Больше чем враги

— Я не знала, — прошептала я. — Совсем ничего не знала ни о какой записке. И жениха отец нашел уже потом, после разговора с тобой. Я писала тебе письма, но вряд ли ты получил хоть одно из них. Меня заперли, а когда вновь выпустили в свет, ты уже был с другой.

— Прости меня, — глухо сказал Марк.

Я потянулась к нему.

— Мы оба виноваты. Оказались слишком глупыми, слишком доверчивыми, слишком неуверенными в себе. Главное — сейчас мы вместе, всем назло.

Да, — шепнул он, обнимая меня. — Да, ты права.

Целоваться в том положении, в котором мы находились, было немного неудобно. Марк вынужден был встать, а я — подняться на сиденье на колени. Но мы не могли оторваться друг от друга. А потом Марк подхватил меня на руки и хрипло произнес:

— Пойдем в спальню, Тиа?

Я кивнула и спрятала лицо у него на груди.

Таким должен был быть наш первый раз. Медленным, нежным, изучающим. Руки едва-едва прикасаются, осторожно гладят, будто бы спрашивая: можно? не оттолкнешь? А потом, осмелев, сжимают чуть сильнее, сминают, заставляют выгибаться и подаваться навстречу. Горячие губы на горячей коже — так сладко, так нежно, что слезы наворачиваются на глаза. И шепот, бессвязный, едва слышный. Слова совсем неважны, над ними мы не задумываемся. Наши сердца бьются в унисон, наши тела подаются друг к другу в одном ритме, наше дыхание сливается и становится общим, одним на двоих. И протяжный полукрик-полустон вырывается у нас одновременно. И потом мы лежим, вжавшись друг в друга, не в силах оторваться. Нет больше тебя и меня, есть только мы. Ты стал моим небом, моими звездами, воздухом, которым я дышу, вошел в мою душу, в мое сердце, влился в мою кровь. И я растворилась в тебе без остатка...

"Дамочка, милая моя, самая любимая, драгоценная!

Словами не передать, как я рада, что ты жива-здорова и что все у тебя благополучно. Док говорит, что теперь ты вернулась на свое законное месте и не дело тебе якшаться с воровками и проститутками, а я все равно решила написать. Не захочешь читать — и ладно, выброси письмо, я пойму и не обижусь. Но все-таки сдается мне, что тебе интересно будет узнать наши нехитрые новости.

Посылку твою я получила. Все-все передают тебе низкий поклон и огромную благодарность. Правда, цена такой благодарности тебе хорошо известна. Берта усердно учится писать. Я предложила и ей черкнуть для тебя пару слов, но она ужасно стесняется. Ошибок, мол, много, и буквы кривые. Нетка было приболела, кашляла сильно, но мы с Доком быстро поставили ее на ноги. И вновь благодарю тебя за то, что замолвила за меня словечко — теперь я все время в тепле и сытости. Понемногу разбираю архив Дока. Так, как у тебя, работа у меня не спорится, но и ошибок вроде бы не допускаю. А уж зелья как я варить наловчилась! Док шутит, что меня после освобождения любой маг-лекарь с руками оторвет. Да только любой мне не нужен, вот в чем дело.

Сам же Док, похоже, пока ни о чем не догадывается. Но зовет меня по имени, угощает пирожками и иногда прикасается к моей руке, вроде как случайно. Меня это обнадеживает, конечно же.

Пациенток у нас мало. Сейчас, правда, и к нам пришла весна, принесла с собой не только капель и сырость, но и простуды. Многие кашляют и чихают, но в лазарет таких не берут. Я просто выдаю им настойку, вот и все. Укрепляющие профилактические зелья у меня получаются и вовсе отменные, Док говорит, что в этом году заболевших гораздо меньше, чем в предущем.

Главная же новость — нам все-таки прислали начальника на замену травмированному Андерсу. С Лютым господин Томпсон (так его зовут) пока не ужился. Помнишь ведь, как раньше оно было: Лютый творил все, что ему вздумается, пока не мешал Андерсу. А Томпсон сразу распорядился, чтобы без его прямых указаний никто в лагере и чихнуть не смел. Слава всем богам, к нам с Доком его приказ не относится. Томпсон было сунулся в работу лазарета, да только нарвался на такую отповедь, что зарекся и нос показывать. Линда, что с Лютым крутила, мигом сообразила, куда ветер ныне дует, и принялась строить глазки новому начальнику, да вот только не слишком ей повезло. Не из тех мужиков оказался Томпсон, чтобы им бабы крутили. Позвал он ее несколько раз в административное здание якобы на беседу, а потом и обратно отправил. Ни подарков, ни лишней пайки Линда не получила, только Лютый зуботычин ей насовал и пообещал придушить, если жаловаться побежит. Но это она еще дешево отделалась, если вспомнить Красотку и Брюнетку.

Ну вот вроде бы и все, больше новостей у нас нет.

С пожеланием всяческих благ

безмерно благодарная тебе Норма."

Письмо Мышки я дочитывала с улыбкой. Полузабытые образы проносились передо мной: Лютый, Линда, Красотка, Хромоножка. Словно воочию я видела, как Док ставит на место нового начальника, слышала его чуть насмешливый усталый голос. Подумать только, ведь прошло не так уж и много времени, а лагерь почти не вспоминался. Былые ужасы стали восприниматься, словно дурной сон, а новые заботы полностью поглотили меня.

Марк отдал мне в полное распоряжение свой кабинет, что вызывало неизменное ворчание Двина, вынужденного едва ли не ежедневно появляться с докладом в доме недоброжелателя. Я понимала и друга, и любовника, но в данной ситуации была полностью на стороне Марка: собственная безопасность была для меня важнее удобства.

— Да он просто боится тебя выпускать из-под присмотра, — повторял Двин. — Опасается, что однажды не захочешь к нему возвращаться. Тиа, я тебя не узнаю. Ты ведь так ценила свободу, даже жениха себе выбрала такого, чтобы ни в чем тебя не ограничивал.

— И получила замечательную возможность удостовериться, что я заблуждаюсь, — парировала я. — К тому же еще недавно моя свобода была ограничена куда как сильнее.

— Значит, я был прав: ты живешь с ним из благодарности. Знаешь, Тиа, после истории с санаторием я был убежден, что Грен способен на подлость, но даже не догадывался, до какой степени она простирается. Подумать только, он воспользовался твоей беззащитностью!

Однажды я все-таки взорвалась.

— Я не желаю больше выслушивать твои домыслы, Двин! Сколько раз мне повторить, что Марк ни к чему меня не принуждал, чтобы ты наконец поверил в правдивость моих слов? Я с ним живу, потому что так хочу сама. Он мне нравится, понимаешь? Он привлекает меня как мужчина. Я с ним счастлива.

Но друг, по-моему, все-таки мне не поверил. Он слышал только то, что желал, пропуская то, что шло вразрез с его мнением, мимо ушей. И с этим я ничего не могла поделать.

А вот деятельность Фойля немало досаждала мне. В стремлении отплатить своему благодетелю он предпринимал действия, основательно мне вредящие. И у нас с Марком начали вспыхивать ссоры.

— Урезонь своего карманного министра, — шипела я. — За каким демоном он полез в дела моих охотничьих угодий?

— Это обычная проверка, — невозмутимо отвечал Марк.

— И на верфи тоже, да? — закипала я.

— Слушай, Тиа, ну продай ты уже эту верфь мне, а? Все равно она не так уж много тебе приносит.

— Зато составляет тебе конкуренцию, — упрямилась я. — Хорошо, этот раунд ты выиграл. Но вот увидишь, я найду способ сместить Фойля и посадить на его место более лояльного ко мне человека.

Здесь Марк обычно начинал смеяться, обнимал меня и ласково говорил:

— С тобой невозможно соскучиться, Тиа.

Я для вида сопротивлялась, но быстро сдавалась и сама тянулась за поцелуем.

Свадьба Гарта и Лилианы приближалась с быстротой, свойственной всем неприятностям. Госпожа Саворри сшила мне платье, в котором я, по ее словам, должна была выглядеть прекраснее невесты. Впрочем, учитывая заказанную Лилианой безвкусицу, задача была нетрудной.

Незадолго до торжества Марк принес мне подарок — красивый кулон с крупным бриллиантом.

— Артефакт, — определила я, едва лишь взяв его в руки.

— Распознаватель ядов, — согласился бледный и уставший любовник. — Я вложил в него больше сил, чем в королевский.

— Но у меня ведь уже есть один, — недоуменно произнесла я, поворачивая руку так, что камень в кольце на указательном пальце вспыхнул снопом ярких разноцветных искр.

— Твой способен распознавать только стандартные яды, — возразил Марк, — а мой — даже очень редкие. Он реагирует на любые опасные примеси, даже если они не несут прямой угрозы для жизни. Я не хочу, чтобы тебе в бокал подлили настойку, от действия которой ты потеряешь сознание и окажешься беспомощной, например.

Мои магические способности были гораздо слабее, нежели у Марка, так что я с благодарностью приняла подарок.

— Ты совсем вымотался, пока делал его, — шепнула я, погладив любовника по щеке. — Тебе надо отдохнуть и восстановить силы.

— Хорошо, я улягусь в постель и буду отдыхать, а ты станешь обо мне заботиться. Согласна?

— Конечно. Я даже готова кормить тебя с ложечки и делать массаж.

— Пожалуй, первое нам не понадобится, а вот ко второму я бы кое-что добавил.

— И что же? — заинтересовалась я.

Марк прошептал мне на ухо, чего именно от меня хочет. Я смущенно зарделась, но вынуждена была признать, что нахожу его идею весьма интересной.

Если сборы на чужую свадьбу отнимают столько времени и сил, то что же происходит с бедными невестами? Пожалуй, для них не мешало бы открыть отдельный санаторий постсвадебной реабилитации.

Подобные мысли крутились у меня в голове, пока я перед зеркалом наносила кисточкой на губы помаду из изящной позолоченной баночки. Волосы уже были тщательно уложены, платье цвета слоновой кости сидело безупречно, приоткрывая грудь и подчеркивая талию, подарок Марка переливался огнями и притягивал к себе внимание. Оставалось лишь подкрасить губы и надеть длинные белые перчатки.

— Прекрасно выглядишь. Мне будут завидовать все мужчины.

Марк подошел сзади и, склонившись, припал поцелуем к моему плечу.

— А мне — все женщины, — вернула я ему комплимент. — Отчего-то мне кажется, что на нас будет направлено больше взглядов, нежели на жениха и невесту.

— После церемонии — так уж точно. Вряд ли этот прием будет отличаться от множества других, где вокруг меня тут же собиралась толпа просителей и прихлебателей. А теперь, когда всем известно о нашей помолвке, следить за нами будут особо пристально. Ну и версии о том, что же послужило причиной нашей столь бурной ссоры и где ты пряталась несколько месяцев, до сих выстраиваются одна причудливей другой.

— Хорошо еще, что прямых вопросов никто не задает, — поежилась я.

— Самоубийц среди нашего окружения вроде бы нет, — пожал плечами Марк и подал мне руку. — Прошу, госпожа Торн.

Разумеется, для обряда Лилиана выбрала храм Всех Богов. Площадь перед ним была запружена народом, собравшимся в надежде получить от молодоженов праздничное угощение. Господин Дирк, отец Лилианы, худой лысый мужчина в возрасте, бросал в толпу из мешка щедрой горстью конфеты и мелкие монетки.

— А взнос-то на храмовую лечебницу мизерный сделал, — расслышала я осуждающий шепоток. — Оно и понятно, такими делами похвастаться не выйдет.

Рядом раздалось хихиканье.

— Да Дирк и без того потратился хорошо, такого зятя себе купил...

Дальше я уже не расслышала, но сделала вывод, что причина женитьбы Гарта стала известна слишком уж широко. Но ни его, ни Лилиану мне жаль не было. У входа в храм нас встретила мать моего бывшего жениха.

— Господин Грен, госпожа Торн, какая честь! Пойдемте, я сопровожу вас к вашим местам.

Места нам были отведены — кто бы сомневался — в первом ряду и, к моему вящему неудовольствию, рядом с министром Фойлем и его супругой. Они, наравне с нами, являлись самыми почетными гостями праздника. Мать Лилианы, полная высокая блондинка, то и дело бросала на нас довольные взгляды, словно желая удостовериться, что ни Марк, ни министр никуда не сбежали.

— Фойля я попросил прийти, — шепнул мне Марк. — Раз уж я теряю время на этом скучнейшем мероприятии, то заодно уж обсужу с ним один вопрос.

— Надеюсь, к моей корпорации он отношения не имеет?

В этот момент заиграла музыка, знаменующая начало церемонии, поэтому Марк просто отрицательно покачал головой.

Смотреть, как Гарт и Лилиана обмениваются брачными клятвами, мне было неприятно. Боли уже не осталось, но и совсем равнодушной я себя не чувствовала. И лишь молчаливая поддержка Марка, крепко сжимавшего мою руку, позволила мне сохранять улыбку. Мои поздравления, когда мы подошли к молодоженам, звучали вполне искренне — или я просто на то надеялась? У Гарта был довольно кислый вид, а вот Лилиана казалась вполне удовлетворенной.

— Теперь я госпожа Керн, — заявила она. — И никто больше не посмеет шипеть мне в спину разные гадости.

Я не стала ее разубеждать, хотя прекрасно знала, как сильно она заблуждается. Помимо прозвища "выскочка", намертво прилепившегося к ней, Лилиану отныне будут преследовать сплетни о том, как она купила себе мужа. Но мне до этого уже не было никакого дела. С некоторым удивлением я поняла, что та страница моей жизни, где я была невестой Гарта и подругой Лилианы, окончательно перевернута. Только ради этого следовало пойти на их свадьбу.

А вскоре я убедилась, что Марк был прав — внимание гостей чаще приковывалось к нам, нежели к новобрачным. Многие якобы невзначай подходили к Марку и пытались заговорить о каких-то своих проблемах, но он с неизменной вежливой холодностью пресекал эти попытки.

— Не выходи из зала, — сказал он мне, когда начались танцы. — И старайся все время держаться так, чтобы я мог тебя увидеть. Хорошо?

Я кивнула, хотя плохо представляла себе, как это можно выполнить в такой толпе.

Нас разлучил уже второй танец, на который меня пригласил один из друзей жениха. Кружась по залу, я отыскала взглядом Марка — он о чем-то увлеченно беседовал с Фойлем. Супруги министра рядом видно не было. Затем меня перехватил дядюшка Вильгельм.

— Дорогая племянница, видела ли ты утренние газеты?

Я отрицательно покачала головой. Восходящая литературная звезда крайне огорчилась.

— Ну как же так, Тиали? Современному человеку крайне важно быть вовремя осведомленным обо всех важных событиях, что происходят в мире.

Еще полгода назад дядюшку волновали никак не газеты, а пыльные тома из его библиотеки. Насколько я знала, прессой Вильгельм вовсе не интересовался и отзывался о ней весьма презрительно, утверждая, что ничего нового для себя образованный человек из газет и журналов почерпнуть не может. Отчего же его мнение столь переменилось?

— Я просто не успела, дядюшка, — извиняющимся тоном сказала я. — Посмотрю вечером.

— Да ты вернешься домой под утро! — возмутился Вильгельм. — К счастью, я захватил с собой один интересный экземпляр.

И он вытащил из внутреннего кармана старательно сложенный листок, в котором я опознала "Ежедневный вестник" — развлекательную газетенку, специализирующуюся на слухах и сплетнях.

— Вот, читай! — дядюшка гордо ткнул в статью на первой полосе.

— "Яркое светило современной литературы — Гюнтер Непревзойденный! Эксклюзивное интервью!" — послушно прочла я заголовок. — Дядя Вильгельм, вы дали интервью газетчикам? Раскрыли ваше настоящее имя?