Гораздо интереснее и полезнее протеанину было общаться с теми археологами, которые не позволяли себе особых вольностей в обращении с артефактами. Да, какую-то мелочёвку они могли присвоить, но сделать их оборот основой своего материального благосостояния... Нет, на такое они чаще всего не шли. Продолжалась работа по упорядочению информации о найденных и описанных протеанских артефактах, о местах их обнаружения. Да, рутинная, тяжёлая, длительная, но крайне необходимая работа. Разумных органиков любой расы, занятых на такой работе, Явик старался поддерживать, давать им возможность ощутить ценность и важность ежедневного труда.
Выйдя из флайера и попрощавшись с попутчиками, Явик вошёл под козырёк 'остановочного павильона' и остановился, почувствовав на себе знакомые взгляды. Не оборачиваясь, он полуприкрыл глаза, уточняя ощущение. Да, это те самые дети, с которыми он встретился поздней иденской ночью. Их тогдашнее любопытство протеанин сравнил с бесстрашием. Впрочем... дети почти всех разумных органических рас мало знают о смерти. Потому... они непосредственны, любознательны и лишены всяких, столь свойственных взрослым разумным органикам 'рамочных ограничителей'.
Да, с той встречи прошло предостаточно времени. И сейчас Явик чувствовал, что эта встреча — не случайность. Дети искали его. Наверняка знали, что он будет возвращаться именно сейчас, именно на этом рейсовом пассажирском флайере. До наступления очередной иденской ночи было ещё несколько часов. Вспомнив о плане, составленном на ближайшие сутки, Явик понял, что многое придётся отложить. Не всё, конечно, но — многое. Детям надо уделить внимание. Много внимания. Гораздо больше, чем удалось уделить тогда. Та первая встреча... Непосредственная, спокойная. Дети были довольны, он был доволен. Теперь... Теперь необходимо сделать следующий шаг, дать понять этой четвёрке, что и их коснётся предстоящая война со Жнецами.
На остановке никого из взрослых иден-праймовцев не было. Остановочный павильон пустовал. Неяркие софиты едва теплились — пока особой необходимости в искусственном освещении не было. Протеанин сел на лавку, чуть подался вперёд, упёрся локтями в колени, посмотрел на подходивших детей.
— Сэр, — подошедший быстрыми шагами Мигель взял на себя обязанность первым поприветствовать воина.
— Здравствуй, Мигель, — произнёс Явик, ожидая, пока Джессика, Ванесса и Луис подойдут ближе. — Присаживайтесь. Как говорят люди, 'в ногах правды нет'.
— Не все так говорят, Явик, — сказала Ванесса, усаживаясь на лавку по правую руку от Явика. Джессика, помедлив, села слева от протеанина. — В основном так часто говорят имперцы.
— Возможно, — согласился Явик, не желая усложнять разговор. Подождав, пока усядутся Луис и Мигель, Явик открыл глаза, но встречаться взглядом с детьми не стал.
— Явик... — Мигель помялся, но решился. — Мы... перечитали всё, что смогли достать из планетных баз Интернета о протеанах. Мнения там... разные. И не все теперь кажутся мне правильными.
— Миг, ты опять. — Ванесса посмотрела на склонившего голову воина древней расы. — Явик, Мигель хочет сказать, что... Мы тоже хотим помочь тебе. Вот... почитали, что смогли достать из планетного Интернета, здесь Мигель прав. Не всё понятно, но ведь те, кто писали эти тексты, с живыми протеанами не общались и даже не встречались. Так что их судить за незнание и непонимание... Не думаю, что это правильно будет, — она помолчала, обменявшись взглядом с Джессикой. — Взрослые говорят, что... ты скоро улетаешь. Жнец-разведчик, — она посмотрела на высившийся в нескольких сотнях метров силуэт 'креветки', — тоже. А... война... У нас в посёлке теперь и ополчение есть местное, и занятия проводятся и... в общем, многое делается. Но...
— Сначала мы пугались, теперь за нас пугаются и боятся, — сказала Джессика.
— Угум, — подтвердил Мигель. — Вы тогда с нами вернулись... а потом... сложно стало уходить к дальним археоплощадкам. И не только к ним. Хотя... тут же всё рядом.
— Родители беспокоятся, — вздохнув, сказал Луис. — Да и не только они... Теперь, когда везде и все готовятся к войне... Сложно стало ходить вот так свободно.
— И мы подумали, Явик, что вы улетите на этом фрегате, Жнец — уйдёт по своему маршруту. А мы... Мы так и будем бездельничать?
— Вы будете жить, — тихо сказал Явик.
— Этого — недостаточно, — возразил Мигель. — Мы вот вас встретили на остановке — какое-то странное ощущение у многих из нас возникло... Я сразу почувствовал, что мне стало как-то спокойнее... А если вы улетите...
— То вы останетесь и будете помогать своим родным и близким, — так же тихо ответил протеанин.
— Вот. Помогать, — выдохнул Луис. — А помогать... то есть, конечно, это тоже надо, но... Мы бы хотели делать своё дело...
— Луи не решается сказать, Явик, — добавила Джессика. — Мы бы хотели помочь вам. В планетном Интернете теперь можно опираться только на то, что подтверждено реально. А этого... не так много. И всё же...
— Многое изменилось с того времени, как вы вернулись, Явик, — сказала Ванесса. — Пещеры... теперь их используют для укрытий, складов и... как это говорят 'огневых позиций'. И...
— Мы видим, Явик, что многие люди... Да и не только люди... Стали интересоваться башнями и 'карьерами'... Так мы называем ямы, которые археологи раньше оставляли на местах раскопок. Там... появляются разные люди, которые пытаются теперь... подчистить то, что раньше не взяли, — сказал Мигель. — Те, кто ищет то, что осталось от археологов, не желают, чтобы видели их находки. Прячут, скрывают, — сказал Луис.
— Мы видели такое много раз, — подтвердил Мигель. — И нам это... не нравится.
— Получается, что нас, иденцев, грабят, — сказала Ванесса. — Я слышала, наши соседи, взрослые, говорят, что это — незаконно. Те артефакты, которые остались... Теперь их забирают... Как это... — она замялась.
— Подчистую, — подсказал Луис.
— Именно. Подчистую, — вздохнув, повторила Ванесса. — А получается ведь, что грабят вас, Явик. Вы — единственный владелец и распорядитель вашего расового богатства.
— И — не только на Идене, — подтвердила Джессика.
— Как бы сделать так, чтобы... это прекратить, — выдохнул Мигель. — Мы видим, как всё выгребают, куда-то пакуют, увозят. И потом... Мои соседи говорят, что в местных музеях района ничего не появляется. Получается, что... всё это где-то накапливается. В 'новостях' я слышал, указывали, что теперь пограничники и таможенники задерживают контрабандистов намного чаще, чем раньше.
— И всё равно попытки вывоза за пределы Идена продолжаются, — подтвердила Ванесса. — Хотя... действительно, задерживать тех, кто пытался вывезти протеанские артефакты с нашей планеты стали чаще. Я бы сказала — намного чаще.
— Мы ведь вернули рыб в то озеро. Из сферы, — уточнил Луис. — А вот артефакты... Их многие не хотят возвращать или сдавать в местные музеи, — он помолчал. — Я понимаю, они стоят дорого, но... Это неправильно как-то. Эта планета была освоена вашей расой, Явик, вы её защищали с оружием в руках. И теперь... перед новой войной...
— Какие-то разумные... — Джессика замялась... — Не следует мне так говорить, но я слышала от взрослых, как они говорили: 'на этом многие делают свой маленький бизнес'. То есть зарабатывают деньги для себя, грабя многих других. Неправильно это, — нахохлившись, девочка опустила голову и замолчала.
Другие дети не спешили что-либо говорить. Они уже поняли, что протеанин... Он во многом не похож на нынешних разумных органиков любой расы. Он может многое, что нынешним расам, живущим в исследованной части Галактики, недоступно. Явик не спешил что-либо говорить, обдумывал услышанное, просматривал подтекст, сверял свои ощущения. Многое ему не нравилось. Очень многое.
Эта четвёрка... Они были далеко не единственными детьми, теперь хорошо знавшими и понимавшими, кто такие протеане. Дети... всегда более восприимчивы. Это у взрослых всё зашорено, ограничено, введено в 'каналы' и рамки. У детей этих ограничителей нет, хотя... им пытаются — и бывает, что и успешно, навязать, привить эти ограничители. Как много взрослых желают, чтобы дети поскорее перестали быть детьми, поскорее повзрослели.
И вот теперь сами дети хотят повзрослеть. Опасно быстро и полно повзрослеть. Нет, они вполне могли бы выдержать эти нервные и психические перегрузки, которые часто описывают понятием 'взросление'. И всё же. Они пришли не к своим родителям, не к своим учителям. Они пришли к нему. Пришли и сказали, что прочли всё о протеанах. Прочли всё. А что там было написано? Да ничего особенного и не было там написано. Полпроцента правды и девяносто девять процентов домыслов. Плюс — полпроцента колебаний и гипотез. Это ему, чистокровному протеанину, очевидно. А им? Землянам, людям? Не очевидно им это. Потому что они — другая раса. С другой культурой, с другим мировосприятием. И теперь они пришли к нему, поняв, что только он может что-то сделать реальное. Точнее — что-то начал делать реальное, спасая протеанское наследие от форменного разграбления.
— Явик... — тихий голос Джессики вырвал протеанина из тумана размышлений. — Вы... Вы боитесь перегрузить нас?
— Мы бы не пришли к вам, если бы не решились... — добавил Мигель. — Да, мы спорили, мы многое прочли, ещё больше — обдумали. Может быть, мы мало поняли, но... В большинстве текстов... Всё не то, всё не так... Нет там ничего из того, что мы поняли о вас, Явик, общаясь с вами.
— Мы не хотим, Явик, чтобы вы считали нас... способными только играть в игрушки, — сказал Луис. — Война, которая будет... это...
— Не конфликт между двумя или несколькими расами, — продолжил Мигель. Луис благодарно кивнул приятелю. — Это — гораздо более сложная война. Другая война.
— Мы понимаем, что ни у нынешних взрослых, ни у нас, детей, нет опыта этой войны, — сказал Луис. — Но этот опыт есть у вас, Явик. Мы знаем, что вы делитесь этим опытом со взрослыми иденцами. Мы видим то, как этот опыт обретает зримые черты... Иден готовится воевать. И мы...
— Мы понимаем, Явик, что эта война... не позволит детям остаться, как часто говорят взрослые, 'в стороне', — сказала Джессика. — Потому... Мы действительно не искали встреч с вами, мы читали, мы думали, мы спорили, мы... мы решались. И... решились, — девочка замолчала, не глядя на протеанина.
— Взрослые... готовятся воевать, — сказал Мигель. — И мы тоже хотим готовиться воевать. Так, как мы можем. Так, как доступно детям.
— Мигель... — Явик взглянул на мальчика, тот встретил взгляд протеанина, выдержал его, не опуская взгляда.
— Явик... Мы пришли сюда все вчетвером. Та наша встреча, то наше общение... — Луис посмотрел на протеанина. — Они каждого из нас четверых заставили о многом подумать. Каждого, — повторил мальчик. — Никто из нас не пришёл бы сюда, если бы... сомневался в себе самом.
— Никто из нас не знает, когда начнётся Противостояние, Явик, — тихо сказал Мигель. — Но... терять время, продолжая быть детьми... мы не хотим. И...
— Мы не одни, Явик, — сказала Ванесса.
Этой фразы, сказанной девочкой, для Явика оказалось достаточно, чтобы понять: за каждым из этой четвёрки стояли несколько десятков других детей. Как живших вместе с родителями и близкими родственниками в том селении, так и живших в других поселениях района. И эти дети тоже не хотели терять время, не хотели... оставаться детьми.
Да, их будут защищать, оберегать, обеспечивать, но... Предстоящая война потребует максимальных усилий от всех жителей исследованной части галактики. Без различий в возрасте, поле, уровне образования, социальном положении. Да, при межрасовом конфликте локального характера... вряд ли Ванесса, Луис, Мигель и Джессика вот так сразу, все четверо пришли к нему. Тогда было бы легче. И, может быть, проще. Настолько проще, что таких жертв не потребовалось бы.
И теперь протеанину приходилось обдумывать варианты выбора. Да, после той, первой встречи он понял, что и дети иденцев не захотят остаться в стороне. Не захотят остаться только детьми. Другая война, другое противостояние. Другое. Многое — другое.
Медитируя, Явик обдумывал эти варианты выбора. Просматривал на настенных экранах в своей каюте материалы, позволявшие хоть как-то, но просчитать взаимосвязи и взаимозависимости. Да и Таэла тоже... не отрицала, что дети иденцев не захотят быть пассивными свидетелями.
Мало того, что они — дети, они ещё и люди, земляне. Да, в большинстве своём они — европейцы, но... это не помешало им принять единое согласованное решение, выбрать свой путь. Путь борьбы, путь противодействия Жнецам и их пособникам. Они, может, немного знают о прошлой войне со Жнецами, но... Они многое понимают теперь о том, что такое вообще война с врагом. Осознают, разумеют. Да, вслух и чётко они об этом не говорят, но... Такое нельзя топить в многословии.
— Явик... Наши родители понимают, что в этой войне не удастся... избежать выбора, — сказала Джессика. — И... понимают, что мы тоже будем вовлечены... Хотя... это сложно. Мама... плачет... Часто плачет, волнуется. Папа — нервничает... Я говорю о своих родителях, но... Не знаю, как так получается, но... они знают о нашем общении с вами. Многое знают, многое понимают. Благодаря леди Бенезии и леди Чаквас...
Явик слушал Джессику и понимал, что женщины фрегата провели большую, сложную разъяснительную работу. Да, внешне всё выглядело как простое общение, но... за этой внешней простотой скрывалась большая сложность. Очень большая. Дети неизбежно становились свидетелями этих разговоров, а уж слушать и слышать они умели хорошо. И, похоже, ни матриарх азари, ни врач корабля, никто из женщин фрегата не стремился как-то ограничить детей иденцев в их праве знать. Может быть, когда речь шла бы об обычном межрасовом конфликте... Нет, возможно, что и тогда иденцы не стали бы стараться оградить детей от того, что им, малолеткам, и слышать-то по ряду причин не полагалось.
Джессика фактически сказала ему, что совершенно не обязательно устраивать какое-либо обсуждение вот прямо здесь, на окраине поселения, рядом с тем же озером. Пока вечер не вступил в свои права, пока не начало темнеть... Надо было выбрать, где начинать и где заканчивать разговор.
— Явик. — Ванесса потеребила его за руку. Или, может быть, она считает, что потеребила за лапу? — Не сидеть же нам здесь... На остановке. Может... мы пройдём на наше место?
Явик почувствовал взгляды всех детей на себе. 'Наше место'. Привычка, обычное решение, обычная реакция. Получается, что его личная борьба с расхитителями протеанского наследия, кем бы они ни были по расовой принадлежности, полу, возрасту, социальному положению... А что он, собственно, хотел? Да, у него есть возможности дистанционно влиять на ситуацию на Идене. И — не только на Идене. Хоть с борта фрегата, хоть с Цитадели. Есть у него такие возможности. И он при необходимости ими воспользуется. Но главное — то, как будут относиться к этому протеанскому наследию и к его составляющим те разумные органики, для которых Иден стал родной планетой. Если дети поселенцев Идена захотели принять личное, активное участие в противостоянии с расхитителями протеанского наследия... Что в этом такого необычного? Да, это против многих правил — писаных и неписаных, но предстоящая война — это вообще действо против любых правил, принятых в среде разумных органиков и, тем не менее, предстоящая война очень скоро станет реальностью.
