Третье правило возврата

"Не обижайте Виолу. Она моя", — гласит вытатуированная на плоти надпись ...

Поборов приступ тошноты, я еще раз пробегаю взглядом по девушке. Крыльев на обозримой кожной поверхности нет. Топорная работа...просто на привлечение внимания. Возможно, не поверил, что Аврелий все-таки решится притащить меня на званый вечер. А тут очень удачно подвернулась выскочка-журналистка, ставшая символом его отношения ко мне. Поза эмбриона — связь с детством. Я понимаю его мотивы. Он считает меня ребенком, которого вправе воспитывать он один как наиболее компетентный представитель взрослого поколения. Все остальные дети будут наказываться. А его Виола неприкосновенна...

— Что вы здесь делаете? — несмотря на всеобщую истерию, постепенно овладевающую залом — некоторые впечатленные зрелищем люди начинают стремительно покидать помещение, оставляя, похоже, большинство стражей в гражданском — я слышу сквозь шум и не прекращающиеся причитания спокойный голос Аврелия, протиснувшегося ко мне сквозь толпу. Он хватает меня за руку и начинает тащить к тому месту, где я должна была ожидать его возвращения. Сейчас там стоит Виктория. Очевидно, она свою миссию на сегодня выполнила. Очевидно, сейчас мне предложат покинуть здание администрации. Очевидно...

— Куда мы идем? — спрашиваю я Гарда, когда Виктория присоединяется к нам, и почти дружной тройкой мы направляемся к выходу.

— Обратно в машину, — делится соображениями Гард. — Вас не должны увидеть вместе, я подозреваю, что мое спокойствие сейчас может дать сбой, если мы не уедем.

С Гардом? Снова? Ну уж нет, я наслушалась его чуши на вечере, я хочу домой. И домой — вместе с Грионом. В конце концов, именно он является моим непосредственным начальником. А я сейчас на задании. Я вырываю руку из захвата Аврелия и ухожу в сторону, стоит нам только пересечь выход из большого банкетного зала. Люди вокруг снуют туда и обратно, кто-то в панике, кто-то с явным желанием навести порядок, и по их сосредоточенным взглядам я узнаю стражей при исполнении. Ненавижу. Всех их ненавижу!

— Виола, вы должны отправиться со мной. Завтра, обещаю, вы окажетесь у Инквизиторов, — уговаривает меня Судья, и я ощущаю, как изнутри поднимается волна холодной ярости.

Еще и ночь провести неизвестно где? С Гардом? А Виктория что — тоже будет обязанности стража выполнять? Меня начинает заносить, и я поднимаю на Аврелия спокойный взгляд, произнося каждое слово расчетливо и отлично понимая, что не берусь судить о реакции:

— Вы видели, в какой позе Ангел уложил девушку, мистер Гард? Поза эмбриона. Она означает, что только он имеет на меня исключительные права. И все, кто решит покуситься на его сокровище, получат по заслугам.

— Что вы хотите этим сказать? — недоумевает Гард, и я понимаю, что пришло время для решающего удара.

— Вы говорили, что Ангел не трогает детей. Так ли вы в этом уверены, Аврелий?

— Я не понимаю вас, Виола... — хмурит брови Гард.

— Вы знали, что ваша жена была беременна?..

— Нет, — четко, видим, еще не осознавая выданной мной информации, отвечает Судья. — Она в тот день собиралась идти к целителю...о, Боже!

Мужчина смотрит на меня долгим осознанным взглядом. Спокойствие покидает его медленно, уступая место чувству потери и одиночества. Кажется, сейчас я увижу настоящего Гарда — того, которого сломала смерть жены. Того, который хватается руками за голову и с глухим стоном падает на пол, сгибаясь в три погибели. Виктория смотрит осуждающе. Плевать. Она не знает, каково это. Она не знает, сколько мучений причиняет мне спокойствие Гарда. И какое удовлетворение приносит, наконец, уравнивание наших эмоциональных состояний. Хотя Гарду, конечно, далеко до того ужаса, который испытала Александра.

На мгновение наши глаза встречаются, и я вижу перед собой не его, а Гриона. Гриона, убитого новостью о потере ребенка. Меня пронзает ужас от осознания того, что я только что сотворила с человеком, пытающимся войти в прежнее русло бытия. Душу поглощает практически животный страх от мысли о том, что состояние Аврелия станет доступным Гриону. Господи...что же я наделала!

— Позаботьтесь о нем, Виктория, — прошу я девушку, склонившуюся над Верховным Судьей и придерживающую его за плечи.

— Мне нужно защищать и вас, — не соглашается та, но я уверенно качаю головой:

— Не придется.

Рука сама тянется к кольцу, и я быстрее, чем успевает сообразить не подозревающая о свойствах вещицы девушка-страж, поворачиваю его на пальце. Реальность меркнет перед глазами, я исчезаю из здания администрации в неизвестность. Нет, к Гриону мне сейчас нельзя. Иначе я убью его, как и Гарда, просящейся наружу правдой. Нет...я не могу так поступить с ним. Я хочу туда, где меня выслушают, несмотря ни на что.

Когда заканчивается перенос, я еле стою на ногах. Если все действительно должно происходить подобным образом, то я никогда больше не стану использовать это дополнительное свойство артефакта Куинна О'Саливана. Нагрузка побеждает: я падаю на колени в темном переулке, пытаясь смягчить удар ладонями, но получается из рук вон плохо. Во всяком случае, на ногах точно останутся царапины и синяки. Но это сейчас не самое главное. Мне нужно понять, куда занесли меня собственные желания. И именно из такого положения — на четвереньках, испачкав в пыли однополосной дороги новое платье — я и начинаю обозревать местность.

Темная вечерняя улица. Спальный район, двухэтажные частные дома. Очертания до того знакомые, что приходится поневоле замотать головой, чтобы улучшить кровоснабжение мозга, но зажегшаяся на ближайшем из коттеджей вывеска с номером 24 порождает смутную догадку. Если я права, то слева от меня и немного сзади...должна находиться парикмахерская Сомали! Я вздрагиваю, когда понимаю, куда именно попала. И если меня вынесло к дому на Зеленой улице, значит, совсем не к смуглянке надо идти. И если уж зажглась вывеска, значит, хозяйка...

— Что это ты тут делаешь, Виола? — на плечо ложится худая рука Дайны, а сама она, наклонившись, с тревогой смотрит на меня.

— Дайна...Дайна! — всхлипываю я, начиная тянуться к ней в поисках понимания.

Она безмолвно раскрывает объятия, а я с удивлением отмечаю, насколько крепкие у женщины руки. И пока я избавляюсь от первой порции рыданий, Дайна медленно, но верно ведет меня к крыльцу своего дома.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно приговаривает она, доставая из кармана просторной ветровки ключи, а меня усаживая на скамейку рядом с дверью, укладывая рядом объемную и тяжелую на вид сумку. — Погоди немного, сейчас открою и пойдем пить чай. Или коньяк. Хочешь коньяк? — внезапно начинает веселиться она. — Ты представляешь, сегодня мой зять притащил в лечебницу Святого Защитника ящик коньяка!

Я вытираю слезы и тоже начинаю заражаться ее настроением:

— А шоколад? Коньяк нужно с шоколадом.

— Конфеты. Не додумался больше ни до чего! — махает Дайна рукой и наконец-то открывает неподдающуюся дверь. — Я все никак не могу поверить. Рен беременна. Тео на седьмом небе от счастья. Пойдем в дом, Виола.

Новость, которую она мне сообщает, вопреки пережитому заставляет высохнуть слезы. Радость, чистая и ничем не замутненная, заполняет все уголки души. Я хватаю оставленную сумку и следую за хозяйкой дома. Только переступив порог, я обнимаю свою сиделку сзади и с улыбкой поздравляю:

— Вы станете самой заботливой бабушкой.

— Понимала бы чего! — выпутывается из объятий Дайна и сварливо продолжает. — Ну, какая из меня бабуля? Ну, посмотри на меня — я же молодая совсем! — с горечью произносит она, и я оценивающе смотрю на нее.

Нет, внешне Дайна, конечно, выглядит замечательно: стройная фигура, подтянутая, еще и рост у нее не средний, так что смотрится здорово. Только вот испещренное мелкими морщинками лицо выдает возраст.

— Это? — сиделка словно догадывается о моих мыслях и, указывая на средоточие мимических морщин, махает рукой. — Это лечится походом к любому стоящему целителю, Виола! Вот, была бы ты той, кем была, мигом бы избавила меня от морщин!

Я сдержанно улыбаюсь, и меня окидывают донельзя оценивающим взглядом.

— А, кажется, ты опять что-то натворила, — говорит Дайна и делает приглашающий жест рукой. — Пойдем. Туфли только сними — я страшный поборник чистоты.

Я киваю, осторожно оставляя обувь на коврике у двери, и с огромным удовольствием погружаю пальцы ног в мягкий высокий ворс коридорного ковра Дайны. Он светлый, как и вся обстановка в доме. Не белая, как привыкли делать у нас в лечебницах маги-оформители без огонька во взгляде. У Дайны цвет окружающего пространства, будь то обои, текстиль или маленькая статуэтка на комоде с лежащими внутри вещами варьируется от молочного до светло-песочного. Во всяком случае, в сиянии бра мне кажется именно так.

— Коньяк и шоколадные конфеты, — продолжает жаловаться Дайна, ведя меня по узкому коридору, начинающемуся в конце небольшого холла первого этажа, ведущему, очевидно, на кухню. Она уже скинула куртку на комод, и теперь мне видно, что одета она в длинную строгую юбку и футболку с длинным рукавом. Для ее возраста весьма странное сочетание в гардеробе, но это, скорее всего, связано с тем, чтобы на работе быстрее сменить его на халат и брюки. — Я с ужасом думаю о том, как эти двое соберутся покупать для мелкого вещи и гигиенические прибамбасы! Виола! — она оборачивается, и по выражению лица я вижу, что бабушка задумывает будущему новорожденному большой подарок, состоящий из гуманитарной помощи. — Пацану полгода стукнет, когда они додумаются, что влажную уборку помещения стоило проводить чаще!

— Мальчик? — удивляюсь я, не подавая вида, насколько комично выглядит бабуля в заботах. — Почему вы ак в этом уверены?

— Чтобы от Тео родилась девочка, нужно будет звать демиурга, — как-то странно ухмыляется женщина, словно лично знакома с творцом мира. — Он очень сильный маг, — разводя руками, поясняет на, расставляя все по полочкам.

— Ну а вы на что? — решаю я воззвать к ее сознательности. — Вы ведь сами прошли через это, будет, с кем поделиться опытом.

В это время мы как раз приходим на кухню, и Дайна жестом указывает уложить сумку на обтянутый кожей табурет, стоящий у самого входа, а меня посылает к раковине с явным намерением вымыть руки. Я безропотно подчиняюсь, затем к мойке подходит она, а мое место теперь за большим прямоугольным столом посреди кухни, за которым я и пристраиваюсь. Дайна ставит чайник на плиту и начинает колдовать с заваркой, найденной на полке рядом с приправами.

— Ох, деточка...да будь моя воля, я бы их квартиру перепотрошила от и до...некроманты, что с них возьмешь! — со вздохом говорит она, ненадолго останавливаясь на мне взглядом.

— Кажется, у Рен было счастливое детство, — как бы между прочим заявляю я, чтобы отвлечь Дайну от грандиозных планов по вмешательству в личную жизнь дочери.

Она стоит ко мне спиной, и я замечаю, что после этого плечи женщины горестно опускаются.

— До четырех лет, — сдавленно говорит Дайна, прекращая колдовать над чашками. Чайник в это время начинает закипать, и к нему подбегаю я, поскольку моя спутница явно уходит в себя и не слышит шума. Это что-то, что связано с ее словами в тот момент, когда я рассказала свою историю.

— Простите, что заставила вспомнить неприятное.

Дайна поворачивает ко мне лицо, и с него медленно сходит страдание:

— Ничего. Это уже позади. Потом...Рен потеряла способность различать цвета, — насыпает сушеные листья в чашку, протягивает руку к чайнику и наконец-то заливает содержимое кипятком. Достает из шкафчика пару блюдец, накрывает чашки и возвращается ко мне из своих мыслей. — Это было до того, как она встретила Тео. Он вернул ей нормальное зрение.

— Вы же говорили, он некромант, — сомневаюсь в предыдущей информации я.

— Ага, в точку, — кивает Дайна. — Он практически маг-универсал. Неугасимое желание саморазвития, знаешь ли. Он уникален. И все ради Рен — чтобы когда-нибудь получить возможность быть с ней рядом.

— Зря вы на себя наговариваете, — я подхожу ближе к Дайне и кладу руку на ее плечо. Мне очень радостно за обеих женщин. Я улыбаюсь. — Вы ее беззаветно любите, что бы ни случилось, она это знает и разделяет ваше чувство. А иначе бы не случилось таких приятных забот, связанных с будущим внуком.

— Ох, девочка... — Дайна качает головой, поджимая губы. — Знала бы ты, что я с ней сотворила...

— Дети, как и родители, способны прощать, — несмотря ни на что, уверенно отвечаю я. — Вот и ваша дочь ни на мгновение не потеряла связи с вами. Помните об этом и перестаньте себя корить. Нужно смотреть в будущее.

— Хорошие слова — это я про будущее, — выразительно смотрит на меня хозяйка дома. — Чай готов, — она снимает блюдца и вдыхает аромат получившегося напитка, потом переносит их на стол, а чашки уже хватаю я. — А я готова выслушать причину того, почему обнаружила тебя на тротуаре на ночь глядя. Да-да, в подробностях, Виола.

Я протяжно вздыхаю, присаживаюсь на отведенное для себя место и с минуту разглядываю потихоньку опускающиеся на дно чаинки в своей чашке.

— Сегодня в администрации убили журналистку. Ангел. Из-за меня...

Дайна случает, не перебивая и лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Она не хмурится — скорее, выглядит задумчивой и о чем-то параллельно размышляющей. Периодически кивает, будто мой рассказ четко укладывается в выстроенную в ее голове схему. Когда же я заканчиваю, молчит, потихоньку допивая чай, а потом с обреченным видом качает головой:

— Я ведь так и не предложила тебе коньяк и конфеты, Ви.

— Поразительное хладнокровие, — я не удивляюсь подобному заключению, но смотрю на Дайну с улыбкой.

— Поживи с мое, деточка, — со снисхождением во взгляде говорят мне. — За Гарда не бойся — его снова успокоят. Потом сам дойдет до всего. Главное, ограничь число контактов с ним. Ты правильно заметила: нанимал тебя не он, а муж, вот мужу и подчиняйся. То, что Ангел из целителей, ты подумала правильно. Это плохо. Но решаемо. Закономерность должна быть — ты ее найдешь, я в тебя верю, ласточка. Единственное, что мне остается непонятным, так это то, какого демиурга ты продолжаешь торчать у меня, когда договаривалась после задания встретиться с мужем? Не думаю, что Инквизиторы стали сидеть сложа руки после того, как из администрации повалил народ. Как думаешь, что подумал Грион, когда не нашел тебя среди приглашенных? Ой, не надо говорить про давку — этот нашел бы тебя и в темной комнате площадью с наш континент.

— Черт... — выдыхаю я сквозь зубы, понимая, что способности Гарда действительно могли не работать в тот момент, когда Грион вломился на прием. А в подробности плана Аврелия никто, кроме нас с Викторией, боюсь, посвящен не был.

— То-то же, — удовлетворенно склоняет голову Дайна. — А теперь марш в душ — первая дверь налево отсюда. Муж не должен видеть тебя в таком состоянии. И боевой раскрас этот тоже сними — ужасней не придумаешь. Ты же солнышко, а не королева проклятых. Давай-давай, и одежду мне оставь — я почищу. Виола, я работала в библиотеке! — как маленькой, объясняет мне она. — У меня страсть к чистоте и порядку!