал одинокий всадник. Почему-то мне казалось, что это тот самый рыжий паренёк. Наверно, прикипело к первому попавшему "человеку" из-за его заботы. Только кто знает... может быть там был холодный расчёт?

Ближе к вечеру я вся вымоталась. Моя проводница тоже это чувствовала и попросту пропала из пути. Я решила, что это знак и, отойдя незначительно расстояние от тропы, устроила небольшую стоянку. В этот раз я подготовилась основательно: сбегала и отыскала себе чистой воды, вследствие чего поела нормально, поискала хворосту для костра и теперь могла погреться. Сидя у костра и поваривая себе лёгкий супчик, полезла в сумку, намереваясь отыскать что-нибудь этакое съестное, но наткнулась на сверток.

"А я ведь даже не смотрела, что там", — грустно усмехнулась и, развернув, вынула оттуда ножик, как поначалу показалось мне и лишь позже до меня дошло, почему нож такой необычно толстый и большой, будто б топор у мясника — это был кинжал. Можете представить себе выражение лица человека, в жизни не видевшего холодного оружия, кроме тупого кухонного ножа? Нет? Я тоже, ибо в тот момент я застыла, пребывая в шоке.

Что мне делать с сием орудием? Куда мне его девать? К чему приспособлять? А может, лучше сражаться им научится? Ну, так, слабенькие оборонительные приёмчики разучить. Хотя нет, ещё защищаясь, саму себе не перерезала.

Походив, как шаман, вокруг костра раз так несколько и посмотрев на кинжал с разных сторон, пришла к выводу, что буду использовать его как обыкновенное домашнее хозяйственное орудие. И первым дело решила нарубить себе еловых веточек, сооружая из них себе мягкую постелечку. Только вот нарубить-то я их, нарубила, а вот тащить... по одной ветке пришлось, когда и сразу по двум. К тому времени, как я перетаскала всё богатство на импровизированную стоянку, на улице стемнело. Мой супчик уже довольно подстыл и остуженный он на вкус был не лучше тех зелий, что варила дома. Разочарованно простонав, выплеснула всё к чёрту. Пришлось полакомиться сплошной сухомяткой.

Покончив со слабеньким ужином, стала ложиться спать, и уже моё бренное тело коснулось блаженной "кроватки", как послышались шаги и треск. Ближайшие кусты затряслись, видимо от страху, ели покачнулись, по ходу по той же причине, меня потянуло в вон те махонькие кустики, и нет, не от страху, просто спрятаться там решила. Но, горе мне, горе, усталость пересилила страх, и я осталась на месте, сжавшись в комочек, надеюсь пушистый. Укрывшись с головой плащом, стала ждать. Чего? Сама не знаю, просто ждать. Хе-хе, моя кишка тонка, а терпеливостью я никогда не отличалась, поэтому выползла на свет раньше, чем следовало, и увидела просто до чёртиков страшно-волшебную картину: кусты промялись под напором великана, ели расступились, и на свет вывалилось нечто, "вроде и ишак, а вроде и дурак". Огромная птичка с человеческим лицо мешком свалилась вперёд, болезненно постанывая и моля о помощи.

У меня что-то зажгло на лбу и я, как ошпаренная подскочила с лапника, подбегая к молящему чудищу. Подёргав того за крыло, уговорила улечься на мою подстилку, уж больно жалко он как-то выглядел. Когда чудо стриж с пушистым оперением улёгся на моё спальное гнёздышко, я поняла, какая же всё-таки дура. Свой кров отдала не пойми кому, и теперь без подстилки и без тепла. Роар-ра... будь зверем, зарычала б...

Сплюнув от негодования, заметила в пушистой попке чёрного, отливающего блеском от света костра, стрижа стрелу. Не малых таких размеров, я вам скажу. Бедная птичка... подстрелили в самое больное место... Вона даже все лапки сморщились и скукожились, как переваренные соски. Сжалившись, подошла к ввалившемуся гостю и заметила, как тот бьется в конвульсиях.

— Эй, чудо птичка переросток современности, ты смотри на моём лапнике не подыхай! Я ж ведь там спать ещё собираюсь!

Будто б кто меня послушал. Разреженно поскрипев зубами, прошла к больному месту гиганта и услышала у себя голос в голове:

"Вытащи... Вытащи... прошу..."

Осмотрев повреждение, поняла, что работа требуется ювелирная и уж тем более не требующая большой спешки. Порывшись в сумке и найдя коробочку с сушёными кореньями, достала один корешок и сунула в рот пациенту.

— Жуй, только не сглатывай.

Протестов я не услышала, но взглянув на габариты, поняла, что тут лошадиная доза требуется, и дала ещё один. Сие чудное средство принимается для анестезии, а так как работа мне тут предстоит не столь долгая, сколько кропотлива, мучить беднягу, резая по живульке, как-то совесть не даёт.

Когда тело птички обмякло, и перестала дёргаться, поднесла лезвие кинжала к огню, давая тому раскалиться, всё же дезинфекция и санитария превыше всего. Пока мой кинжал остывал, расставила на тряпице все нужные зелья в рядок рядом, что б под рукой сразу всё было, и принялась за птичий зад. Потрогав и прощупав это место и не почувствовав никаких крючков, раздвинула окровавленный перья и общипала рядок вокруг ранки пушок, что бы не мешался, одновременно радуясь тому, что больной спит и не чувствует ничего. Когда лезвие остыло, облила то его спиртом, что б уж наверняка заразы не было, сделала надрезы около стрелы, расширяя ранку, и аккуратно, потихонечку потащила за древко орудие на себя. Пошло легко. Судорожно вздохнув, мысленно поблагодарила бога за такую несказанную удачу.

Пока вытаскивала, свалившийся подстреленный странник несколько раз дёрнулся, видимо всё же мой наркоз для него был маловат. Когда стрела была вынута, не жалея ничего, обильно намазала, как крем, ранозаживляющее. Для действительности хотела лопух прикрепить к лысому месту, но наудачу стрижа, его у меня не оказалось.

Посмотрев на наконечник стрелы, заметила там кроме крови и самого железа полоску чего-то жёлтого. Приблизив наконечник поближе, и понюхав его, уловила едва различимый аромат "Зигольда" — одного из самых сильных и ужасных ядов. Зигольд разрушает все кровяные клетки в теле. Но есть и плюс, хотя в тоже время минус для убийцы — яд действует медленно.

Да что ж за чертовщина! Знала бы, что так будет, послала б всех к матушке на куличике со своими просьбами! Случись такая ситуация с вами, то духу ба и на слово не хватило, от страха б затряслись как суслики и притворились интерьером, а я вот тут ещё что-то делать пытаюсь.

"Помоги... прошу..."

Подняв голову, взглянула на подстреленного. Если ему сейчас не помочь — он умрёт и это будет на моей совести, а если помогу, то кто знает, вдруг в благодарность сама умру, всё же "Энергетик" прекратил свое действие, и как бы я не грохнулась где обессилено.

На лбу что-то опять зажгло. То самое клеймо, как его я назвала. Поднявшись и, прихватив филиновый фонарь, побрела по кругу в поисках нужных мне трав. Несколько раз я выходила на тропинку в разных местах, и мне приходило вворачиваться назад. Один раз я споткнулась и покатилась вниз по овражку. Исцарапавшись и обругавшись, на чём только свет стоит, стала лазить, искать растерявшиеся травы. Когда же всё было собрано, поплелась назад к стоянке. На этот раз я уже шла не так уверенно, и мне приходилось несколько раз останавливать и делать передышку.

"Почему так... долго..."

— Долго, — проворчала под нос, — да что б ты знал, ты тут не пуп земли и ты не единственной, кто находится как лебедь на издыхании.

"Тупая человечка, пошевеливайся!"

— Ну на-адоже, — протянула я, — а кто-то тут уже очнулся ото сна.

Но далее язвить не стала, всё же целый год смотреть сны с покойником, который, тыча пальцем, будет говорить — "Это ты во всё виновата" как-то не прельщает, мне хватило одного Сэма, земля ему пусть будет дубом, гад этакой окаянной всю меня измотал. В жизни ненаприставался, так ещё и с неба на мне решил отыграться.

Приготовив снадобье, смешала его с отваром для укрепления иммунитета и влила в рот отравленному стрелой. Тот немного подавился, но всё же выпил всё до дна. Что ж, думаю, с дозой в этот раз я не прогадала, а то, что очнулся он от наркоза раньше, чем надобна, это всё регенерация.

Костерок стал догорать, и мне пришлось подкинуть в него ещё немного хворосту, что успела я собрать до темноты. Больной молчал. Ворон не наблюдалось. Тишина и слабое потрескивание пруточек умиротворяли всю обстановку. Хотелось как раньше: сесть в круг друзей, рядом с Олежкой и Маринкой, пожарить сосиски, послушать разные истории, попеть песни под гитару у костра, продрогнуть до костей, но в палатке согреться теплом чужого тела, тесно прижатого к тебе. Воспоминания о той чудной ночи пять лет назад накрыли с головой и, не продержавшись и десяти мину, я провалилась в глубокий сон с улыбкой на губах, надеюсь только, оздоровительный.

"Ну же, человечка, открой глаза. Эй, лекарка! Знахарка! Или как там тебя... Очнись же!" — кричал в голове голос моего больного. Недовольно поворчав, подумала о блаженном море, которое снилось всю ночь. Шум прибоя, плеск моря, слабый крик чает, восхитительный закат и симпотяжка бармен, услужливо подносящий на подносе коктейль за коктейлем. Рай, а не жизнь!

"Да нету здесь никаких чаек!"

И что он от меня никак не отстанет? Чайки-чайки, море-море и барм...

"Нет же! Дура тупая, открой глазища свои деревенские!"

— Ты кого тут дурой тупой назвал?! — Уже на автомате проревела грозно я, но так как во рту было сухо и всё моё сознание находилось на тёплом бережку, вышло скорее как жалкое попискивание котёка, а не медвежий рёв.

"Ну, наконец-то, хоть какие-то признаки интеллектуальной жизни!"

— Козёл пернатый, ты замолчишь или мне тебя самой заткнуть?!

"Нет. Мне требуется обработка раны и пища".

— Единственное, что тебе требуется, так это хорошие манеры. — Съязвила и села, разминая косточки.

"Ещё какая-то деревенская уродина будет мне тут указывать на манеры", — фыркнул птиц.

— По крайней мере, у меня не такие кривые ножки и талия осиная.

Ну, не то что бы осиная, скорее пчелиная или, уж если говорить по правде, то шмелиная. Ну да не будем углубляться в такие подробности.

"А ещё фиговая регенерация, куриный мозг и длительный, крепкий сон. — Парировал стриж. — Перед вами хоть с бубном прыгай-ходи, не проснётесь. Теперь понимаю, почему вы дохните, как мухи". — Скривился говоривший.

— Восемь часов оздоровительно сна, по-твоему, считаются таким длительным временем? — Фыркнула в ответ, попивая противоядие.

"Восемь?! Да ты два дня спала спокойным крепким сном!" — Закричал пернатый. Эк какой нервный. Подумаешь, проспала два дня, сущая мелочь.

Но тут до меня дошёл смысл сказанного...

— Два дня?! Как! — Испуганно переспросила я, поперхнувшись лекарством и судорожно закашляв.

"Ещё и с отстающей реакцией", — печально вздохнул он. Нет бы, посочувствовать мне, по спинке похлопать, так не, мы уж лучше поязвим и по больному месту стукнем.

Прокашлявшись и отрывисто вздохнув, присела, прислонившись спиной к телу гигантской птички.

— Я только что чуть из-за тебя на тот свет не отправилась, слышишь, пернатый? — Тихо, с некой горечью, сказала я, сцепив руки в замок и уходя в себя. — Ты теперь у меня в долгу из-за такой жертвы.

Кажется, чёрное чудо поперхнулось слюной.

Надо же, я чуть было не вступила на тропу, ведущей в рай, или ад, и даже не заметила этого. Это-то меня и пугает больше всего. Когда в деревне кто-то был ранен или умирал, он чувствовал смерть свою и сразу предупреждал родню, прося их простить за все грешки, что свершили судьбой и своей глупостью. А я... я просто спать легла. Не проснись, даже и погоревать некому было б... ну разве что, Дрэну, письмо ведь не доставлю к поручителю. Да и вообще, быть похороненной в этом тёмном и странном месте как-то не прельщает.

Устало потерев виски, как бы налаживаясь на другие мысли, встала и принялась за свое дело, то есть лечение. Раздвинув перышки, посмотрела на ранку у больного. На удивление она была уже почти до конца затянута и зажита. Нет, в принципе, улучшения должны быть феноменальны, всё же я в раствор добавляла несколько капель крови, но всё же... всё же что-то не даёт мне тут покоя...

— Регенерация! — Восторженно завопила я, выгладывая из-под зада и смотря на голову стрижа. — Это просто неописуемо! Я в жизни не видела столь интересного процесса, только мельком слышала.

"И не удивительно, — пробубнил птиц, — будь ты хоть немного по образуемей, то давно бы догадалась, что и к чему".

— А что тут может быть "ху из ху"? То, что передо мной чудо экземпляр, добровольно сдавшийся на опыты, общается ментально и язвит всё время, говорит о невоспитанности зверька. Но так как речь его человеческая, то и ты сам человек. Сложи тут два плюс два и получишь оборотня. Вчера я была слишком усталая и хотела спать, что бы сразу всё понять и разложить по полочкам. Если хочешь правду знать, то мне глубоко начхать на эту вражду между государствами или королевствами. Кошки с собаками и то дружней сживаются. — Подстреленный фыркнул. — Ну да, соглашусь, сравнение не из лучших, но всё же... Ох, ещё и лоб постоянно жжёт, — приложила руку в ранке. На следующий день, когда я проснулась и сходила умыться, то в воде ничего не заметила, хотя и ощущение клейма, почему именно его, не знаю, не пропадало. — Кстати, а почему таких больших размеров тело?

"Потому что полукровка."

Кивнула своим мыслям. Значит, правильно я тогда подумала, но проверю свою теорию позже.

"А жжет лоб из-за дерзости. И долга. Но в первую очередь из-за дерзости". — С важным видом покивал головой пернатый.

— Необычная причина. Если бы каждый раз, когда я дерзила, жгло лоб, то у меня бы в черепе дырка осталась.

"Я не каждый" — с гордым, но в тоже время и горьким видом отозвался пациент.

Покачав головой и всё ещё раздумывая над одним моментом, подошла к передней части оборотня. Взглянула на молодое лицо парня, столь утончённое и изящное, что полукровку даже можно назвать девушкой. Прямой нос, тонкие губы и большие голубые глаза. Отбою от возлюбленных наверняка у него нет.

Заставив больного открыть рот и вытащить язык как объект просмотра симптомов, мельком взглянула на ровный белый ряд зубов. Зависть тут же о себе знать дала, у меня ведь несколько уже выпало, часть челюсти пожелтела и теперь я совсем выглядела как старуха. Посмотрев на язык, хотя я и так уже знала, какой он будет из себя, сообщила парнишке новость — Яд полностью нейтрализован и смерть теперь тебе не грозит. — Кажется, тот и не был удивлён.

"Человечка, а я есть хочу".

— Ни чем не могу помочь, — невинно пожала плечами, разводя костёр.

"Ну знахарка, ну пожалуйста, накорми бедную, подстреленную или отравленную полукровку завтраком", — таким молящим нежным голоском пропел оборотень. Для полноты картины ещё не хватало бездонных чёрных глазок Кота в сапогах из мультика "Шрека", но мне и этого было достаточно. Бедное сердечко затрепетало и заставило почувствовать себя маньячкой и варваршей, которая изводится над больной птичкой.