Любовь Драконов (Общий файл)

Он завел меня в комнату и усадил на свою кровать. А затем опустился передо мной на колени и начал снимать мои туфли. Я в ступоре смотрела на него, а мои руки начали мелко подрагивать. Он снял мне туфли и сев рядом со мной на кровать, слегка приобнял, уткнувшись в мой висок носом. Его дыхание было каким-то рваным, как будто он запыхался.

— Анна, — шепнул он мне на ухо и поцеловал его.

Мне стало щекотно, и я автоматически улыбнулась. Сейчас я не допускала мысли, что Прат хочет что-то сделать со мной, что обычно делал с любовницами, глупой я не была, я много раз наблюдала, чем мои дяди занимаются с горничными, они никого не стеснялись. Но Прат ведь мой дядя, значит, со мной он ничего подобного ни за что не сделает! Он просто затеял какую-то странную игру. И лучше всего ему сейчас не перечить. Я знала, что когда начинала сопротивляться, страдали обычно наши слуги, и наказывал он их очень жестоко. Сейчас папы с мамой не было и мне не у кого было прятаться от эмоций боли и страха тех несчастных, что будет мучить Прат.

Он залез на кровать и, облокотившись на спинку кровати, подтащил меня к себе, посадив между своих ног, к себе спиной. Я хотела повернуться, но он не дал мне это сделать, придержав мои плечи. Прат отвел мои волосы и, убрав их мне на плечо, начал осторожно трогать мою шею, пальцем выводить на ней какие-то узоры. От чего по спине побежали мурашки. Эти его прикосновения были очень странными, мне было и страшно и любопытно одновременно. Он положил палец на позвоночник и начал осторожно трогать каждую косточку, пока не дошел до шнуровки платья, там его палец замер. А дыхание опять стало рваным. Не понимаю, что на меня нашло, но в этот момент мне почему-то нестерпимо захотелось, чтобы он продолжил. И я даже не поняла, как судорожно вздохнула.

А он мгновенно прижался к моей шее с поцелуем, обхватив мои плечи руками. Я сидела оглушенная какими-то странными эмоциями. Во мне что-то нестерпимо начало нарастать. Что-то внутри, какая-то волна. Я ощущала его губы на своих голых плечах. И не могла понять, почему они стали голыми. А шнуровка платья почему-то расслабилась. И я услышала стон, свой или его? Со мной творилось что-то не понятное. А кожу стало холодить и уже руки, его горячие пальцы оказались на моей груди, на моих сосках, а губы продолжали выводить безумные узоры на моих плечах и шеи.

Внизу живота стало горячо, и я инстинктивно сжала ноги. Прат развернул меня к себе и посадил так, что я оказалась сидящей на нем верхом. Он замер и начал рассматривать мое тело таким взглядом, словно я и была той самой кучей сокровищ, которую он хранил у себя в сокровищнице.

А я вдруг поняла, что мое платье вместе с нижней сорочкой опущены до талии, а грудь абсолютно голая. Я тут же прикрыла грудь руками. Но Прат осторожно развел мои руки.

— Анна, зачем ты закрываешься? Ты знаешь, какая ты красивая?

Если бы я умела краснеть как люди, то покраснела бы до кончиков ушей. Никто никогда так со мной не разговаривал, и не смотрел на меня таким взглядом, никто не трогал меня, так как трогал сейчас Прат. И таких эмоций я не испытывала, как сейчас. Это и был его подарок?

— Прат? Это и был твой подарок? — спросила его я.

Его взгляд сначала стал удивленным, а потом потеплел. Он притянул меня к себе и, обняв, уткнулся мне в волосы и затрясся. Я ничего не поняла в тот момент, попыталась вывернуться, но он прижал меня сильнее и начал осторожно гладить по спине. А сам трястись перестал. Он смеялся что ли? И что я такого сказала?

Прикосновения Прата были приятны, а в его объятиях было тепло и уютно, и пах он почти как папа, я успокоилась и расслабилась. На улице становилось темнее, и я не заметила, как задремала. Уже во сне почувствовала, как Прат с меня стянул платье и чулки, нижнюю сорочку и панталончики оставил. А мне спать хотелось слишком сильно, и я даже не стала придавать этому значения. Он укрыл меня одеялом, притянув к своей груди и обняв за талию. Сквозь сон, я ощущала, как его теплое дыхание шевелило волоски на моей шеи, и было так хорошо и приятно, что я не заметила, как провалилась в сон.

Ночью я почувствовала чьи-то руки на своей груди и ощутила странное томление внизу живота. Со сна не сразу поняла, что происходит. Кто-то перевернул меня на спину и начал стягивать сорочку. Я вяло за сопротивлялась. Спать хотелось ужасно, а меня кто-то будил, да еще и сорочку зачем-то снимал.

Но в итоге пришлось подчиниться и, приподнявшись, я позволила ее снять. А потом до меня, наконец, дошло, что случилось. Я ведь заснула у Прата в комнате, а он меня сейчас раздел и трогал мою грудь. Более того, я ощущала его губы на своем соске. Я напряглась, и зажмурилась, но ощущения были слишком приятными и нежными, что я не удержалась и застонала.

Я понимала, что делает Прат, теперь я это точно понимала, вчера я была еще не уверена, но сейчас до меня дошло. И я не могла его остановить. Все его прикосновения заставляли испытывать что-то невероятное, это было таким странным, и я не хотела его останавливать.

И даже когда он потянул мои панталончики, я приподнялась и помогла их снять. Он осторожно раздвинул мои ноги, и я ощутила его язык на своих уже влажных складочках.

— Как вкусно ты пахнешь... — шепнул он мне и продолжил нежно облизывать меня.

Я уже не понимала себя совершенно, внутри что-то нарастало и закручивалось, словно в сжатую спираль. Я слушала его шептания и ощущала его язык, и уже стонала в голос. В моей голове была абсолютная пустота, единственное, что мне хотелось, так это чтобы он не останавливался. Кажется, он не только уже трогал меня там языком, но и пальцы его я тоже начала ощущать.

— Сладкая, нежная девочка... — шептал мне мужчина, целуя мой живот и продолжая пальцами нежно терзать мои складочки и осторожно скользить ими вовнутрь меня.

Он придвинулся к моему лицу и начал легкими поцелуями покрывать мои губы, значит, вот как целуются? И я жмурилась от нежных ласк и ... возбуждения.... Да это было то самое возбуждение, которое я ощущала, когда подглядывала иногда за Пратом. Я понимала, что это за чувство, но оно было так близко и так реально сейчас. Могла ли я остановить его? Хотела ли я?

Нет. Не могла и не хотела! Только не сейчас, только не в этот момент, когда во мне что-то готово было взорваться.

Его пальцы вытворяли со мной что-то невероятное, такое что-то на грани... на грани чего-то... того чего я хотела, желала...

— Анна, хочешь, чтобы я остановился?

Я была так поглощена возбуждением, что не сразу услышала его вопрос.

— Анна? Мне остановиться или продолжить?

Он внимательно смотрел мне в глаза, а я в растерянности смотрела на него.

— Мне остановиться сейчас?

Я, наконец, поняла, что же он спросил. И меня словно холодной водой облило, а затем резко кипятком.

Боже.... Что же я творю.... Что же я делаю... это же мой родной дядя.... А я позволила сделать ему такое. Наверное, в моих глазах отразился страх и ошеломление, и Прат мгновенно изменился в лице. За какую-то долю секунды я увидела в его глазах злость и раздражение, а затем его взгляд и вовсе заледенел, и губы изогнулись в уже привычной циничной ухмылке.

Мое возбуждение уже спало и единственное, что я сейчас ощущала, так это дикий стыд и вину. Вину перед родителями, перед мамой. Он ведь ее муж, а я... я... Боже, что я наделала, как я могла?

— Скажи это! Запрети мне продолжать! — в его голосе я услышала стальные нотки и гнев.

— Остановись Прат, — дрожащим голосом выдавила я.

Он еще какое-то время смотрел мне в глаза, словно пытаясь найти там что-то, а затем, резко раздвинул мои ноги и вошел.

Я задохнулась от дикой боли. Но Прат не дал мне закричать, закрыв рот поцелуем. И начал яростно двигаться во мне...

26 глава

Я очнулась, попыталась пошевелиться и почувствовала боль в руках. Создалось ощущение, что тысячи мелких иголочек одновременно впились мне в кожу и, не выдержав болезненных ощущений, я застонала. Открыв глаза, кое-как сфокусировала свое зрение. Посмотрела вверх: мои руки были скованны железными наручниками между собой и прицеплены к цепи, а цепь подвешена за крюк на потолке, ноги не доставали до пола, и я была абсолютно голая. Я висела посреди комнаты без окон и света. Стены были из кирпича и сухого модифицированного бетона.

Я закрутила головой, осматривая помещение. Что же это? Где я? Как я сюда попала?

От резких поворотов голова взорвалась болью, и воспоминания сна картинками посыпались в мое истерзанное сознание....

И я осознала весь тот ужас, что произошел в моем прошлом...

... господи, что же я наделала?...

...нет, я, не верю в то, что это правда, я не могла такое сделать или...

...нет!...

...я не верю!...

...мой день рождения... я... же ... помню... что....

А что я помню?

Я зажмурилась и вспомнила свой сон, с самого утра и до ночи... и Прата...

Каким был мой день рождения? Как я могла забыть?

...почему... и ... боже...

Если все это, правда, значит я и Прат, мы были той ночью вместе?...

...но ведь тогда погиб папа, он вернулся, а мама заночевала у фуарэусов... А с папой случился несчастный случай, он разбился ...

...а я в ту ночь была с Пратом...

...боже как же я могла, что же я наделала?!... Зачем же я позволила ему... Ведь если это, правда, значит я чудовище?...

... я предала свою маму, ведь я же могла уйти от него, я могла не согласиться с ним идти, но я поверила..., я поверила..., боже, что же я наделала? А что если, Прат, поэтому решил убить маму?... Что если он решил ее заменить мной?... Значит, мама погибла из-за меня?

Я всхлипнула и заплакала. Самое отвратительное было то, что ведь мне нравилось, мне нравилось, все, что он делал...

Ты все думала, Анна, почему через все это проходишь? Почему же постоянно чувствуешь боль? За что ты всех теряешь? За что на твоем пути встретился этот псих и садист?

Все просто, Анна — ты убила своих родителей, они умерли из-за тебя!... Тебя!...

Именно я заставила папу с мамой полететь за кристаллами на ночь, а старая дроконица наверняка его не пустила и ему пришлось возвращаться ночью, вот он и разбился.... А маму убил Прат, потому что решил заменить ее мной... Боже... что же я наделала?!...

Я уткнулась в собственную руку, и мне захотелось умереть. Мне впервые в жизни захотелось умереть. Я никогда не думала о смерти, чтобы не случалось, но сейчас...

Самое смешное, что я просто все забыла.... Зачем мне такое помнить? Зачем тебе такое помнить, Анна? Конечно, удобнее просто взять и забыть... ведь так легче всего...

Из-за меня погибли родители, из-за меня погибли те драконы...

Что же ты делаешь Анна, неужели после всего ты достойна жизни?

Вот если бы сейчас уснуть и не просыпаться больше никогда, зачем же я все еще дышу?

Какое-то время я висела в тишине. Я больше не плакала, в моей душе образовалась пустота. Душевная боль была на много сильнее физической, и я не замечала, что уже почти не чувствую рук. Мне не хотелось чувствовать их. Мне ничего не хотелось чувствовать. Мне хотелось умереть...

Я не знаю, сколько прошло времени, но все же кто-то пришел. Я услышала лязг открывающейся двери. Повернула голову назад и краем глаза увидела входящего Стерка. Я висела к нему практически спиной.

— Ну, наконец-то ты очнулась, принцесса.

Стерк закрыл дверь и подошел ближе. Он вновь закрылся от меня щитами, а голос у него был какой-то слишком спокойный. Что этот псих опять задумал? Так это он подвесил меня на этот крюк? Кто бы сомневался...

Я не могла долго держать голову, и поэтому не видела выражение его лица. А подходить он не спешил.

Я вдруг подумала: "А какая разница, что он задумал, не все ли равно?". В любом случае ты все это заслужила Анна. Пришло время платить по счетам...

— Знаешь детка, — он провел чем-то твердым по моему позвоночнику, от чего по телу прошли болезненные мурашки, так как все мышцы затекли и я, не сдержавшись, застонала, — я вот все играл в эти твои игры и все пытался с тобой..., ну не знаю, хотя бы подружиться, что ли.... Пытался соответствовать тому образу, который ты пыталась придумать для меня, даже влюбленного идиота изображал! — он издал смешок.

— Анна, но я ведь тоже не железный, я ведь хотел по-хорошему. Но, наверное, нужно было с самого начала привести тебя в этот подвал, да? Знаешь, я думаю, что если ты тут поживешь пару лет, на цепи... голая, я буду приходить, иногда тебя трахать, бить, учить подчиняться....Ну как тебе?

Он обошел меня, и я увидела его взгляд, наверное, сейчас он был настоящим. В его взгляде сквозило самое настоящее безумие...

— Ручная драконица? Звучит? Я вот тоже был когда-то ручным... И ничего...Интересно, а можно ли твою душу спрятать? Так чтобы была одна управляемая оболочка? Мда... нужно поговорить с Хольсией... Она наверняка сможет подсказать...

Он отвернулся и стал расхаживать по камере, о чем-то размышляя.

А мне было все равно.... Кажется, я иду по кругу, вот только эмоции мои никуда не делись, я все еще чувствую невыносимую вину. Я все еще отчаянно желаю умереть. Пусть делает что хочет, прячет мою душу, закрывает в этом подвале, может, если он освободит мои руки я смогу повеситься на цепи?

— А знаешь, есть еще один способ,... если тебя держать в ящике, ну скажем круглосуточно в течение нескольких лет? Знаешь, я раньше проделывал такое, с одним из своих врагов, он лежал у меня в подземелье в узком ящике, прикованный по рукам и ногам. Я приходил к нему раз в день, позволял ему сходить в туалет, помыться и поесть, а затем вновь укладывал в этот ящик, — Стерк бродил по комнате и продолжал рассказывать все эти безумства, а я еще надеялась, что его можно исправить..., его можно только убить..., — и знаешь, сколько он там пролежал? Ты не поверишь! Десять лет! Всего лишь десять лет! И из самодостаточной личности и довольно сильного воина, он превратился в ничто... Он безумно радовался, когда я к нему приходил, по команде облизывал мои ноги, он даже задницу готов был подставить, если бы я захотел, мне просто это было не интересно. Из жалости пришлось его убить...

— Был еще один, его я вкопал в землю на солнцепеке по самый подбородок, предварительно связав по рукам и ногам, и приходил, чтобы поить или кормить, — он хохотнул, — иногда забывал. Потом вытаскивал, приводил в себя, давал помыться, поесть и даже поспать в нормальной постели, а затем снова закапывал. Он продержался дольше — двенадцать лет, но тоже в итоге пришлось его убить, опять же из жалости... Бедняга, перегрыз себе вены, когда я в очередной раз приводил его в порядок... Все равно почти издох от кровопотери...

— Что они сделали? — мой голос был каким-то слишком громким, может потому что, повисла тишина после жуткого рассказа Стеркуса?

Каракс вздохнул, я все еще не видела его, он ходил у меня за спиной.

— Они убили мою жену и детей... — услышала я глухой голос графа...

— Что ж, наверное, они заслужили...

Странно, но в этот момент я его поняла, я своими глазами видела сны Стеркуса и понимала, как это страшно потерять близких. Безумный и безутешный муж, и отец, мстящий за своих родных.... Интересно ему стало легче? Сомневаюсь... Ведь больше всего на свете, в смерти своих близких, Стеркус винил именно себя, а от себя никуда не убежишь...