— Спасибо, девочка, — улыбнулась Хания и смахнула набежавшие слезы, — вон, гляди, совсем как дурочка какая реву. Ну что, покушала, согрелась?
— Спасибо, все очень вкусно. Пойду я, а то тен Долер заругает!
— Пусть только попробует, — подбоченилась женщина, а затем подмигнула, — ладно, иди. И я тебе пирожков с собой положу побольше, а то скоро ветром унесет!
Принимаясь за работу, Лия улыбалась. Вот хорошо, и Хания теперь подобреет, и тену Долеру получше будет. А если еще и ребенок родится...
Через полчаса к ней зашел тен Долер.
— Лия, там рен Коррис пришел. Ты вроде бы хотела с ним поговорить?
— Да, сейчас иду! — откликнулась она.
Травник кивнул и вышел, а Лия взяла тот самый мешочек, что прихватила из общежития, и поспешила следом, предварительно проверив, все ли в порядке с ее платьем и волосами.
Последние две недели Лия как одержимая искала в семейной книге способ снятия заговора с капитана. Почему это было для нее настолько важным, она и сама не понимала, но зато твердо помнила, что сказала ей на прощанье Ясмина:
— Лия, я не вижу твоей судьбы, но иногда я чувствую в людях что-то... у нас это называют 'покров Маэры'. А раз так... Если ты почувствуешь, что должна сделать что-то — делай, даже если тебе покажется это странным или глупым. Так Богиня иногда влияет на таких, как ты...
Найденный способ оказался сложным и требовал многих весьма странных ингредиентов. Впрочем, оставался еще один, без которого он точно не подействует...
Когда Лия зашла в лавку, Коррис уже отсчитывал монеты. Подняв глаза навстречу легким шагам, он вдруг почувствовал легкую грусть от того, что может никогда больше не увидеть эту необыкновенную девушку. Травник пересчитал монеты, кивнул и сказал:
— Что ж, рен Коррис, мы с вами в расчете. Приятно было работать с таким заказчиком, надеюсь, вы не в последний раз обращаетесь к нам. Лия, — обернулся он к помощнице, — у тебя к рену капитану какое-то дело, не требующее лишних ушей?
— Да, тен Долер, — слегка смутилась девушка.
— Тогда я вас оставлю, как закончишь, возвращайся к работе.
Травник закрыл за собой дверь, оставив их наедине. Коррис вопросительно посмотрел на явно нервничавшую Лию и спросил:
— Теа Лия, что-то случилось?
— Я хотела спросить, вам удалось снять тот заговор?
— Нет. Маги говорят, что не видят его, увы, у меня с этим есть некоторые проблемы. Так что вся надежда на ваши чудодейственные зелья, жаль лишь, что их не хватит надолго.
— Я никогда такого раньше не делала, но нашла один способ. Не знаю, поможет ли... Только мне нужна капля вашей крови...
Сказав это, Лия взглянула на капитана в упор, ожидая его реакции. Он не сомневался ни секунды: достав из ножен небольшой кинжал, уколол палец и протянул руку девушке. Та достала маленький холщовый мешочек, стянутый свитой странным образом бечевкой у горловины, и раскрыла его. Капля крови упала внутрь, а Лия затянула бечевку, одновременно шепча слова древнего заговора.
Похоже, он действовал: Лия чувствовала, как с каждым словом вокруг нее словно что-то меняется, и одновременно — как стремительно уходят силы, словно она пыталась поднять непомерно тяжелый груз. Последнее слово она почти выдохнула, в ту же секунду узрев на ткани возникший и сразу же исчезнувший странный знак. А потом все закончилось, давление ушло, и она протянула готовый оберег Коррису.
— Вот, это может помочь, только носите его всегда при себе.
Коррис смотрел на нее потрясенно. Не понаслышке зная о силе заговоров и оберегов, он представлял, как сложно было Лие его создать. Приняв мешочек, он спросил:
— Теа Лия, чем я могу отблагодарить вас?
Та покачала головой:
— Я не ради благодарности. Просто поняла, что должна вам помочь, мне кажется, вы хороший человек. Пусть Боги благословят ваш путь, рен Коррис.
Коррис сглотнул, не в состоянии говорить. Впервые со дня смерти матери кто-то по-настоящему позаботился о нем, не требуя ничего взамен. Он взял руку Лии в свою и поцеловал дрогнувшие пальцы, произнеся неверным голосом:
— Спасибо, теа Лия. Верю, Боги будут благосклонны к вам, вы удивительная девушка. И надеюсь когда-нибудь увидеть вас вновь.
Он выпустил ее руку, поклонился и вышел, подхватив сумки и не оглядываясь. Лия смотрела ему вслед, а пальцы словно до сих пор грело прикосновение его губ...
Коррис навьючил на коня сумки и вскочил в седло, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать коня в галоп. Ледяной ветер хлестнул по лицу, заставив заслезиться глаза, но Коррис его почти не ощутил, настолько тепло ему было на сердце. Он все еще слышал последние слова девушки, а перед мысленным взором сияли ясные глаза...
Лия покачала головой, стараясь прийти в себя. Надо же, руку поцеловал, как знатной рее! Она опустила глаза и со стыдом подумала, что ее-то руки уж точно не для того, чтобы их целовали: кожа загрубела, ногти коротко острижены. Нет, надо возвращаться к работе и не думать об этом мужчине и странных чувствах, которые он в ней вызывает! Внезапно она ощутила спокойствие и абсолютную уверенность, словно кто-то обнял ее и шепнул: ты все сделала правильно.
То же время. Покои принца Эверна в Императорском дворце.
Принц Ориан вошел в покои отца, сидевшего за столом и что-то писавшего. Подняв голову, тот сухо приказал, кивнув на стоящее у камина кресло:
— Садитесь, Ориан, — и добавил, обращаясь к слуге, — Фиор, оставьте нас.
Как только дверь затворилась, Эверн встал и сел рядом с сыном, спросив:
— Как ты, сынок?
В голосе его звучала подлинная забота и участие. Если бы кто-нибудь из придворных видел отца и сына сейчас, то несомненно бы поразился явному контрасту с тем, что все считали общеизвестным: для принца Эверна его сын является одним из самых больших разочарований в жизни. Ориан откинул голову на спинку кресла, потянулся и вздохнул:
— Устал. Не представляю, как ты столько времени тянул на себе все это!
— Мне было и проще и сложнее: не надо было притворяться, зато каждый знал, куда ему целиться, — вздохнул его отец, — правда, и время для Тайной службы было поспокойнее. То, что творится последние пару лет... У меня такое чувство, будто кто-то целенаправленно разрушает империю!
— Если бы пару лет! Знаешь, в свете того, что происходит сейчас, мне все больше кажется, что это началось еще до войны с кшаси.
На лицо Эверна набежала тень. Вздохнув, он ответил:
— Ри, еще тогда война казалась мне ужасной ошибкой. Гибель Ланнара была трагедией, от которой дядюшка так и не оправился, но странно другое: наши войска напали на Наррос сразу же, как только это известие пришло! Тебе это не кажется странным?
— Ты никогда не говорил о том, что это тебя беспокоит, — вскинул брови сын, — почему?
— Тебе и так несладко. Но если уж ты считаешь, что все связано...
Он встал и подошел к пустой стене кабинета, Ориан последовал за ним. Эверн нажал на что-то, и резные деревянные панели скользнули в сторону, открывая взорам мужчин огромную — во всю стену — карту империи Ронтар.
— Знаешь, что это? — старший из принцев провел пальцем вдоль линии, очерчивающей несколько провинций вокруг столицы. Внутри этой линии размещалась едва ли четвертая часть Ронтара. Ориан нахмурился и слегка неуверенно предположил:
— Границы Ронтара до правления Кэриана I?
— Верно, — отец поощрительно улыбнулся ему, — и лишь благодаря использованию Путей Ронтар стал тем, чем является сейчас: гигантской империей, чья власть в Миридане неоспорима.
— Но кшаси со времен Кэриана не пускали армии на Пути!
— А это было и не нужно. Завоевать новые земли дело нехитрое, а вот удержать... Ты ведь и сам прекрасно понимаешь: самое главное, что Пути позволяли держать на коротком поводке наместников провинций! Когда они понимали, что жалоба на их незаконные действия попадет в Имперскую канцелярию самое позднее через неделю, и столь же быстрым и неотвратимым будет ответ... Что ж, страх является прекрасным подкреплением для чувства долга! Сейчас же я более-менее уверен лишь в нескольких наместниках, в основном южных, а полностью — лишь в дер Фартаэре. Для Норвеара нужен был человек с почти болезненной честностью и преданный империи до кончиков ногтей, и то, что он оказался еще и прекрасным управленцем — просто невероятное везение!
— Жаль, что таких не найдется для всех провинций...
— Найти даже пятерых таких — несомненная удача для любого правителя, а двадцать семь... Попросту невозможно! Но мы говорили относительно войны с кшаси. Эрант, — палец принца Эверна прикоснулся к значку, символизирующему столицу, а затем переместился гораздо ниже, — Тиронн, откуда шла атака на Наррос. Через три дня после гибели Его Высочества принца Ланнара!
— Но как?! — Ориан потрясенно уставился на карту, начиная понимать всю невозможность этой ситуации. — Получается, даже если Император узнал о гибели сына сразу после того, как это произошло, и тут же приказал начать войну, приказ просто не мог дойти за такое короткое время! Да и откуда в таком захолустье, как Тиронн, взялась армия?!
— Ри, вот уже много лет я задаю себе те же самые вопросы, и не нахожу ответа. Тогда никто не думал об этом, дядя был просто одержим идеей отомстить за сына. А вот потом... Самое страшное знаешь в чем? Кто бы за этим не стоял, если это он спровоцировал войну... Как можно было закрыть Пути?! Какой силой для этого надо обладать?
Ориан почувствовал, как страх ледяной змеей вползает в его душу. Если тот, кто стоит за этим, настолько силен и умен... Как с ним бороться? Вновь усевшись перед камином, он протянул руки к огню, словно желая его теплом разогнать холод в душе.
— А кшаси? С ними хоть кто-нибудь говорил об этом? И вообще, как Кшасаэр ухитрился десять лет противостоять империи?
Отец усмехнулся, с теплотой глядя на сына:
— Ри, я горжусь тобой! Умение задавать правильные вопросы — замечательное качество! Начну с последнего: кшаси оказались слишком сильны для нас. Да, их гораздо меньше, но они маги все без исключения. И к тому же прекрасные воины, а в бою становятся почти неуязвимыми.
— Я читал о боевой трансформации, но в книгах нет подробностей, лишь упоминание о самом факте.
— А она почти незаметна внешне, основные изменения внутренние. Заметить можно лишь перемену цвета кожи — в трансформации она слегка сероватая. А так... Увеличивается скорость движений и быстрота реакции, прочнее становятся кости и кожа — настолько, что ее сложно пробить обычным оружием. Кшаси в трансформации — страшные противники, один стоит самое меньшее десяти людей! Именно поэтому, кстати, в старые времена в дуэльном кодексе было правило: при дуэли человека и кшаси последний не может переходить в боевой режим, это считалось нечестным и презиралось.
Ориан покачал головой:
— И почему я узнаю об этом только сейчас, а?
— Это было отнюдь не самым важным, — улыбнулся ему отец, — а теперь насчет твоих первых вопросов... Я пытался убедить Императора вступить в переговоры с кшаси уже после двух лет войны — бесполезно! И даже сейчас, когда прошло почти пятнадцать лет после ее окончания, он не желает видеть в Эранте их посольство и не желает посылать туда нашего посла! И всё же... Помнишь, на балу я говорил с послом Торнея?
— Да. Кстати, они же были союзниками кшаси в той войне, так почему Его Величество не отказывается поддерживать дипломатические отношения с ними, но упорствует относительно Кшасаэра?
— Потому что он упрямый старый дурак! — неожиданно вспылил принц Эверн. — Одной ногой в могиле, и готов утянуть за собой всю империю! Ладно, так вот: вчера посол Фарин передал мне одно чрезвычайно любопытное послание.
Он встал, подошел к столу и достал сложенный вдвое лист. Снова усевшись в кресло, протянул бумагу сыну:
— Прочти.
Тот развернул лист и присвистнул, увидев подпись: "Рессар, Владыка Кшасаэра". Отец кивнул ему:
— Все верно. По чести, это бы следовало передать Императору, но... Читай-читай, там есть кое-что важное!
Ориан пробежал письмо глазами, нахмурился и перечитал медленнее, вчитываясь в каждое слово, словно пытаясь запомнить его наизусть. Наконец, бережно сложив письмо, он поднял голову на отца и тихо произнес:
— Значит, это действительно были жертвоприношения, рен Коррис был прав. И кто знает, что произошло бы, удайся они... Древние боги, значит?! — он с яростью стукнул по подлокотнику кресла.
— А что сказали жрецы?
— Напустили тумана, как обычно! Хотя Неран говорил, что одно только упоминание о жертвоприношениях заставило Дирра побледнеть...
— Дирра?! — принц Эверн покачал головой, — даже жаль, что я этого не видел!
Дирр, верховный жрец Отца Богов и покровителя воинов Руарра, был примечательным персонажем. Никто не мог ожидать карьеры жреца от сына небогатого провинциального дворянина, вступившего в армию в ранней юности и ставшего самым молодым генералом армии империи, но судьба решила по-своему. Смертельно раненый во время одного из сражений с кшаси, он уже почти ушел за Грань, ведь даже лучшие маги-целители отступились от него, признав безнадежным. Скорее всего, он бы умер, но его солдаты решили, что умирать их генерал должен в храме Руарра. И неожиданно для всех тот выжил, но с тех пор избрал для себя другое служение...
— Отец, я не понимаю! — не выдержал Ориан, — какой смысл? Зачем кому-то желать возвращения Древних богов? Это ведь только кровь и смерть! Власть в империи — это одно, но это... И потом: а как же маги? Без их поддержки или хотя бы молчаливого согласия это все невозможно, а возрождение Древних для них самоубийство!
Принц Эверн протянул руки к огню и тихо сказал:
— С тех пор, как я прочел это, — он кивнул на письмо Владыки, — я тоже все время об этом думаю. Слишком много нестыковок... Единственная мысль, что приходит мне в голову: несколько сил, являющихся временными союзниками. Хуже всего то, что мы не знаем, кто стоит за действиями наместников и как это удалось провернуть. Да, многие из них жадны, но дураков среди них нет! Я еще могу понять работорговлю, но жертвоприношения? Или они об этом попросту не знали?
— А что насчет идеи с влиянием этарров?
— Я послал человека с письмом для Небесного Владыки в одно из тех мест, где они закупают товары, хотя вряд моя задумка увенчается успехом. Этарры никому и никогда не прощают убийство сородичей, а именно в Ронтаре почти пятьсот лет назад убили одного из крылатых...
— Как это удалось? — в голосе Ориана прозвучал нешуточный интерес. — Ведь если этарры могут влиять на людей... И опять: почему я об этом ничего не знаю? Отец, как я могу стоять на страже интересов империи, если от меня что-то скрывается?
— Не скрывается, просто ты никогда не проявлял интереса к древней истории. Точнее, к тайной древней истории, хранящей некоторые неприглядные секреты империи... я потом пришлю тебе эти записи. Хотя если честно, многое из этого не знал и я сам, начав рыться в архивах Тайной службы только после рассказа относительно предположений твоего человека. Я о капитане дер Сартон, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд сына, — кстати, ты знаешь, что рен Нервин дер Фартаэр считает его почти сыном?
