1701-Депрессия

— Эй, ребята, оттолкните нас шестами.

Ребята — стояли на причале и наблюдали за испытаниями. Я дал слегка рукоять реверса вперёд. Поскольку у пароходика были две независимые и не связанные жёстко машины — с межосевым дифференциалом — то руление он мог выполнять на месте — путём разных скоростей вращения гребных колёс. По принципу поворота танка — это позволяло такому пароходику в прямом смысле — разворачиваться стоя на одном месте, если пустить колёса в разные стороны с одинаковой скоростью — у каждой из паровых машин была своя рукоять газ-реверса — они были рядом, и управлять обоими можно было одной рукой, как единым целым. Когда нас оттолкнули, я слегка отдал правую рукоять от себя — колесо, видное в зеркало заднего вида, как на грузовике — завращалось, забулькало, захлюпало по воде, потоки воды потекли по кожуху, и пар с шипением вырвался наружу — стравил его чутка. Это напугало стоящих на пристани людей и они отбежали подальше — катер же медленно поворачивал влево, по широкой дуге.

За что люблю паровые двигатели — их можно мгновенно остановить и быстро реверсировать — никаких проблем с этим нет — они что в одну, что в другую сторону легко работают. Это вам не ДВС с отдельной передачей заднего хода — переложил реверс левого колеса назад, правое остановил, и отплывши на метров десять от пристани, на центр реки — мы развернулись почти на месте. Я стравил пар и дал реверс вперёд — оба колеса захлюпали по водной глади и пароходик пошёл вперёд.

Что самое характерное — до разворота он шёл против течения и без особых проблем — у Москва-реки спокойное течение, река равнинная.

Звук конечно у водяного колеса специфический — оно гудело и булькало одновременно, и шумело водой — как от водопада.

Давление пара было сравнительно небольшим, мощность силовой установки — всего двадцать пять лошадиных сил — это немного, вроде бы — но для паровой машины это вполне неплохая мощность — мы добавили свою скорость к скорости течения и получилось очень немало — разогнались до примерно двенадцати километров в час. Что превышает скорость течения. Это была невелика скорость — но шёл наш пароходик очень хорошо, почухивая и попыхивая паром, гребя колёсами. Я сел в кресло, стоящее тут, нашёл у себя в куртке небольшую фляжку с ромом и отпил чутка. Йо-хо-хо.

Я старался держаться в центре русла реки — где глубина наибольшая, и спокойно так проплыл ниже по течению — наслаждаясь видами весны. Берега не застроенные, не загаженные, водная гладь спокойная, вообще, речной флот и прогулки по реке я люблю особо — это вам не морские — это река. Естественная природная водная трасса, проложенная через сушу — здесь не было больших волн, это всё было для спокойного, неторопливого путешествия. Я позволил себе расслабиться. Из всех присутствующих, не считая пары матросов — я единственный, кто разбирался в корабельном деле — хотя и изучал его больше в теории — и в судовождении, и в кораблестроении. Так что надо быть трезвым и собранным.

Когда мы проплыли в город — поначалу увидели стирающих на реке баб, потом домики у берегов, и только потом — город полноценный. Здесь уже на реке было полно всего — гребные лодки, плоскодонные речные транспортные кораблики, нечто вроде старинных стругов и ладей — только потасканное и побитое жизнью — причалы, пристани, мостки, и самое главное — полным-полно самых разных судёнышек.

Некоторые даже ставили паруса. На их фоне мы, оставляя за собой клубы белого пара, выглядели какими-то гостями из другой вселенной — в этой средневеково-речной идиллии. Я сбавил обороты и начал подруливать в сторону причала — с гребными колёсами рулить было очень легко — можно было медленно сдать назад, компенсировав течение, или разворачиваться прямо на месте — всё потому что здесь стоит автомобильная технология — дифференциал между осями. Точнее ось силовая — была одна — на ней держались подшипники — но привод приходился не на неё, а на внешнюю ось, представляющую собой толстую трубку, вставленную на первую через подшипники — и эта трубка была разрезана посерёдке и там же стояло сцепление, а привод на неё осуществлялся толстой цепью, как у тяжёлого мотоцикла, через шестерню. Цепи соответственно было две, и шестерни две — по одной на каждой стороне.

Я подрулил к стоящему у причала стругу — мужики-грузчики на нём выглядели не как городские аборигены — бороды пострижены, на голове шапки, на груди фуфайки, ручищи крепкие, на лицах написано — Тверь или Рязань. Не важно.

Чтобы пообщаться с ними — пришлось причалить к пристани и перейти — народ вообще очень сильно интересовался — поэтому мужики были мягко говоря охреневшие — с ними особо поговорить не удалось — а вот с их хозяином вполне. Это был респектабельный мужчина — брюхо перевешивало, одет в дорогую длинную одежду, старомодную даже по нынешним временам, имел бороду, мы познакомились, и я предложил ему за пятёрку — рублей, конечно, одолжить его струг на некоторое время — для нужд академии наук. С грузом — нужно было проверить как умеет буксировать пароходик — ведь это буксир.

Мужчина — Прокопий Петрович, недолго думая махнул рукой — пятёрка и у него конечно есть — но на дороге не валяется. Он тем более загружал соль в мешках. Разговорившись с ним, я узнал подробности — приводить весь диалог на старомодном языке я не буду, но жил он в славном городе Новгороде, Нижнем Новгороде — и возил туда товары из Москвы — путь из нерезиновой в Нижний пролегал по реке — это отсюда вниз по течению, потом из Москва-реки — в оку, а нижний как раз стоял на месте впадения Оки в Волгу. После того, как появились каналы — из Волги в Азов, и из Волги в Москва-Реку через водохранилище на северо-востоке подмосковья — путь от Твери до Нижнего Новгорода проходил через Москву — по сути — это был грандиознейший и важнейший проект — торговля шла хорошо и очень бойко — перевозить товары по реке легко — ни волн, ни иностранцев, ни других проблем — и под парусами и просто по течению можно идти легко. Проблема заключалась в обратном пути. Бурлаки могли протащить тяжёлый струг примерно двенадцать-пятнадцать вёрст в сутки — а это знаете ли немного.

В провинции ценили товары из Москвы и хорошо за них платили.

Он расспрашивал меня про пароход — просто взял за грудки, образно говоря, и спрашивал — сколько пройдёт, сколько тратит топлива, сколько стоит и так далее. Я был немного обескуражен обилием вопросов, но вынужденно отвечал на все.

Вопросов и правда было больше, чем ответов. Причину их я узнал очень скоро — я угостил его ромом, и разговор пошёл бодрее — торговля. Подъём товара вверх по течению — да просто подъём струга или любой другой плоскодонки вверх по течению — это серьёзная проблема. Это стоило денег, это, что более важно — стоило времени — и затащить вверх по течению судно, гружённое — это задача очень нелёгкая. Из-за этого торговля имела направление — по течению реки. Проблема эта стояла настолько остро — что тот, кто её решит — мог рассчитывать на богатые барыши — ведь поднимать товары по воде неизмеримо дешевле, чем по земле тащить.

Я объяснил ему на пальцах как работает пароход — и что от него хочу — прицепиться буксировочным тросом и протащить за собой. Хотя бы пару вёрст. Он махнул рукой — товар у него не портящийся, потопнуть не должны, поэтому за пятёрку — пусть хоть весь день таскаем. Поручкались и я сам взялся буксировочный трос зацеплять.

Подцепили, и я бегом на свой пароход, по пути отвязывая его. Купец залез на свой струг — он ему принадлежал, и наблюдал за тем, как происходит процесс — громко чухая, пыхая, испуская пар, катер начал отчаянно грести колёсами, хлопая ими по воде.

Как тип движителя колесо — уступает винту в КПД, это спору нет. Но оно гребёт с места с большой силой — тогда как винт хорош на скорости, а площадь отталкивания от воды с места — относительно небольшая — поэтому гребные колёса — имеют преимущество на малых скоростях — так же как паровой трактор перед автомобилем, примерно. Сила маленькая, сильно не разгонишься — но тяга просто обалденная. Добавьте сюда в плюс — сверхманевренность — судно с винтами не сможет развернуться на месте даже с хорошими подруливающими устройствами. А гребные колёса — это водные гусли, как у танка.

Поэтому шлёпая по воде, колёса разогнались, и дали очень приличный ход — машина раскочегарилась, пар пошёл на полную катушку и машина пошла против течения со скоростью где-то пять километров в час. Это немного, наверное — но по сравнению с бурлачеством — которое делает пятнадцать километров в сутки — это просто сумасшедшая скорость против ветра и против течения.

Кочегары сменились — выбежал подышать матросик, а мы исправно тащили за собой струг с грузом — это была деревянная такая небольшая баржа с простейшим прямым парусом. Элементарная вещь — основа речного флота в стране.

Мы минут тридцать тянули их вверх — протянули за это время на четыре километра — за вычетом скорости течения — это получалось примерно двенадцать километров в час с буксируемым грузом. Вообще, паровая машина с её особенностями, плюс колёсный движитель с его особенностями — это очень выгодное комбо — тянуло небыстро, но трогалось с места очень хорошо и скорость держал буксир исправно. То есть наличие прицепа не сильно повлияло на его скорость — тут скорее дело в том, что эффективность движителя максимальная с места, на стоячей воде.

Сделав круг, я развернулся и потащил обратно. На месте тамошние матросы справились очень быстро. А я, расплатившись с купцом — пожал ему руку и вернулся обратно.

Это было первое в истории испытание парового буксира — и прошло оно с полнейшим успехом — правда до товарища Филиппова пришлось донести в чём успех заключается — ведь такими темпами без всяких бурлаков и прочих вывертов, можно буксировать баржу с грузом вверх по течению или вниз по течению — с ещё большей скоростью, чем она может сама обеспечить. Смысл был буксировать только вверх — потому что вниз по течению несложно сплавиться — с этим и местные успешно справлялись. Тем не менее, тем не менее — это было очень, очень интересно.

Вторая конструкция — которая ожидала нас — это уже более серьёзная машина. Тридцать три метра в длинну, но главное — конструкция палуб — он широкий, он высокий, он с надстройкой, внутри которой установлены диваны, он имел отдельную рубку спереди. Паровая машина была установлена сзади в корме, а главное — это то, что колесо было кормовое и одно — оно находилось позади машины, было выкрашено в ярко-красный цвет. Это открывало больше пространства для размещения пассажиров — паровая машина тут тоже была копией с тяжёлого трактора — вертикальная, и находилась в корме. Более мощный пароход, мы взошли на его палубу — на этот раз студенты и преподаватели разместились с полнейшим комфортом. Остеклённая надстройка с отличной обзорностью, диванами, речной трамвай в прямом смысле слова — диванчики были разные, в том числе установленные по ходу движения простые кресла. Речной трамвайчик уже стоял под парами — это был пароход чисто прогулочно-пассажирский — не предназначенный для дальнего плавания — но при этом комфортабельный для пассажиров. Рубка его находилась выше уровня палубы — тогда как у буксирчика наоборот, ниже. Высокая труба отводила дым повыше, чтобы не стелился и не мешал пассажирам, размерами он был с два трамвая, поставленные бок о бок.

Я поднялся в рубку и повторил манипуляции — только на этот раз хотел совершить более долгое путешествие — и вместе со мной на него перешли матросы, которые заранее обучались работать на нём.

Собственно, экономически — учитывая стоимость паровой машины и эксплуатационные расходы — выгоднее всего было путешествовать вниз по течению под парусом — а вверх под паром — но возникает проблема — паровые машины пока что не имеют повсеместного распространения и являются, так сказать, идеологическим оружием. Показательным, а тут уже работает политическая, а не экономическая логика — допустим, буксирчик можно запустить в серию. Допустим — проблемы большой в этом не будет — что это даст? Нужен более мощный пароход — способный тянуть вверх по течению волги большой груз — Волга в свою очередь — главная артерия в стране — через неё проходит всё. Из Москвы в Азов и оттуда в чёрное море — можно попасть без пересадок — благодаря новому каналу — но для этого необходимо пройти по Волге.

Самой большой тягой обладает туер, а не обычный пароход с колёсным ходом — хотя туер в свою очередь — это плавающая лебёдка. Тут надо подумать. Сделать гигантскую цепь длинной в тысячи километров — это возможно, для моей индустрии это несложно — пароход, как я мог убедиться — может тянуть вверх по течению — но боюсь, силы ему не хватит.

Так. Прежде чем делать туер — нужно сделать обычные буксиры. Причём много — чтобы можно было тащить на прицепе большое количество несамоходных барж — то есть обеспечивать своеобразный водный поезд.

Буксир должен обладать большими мощными водяными колёсами — куда больше, чем у этих лодчонок, и мощным двигателем. Добиться большей мощности можно — применив машины высокого давления пара.

Когда все разошлись — я мог достать свой крафтовый пистолет и создать буксир, который должен отвечать всем требованиям для судовождения — речной локомотив. Прежде всего — размеры — тридцать метров, и очень широкий — оба колеса были закрыты в собственные кожухи, и верхняя палуба по бокам сильно расширялась, охватывая оба колеса с боков. Конструкцию создал крафтпистолем по чертежу Горыныча — гребные колёса широченные, закрытые в свои поплавки — что делало судно почти катамараном — но основной корпус всё же был один — а боковые поплавки были от него отделены и являлись дополнительным источником плавучести и устойчивости.

* * *

Новый буксир — это отличная штука. Гораздо тяговитее маленьких паровых катеров — его могучие колёса вращались быстро и неутомимо, а прочный паровой контур выдерживал большие давления с большим запасом — хотя он и не был полностью автономен — ему по прежнему требовалась бункеровка углём или иным топливом — для этих целей пока что годились топливные брикеты, которых было просто завались — хотя и уголь был.

Первая угольно-водяная заправка была построена близ академии, на пристани — и теперь её можно с гордостью называть полноценным речным портом — новый причал, трубопровод и маленькая водонапорная вышка с дистиллированной водой, угольные бункеры — которые могли ссыпать уголь через винтовой конвейер насыпью по брезентовому рукаву, протянутому в трюм буксира.

Первый полноценный буксир — вышел на линию с моей полной поддержкой — он тащил за собой небольшую барку с углём — топливо на обратный путь и возглавлял процессию не кто иной, как ваш покорный слуга — договорились же мы поначалу о совершении регулярных круговых рейсов — в первый из таких пошёл я самолично, и ещё девять студентов, которым это было интересно — рано утром мы загрузили углём небольшую барку и вышли на воду. У парохода была очень маленькая осадка — пароход был плоскодонный, и плавучесть ему обеспечивали боковые поплавки — поэтому он отлично проходил по отмелям — осадка всего метр с небольшим.