Отродье

— ...ничего не значит! Я знаю, дети не могут нести ответственность за грехи родителей, а не рождённые дети невинны вдвойне. Именно на это и делал расчёт руководитель налётов. Поэтому использовал беременную гномиху для координации действий! И натравил на меня эту женщину по той же причине! Он знал, никто не усомниться в её словах, ни у кого не поднимется рука наказать гномиху в положении! Как подло, как низко, как мерзко.

На площади у Верхних ворот было значительно меньше народа из числа слуг, чем в первый день публичных пыток и казней. И нет, конечно, гномов отпугнуло вовсе не само страшное зрелище — любой знаток душ знает, что подобное зверство обязательно притягивает и возбуждает изрядное количество закомплексованных тварей, — но страх оказаться в числе новых заложников. Извращённое любопытство могло обойтись слишком дорого.

Но Солкису было уже всё равно, обращается он к горстке обеспокоенных нищих или к толпе. О сегодняшних событиях быстро узнают в Пещере все до последнего.

— Следующий приказ отдал мне лично король. Милосердный... но справедливый. Добрый... но твёрдый. Его Величество, Велер Освободитель, желает своим верноподданным исключительно благоденствия! — Солкис выдержал драматичную паузу. — И наказывает вредителей общественного порядка со всей строгостью, независимо от их имущественного положения, независимо от сословия, пола и любых других обстоятельств! Любых других обстоятельств, вы понимаете?! Понимаете, или нет?!

Площадь затихла, даже всегдашние улыбочки на лицах наймитах, обожающих жестокие развлечения, гасли, когда до них начинал доходить смысл сказанного.

— Это гномиха приговорена к смертной казни! К жуткой казни, ибо вина её особенно тяжкая! Она — правая рука главного пособника бесчинств, она поставила под угрозу тысячи жизней! Не надейтесь отделаться за подобные злодеяния быстрой смертью. Всему есть цена и цена предательства — мучительная гибель всего, что вам дорого! А что может быть дороже для женщины, чем вынашиваемый ею ребёнок?

Солкис нарочито медленно повернулся к посеревшей от ужаса Ханне:

— Я лично займусь свершением правосудия.

Он знал, что никто из наймитов не решится публично на зверство, которое он уготовил для жертвы. Он знал, что лишь кровь заведомо невинной души может всколыхнуть запуганное население и разрушить планы власти на хрупкое равновесие. Он знал, что, только погубив окончательно свою душу, сможет действительно отомстить.

* * *

Адрид задыхался. Как ни крути, он был уже довольно пожилой гном и длительная пробежка давалось ему с огромным трудом.

Часть его сознания понимала, спешка бессмысленна. Его голос не имеет значения, спасти Ханну нет ни единого шанса.

Но он бежал всё равно. Задыхался, останавливался, когда в боку начинало колоть. И бежал снова.

Безумие. Остановить это безумие. Солкиса обуяло безумие. Вся эта ситуация — одно сплошное безумие! Его спешка — безумие...

Но настоящим безумием было то, что он увидел, когда всё-таки добежал.

— Смотри, смотри, Адрид. Хорошенечко рассмотри свою проститутку. Это действительно редкий шанс увидеть знакомую женщину изнутри. Как тебе её плод?

Глава 16. Заложник

В борьбе с глупостью самые справедливые и кроткие люди в конце концов делаются грубыми, ибо для глупого лба по праву необходим, в виде аргумента, сжатый кулак.

Фридрих Ницше

Он понимал, что это путь без возврата. С него сдерут кожу, линчуют, сварят, сожгут, сбросят прах в нужник. От его Дома не оставят камня на камне. Весь род пойдёт под топор. Но оставаться безмолвным наблюдателем Адрид больше не мог.

Ханна. Ни в чём не повинная женщина. Ни в чём не виновный ребёнок, не успевший даже сделать свой первый вдох. Насильственно появившийся на свет слишком рано, чтобы иметь хотя бы мизерные шансы на выживание.

Такая жестокость. Такой откровенный садизм. Такая очевидная провокация... На которую Адрид, конечно же, клюнул. Ведь подобные акты нацелены на эмоции, а не разум.

— Берите оружие. Да, его не так много, но на две дюжины точно хватит. Мои ребята помогут вам смастерить из подручных средств другое вооружение. Нет, идти с кухонными ножами на войну совсем плохая идея. Но за поясом держать ножик всё же не помешает.

Адрид раздавал указания всё прибывающим и прибывающим слугам. Женщин с немногими детьми отправляли в имение Кременькана, мужчин худо-бедно вооружали и отправляли отрабатывать удары по воздуху.

Сбор и приготовления проходили слишком спонтанно, Адрид прекрасно понимал, что манёвры слуг не останутся незамеченными. Большинству из собравшихся удалось ускользнуть из Домов лишь благодаря тому, что слухи о произошедшем зверстве достигли до них раньше хозяев, которые к тому же так и не научились вычленять истинное сообщение из странных посланий.

Готовых сражаться мужчин было немного, гномов сто, может, чуть больше. Пытки и казни гораздо больше запугали, чем придали решимости к опасной борьбе. Идти с такими силами на прорыв баррикад в Квартал было бессмысленно.

— Дорогие товарищи, — Адрид вздохнул. — Хотел бы я называть вас своими друзьями и братьями, но не могу. Не имею права, ведь я принадлежу к проклятому сословию законнорожденных, что угнетали вас в течение нескольких поколений подряд.

Но теперь ваши хозяева не ограничиваются вашим потом, им нужна ваша кровь! Самая настоящая кровь, в прямом смысле слова! Им нужны ваши женщины, ваши дети! Они хотят забрать у вас всё!

Вы слышали о творимом вчера и сегодня безумиях. Некоторые из вас это видели. А кто-то даже потерял своих близких...

Адрид обвёл взглядом пришибленных мужичков. Опасливо втянутые головы. Бегающие глазки. Трясущие руки, теребящие оружие. С такими в ясном уме и твёрдой памяти на войну не пойдёшь.

— Я понимаю, вы очень боитесь тех, кто угнетал вас годами, десятилетиями. Я знаю, больше смерти вас страшат голод и безработица в отместку за то, что вы посмеете поднять на хозяина руку. Ужас находит от одной мысли, что эти изверги могут сделать с вами, вашими женщинами и детьми! Проблема лишь в том... что эти живодёры уже и так это сделали.

И они продолжат и дальше убивать ни в чём не повинных гномов, руководствуясь одними им ведомыми суждениями о справедливости! Разглагольствуя об обстоятельствах, 'правде', 'необходимости'. Но прикрывая этими красивыми словами лишь только одно — свою жажду крови, своё упоение властью! О, лицемеры! Палачи и убийцы! Садисты!!!

Адрид и сам трясся от страха и ненависти. Но чтобы не позволять первому чувству взять вверх, упрямо воспроизводил в уме образ Ханны. Такой славной Ханны...

— Догадываюсь, вы думаете, что идти штурмом на Верхние или Нижние врата означает верную гибель? Вы правы, всё так и есть. Нынешними силами нам ни за что не одолеть почти аналогичное количество прекрасно вооружённых и подготовленных воинов. Но... кто сказал, что мы будем прорываться в Квартал?

Тактика налётов на склады показала свою эффективность. Но теперь пора перейти к более решительным действиям! Мы начнём нападать на Дома, освобождать своих братьев, планомерно наращивая свои силы и ослабляя тылы противника. Вначале будет труднее всего.

Нам нужно обеспечить безопасность женщин в имении Кременькана — гнома, руководившего заговором против Предателя. Это очень хорошо защищённое место. Большая часть мужчин будет охранять его и организовывать вывод женщин из разорённых Домов. Другая часть будет постоянно маневрировать, нанося внезапные удары по тем имениям, главы которых не отозвали своих воинов от Верхних и Нижних ворот. Избегайте открытого боя, избегайте без необходимости жертв, выносите из имений только самые необходимые вещи. Всё оружие и продовольствие, в незначительной степени — хозяйственная утварь для готовки, одежда. Оставьте предметы роскоши и золото законнорожденным, именно эти бесполезные вещи они станут особенно отчаянно защищать.

Возможно, наши действия таки вынудят глав Домов оттянуть часть воинов от туннелей и атаковать наше прибежище, но к этому времени мы должны накопить достаточно сил, чтобы отбиться. К тому же защищаться всегда легче, чем нападать. Гораздо опаснее обратить на себя внимание короля.

Именно поэтому я прошу, старайтесь обходиться без жертв. Ваше основное оружие — не топор, а внезапность и численное преимущество. Запугали, забрали своих и необходимые вещи, а законнорожденных оставьте трястись над их златом. Тогда пройдёт немалое количество времени, прежде чем до них дойдёт масштаб катастрофы, и они побегут за помощью к королю.

Я же отправлюсь в скором времени во дворец, чтобы отвлекать чиновников и вводить гномов, принимающих решения, в заблуждение. В последнее время я научился многим действенным методам в этой области...

Адрид хрустнул сжатыми в кулак пальцами:

— Но сначала я со своими товарищами должен навестить десяток очень нехороших ребят. И вот к ним точно не стоит проявлять милосердия.

Адрид неотрывно следил за ничем не примечательным домом из-за угла соседней улицы. Именно в этом проклятом здании произошла загадочная и кровавая расправа над большой семьёй гномов. И именно там засела шайка лживых мошенников, заварившая кашу, которая привела к трагедии и массовому убийству невинных.

Похоже, что никто не готовится к обороне. Это было несколько странно. Устраивая на площади провокацию, Солкис не мог не понимать, что раньше или позже по его давно переставшему быть тайным логову нанесут удар возмущённые бедняки. Более того, подкравшийся вплотную к самому зданию гном доложил, что внутри идёт разгульная пьянка.

Адрид всем своим нутром чуял ловушку, не могло всё быть так легко. Колени предательски задрожали. Он снова заставил себя воспроизвести в уме образ Ханны.

— Пошли! — махнул он рукой бойцам, прежде охранявшим его Дом.

Дюжина воинов, часть из которых была уже весьма преклонного возраста, держа строй, двинулась на штурм здания. Адрид шагал в центре, держа перед собой щит, казавшийся ему сейчас неподъёмным. Ах, где его годы, когда броня ощущалась как вторая кожа и не доставляла никаких неудобств?

Конечно, он мог взять на эту вылазку куда больше гномов из числа бедняков, но не хотел, чтобы те почувствовали вкус крови раньше времени. Адрид знал, что после первого убийства второе и третье даётся значительно легче. Уже не нужно подолгу искать оправдания, успокаивать совесть. Всё равно душа проклята, чего волноваться, если трупов на ней станет чуть больше? Не должны нормальные гномы без крайней необходимости получать такой опыт, не надо.

По команде несколько бойцов пошло в обход здания, чтобы зайти с чёрного входа.

— В бой идут одни старые пердуны, — хмыкнул Адрид, заметив такую же натугу на лицах ровесников, что давно служили в его Доме охраной скорее для вида.

Из окон здания послышался весёлый хохот.

— Тук-тук.

Несколькими ударами молота гномы помоложе с грохотом разнесли хлипкую дверь. Прячась за щит, Адрид в числе первых вбежал в помещение.

Увидел хмельные, ошарашенные вторжением лица. На мгновение все застыли. Кряхтя от натуги, Адрид обрушил на голову ближайшего гнома удар.

Пресвятая наковальня, каким же тот вышел корявым! Топор царапнул по черепушке, соскользнул вниз, оторвав гному ухо. Мутные от хмеля глаза противника широко распахнулись.

— А-а-а-а-а! — завопив от боли и ярости, супостат с голыми руками кинулся на Адрида. Комната закружилась.

Вслед за своим командиром в бой бросились верные гномы. Хвала Праотцу, их руки были более твёрдые, чем у размякшего от роскоши Адрида.

— Отцепись же ты, мразь! — наконец сумел он врезать кромкой щита по зубам вцепившегося в него оппонента.

Противник отшатнулся, но чрезмерная порция выпитого алкоголя притупляла боль и делала действия гнома непредсказуемыми. С диким воплем он кинулся Адриду в ноги, схватив за колени, повалил его на пол.

Вбитый в далёкой молодости на тренировках рефлекс заставил Адрида втянуть голову, скруглить спину. И даже при этом, падение почти выбило из него дух. Пьяный мужик навалился на него сверху, вытянул руки, хватаясь за горло.

Перед глазами всё поплыло, но прежде чем удушье лишило его и без того скромных сил, Адрид сумел схватить двумя руками бороду гнома и резко потянуть его голову вниз.

Благословен будет фамильный шлем его рода! Супостат ударился переносицей в кромку шлема, даже в гуле битвы Адрид услышал отчётливый хруст. Из носа на лицо лежащего Адрида ручьём хлынула кровь, хватка на горле заметно ослабла.

Рука с трудом нашарила за поясом нож. О да, держать за поясом нечто колющее было отличной идеей! Адрид не глядя стал тыкать оружие под рёбра противника.

Он не знал, сколько ударов успел нанести, чувствовал лишь как его рука наливается тяжестью, перестаёт его слушаться.

Нож застрял в боку оппонента. Сил вытащить оружие больше не было.

Внезапно гном, что лежал на нём, встал. Глаза Адрида распахнулись от мистического ужаса, но уже через секунду всё стало ясно — чьи-то руки просто подняли и отбросили тело в сторону.

— Господин, вы в порядке? — Адрид не без труда опознал говорившего. — С этими тварями покончено. Сейчас, я помогу вам подняться.

Всё ещё будучи не в себе, пожилой гном с огромным трудом смог встать на ноги. Поборов головокружение, огляделся. Воистину, этот дом был действительно проклят!

Изрубленные гномы лежали в самых причудливых позах, всё вокруг было забрызгано кровью. Один, два... Адрид насчитал одиннадцать трупов. Один из его верных воинов всё же присоединился к компании жуликов, отправившихся гостить на тот свет. Но Адрид знал, в отличие от подельников Солкиса, его друг отправился в рай. Подстрекателям же братской междоусобицы уготовано лишь одно место — в самом страшном аду.

— Господин, только посмотрите, кого мы нашли!

Двое гномов тащили под руки гнома, которого Адрид даже не мечтал застать врасплох, организуя столь напрашивающееся нападение на логово провокаторов.

Солкис не противился. Не выказывал страха и удивления. Напротив, он улыбался.

— Привет, Адрид. Давно не виделись. Как дела?

Глаза Адрида налились кровью, он нашарил взглядом упавший топор. Сделал шаг, чтобы подобрать оружие и покончить со злодеем. Уже стал наклоняться, но вдруг увидел в глазах своего заклятого оппонента предвкушение, радость. Адрид выпрямился:

— Нет уж, на быструю смерть не надейся. Свяжите его и отведите в имение Кременькана! Это ценнейший заложник, — взгляды гномов встретились. — И уж я постараюсь представить во дворце твою роль в лучшем свете. Учитель.

Глава 17. Ценные вещи

Богатство не доставит вам ни одной минуты счастия; роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение.

Александр Пушкин

Йоран от всей души влепил служанке пощёчину:

— Я предупреждал тебя, балаболка! Заткни свой острый язычок себе в задницу и работай! Мне наплевать, что за бред ты несёшь, я даже не хочу пытаться вникнуть в твою тарабарщину. Но если ещё хоть один раз, я увижу, как ты сплетничаешь вместо того, чтобы выполнять данные тебе поручения, выпорю так, что сидеть неделю не сможешь! Ты поняла меня, трепливая дура?!