Евсения. Лесными тропками (общий файл)

— А-а-а!!! Сволочи! Упыри! Порезали! — бросился он вокруг груженой мешками подводы, припадая к каждому из них по очереди. И действительно, старательно прищурив глаза, я очень явно сейчас разглядела многочисленные длинные надрезы из которых снегом струилась на землю... мука. — Упыри проклятые! Бульба, Дозор, чего ж вы не доглядели, ротозеи! — две лохматые рыжие собаки, за мгновение до этого прилетевшие от крыльца соседней, мясной лавки, с явным раскаянием принялись юлить вокруг своего разъяренного хозяина. — Кто это?! — озираясь по сторонам, возопил тот, и замахнулся огромным кулаком на одного из подвернувшихся "штрафников". — Ищите! Берите след, дормоеды! — собаки тут же бросились исполнять команду и вскоре одна из них точно, взяла "упырий" след.

— Ну, прохиндей, — наблюдая за этим зрелищем, с чувством прошипела я себе под нос.

— Евся, а чёй-то было то? — с до сих пор открытым ртом, развернулась ко мне Любоня. — И кого они у того клена облаивают?

— Дружка моего, Любоня. Надо идти, выручать, — попой вперед поползла я с тележного борта.

— Сидеть, — тяжелой подружкиной рукой отбросило меня обратно. — Куда это ты собралась физиономией своей светить?

— Так, а что теперь делать? — принимая вновь сидячее положение, гневно пропыхтела я. — Он собак до смерти боится. А уж когда их хозяин к дереву подоспеет...

— Я сама. Сиди, я сейчас.

— Любоня! — лишь вскинула я вслед взметнувшейся подружкиной косе руку. — Ну, Тишок, провожатый хитрохвостый. Ты у меня получишь...

ГЛАВА 16

"Вот так и рождается настоящая большая дружба на всю жизнь. И чтоб и в огонь и в воду друг за друга. И к собакам злым и на рычащего не тише их хозяина...", — насупившись, думала я, глядя на прильнувшего к Любониной груди, серого, поджарого кота с неестественно длинным хвостом. Думала, и медленно выпускала ушами пар... А что еще остается, когда ни поскандалить как полагается, в центре чужой, оживленной улицы, ни даже просто рот "громко" открыть?

— Евся, да он трясется весь до сих пор... Бедненький.

— Ага-а...

— Тишуня, что, сильно испугался собак?.. У-у, рожа лошадиная, — скосилась подруга на удаляющуюся по улице в мучном облаке, подводу. — И ведь не поверил мне сначала, что это мой кот, погулять отпущенный. Хам.

— Ага-а... Я отсюда все прекрасно слыхала, — сверля глазами "напуганного кота", выдавила я. — И мужика недоверчивого крики и твои... убеждения. Любоня, да брось ты его на телегу, в самом деле. Сколько можно беса наглаживать? — смирилась, в конце концов с судьбой.

— Евся...

— О-о, неужто мы ротик раззявили?

— А как я теперь... домой?

— Что? — вмиг распознав надвигающийся поворот, прищурилась я на Тишка. — Ножками, дружок мой — копытцами. А хочешь, кошачьими лапками топай.

— Евся, а если Адона из заповедника в свой лес уйдет, я ж там совсем один останусь, — тихонечко заныл прохиндей, подняв свои желтые очи к моей жалостливой подруге.

— Что... совсем один? — захлопала та в ответ своими, голубыми.

— Совсем, — многострадально выдохнул бес, разметав по девичьей шее, выбившиеся из косы волосы. — Евся... А ты ведь мне обещала. Помнишь?

— О-о... — подскочив, плюхнулась я на телегу и скрестила на груди руки. — Вот, значит, как?.. Тишок, я помню свое обещание, но, ты и сам знаешь, что впереди у меня — полная неизвестность. Так не лучше ли вернуться в свой тихий лес и жить там спокойно?

— А кому нужна эта спокойная жизнь? — с чувством откликнулся мне бесенок. — Ты сама от нее в последние дни едва не выла. Разве не так? Себе-то, Евся, не ври. А толи дело — сейчас. Подумаешь, неизвестность. Да у тебя весь мир сейчас под ногами и подруга верная рядом и... жених. Что еще для счастья надо? А мне переться назад в свое одинокое болото?

— Болото... — протянула я, задумавшись над такой яркой бесовской речью. — Надо же, как ты про наше озеро... — а потом вопросительно глянула на подругу.

— Евся, я к нему привыкла уже. И не такой уж он и страшненький, — расплылась она понимающе во весь рот.

— Любоня, а хочешь, я для тебя всегда котиком буду? — тут же пропел ей на ушко прохиндей. — А хочешь, собачкой маленькой. Буду сидеть у тебя на коленочках или...

— Пасть свою похабную закрой, — живо встрепенулась я. — Я ничего пока не решила. Надо еще у остальных узнать. Вдруг они...

— Да что, мы, мужики, между собой не договоримся, что ли? — заявил вконец обнаглевший бесовский кот, — Вот сейчас всё сами увидите...

Ну, я и увидала. Только, сначала не "договор мужика с мужиками", а совершенно диковинную для весчанки из глуши картину — лошадь, розовато-песочного, как редкая жемчужина, цвета, смирно идущую между темногривым Капканом и огненно-рыжим Храновым Перцем:

— Вот это да...

— Тебе она нравится? — спрыгнул со своего коня Стах.

— А как такое чудо может не нравиться?

— Ну, тогда, забирай. Ее Корочка зовут. Потому что она с детства их любит, хлебные корочки.

— Корочка? — прищурившись, подошла я к красавице и осторожно приложила к ее крутым скулам ладони. — Ко-роч-ка... Она их "принимает", потому, что вкуснее ничем не угощали. А на самом деле яблоки любит. Правда, из чужих садов. Да ведь?.. И поэтому я тебя буду звать Кора... Стахос, спасибо. Вам обоим спасибо. А может, мне деньги за нее отдать?

— Не надо. Это подарок тебе, — качнул головой Стах, а потом, вдруг, ухмыльнулся. — Хотя... иди ко сюда, — и первым шагнув навстречу, сгреб меня в охапку. — Если опять получу, то хоть буду знать, за что.

— Да, вроде, не за что, — великодушно пропыхтела я ему в плечо, но, через миг отстранилась. — Ты чеснок сейчас ел?

— Евсения, да что ты все со своим чесноком?

— От тебя еще сильнее им пахнет. От кожи. И это странно.

— Да? — даже с обидой глянул он на меня. — Ну, странно, так странно... Выдвигаемся? — сказано было уже всей нашей компании.

— Девушки, а это что за новый зверь? — заметили, наконец, застывшего на телеге "кота". — Или он...

— Ага, он самый. И у него к вам "мужской разговор".

— А я, кстати, не против, — опередила распахнувшего пасть Тишка, моя дорогая подруга.

— Ну, так и мы — тоже.

— Чего? — развернулась я к Храну.

— Того, чтобы бес к нам присоединился, — уже с моим мешком в руке, пояснил Стахос. — Пошли, покажу твое новое хозяйство. И вот... — прилетело мне прямо в ладони маленькое желтое яблоко. — Раз твоя Кора их любит. Надеюсь, оно чесноком не пахнет...

Из Монжи вся наша компания выехала уже после обеда, отложив оный до первой подходящей лесной поляны. И хоть мы с Корой очень старались, изображая, одна — умение, а другая — терпение, продвинулись в этом деле обе не далеко... миль на восемь. По затерянной в лесу, давно забытой дороге, ведущей на запад. Имелся, конечно, еще один вариант — Бадукский тракт, цивилизованный и многолюдный. Но, нашим беглым персонам скачки по нему (ну, это я так сама себе польстила) были строго "заказаны".

Постепенно лес, куполом накрывший затянувшуюся травой дорогу, стал меняться. И все реже по обочинам цепляли взгляд привычные с детства дубы. Зато в прогретом солнцем воздухе ощутимо повис тягучий запах смолы. Кедры. Название этих странных деревьев поведал мне, ехавший впереди Хран. И несло от их мощных основ такой чистой силой, что по дубам я скучала не долго... Да и что толку теперь по ним скучать?..

— ...Ага. Слушайте дальше... И не скучно им там жилось, на своей охотничьей заимке — вдали от сварливых жен да вечно орущих детей. Что ни день — баньку на бережку истопят, и давай после веников в прорубь сигать. А я, значит, тут как тут, — интригующе заерзал в Храновой седельной сумке бес.

— Постой ко, — оборвала его выступление, едущая рядом Любоня. — А чёй-то ты в проруби зимой забыл?

Тишок снисходительно хмыкнул на такую девичью наивность, но, встретившись с моим взглядом, решил все ж, свой "мужицкий гонор" убавить:

— А у меня, о, госпожа моей души, как в веси Купавной, перерывов на божественные праздники нет — круглый год тружусь... Ну и вот... — и дальше в том же духе, прерываясь лишь на громкий хохот Храна и Любонины "охи" с "ахами".

Мы же со Стахосом ехали исключительно молча. Каждый — в своих думах. И, судя по отстраненному лицу моего "парного сопровождающего", не совсем приятных.

— Стах, — наконец, не выдержала я. — Эта дорога — безопасная?

— Ты что-то здесь чувствуешь? — отозвался он в тут же повисшей тишине.

— Не-ет. Просто, я думаю, что вас всех сильно задерживаю. И вполне могу ехать дальше одна, если...

— И куда ж ты одна поедешь? — прищурилась на меня моя подруга.

— Пока прямо, а потом...

— Евсения, во-первых, этот путь нам самим незнаком, потому что едем мы по нему, так же как и ты, в первый раз. Во-вторых, с твоим маршрутом, вопрос уже решенный. И говорить на эту тему излишне.

— А-а, видно, поэтому ты решил все время теперь молчать?

— И в-третьих... — выразительно вздохнул Стахос.

— А в-третьих, спешиваться пора, пока не разругались. Стах, давайте вправо. Я вон там полянку разглядел, за рябинами. А ты, Тишок, сигай в заданном направлении на разведку, — прервал наш диалог на самом интересном месте Хран, направляя своего Перца к правой обочине.

Полянка, прикрытая от лишних глаз, рябиновым редким подлеском, оказалась маленькой, с дырой — просветом в вышине крон, но для обеда вполне подходящей. Хотя, судя по, "оживленности" здешней дороги, мы, с таким же успехом могли расстелить покрывало и прямо в ее середине. Любоня, с детства привыкшая к кухонным хлопотам, тут же вцепилась в принесенную Храном, продуктовую суму, из которой начали метаться на полотенце съестные припасы. Сами же мужчины занялись в сторонке лошадьми, а я (пока подруга не призвала на "священный женский долг"), подхватила из травы пустой бурдюк:

— Я в лес за водой, — взмахнула им для наглядности, но, Стаха, видимо, не впечатлила:

— Погоди, сейчас закончу и вместе пойдем.

— Не надо. Или ты забыл, что я — наполовину дриада?

— А ты, наверное, забыла, что этот лес — не твой родной? — отозвался он, явив свое, сильнее обычного бледное лицо. — Я сейчас, — и тут же, под моим пристальным взглядом, вернулся к работе.

— А что, дриады на таком расстоянии воду чувствуют? — выказал удивление Хран. Но, тут вмешался Тишок, деятельно снующий меж мужских и лошадиных ног:

— Чувствуют, конечно, если на вторую половину они — маги воды, — со значением выдал бес. После чего пристальный взгляд Стаха уже заслужила я сама, от Храна же ограничившись лишь удивленным присвистом. — И вообще, много чего...

— А вот ты со мной и пойдешь, мужик. Воду найденную обратно потащишь. Ну-у?..

— Ну, пошли, — со вздохом потрусил Тишок вдогонку за мной.

В итоге ушли мы недалеко. С сожалением оставив в стороне земляничную "дорожку" меж старых вязов и обогнув малинник, затянутый прошлогодней паутиной. А потом я нашла его — ручей. Конечно, ни в какое сравнение с Тихим ни шедший. Однако, с чистой водой, тоненькой струйкой бьющей прямо из земли.

— Ну, давай, — кивнула на него бесу.

— Что, "давай"?

— Слушай воду, а я пока наберу бурдюк. Какие там новости в обозримом пространстве?

— Евся, — критически покачал тот своей головой. — Ты чего знать то хочешь: есть ли жизнь на глубине мили или сколько слоев угля эту воду чистили?

— Не-ет...

— Не-ет, — по козлинному проблеял бесенок. — Воду слушают ту, которая течет по поверхности и именно со стороны, нужной нам.

— Ну, хорошо. Тогда так мне скажи: как думаешь, все здесь спокойно? Ничего или никого... постороннего не слышно?

— А кто в этом лесу "посторонний"? Откуда ж я знаю, сколько здесь зайцев местных, а сколько — просто на чай с пряниками к ним забежали?

— Тишок, ты давай, не придуривайся. Ведь прекрасно понимаешь, кого я имею в виду. Отвечай по существу: бера здесь чуешь или нет? — с полным бурдюком воды нависла я над бесенком.

— А-а-а... Ой, а кто это там? — развернулась в следующий момент вслед за вскинутой лапкой, но, тут же опомнилась:

— Ах ты, прохиндей! Ну, держись. Я с тобой еще за подводу с мукой не поквиталась! — и, подхватив с земли сухую ветку, понеслась вслед за Тишком назад к поляне.

Оставленная недалеко компания в момент нашего эффектного из леса появления уже расположилась на покрывале: Хран и Любоня что-то активно жевали, а Стахос, немного в сторонке, раскинулся на спине. За что и пострадал, только, чуть позже. Сначала же свой набитый рот открыла на нас подруга:

— А шо это вы так бэаэте? — басом осведомилась сначала у пустившегося вокруг покрывала Тишка, а потом у запыхавшейся меня с веткой наперевес:

— Момент глубоко воспитательный, — на ходу кинув в сторону полный бурдюк, сдула я прядь со лба. — Этот... мужик еще в Монже проштрафился. За что сейчас и получит по полной, — и вновь припустила за бесом.

— Евся, — наконец, проглотила еду Любоня. — Я не поняла. Он же сам на том клене чуть не пострадал?

— Ага, за собственную шкодливую натуру. Ведь это он мешки с мукой порезал. Так, мститель хвостатый? Это тот самый мельник из Монжи был? Твой бывший господин?

— А хотя бы и он! — с пафосом выдал из-за спины невозмутимо жующего Храна Тишок. — И он еще мало получил, урюк надутый. Я гораздо больше планировал.

— Та-ак... — протянула, поднимаясь на ноги моя дорогая подруга. — Евся, дай ко мне палочку. Уж я его точно догоню, — перехватила она в своей тяжелой руке тут же с радостью врученное воспитательное орудие. — Ну, беги, Тишуня! — закружилась с новой, ускоренной силой беготня, через несколько мгновений, первой настигнув меня, правда, ногой лежащего Стахоса.

— Извини... толкнули — запнулась, — лежа поперек мужчины, пропыхтела я, пытаясь с него сползти. Он тоже попытался, хотя бы после этого сесть:

— Ничего, — выдавил, скосив взгляд в сторону.

— Стах.

— Что, Евсения?

— Посмотри на меня.

— Смотрю.

— Ты мне совсем не нравишься, — нахмурила я брови в ответ на этот тоскливый взгляд.

— Я заметил, — скривился он, глядя мне прямо в глаза.

— Ой, я совсем не то имела в виду. Ты мне... нравишься. Но, мне кажется...

— Евся, ноги! Мешаешь! — поджала я их в следующий миг, еще через мгновение, оказавшись у мужчины на коленях:

— Так уж точно не стопчут. Продолжай.

— Хорошо... Мне кажется, с тобой что-то не ладно, хоть и в хворях совсем не разбираюсь, — наконец, закончила свою мысль. — И еще ты очень бледный. И... почему ты ничего не ешь?

— Ты за меня переживаешь, — с улыбкой покачал он головой, а потом убрал мне за ухо выбившуюся прядь. — Это так... радует. Все хорошо. Немного прихватило, но, скоро пройдет. А есть пока просто не хочется. Однако, ты, давай, подкрепляйся и двинем дальше. Нам до темноты еще, как минимум, миль десять надо проехать.

— Ага... А что такое "минимум"?

— О-о-ой!!! Горе мое, горемычное! Нажил себе на шкуру еще одну злобную Евсю!

— Да не так ты орешь, как я тебе попала! — смущенно пропыхтела сбоку от нас подруга. — Всего-то, самую малость и зацепила... ниже хвоста.