— ...скоро увидимся...не скучай — со слышимой ухмылкой пробулькал в голове у Лизы тот же голос потустороннего существа. По телу Ласточкиной пробежали волной мурашки ужаса. Распахнув глаза, она испуганно стала озирать морскую поверхность у берега. Черная голова только что скрылась в её воображении под водой, по её поверхности побежала рябь. К счастью, больше она не показывалась. Но спокойнее от этого не остановилось. "Ради всего святого! А если неприкаянно мающийся между небом и водой, проклятый Богом утопленник и в самом деле навестит меня?!" — прохныкала маленькая девочка в голове 26-летнего офицера полиции.
Вся дрожа, перепуганная девчонка поспешила домой. Она едва справлялась с собой, чтобы не понестись к спасительному убежищу со всех ног. Но это означало бы окончательно утратить над собой контроль, превратиться в дрожащего кролика. Стоит лишь раз поддаться...после такого ты уже не сможешь заниматься своим делом. Потому что утратишь самоуважение. Труднее всего научиться побеждать в себе животное, подняться над инстинктами. На это уходят годы... Стать же трусом — достаточно каких-то минут. И до последнего времени она худо-бедно справлялась с крайними проявлениями собственных эмоций, но, то, что творилось с нею теперь, подвергало её слишком суровым испытаниям. Порой это смахивало на реальную шизофрению.
Впереди за соснами показался её отдельно стоящий коттедж. Окна на соседской половине дома, куда на днях подселили молодую семейную пару, не горели — закон подлости в действии. "А может это и к лучшему — если сейчас не справиться со всей это мутью у себя в башке, не дать решительный отпор страху, не выдержать, не выстоять, то со мной всё будет кончено" — перевернула ситуацию Лиза, пытаясь увидеть в ней положительный момент.
Но впереди её ожидало новое испытание. Приблизившись к дому, Ласточкина вздрогнула: по ступенькам порога поднимались мокрые следы босых ног. Безграничный, парализующий ужас снова навалился свинцовой тяжестью, придавил волю, требуя немедленно развернуться и бежать отсюда куда глаза глядят... Елизавета и сама не понимала, как ей удалось справится с собой. Видать душа её не зря прошла суровую школу жизни, окрепла, закалилась. Стиснув зубы, давно повзрослевшая девчонка двинулась по цепочке следов, которая вела за приоткрытую дверь. Мысль о спящем в комнате Кныше: "Всё ли с ним в порядке?", придавали ей жёсткости. Не зажигая света, держа оружие перед собой наизготовку, лейтенант со всеми предосторожностями обследовала спальню, убедилась, то с малышом ничего плохого не случилось, затем кухню, туалет. Никого.
Створки окна в комнате оказались настежь распахнуты (хотя отлично помнила, что, когда она уходила, окно оставалось закрытым), ветер развивал лёгкие занавески, возле кровати, на которой безмятежно посапывал Кныш. На полу блестела лужица. Ласточкина присела и осторожно выудила из неё пучок водорослей. Кто-то затеял с ней опасную игру... Ходили слухи, что имеющиеся на вооружение власти современные психотехнологии позволяют затевать самые причудливые и жестокие игры с мозгами тех, кто нарушает одно из негласно или гласно установленных табу. Не исключено, что она что-то нарушила, сама того не подозревая.
Глава 37
Уже в половине девятого следующего утра Ласточкина находилась на борту патрульного катера погранслужбы ФСБ. Всё получилось спонтанно, она просто приехала на базу моряков, предъявила начальству документы, объяснила, что расследование, которое она ведёт, требует её присутствия в ближайшие часы в конкретном квадрате прибрежной акватории, и ей пошли навстречу.
Везение продолжились и дальше: две моторные резиновые лодки с неизвестными людьми кружили в водах вокруг маяка, их экипажи были так увлечены какими-то поисками, что прозевали появление на горизонте военных. Елизавета находилась на капитанском мостике пограничного корвета и в мощный бинокль наблюдала за манёврами загадочных лодок, ей показалось, что команда одной из них как раз только что выловила из воды что-то напоминающее обнажённое человеческое тело.
— Постарайтесь перехватить ту, что ближе к маяку! — обратилась Ласточкина к командиру патрульного корвета. Попыхивая трубкой, обладатель рыжей шведской бородки утвердительно кивнул ей.
В лодках заметили приближающуюся опасность и попытались дать дёру. На пограничном корвете завыла предупреждающая сирена. Началась погоня. Обладающий более мощным двигателем пограничник быстро сокращал расстояние, по приказу командира корвета ствол пушки на его носу начал поворачиваться для предупредительной очереди по беглецам. Елизавета вся в предвкушении захвата не спускала глаз с той моторки, что успела что-то выловить из воды. Трое умников в ней, не сбавляя скорости, сбросили некий груз обратно в море.
— Вы видели?! — в волнении воскликнула Ласточкина. — Поганцы уже поняли, что им не скрыться, и пытаются избавиться от улики...только ничего у них не выйдет! Сейчас мы их возьмём на абордаж, а затем вернёмся и выловим то, что они сбросили.
Казалось так и будет, однако полоса везения резко закончилось — на мостик торопливой походкой явился помощник командира корвета и доложил капитану, что с базы поступила вводная — немедленно следовать в соседний квадрат, где воздушная разведка засекла предполагаемое судно контрабандистов, которые предположительно следуют в направлении нейтральных вод с группой беженцев на борту.
— Извините, лейтенант, я вынужден прервать вашу охоту, — принёс извинения импозантный капитан, прежде чем отдать своему экипажу новый приказ.
— Но как же так, мы же их фактически уже настигли?!
— У меня приказ предотвратить прорыв нарушителей государственной границы, — отчеканил военный моряк. Ему было всё равно, он даже трубки не вынул изо-рта. Лиза решила любой ценой упросить пирата.
— Дайте мне хотя бы десять минут, чтобы поднять тело, которое они сбросили! — взмолилась Ласточкина. — Всего десять минут! Они ничего для вас не решат!
— Не имею права задерживаться здесь даже на минуту, — отрезал командир.
— Тогда я прыгну за борт! — в отчаянии пригрозила дерзкая пассажирка. Не помогло.
— Ладно, — сурово процедила сквозь стиснутые зубы Ласточкина и решительно зашагала к выходу с мостика. Бросать слова на ветер было не в её правилах.
Командир глазами указал подчинённым, чтобы барышню не выпускали. Даже возникла небольшая потасовка. Тем временем военное судно, резко накренившись на борт, начало выполнять крутой разворот, ложась на обратный курс. Не обращая внимания на протесты и уговоры пассажирки, моряки на максимуме узлов пошли на перехват приоритетной цели. Лизе ничего не оставалось как смериться с проигрышем. Она ещё не знала, что через 36 часов рыбаки заметят в районе Приморска и выловят из моря очередного утопленника.
Глава 38
Сегодня Елизавета после долгого перерыва встречалась с подругой, из-за которой едва не была выброшена с работы и вообще из социальной жизни. Приятельница, словно угадав на расстоянии, в каком ужасном положении пребывает подруга, сама заехала за Ласточкиной. Причём, выбрала для этого сумерки, чтобы не привлекать к себе лишнего внимание. Заехала на только что купленной машине. Это был городской автомобильчик изумительного перламутрово-сиреневого цвета. Очень компактный, можно сказать крохотный. Естественно, азиатского производства.
Подруга с шиком подкатила к дому Елизаветы на своей новой "подружке". Которая сверкала сразу после автомойки, где была вымыта с шампунем, хотя была только с автомагазина и ещё даже не успела запылиться. Хозяйку малолитражки буквально распирало от гордости и собственнического восторга. На лобовом стекле своей "малышки" приятельница уже закрепила блатной пропуск ФСПМ — Федеральной службы промывки мозгов. Где она его сумела достать — можно было лишь догадываться. Зато такая блатная "корочка" позволяла выдавать себя за инспектора по благонадёжности или стажёра этой службы. А их очень боялись, ибо почти каждый имел у себя в голове хотя бы парочку потаённых мыслишек, за которые запросто можно быть отправленным в Скрепалэнд на перевоспитание или в специальную клинику усовершенствования мозгов. Естественно, что обладание пропуском легко позволяло избегать любых проблем с дорожной полицией и въезжать туда, куда обычных смертных не пускали. Тем не менее, подруга больше не рисковала встречаться с Ласточкиной при свете дня, заехав за ней в сумерках и почти сразу спрятав машину от чужих глаз под соснами.
Естественно, "четырёхколёсное чудо" было приобретено в кредит, но деньги в таком деле были далеко не главным — прежде требовалось доказать государству, что ты заслуживаешь такой привилегии, как обладание личным авто. Зато получив "добро" на покупку, подруга радовалась ей так, как другие женщины, когда им разрешают завести ребёнка! А ведь была далеко неглупой женщиной и даже защитила пять лет назад диссертацию на тему "Интеллектуальное и морально-нравственное превосходство русских над носителями западноевропейской культуры". Вот что творит с человеком инстинкт частнособтвенничества! Кто бы мог подумать.
Появление у Елизаветы маленького мальчика страшно удивило старшую приятельницу, и казалось даже вызвало у неё приступ раздражения. Прежде чем дозволить Кнышу забраться на заднее сиденье своей драгоценной движимой собственности, новоявленная автоледи брезгливо осмотрела "взятого" Елизаветой "с помойки" приёмыша, поморщилась, обречённо вздохнула:
— Ладно. Но сними хотя бы с него ботиночки.
Хотя на сиденьях ещё оставались целлофановые чехлы из автосалона.
Глава 39
В о время первой их совместной автопоездки подруга говорила только о новой "подружке". Рассказывала о ней, будто о живом существе:
— Моя маленькая "плюшевая леди" пока ещё учится "ходить", она ведь только недавно с завода! Но ты обратила внимание какие у неё милые глазки (это о фарах). А ножки? Резину мне удалось достать фирменную. А какой гламурный мне достался цвет! Ведь просто красотка! — рука водительницы при этом ласково поглаживала затянутый в розовый плюшевый чехол руль.
Лизе было неприятно всё это выслушивать. Типа как ревность к какой-то железке чувствовала, ведь эта куча штампованных деталей заменила любовнице реально близкого ей когда-то человека...
Как только Ласточкина пыталась завести с подругой разговор о каких-то серьёзных вещах, касающихся их двоих, планах, связанных с будущим их отношений, у подруги начинали мелко дрожать холёные длинные пальцы, которыми она только что с такой нежной страстью гладила руль. Казалось даже улыбнуться Лизе, как прежде — с искренней теплотой, ей что-то всерьёз мешает. А ведь любовницы почти не коснулись серьёзные неприятности, когда вспыхнул скандал из-за их открывшихся отношений (ага, получила бы она тогда разрешение на покупку собственной машины!). А всё потому, что Елизавета рыцарственно подставила себя под удар, отведя значительную его часть от любимой...
Они отъехали подальше от городка, где их могли узнать. Остановились в охраняемом кемпинге возле моря. Немного погуляли втроём по сосновому лесу, потом мальчик заснул на заднем диване. Женщины наконец остались наедине...Казалось разлука наконец взяла своё, и как только возникла подходящая обстановка между любовницами всё-таки вспыхнула прежняя страсть...
Им снова было хорошо, почти как до скандала. Подруга была Лизе жизненно необходима — как воздух, как свет, как любимый Чайковский и Бах с их божественной музыкой, как пуповина, соединяющая с утробой матери...Но долгожданное счастье оказалось недолгим. И совсем не таким, как Лиза надеялась. То ли в связи с её заминкой после реплики, обещающей, что у них снова всё будет как прежде, то ли после улыбки, показавшейся чуть натянутой, или льдинки, почудившейся в глазах подруги...вдруг до Лизы дошло: это болеутоляющее общение утратило целебный эффект, они встречаются в последний раз... Так нужно. Чтобы оборвать разом все связывающие их нить, чтобы не вынуждать близкого человека страдать и подличать...
Подруга всегда вызывала у Лизы восхищение. Она была гораздо более уверенной по жизни, гораздо красивее — высокая, эффектная, очень женственная. Умная, с быстрым и очень организованным мышлением.
Подруга научила её всегда ставить работу на первое место. В их первое утро Лиза хотела поваляться в постели, может ещё заняться в ней любовью, но подруга встала, оделась и направилась к письменному столу. "Ты тоже можешь работать тут", — указала она любовнице на кровать, так что Лизе пришлось достать служебный органайзер и закурить, притворяясь, будто что-то обдумывает. Больше до обеда подруга не произнесла ни слова. А ведь это был её законный выходной (один из редчайших, ибо фанатичная карьеристка ненавидела выходные и отпуска), без работы она просто не могла.
Музыкальная, начитанная, она отлично разбиралась в искусстве. Была старше Лизы на семь лет, у подруги уже был свой ребёнок, которого воспитывали её родители. Она носило кольцо, чтобы все думали, что она была или всё ещё пребывает в браке, — так проще было сделать карьеру и отвести от себя малейшие подозрения в лесбиянстве. Своего мужа она выгнала. Когда-то он был подающим большие надежды шахматистом, молодому дарованию даже прочили шахматную корону, однако что-то не сошлось и перспективный талант так и застрял в этом качестве, даже не достигнув уровня гроссмейстера. Подруге просто надоело ждать и "жить с вечно отложенной партией".
Сама она была суперуспешна в своей профессии, хотя могла бы добиться и гораздо большего, но не хватало принадлежности к новой аристократии и нужных связей в верхах, а то бы давно занимала весомый пост в столицах.
Но за всем этим: фиктивный брак по расчёту и полное разочарование в мужчинах (до ненависти), нежеланный обоими родителями ребёнок, который был рождён только потому, что была получена соответствующая квота (в будущем мать планировала отдать сына учиться "на войну", и этим доказать свою абсолютную лояльность нации: такие женщины всячески поощрялись и ставились в пример; им в порядке исключения могли даже приоткрыть дверь на самый верх).
А ещё в жизни подруги было почти десятилетнее одиночество в плане личной жизни (до их с Лизой случайного знакомства), которое она глушила бокалом вина за ужином и работой, работой, работой... Зато она выработала мужской стиль общения и показную жёсткость. Рано или поздно такие качества почти гарантировали ей карьерный взлёт, даже вопреки низкому происхождению. Некоторое показушное пренебрежение ко всему женскому в себе, показная безжалостность по отношению к тем, кто внизу, обеспечивали хорошую выживаемость в жестоком мире чиновников-мужчин (таких "стальных баб" ценили и уважали). А подчёркнутая независимость на людях (которая вдруг проникла и в их интимные взаимоотношения с Лизой — хотя до этой встречи было много искренности и тепла), избавляла подругу от последней обузы перед решительным стартом к новым должностным высотам. Ведь теперь она обрела нужную самодостаточность и отстранённость от всего мешающего...
Глава 39
Через два с половиной часа они расстались. Бывшая любовь сообщила, что её срочно вызывают на службу, и её придётся высадить пассажиров прямо тут. Фактически бросив экс-подругу с её "бродяжкой" где пришлось, приятельница укатила по более важным делам.
