Взгляд Несмотрящего

В одном из городков мы остановились передохнуть, найдя маленькую закусочную. Лоренцо и Фидео о чем-то тихо болтали, Сэндз сидел с чашечкой кофе. Я держал на коленях гитару, наигрывая что-то меланхоличное. В помещении было совсем немного посетителей. Было спокойно...

В очередной раз подняв глаза, я позабыл, как играть. Она стояла у нашего столика и слушала меня. Очень внимательно.

Посмотрев мне в лицо, она перевела взгляд на мои пальцы. Те отказались слушаться, но мелодию я завершил.

Нет, она не была похожа на Анхелику. Ей было лет пять, не больше. Для ее возраста у нее был слишком серьезный взгляд.

Обычная светлокожая девочка, наверное, из Америки или Европы.

— Сыграй еще, — попросила она.

Я вспомнил забавную детскую песенку про бычка, который пасся на лугу. Улыбаясь, она просто стояла и слушала.

— Простите... — это, очевидно, была ее мама, — Терри, что ты здесь делаешь? — Извините ее, — она снова обращалась к нам, — она сама не своя до музыки.

Подошедший отец окинул нашу подозрительную компанию настороженным взглядом, взял дочку за руку и повел к выходу. Мать поспешила за ним.

Все время, пока они шли, Терри, обернувшись, смотрела на меня через плечо.

— Эль... Эль! — меня вывел из ступора тревожный голос Лоренцо. — Эль, ты в порядке?

— Да, — машинально ответил я. — Да, все нормально...

Терри. Маленький счастливый ребенок. Пусть у тебя будет долгая-долгая жизнь. Пусть у тебя будут здоровы мама и папа. Пусть они любят тебя и обязательно любят друг друга.

Я не помнил, как вернулся в машину.

Не помнил дороги.

Не помнил, как настал вечер.

Не помнил, как лег.

Анхелика.

Номер на двоих в каком-то мотеле. Стандартная мебель, узкие кровати, потрескивающий телевизор. Я лежал на своей, рассматривая белые разводы краски на потолке. Сэндз сидел внизу в баре. Хотелось спуститься к нему и напиться как следует.

Слишком часто в последнее время у меня возникали эти мысли. Я зажмурился, чтобы не видеть стоящее перед глазами лицо девочки.

Плохо...

Если б я мог заплакать, было бы легче. Я не мог. С тупым отчаянием память разворачивала передо мной картины воспоминаний. Не знаю, сколько я так лежал. В груди ныло... Мне ничего не хотелось. Слепая апатия придавливала меня к земле весом моего собственного тела. Мне некого было любить... Я никому не был нужен. Я старался найти для себя место в этой жизни... мне не хотелось лежать и умирать просто так. Раньше, по крайней мере, не хотелось. Сейчас было уже все равно. Если бы в этот момент сюда нагрянули люди Доминго — я бы даже не пробовал сопротивляться.

Открылась дверь и вошел Сэндз. Я перевел взгляд на него. Боль не отпускала. С его приходом она только усилилась. Человек, которому я старался быть ближе. Человек, которому я надеялся, все же надеялся быть другом... Отталкивал меня от себя снова и снова. Одиночка. Зачем я навязался ему? Что в этом было хорошего — для меня, для него?..

— Сэндз...

Он остановился. Повернул голову в мою сторону, ничего не говоря, ожидая, что я скажу дальше. Мне казалось, еще немного — и я рад буду даже его издевательским насмешкам, лишь бы слышать человеческий голос и знать, что я не безразличен ему. Пусть он ненавидит меня, пусть раздражается — все же у него были какие-то чувства ко мне. Не равнодушие. Не пустота...

Я подошел к нему и встал у него за спиной. Положил руки на плечи, потянул прислонить к себе. Он поддался. Я опустил голову к его плечу, прошептал в ухо.

— Я хочу тебя.

Он помолчал несколько секунд. Колеблясь между желанием ответить и желанием отпихнуть.

— Только не целуй, — так же тихо сказал он.

Его кровать была ближе. Я стянул с него футболку, расстегнул и стащил джинсы. Он лег на бок, опустив голову на подушку. Стройный, подтянутый. Меня всегда восхищало его тело. Юношеское, ни намека на возраст. Можно было засмотреться, как спокойная линия руки, лежащей вдоль тела, плавным изяществом переходит в линию бедра. Я разделся и лег рядом, притянул его к себе. Он не разрешал целовать себя в губы, но насчет остального ничего не говорил... Я прикасался губами к тонким ключицам, бьющимся жилкам на шее, мягким мочкам ушей. Если бы я не мог делать этого, я сошел бы с ума от боли. А чувствуя рядом с собой живое человеческое тепло, я мог дышать легче. Я не был один.

Взяв его за руку, я провел тонкими пальцами по своему лицу. По виску у границы волос, по щеке, по губам и носу. Вряд ли он помнил, как я выгляжу. Эти легкие касания были почти нежными. Я повел его руку вниз. По шее к горлу, назад на затылок. Пальцы зарылись в волосы, я вздохнул... Таким мягким и простым было его движение, когда он с легким нажатием провел пальцами вверх... Не отпуская его руки, я помогал ему изучать свое тело. Плечи, грудь... наши пальцы почти переплелись, скользя вместе. По бокам, по животу... Он прикоснулся к моему члену, провел кончиками пальцев по всей длине. Я вздрогнул от этой острой нежности, но отвел его руку.

— Нет... подожди...

Высвободившись, он положил ладонь мне на живот, поглаживая и изучая самостоятельно. Я не мешал. Лишь изредка поправлял его, когда он сильно стискивал меня:

— Не так... легче...

Он видел теперь только кончиками пальцев. Он хотел увидеть меня целиком. Снова вернувшись к лицу, он провел по нему почти расслабленными пальцами, внимательно следя за тем, что они чувствовали под собой. Брови, лоб, скулы... Большим пальцем по подбородку. По линии губ... Я не удержался, тихо поцеловав его пальцы. Он следил за движением мышц на моих руках. Подавался ко мне, подставляя открытой ладони свою спину. Я опустил руку еще ниже... странно и приятно было гладить его там. Ни намека на плавную женственную округлость. Его кожа была нежной, но под ней чувствовались твердые мускулы. Два года бездействия почти не повлияли не него. Сильные ноги... плоский живот... ребра выступали решеткой, когда он вдыхал.

— Перевернись... — попросил я.

Он понял. Оказавшись спиной ко мне, придвинулся ближе. Я надеялся, что за несколько дней, прошедших с нашего первого опыта, нанесенные мной раны успели зажить. Прикоснувшись к нему кончиками пальцев, я понял, что почти не ошибся. Действовать также, как в тот раз, я не собирался. Легкими и сильными нажатиями расслаблял его мышцы вокруг входа. Они поддавались. Сэндз лежал молча, головой на моей руке. Я слышал только его дыхание. Уткнувшись носом в его шею, я медленно проникал влажными от слюны пальцами внутрь. Я не хотел, чтобы ему было больно. Продвигаясь все глубже, я ласкал его изнутри.

— Давай... — прошептал он.

Убрав руку, я за бедра притянул его к себе. Он прогнулся. Я входил в него медленно, не торопясь. Он дышал сквозь сжатые зубы, стараясь не напрягаться. Я целовал его плечи и спину, не останавливая коротких плавных движений. В какой-то момент он начал двигаться навстречу ко мне. Я придерживал его за пояс, одновременно помогая проталкиваться ко мне. Ни стона, даже самого тихого. Только дыхание. Мы двигались абсолютно синхронно. Медленно. Плавно. Это начало затуманивать мне голову. Негромкие вздохи сменялись отчетливыми. Сэндз молчал. Однако я мог с уверенностью сказать, что ему нравилось. Это было видно по движениям его тела, по ритму дыхания у меня на руке. Не торопясь, я просто стремился доставить удовольствие нам обоим. То приостанавливаясь, то снова начиная движения в одном неспешном ритме. И чем дальше, тем сильнее я сжимал его в своих руках. Мы лежали, плотно прижимаясь друг к другу. На какое-то время Сэндз остановился, и двигался только я. Частично выходя и погружаясь в него снова. Снова. Снова. Ритм одновременно успокаивал, убаюкивая отчаяние и тоску, и одновременно будил настоящее возбуждение. Сэндз снова прижался ко мне, чувствуя это. Теперь я по-настоящему хотел его.

— Шелдон...

Тихо-тихо, губами в затылок.

— Шелдон...

Громче, прижавшись к нему.

— Шелдон!..

Не стесняясь себя, я порывисто проталкивался в него, чтобы войти до конца. Уронив голову на подушку рядом с ним, я крепко держал его за бедра. Тело решало само, что оно хочет. Столько любви, столько нежности мне хотелось отдать ему... Отдать себя. И сейчас, оттого, что он не отвергал меня, оттого, что я не чувствовал себя сейчас одиноким.... Я почти любил его.

— Сэндз!..

Возбуждение нарастало горячей волной, подкатывавшей все ближе и ближе. Вцепившись пальцами, я ударял в него короткими толчками, чувствуя учащавшуюся пульсацию в его теле. Еще, еще, еще... еще немного...

— Ше...е...елдон...

Шепотом, мучительно и сладко одновременно. Он вдруг выгнулся, дыхание замерло... только короткий вздох, почти всхлип. Тело напряглось в моих руках, будто он хотел вырваться. Я резко прижал его к себе, не отпуская. Глухой стон, он вцепился зубами в мою руку. Задышал часто и глубоко. Я обнял его, поглаживая по плечам.

— Шелдон...

Он спиной придвинулся ко мне. Мы лежали так несколько минут в молчании и тишине. В покое... В тепле тел друг друга.

— У тебя уже был такой опыт? — спросил Сэндз.

Я не сразу понял, о чем он.

— Почему ты спрашиваешь?..

— У меня есть ощущение, что ты это делаешь далеко не в первый раз.

— Не в первый, — коротко ответил я.

— Лоренцо? — он чуть-чуть обернулся через плечо.

— Что?.. — от этого предположения я чуть не засмеялся. — Нет, не Лоренцо. Это была женщина.

— Однако... — он пожал плечами.

— Ты удивлен?

— Немного. Мне казалось, ты консервативен.

— По большому счету это так и есть. Просто я многое могу понять.

Сэндз замолчал.

— Шелдон...

— Угу?

— Почему ты молчал?..

— Ты о чем?

— Я тебя не слышал. Но тебе ведь все нравилось...

— А-а, ты об этом... — он тихо засмеялся, — Не нравилось бы — не лежал бы сейчас здесь.

— Я просто не понимаю, почему — молча...

— Так привык. Я вообще не из крикунов.

Он сжался немного, я обнял его крепче. Он прижался ко мне, это движение вызвало резкий вдох... Я все еще оставался в нем.

— Еще?.. — спросил он шепотом.

— Да...

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.Четверг, 11 Марта 2004 г. 18:51