— Чей это корабль? — спросила Санди. — И насколько надежна эта привязка чинг?
— Корабль зарегистрирован в системе Панов, — сказал Чама. — Это хоппер малой дальности, у него едва хватает ускорения, чтобы выйти из лунной гравитации, но он прекрасно подходит для баллистических перескоков и случайного незаконного приземления. Мы пользовались им много раз.
— А привязка? — настаивала она.
— Запутанная. Так что очень маловероятно, что кто-то будет нас подслушивать, даже китайцы. Конечно, они будут пытаться... но потребуется некоторое время, чтобы распутать эту путаницу, а у нас есть запасные пути, — он сверкнул улыбкой. — Тем не менее, вы все равно должны знать, с чем имеете дело. В общем, я собираюсь сделать кое-что действительно очень неприличное.
— Нет, — сказала Санди. — Нам никогда не следовало обсуждать это, даже как внешнюю возможность. Это была идея, Чама, а не обязательное действие.
— Хочешь присоединиться? На этом пути достаточно мощностей, чтобы справиться с несколькими переносчиками.
— Это дело Экинья, — сказал Джеффри. — К тебе это не имеет никакого отношения.
— Это перестало быть делом Экинья, когда вы двое проболтались об этом, слоненок. В любом случае, я оказываю вам, несчастным, эгоцентричным Экинья, услугу, подставляя свою шею под удар. — Фигура Чамы посмотрела в сторону, когда записанный голос заговорил твердым, но недружелюбным тоном. — О, вот и мы. Первая тревога. Просто вежливая просьба изменить мой курс. Пока ничего особо угрожающего; я даже не пересек Призрачную стену.
— А теперь поверни, — сказала Санди.
— Боюсь, немного поздновато для этого. Отключил бортовое оборудование — не смог бы изменить курс, даже если бы захотел.
— Это безумие, — ответила она.
— Нет, просто очень, очень решительно. О, подожди. Второе предупреждение. На этот раз более сурово. Уведомление о контрмерах и репрессалиях. Боже, разве это не захватывающе? — Его фигура протянула руку и схватила шлем, который до этого был вне поля зрения. — Я не ожидаю, что они выстрелят в меня с неба. Однако было бы глупо не принять меры предосторожности.
Он опустил шлем на расстояние нескольких сантиметров от шейного кольца и позволил стыковочным магнитам вернуть его на место, шлем и кольцо соприкоснулись с серией быстрых щелчков и жужжания. За исключением гребня с лебединой шеей, изгибающегося от затылка к макушке, шлем был прозрачным.
— Но ты можешь пойти со мной, Санди. Все вы можете. — Чама набрал команды на толстой прорезиненной кнопочной панели на манжете своей перчатки. — Только поторопись с этим. Здесь у меня не будет все время на свете, даже если они позволят мне добраться до места захоронения. О, теперь я вижу Призрачную стену. Очень впечатляюще. Очень по-китайски. Поддерживает ли кто-нибудь еще по обоюдному согласию галлюцинацию о границе, хотя бы наполовину столь же впечатляющую?
Санди вмешалась в монолог Чамы. — Что ты говорил о том, будто это невозможно отследить? Ты абсолютно, на сто процентов уверен в этом?
— Нет, — сказал Чама, заметно пожав плечами сквозь плотно облегающий скафандр. — Как я мог быть таким? Но ты в ударе, Санди. Такие властные блоки, как китайский, ненавидят Зону именно потому, что не могут отследить сигналы до самого их источника. И тот факт, что они ненавидят нас за это, является наилучшей гарантией, которую я могу дать, что они не будут участвовать в этой поездке. Так что поживи немного. Развлекайся со мной.
— Ты привез прокси? — спросил Глеб.
— Двух. Все, что смог втиснуть внутрь. Остальные из вас могут оставаться пассивными.
Санди не подумала о прокси. — Мы поговорим об этом, когда ты вернешься, — сказала она.
— Сказала как настоящий друг. О — третье предупреждение. — Образ Чамы сильно тряхнуло, как будто, не зная об отсутствии атмосферы, его корабль попал в зону турбулентности чистого воздуха. — Интересно, — сказал Чама, его голос был отчетливо слышен даже в надетом шлеме. — Они пытаются отобрать управление у моей собственной авионики. Интересно, но недостаточно хорошо. Им придется улучшить свою игру, если они хотят чего-то добиться.
Корабль успокоился. Санди глубоко вздохнула. — Дай мне несколько минут.
— Я никуда не собираюсь уходить, — сказал Чама.
— Ты не мог это остановить? — спросила она Глеба.
— Он встал и вышел из нашей квартиры прежде, чем я понял, что происходит. Ты думаешь, я действительно одобряю это?
Она остудила свой гнев. Срывать злость на другом работнике зоопарка было неправильным поступком. Внезапно она поняла, как, должно быть, тяжело Глебу, когда его напарник где-то там, насмехается над самым могущественным национальным образованием на Луне.
— Ну, нас четверо на два прокси, — сказал Джитендра. — Я буду пассивен. Глеб может взять одну из машин.
— Я обойдусь без воплощения, — сказал Глеб. — Если бы у меня были руки и ноги, я бы, возможно, поддался искушению кого-нибудь придушить.
— Если под этой землей и есть какие-то сокровища, — сказал Джеффри, глядя на сестру, — то они принадлежат нам. У нас с тобой должны быть тела.
Действовало четыре открытых чинг-привязки: две для прокси-варианта, две для пассивного чинга. Санди назначила одну из привязок прокси себе, оставив другую для Джеффри. Джитендра и Глеб могли бы сами позаботиться о своих связях.
— Я иду внутрь, — сказала она. — Остальным лучше быть там, когда я приду.
Она позвала чинг. На мгновение, слишком знакомое, чтобы огорчать, она почувствовала, как ее душа покидает тело, не в каком-то определенном направлении, а во всех направлениях сразу, как будто она была образом самой себя, который терял фокус, расплываясь в квантовой дымке. Это была работа нейромашины, передающей сенсорные и проприоцептивные сигналы ожидающему роботу, находящемуся на полпути вокруг Луны.
А потом все снова стало четким, и она оказалась где-то в другом месте, в другом теле, в мчащемся космическом корабле, который только что нарушил суверенное воздушное пространство специального лунного автономного района Китайской Народной Республики.
Она была пристегнута ремнями к настенному креплению лицом к Чаме.
— Я здесь, — сказала Санди. — Итак, что я должна сделать, чтобы заставить тебя развернуть этот корабль?
— Я уже говорил вам, — сказал Чама, наклоняя свой стеклянный визор, чтобы посмотреть на прокси, — сейчас ничего нельзя сделать, кроме как наслаждаться поездкой.
Санди чувствовала себя зажатой внутри чего-то, что не совсем подходило ее телу, как будто ее втиснули в жесткие, частично проржавевшие доспехи. Затем что-то сдалось — что-то расслабляющее в ее мозгу — и произошел окончательный переход к воплощению.
Она изучала свою новую анатомию. Самый дешевый серийный агрегат Аэрофлота, немногим больше шасси андроида, все трубки синего цвета с металлическим отливом и выпуклыми универсальными шарнирами. Она была механической фигуркой-палочкой, похожей на гидравлический автомобильный домкрат, который решил развернуться и ходить вертикально.
Справа от нее начал двигаться другой прокси. Он был металлически-красного цвета, но в остальном очень похож.
Он посмотрел на Чаму, затем на Санди. Голова представляла собой угловатый ананас, ограненный круглыми датчиками и заключенный в защитные решетки из сплава.
— Ну что ж, — сказал Джеффри, — я здесь. — И он пошевелил одной из рук, подняв ее вверх, чтобы осмотреть запястье и кисть, а также изящные, ловкие пальцы человеческой формы. Действия Джеффри были деревянными, но это скоро пройдет. Не то чтобы ее брат никогда раньше не управлял прокси-роботом; у него просто было мало практики.
— Где именно мы находимся? — спросила Санди у Чамы.
— Хороший вопрос, — сказал Джеффри. — За которым быстро последует: что, черт возьми, мы здесь делаем и почему я в этом замешан?
— Глубоко внутри суверенного воздушного пространства Китая, — сказал Чама. — Спускаюсь над Пифагором, в пятидесяти пяти кликах от места захоронения. Мы будем там примерно через шесть минут.
Санди огляделась по сторонам. Она бывала в душевых кабинках побольше. Кабина была примерно такой же маленькой, как и космические корабли, прежде чем они перестали быть космическими аппаратами и превратились в спасательные капсулы или очень вместительные скафандры.
— Что бы ни было под землей, — сказал Джеффри, — это не твоя забота, Чама.
Корабль снова дернулся и закачался, големы загремели в своих пристенных ремнях. Чама выругался и взялся за ручной джойстик, вмонтированный в подлокотник его кресла, яростно дергая его, пока движение не выровнялось. — Они хитрые, — сказал он. — Отдаю им должное. Нашли черный ход в командное программное обеспечение, о котором даже я не знал.
— Мне казалось, ты говорил, что у тебя нет ручного управления, — сказал Санди.
— Мы поговорим об этом позже, — снова сказал Чама. — Кстати, а где Глеб и Джитендра?
Голова и верхняя часть туловища Джитендры появились в каюте. — Вот.
— И я, — добавил Глеб.
— Вы не торопились приезжать, — сказала Санди.
— Пропускная способность была меньше, чем ты говорила, — ответил Джитендра. — Все время откладывалось.
— Это китайцы, — сказал Чама, — пытаются разрушить квангл-пути или ограничить нас в пропускной способности.
— Они могут это сделать? — спросила Санди.
— Это нетрудно, если вы представляете правительство. Передачи с дипломатическим приоритетом, что-то в этом роде. Заполните полосу пропускания потоком сигналов государственного уровня, которые должны быть переданы перед обычным трафиком. Это очень умно. — Санди уловила улыбку через шлем Чамы. — К счастью, на нашей стороне есть еще более умные люди. О-о-о.
— Что в данном контексте, — спросил Джеффри, — означает "о-о-о"?
— Это значит, что мне только что сделали последнее предупреждение, — радостно сказал Чама. — Перехватчики пограничных служб уже в пути.
— Это может быть блеф, — сказала Санди.
— За исключением того, что радар также фиксирует входящие сигналы, направляющиеся в нашу сторону. Двигаются слишком быстро для машин с экипажем. Вероятно, просто вооруженные беспилотники.
— Вооруженные дроны, — сказал Джеффри. — Не могу передать, как мне от этого хорошо.
— Сдерживание, — пренебрежительно ответил Чама, как будто он сказал что-то очень наивное. — Вот и все, что будет. Никто больше ничего не сбивает с толку. Мы сейчас не на Земле.
Зазвучало предупреждение о столкновении. Те части стены, которые не были заняты окнами, приборами и модулями оборудования, начали мигать алым. Санди увидела, как Джитендра и Глеб замерцали и исчезли, и почти сразу почувствовала, как марионеточные ниточки пытаются втянуть ее обратно в ее собственное тело, в Непросматриваемую зону.
Она была там на мгновение: стояла в своей гостиной, посреди домашнего беспорядка. Затем она вернулась в хоппер, и ее друзья тоже вернулись.
— Хорошо, — сказал Чама. — План меняется. Я веду нас круче и жестче, чем намеревался. Все это очень весело, не так ли?
— Нахожусь в центре крупного дипломатического инцидента, — с удивлением сказал Джитендра. — Это совершенно не входило в мои планы на день, когда я проснулся сегодня утром.
— Ты ни в чем не участвуешь, — поправил Чама. — Ты наблюдаешь. Они ничего не смогут повесить на тебя за это. О, пожалуйста, заткнись.
Он обращался к хопперу. Тот отключил свою сигнализацию и перестал мигать сигнальными индикаторами.
Лунная поверхность проносилась мимо с неуклонно увеличивающейся скоростью по мере того, как аппарат терял высоту. Хотя над Пифагором был день, из-за большой высоты кратера тени оставались чернильно-черными и удлиненными. Почти не было признаков того, что люди когда-либо приходили в это серо-пемзовое место; никаких отблесков металла или пластика, свидетельствующих о наличии жилья или даже о тяжелой работе верных машин.
Но там были следы. На фоне покрытой древней пудрой поверхности сразу бросались в глаза отпечатки ног и следы транспортных средств. На Земле их можно было бы принять за потоки лавы или высохшие русла рек. На Луне они могли означать только то, что там что-то прогуливалось.
Санди пришлось скорректировать свои предубеждения, когда она поняла, что странные неровные следы транспортного средства, в которых она пыталась разобраться, на самом деле были отпечатками ног, и что хоппер находился всего в сотнях метров над поверхностью Луны, а не в нескольких километрах. Они спустились гораздо быстрее, чем она думала.
— Вот оно, — сказал Чама, указывая вперед. — Место, куда вернулась твоя бабушка — видишь изрытую землю?
— Я ничего не вижу, — сказала Санди.
— Открой кабину. У тебя есть разрешение.
Санди отдала команду — раньше ей это не приходило в голову, — и большая часть хоппера исчезла. Все, что осталось, — это неоновый набросок его основного контура, трехмерной клиновидной призмы с Чамой, расположенным где-то посередине. Големы, а также бестелесные головы и торсы Глеба и Джитендры летели вместе с ними.
И теперь она действительно могла видеть потревоженную землю там, куда вернулась Юнис, через какой-то неопределенный промежуток времени после ее долгой прогулки от места катастрофы 2059 года. Все было таким же, как на аэрофотоснимке, который Джитендра показал им на МКС: следы посадки другого корабля, цепочка следов там, где кто-то пересек первоначальный след Юнис, а затем направился обратно к кораблю. Участок потревоженного реголита, похожий на участок грязи, где лошадь перевернулась на спину.
Ничего больше. Ничто не указывало на то, что кто-то опередил их в этом месте.
— Вот тут-то и начинается самое интересное, — сказал Чама. — А вот и перехватчики.
Санди напрягся. Ей не угрожала никакая мыслимая опасность, но уверенность Чамы вполне могла оказаться неуместной. Прошли десятилетия с тех пор, как между двумя космическими державами происходили какие-либо смертоносные действия на государственном уровне... но это не означало, что все не могло повториться при достаточной провокации.
— Сколько их? — спросил Глеб.
— Три, — сказал Чама. — То, чего я ожидал. Небольшие автономные дроны. Демоны в плаще. Ты хочешь их увидеть? Я могу отключить китайское усиление, если вы этого не сделаете, но они приложили столько усилий, что было бы почти стыдно не...
Дроны приближались быстро, в последний момент свернув в сторону, чтобы не протаранить хоппер. В своей открытой форме они были слишком быстрыми и подвижными, чтобы их можно было принять за что-то иное, кроме ярких движущихся искр. У них может быть оружие, или они могут полагаться исключительно на свою скорость и ловкость, чтобы протаранить любой движущийся объект. Чем бы они ни были, вне всякого разумного сомнения, они держались строго в рамках закона. Они могли действовать в пределах суверенного воздушного пространства Китая, но им все равно пришлось бы соблюдать более широкие договоры о нераспространении, регулирующие все космические организации.
Однако ничто не мешало им проецировать вокруг себя устрашающие слои усиления. Демонические плащи делали их намного крупнее хоппера. Каждый представлял собой ухмыляющуюся стилизованную под китайскую моду омерзительную голову, за которой тянулись знамена из светящегося огня. Когда дроны кружили вокруг опускающегося хоппера, преследуя его, но так и не вступая в контакт, их огненные хвосты закручивались в разноцветный штопор. Один демон был бледно-болезненно-зеленым, другой — холодно-голубым. Третий был печеночно-красного цвета, как слюнявый язык. Их глаза были белыми и дикими, яростными под нависшими бровями. Они были похожи на пекинесов, ставших бешеными и призрачными.
