Незнакомец сидел в кресле, стоявшем спинкой к окну, так что лицо его находилось в тени. Но Кьяра узнала по одежде недавно прибывшего 'государева человека'.

— Вы кто? — девушка напугано шарахнулась к двери, но взяла себя в руки, волевым усилием заставляя успокоиться расшалившиеся нервы.

— Хм... А вы не знаете? — насмешливо осведомился мужчина, помахивая письмом в правой руке.

Как она могла забыть спрятать это письмо?! Недопустимая, непростительная ошибка! Расслабилась. Поддалась страху, и тут же прокололась.

— Догадываюсь, — Кьяра добавила в голос чуть высокомерия, стараясь войти в образ Питты Тиссар, знаменитой искательницы древностей. Слава этой женщины была безграничной, а вот внешность, мало, кому известна. Госпожа Тиссар всё время меняла своё обличие. Так что сейчас Питта могла выглядеть именно так, как Кьяра. — Ты — Фарт! Я просто слегка растерялась!

— Неужели? — продолжал ехидно подначивать её Шерх. — Не похоже на Питту.

— Я что, не живой человек? — надменно парировала Кьяра, а у самой затряслись поджилки. Что, если Фарт лично знаком с этой Тиссар? Да, она навела справки, проверила и перепроверила все сведения о делах Шерха и Питты. Они никогда нигде не пересекались! Но это же не гарантировало... Как она могла этого не учесть?

— Живой, — ещё ехиднее проговорил Фарт, — пока... живой.

— Ты мне угрожаешь? — она уже была не рада, что влезла в эту историю. Да, мелко отомстила заносчивой дамочке, перехватив её письмо. Да, деньги за работу предлагались огромные! Да, личность напарника завораживала! И что в итоге? Реальность оскалилась желчной улыбкой. Знаменитый Шерх Бойе издевается над ней, как над малолеткой!

— Нет, — хмыкнул мужчина. — Если только скажешь правду.

Он поднялся из кресла, спрятал в нагрудный карман камзола треклятое письмо и подошёл к напуганной уже не на шутку девушке. Разница в росте у них была внушительной. Мужчина больше чем на голову возвышался над хрупкой Кьярой, продолжая ехидно скалиться.

— Какую правду? — затравленно пискнула жертва, напрочь позабыв, что она в настоящий момент легендарная 'Питта Тиссар'.

— Кто ты такая, милый курносик?

— К...к...какого чёрта?! — девушка оттолкнула Шерха, лихорадочно соображая, успеет ли она схватить свою дорожную сумку и выскочить за дверь, или стоит распрощаться с пожитками и драпать налегке?

— Хватит, Шерх... — низкий, глубокий, бархатный женский голос заставил Кьяру замереть на месте. Как она могла забыть о спутнице Фарта, с которой он прибыл в 'Сломанное колесо'? Их было двое! И женщина находилась за спиной Кьяры. В этой ситуации о бегстве не могло быть и речи. — Запугал дитя неразумное, того и гляди в обморок шлёпнется!

Женщина неопределённого возраста, но определённо ещё молодая, грациозно прошествовала к только что освободившемуся креслу, плавно опустилась, сняла шляпу, не глядя, кинула её на кровать и с интересом уставилась на Кьяру. Шерх подошёл к ней, поцеловал руку и встал сзади за креслом, оперевшись о его спинку.

— Н-не дождётесь...

— О... Оно огрызается! — насмешливо заметила незнакомка, бесцеремонно разглядывая несчастную жертву. — Как мило.

— Да пошли вы... — девушка уселась прямо на пол, чувствуя, что мадам была права в оценке её состояния.

— Печально, — вздохнула дама, — ты мне почти понравилась.

— И что с того?.. Понравилась, не понравилась...

— Мне нужны смелые... — женщина вытянула вперёд руку и полюбовалась на свой идеальный маникюр, — сообразительные, а главное — бесцеремонные помощницы. Меня изрядно повеселило, — она перевела взгляд на Кьяру, — с какой наглостью ты увела моё письмо!

— Ваше? — девушка с ужасом уставилась на легендарную аферистку. В столичном особняке она разговаривала с другой женщиной. — Вы... и есть Питта Тиссар?!

— Именно я, — лучезарная, но неискренняя улыбка, застыла на лице Питты. — А кто ты, смелый воробушек?

— Кьяра... — буркнула разоблачённая девица.

— Ну, так вот, Кьяра, — доброжелательно продолжила беседу Питта, — я предлагаю тебе присоединиться к нашей... хм... прогулке в Замурию. Посмотрю на тебя в деле.

— Правда? — Кьяра не верила своим ушам. Обманутая госпожа Тиссар делает широкий жест и приглашает её в свою команду. Что скрывается за этим предложением? Зачем им ещё один человек?

— Правда. Мы даже долю гонорара тебе выделим.

— Какую? — тут же приободрилась Кьяра. По совести, так ей положена треть, но на такую щедрость она не рассчитывала. Они ведь могут не брать её с собой совсем.

— Четверть, — сделала шикарное предложение Питта, — и я не еду с вами в монастырь,— девушка нахмурилась, пытаясь понять, где её собираются подставить. Мадам пояснила далее: — Половина, как и положено, Фарту. Вторая половина нам с тобой пополам. Тебе — за работу, мне — за имя! Впрочем, тебе и десятой части будет достаточно!

— Нет! — Кьяра вскочила с пола. — Я согласна на четверть!

— Кто бы сомневался! — Питта легко поднялась из кресла и торжествующе взглянула на Шерха. — Ну?

— Ты, как всегда, оказалась права, мама! — Фарт снова поцеловал руку дамы.

— Мама?!

Сколько можно ждать?

Дни тянутся медленно, хоть и заполнены делами под завязку. Государственная машина крутится и требует от императора ежедневной рутины. Приёмы, доклады, аудиенции, документы, прошения, жалобы... А ещё подготовка к свадьбе Ассандра и Метаки. Плаут так и не понял, почему Дамаска так резко передумала и дала согласие на брак племянницы не с сыном, а с пасынком. Конечно, он уразумел, что Ассандр и Метака любят друг друга, Гадриан их тоже любит, но братской любовью, все довольны и счастливы, но как же интересы Ка-Рфы? Он не собирается отпускать своего старшего наследника в чужую страну! Вот в качестве кронпринцессы видеть Метаку он рад. Это гораздо лучше Катринуцы. И будь трижды проклята эта Сапфийская бухта! И что задумала Ка-Рфийская царица?

Дамаска в письмах наводила такого туману, что запутала ещё больше, а при личной встрече лишь загадочно улыбалась. Плаут махнул рукой на эту шараду, так как мысли его всё время путались. Единственное, о чём он мог думать, так это о возможности изменить что-то в своём прошлом при помощи загадочного артефакта.

Сам факт существования подобного артефакта очень долго вызывал в нём сомнения. Но людей на его поиски он отправил. На всякий случай! После последнего покушения он стал верить во многое, что совсем недавно категорически отрицал. А всё Фанагор. Обманщик и провокатор! И статс-советник... сгинувшей на последней войне.

Как только император вспоминал графа Саубера, сердце начинало щемить. Пожалуй, за последнее десятилетие это было самой главной его ошибкой — удалить от двора Гедеона. Если бы старший советник остался с ним, он не допустил бы развязывания военных действий с Джахой. Переубедил бы императора. Доказал тщетность и пагубность данного предприятия. Нашёл бы дипломатические пути... И все остались бы живы и здоровы.

— Прости, Гедеон, — с кровавыми слезами в сердце прошептал Плаут, глядя куда-то ввысь, — прости, если ты меня сейчас слышишь! Я виноват... Перед тобой, перед своим народом... У стольких семей горе, а мы к свадьбе готовимся!!! Несвоевременно всё...

Словно услышав его, в кабинет вошёл Ассандр.

— Отец, завтра Метака приезжает.

— Я знаю, — Плаут уткнулся в какую-то бумагу, что первой попалась под руки, изображая бурную деятельность на благо государства. Он не хотел таким образом отделаться от сына, просто надо было спрятать глаза, которые могли выдать его душевное состояние. Но и наследника обижать не стоило. — Есть проблемы?

— Не знаю, проблема ли это, но... — кронпринц запнулся. Потом сам себя подстегнул мысленно: 'Сколько можно мяться?' — В Ка-Рфе нет фрейлин ни у царицы, ни у наследницы. Что будем делать с нашими правилами? Фрейлин Фарсавии разогнали... — снова замолчал, поняв, что сказал лишнее. Но император, словно не услышал его последней фразы. — Новых набирать...

Плаут, наконец, оторвал взгляд от документа, который, кстати, держал вверх ногами, мельком посмотрел на смущённого кронпринца, подумал, что много чего упустил в воспитании наследника, но говорить об этом не стал. Отвернулся к окну и стал рассказывать, больше себе, чем Ассандру, разве что ностальгически не вздыхая.

— Дамаске, помнится, было всё равно, есть у неё фрейлины или нет. Она их просто не замечала. Женские разговоры о нарядах, причёсках и чужих сердечных тайнах её раздражали. Прогулки она предпочитала верховые. Их и прогулками-то назвать нельзя. Это были скачки. С препятствиями, крутыми поворотами, со свистом ветра в ушах. И одевалась она по Ка-рфийской традиции. Свои пёстрые одежды сама прекрасно надевала. А когда церемония требовала строго соблюдения протокола и яркие шаровары были неуместны, тогда ей помогал Сигизмунд.

— Сигизмунд? — Ассандр поразился столь курьёзным сведениям о второй жене отца. Он помнил экстравагантные выходки Дамаски, но таких подробностей не знал. — А ты не ревновал?

— Дамаску? Разве можно ревновать вулкан за то, что он засыпает своим пеплом всё вокруг себя, а не только свое жерло? Я ревновал Дамаску только к её занятиям на мечах и прочих колюще — режущих предметах. Кстати, готовься! Метака продолжит семейную традицию. И лучше сразу откажись от спаррингов с ней.

— Ваше величество, я ежедневно тренируюсь! По вашему же приказу, — чуть обиженно заявил наследник и продемонстрировал отцу бицепсы.

— Ты сильнее, не спорю, но... часто Гадриана на мечах побеждаешь? — Ассандр нахмурился. — Вот то-то и оно! А ведь царевич Вальрах занимается по их методике от случая к случаю. Метака же с детства машет всем, что под руку попадётся! Иди, подумай... У меня полно дел.

— Спасибо, отец!

Когда за кронпринцем закрылась дверь и звуки шагов стихли в коридоре, Плаут достал из верхнего ящика стола разноцветный, похожий на цветущую степь весной, платок Дамаски. Вдохнул его пряный запах.

— Ревновать... Я ревную её до сих пор, даже тогда, когда царица Ка-Дамас спит в моей кровати. К шёлковому одеялу, что укрывает её. К подушке, которую она обнимает. Я старый глупец... влюблён в свою бывшую жену, как прыщавый юнец! — Он уткнулся лицом в шёлковый платок и постарался забыться. Хоть на несколько минут, хоть на мгновенье. Император знал, что мысли о бывшей жене сейчас уйдут, уступая место горьким размышлениям, которые не давали ему покоя последнее время. — Боги, когда же Фарт доставит мне артефакт?! Я уже верю в его чудодейственную силу безоговорочно...

Специального зала для ожидания перед аудиенцией у императора во дворце не было. Жаждущие общения с монархом вынуждены были толпиться прямо в коридоре, под дверями рабочего кабинета. Во времена императрицы Супи-Авгуды всё было иначе. Для приёма подданных использовалась малая гостиная, в которой, при желании, могли с комфортом разместиться человек сорок. Сама аудиенция проходила в рабочем будуаре Супи. Взойдя на трон, Плаут приказал перестроить эти комнаты, и теперь там располагалась его библиотека и кунсткамера.

Плаут принимал посетителей, согласно предоставленному бароном Глазенапом списку, уделяя каждому не более десяти минут. Хранитель трона внимательно следил за временем, не позволяя подданным занимать внимание императора больше того, что отведено протоколом. Не умеешь кратко излагать суть дела — приходи в следующий раз!

Просители, жалобщики, доносчики и прочие, жаждущие монаршего решения своих насущных вопросов, с деловым видом слонялись по коридору, считая, что их разговор самый важный, а все остальные просто бездельники. Встреча двух братьев Бизель в очереди на приём к императору очень удивила обоих.

— Я думал, ты греешь бока в постели маркизы Сеймур, — насмешливо, вместо приветствия, произнёс младший виконт. — Что, вдовушка перестала тебя вдохновлять на ночные подвиги?

— Заткнись, Рамвальд! — не радостно прошипел Сатирс. Ехидная улыбка брата его раздражала. Мало того, что он и так чувствовал себя идиотом, согласившись на требования Лилианы, так ещё и младшенький встретился так некстати. — Я приехал по её просьбе. А вот ты что тут делаешь? Опять покалечил слугу какого-нибудь принципиального дурака, а денег откупиться нет?

Улыбка на лице Рамвальда трансформировалась из ехидной в пренебрежительную.

— Да ладно... Есть у меня деньги...

Сатирс убедился в правоте своих предположений. Но ругать брата за безрассудные поступки было поздно. Сам когда втянул младшего в жестокие забавы. Но со старшим Огнусом они быстро остепенились, нашли себе другие, более захватывающие занятия, а Рамвальд так и продолжал охотиться на ночных улицах Тронберга на зазевавшихся прохожих с такими же высокородными оболтусами. Зачастую, такая охота заканчивалась плачевно для людей, не успевших скрыться от гикающих и яростно щёлкающих плетьми всадников. Слава богам, что смертельных случаев не было.

— Доиграешься!

— Так весело же! — отмахнулся Рамвальд.

Он ещё что-то собирался сказать в своё оправдание, и даже рот открыл, но так и замер, с глупым выражением лица, глядя в дальний конец коридора, по которому шли мужчина и женщина. Точнее, шёл мужчина, а женщина плыла, лишь чуть покачиваясь в такт движения. Сатирс хотел пошутить над неожиданным ступором брата, но, посмотрев в ту же сторону, продублировал мимику младшенького. Рот только не открыл. По мере приближения удивительной пары к кабинету императора, прекращались те немногочисленные разговоры, которые вели скучающие посетители. Воцарилась тишина, и только звук печатных шагов молодого офицера гулко разлетался по коридору. Дверь кабинета в это время отворилась, выпуская просителя, и в неё тут же вошла женщина, а её сопровождающий остался ждать.

— Почему без о-о... — начал было возмущаться толстенький маленький мужчина, похожий на чиновника из счётной палаты, но на него дружно зашикали, и он притих.

— Гордиться надо, что ТАКУЮ женщину пропустил, — веско пробасил седовласый капитан кавалерии.

— А кто она? — поинтересовался чиновник, и все с ожиданием уставились на молодого офицера.

— Не велено распространяться! — чётко гаркнул служака, всем своим видом показывая окружающим, что они могут резать его на мелкие кусочки, даже — щекотать, он не выдаст тайны.

— Да уж... — сдавленно буркнул Сатирс и судорожно сглотнул. — За такую я бы... А тут разбирайся с этой драной кошкой Лилианой и её невесть откуда взявшейся падчерицей!

— У маркизы Сеймур появилась падчерица? — вычленил главное из слов брата Рамвальд. — Незаконнорожденная доченька Дьярви?

— Законная... — машинально ответил Сатирс, всё ещё находясь под впечатлением от вида женщины.

— Да? Как интересно! И сколько ей лет?

И снова Сатирс не обратил внимания на заинтересованность брата.

— Восемнадцать... кажется...

— Вот как? И откуда она взялась, если не секрет?

— Из Ситау. Но, какая женщина!