Только-только довольные полицаи отчалили, пожелав нам счастливого пути, и мы собрались ехать дальше, как выяснилось, что потерялась Анзу. Как можно было потеряться из закрытого автомобиля — вопрос, конечно, интересный. Но выдающиеся таланты лучшей патрульной Хачимитсу позволяют вытворять и не такие кунштюки. Девушка исчезла, как ее и не было, но мы, сука, дружная команда, своих не бросаем. Заперли в Тойоте зеленых служанок с наказом не блевать и никуда не выходить, а сами отправились на поиски пропавшей подруги.
Искали-искали, и, конечно же, нашли. Пятнадцать минут аукали и орали, перебудили полрайона, но обнаружили пропажу. В телефонной будке через квартал от того места, где остановились. Как она сюда доковыляла — тайна, покрытая мраком, потому что ноги Йокояму не держали и она сидела на полу кабинки, названивая по номеру с откуда-то появившейся в ее руке бумажки. Открываем дверь, чтобы выволочь нашу девочку-беду и, наконец, свалить из этого заколдованного места, но просто выпадаем в осадок от диалога:
— Алло... Ал-ло-о... Ик... Это общщство пом-мощщи-и амо... ано.. анонимным... ик... алкголкам? Крглосу-утчное? — изгнанная аристократка подняла на вытаращившуюся на нее Ингрид совершенно безмятежный взгляд и улыбнулась, как младенец при виде мамки. — В смысле-е-е, кто это? Эт-то мы, алкго-ого-о... ик... лики-и-и. Пмгите на-ам... Ик... Мы это... мы кркадила из зоопа... ик.. паррка украли-и... Что нам де... ик... лать тперь?
— Девушка, вы что, пьяная, что ли? — отчетливо донесся из динамика неприветливый спросонья голос разбуженного оператора. — Закусывать надо!
— А вы ду-умаете... ик... что кркад-д-и-илов кто-то трз-з-звым во... во-орует? — удивилась Анзу, но воспитание не пропьешь, поэтому она вежливо поблагодарила звучавшие в трубке короткие гудки. — Спсибо. О-очень... ик... помогли... вы. Нам. Ик. Во-о-от! Нам надо зак-кусывать! — почти нормальным голосом доложила второгодка, все так же солнечно улыбаясь медленно закипавшей Бьорк, выдохнула, как после хорошо исполненной работы, и отрубилась. Как мы выволакивали расплывшееся в медузу бессознательное тело из узкой будки — описать можно только матом. Мы и не стеснялись, выражая всю глубину своего возмущения безответственным поступком подруги. Разбуженные ночным балаганом жители, в свою очередь, тоже желали нам вслед всякого разнообразного и совсем не доброго.
Наконец мы дотащили счастливо сопящую Анзу до минивэна, уложили ее отдыхать рядом с крокодилом. На всякий случай трижды пересчитали обнявшихся и задремавших служанок, покурили на дорожку и отправились дальше, к следующему пункту маршрута. До которого, на свою голову, добрались без задержек...
* * *
— ...ну а дальше вы знаете. Доехали, накосячили, уехали, погоняли по городу, немного постреляли. Потом вы мне позвонили, настояли на встрече, и вот мы здесь. — Я с интересом рассматривал уютный бревенчатый предбанник. Ни в какой онсэн мы, разумеется, не поехали, у Балалайки была собственная русская баня аккурат за главным зданием, на дальнем конце принадлежащей 'Отелю' территории. Сюда меня и привезли. — Скажу честно, не ожидала здесь оказаться. Я даже не подозревала, что у вас здесь такое прикольное местечко имеется.
— А ты думала, у меня тут только гостиница, а по остальной территории лишь НКВДшные подвалы и расстрельные полигоны понастроены? — не оборачиваясь насмешливо поинтересовалась Владилена, аккуратно вешая капитанский китель во встроенный в стену предбанника шкаф. — Ох уж эти ваши стереотипы, что на Западе, что на Востоке... В Союзе живут такие же люди, как и в Японии, нам тоже иногда хочется отдохнуть и расслабиться. В баньке попариться, поговорить по душам, Родину вспомнить.
Я неопределенно повел плечом, мол, мало ли как тут у вас все устроено, слухи разные ходят, и начал раздеваться. В помещении мы с ней сейчас находились вдвоем, Ольгу Софья Павловна отправила организовывать нам все, что положено к задушевному разговору. Добровольному, разумеется, разговору. Так что я всерьез рассчитывал и на пиво, и на закуски-заедки, и даже, чем черт не шутит, на дефицитный в наших местах березовый веничек. Рэнге в настоящей русской бане никогда не бывала, а вот я по своей прошлой жизни любил это дело — и попариться, и взбодриться холодной водичкой, и задушевные беседы после парной...
Пока предавался мечтам и воспоминаниям, неторопливо стягивал с себя одну деталь одежды за другой. Первым делом, разумеется, скинул опостылевшие шпильки. Какой кайф я при этом испытал — словами невозможно описать. Это надо только прочувствовать на себе. Вслед за шпильками отправились колготки, затем блузка, юбка... Когда я уже стягивал с себя свой козырной парадный бюстгальтер, хлопнула и щелкнула запором дверь, а в предбаннике появилась нагруженная выпивкой и закусками, как верблюд поклажей, Ольга.
— Ох, вот это ничего себе... Вот это да... — ошеломление в ее голосе звучало настоящим набатом. Ну да, моя спина производит на неподготовленного человека неизгладимое впечатление, да и рваные и резаные шрамы на плече и бедре картину отнюдь не улучшают. А уж когда я повернулся всей неописуемой красотой передней части... Хорошо хоть, что сумку с пивом не выронила. — Это как это...
— Да уж, японка, потрепала тебя жизнь. Серьезно потрепала. Читать твое досье — одно, а видеть вживую — совсем другое. Как ты только до своих лет умудрилась дожить с этакой-то росписью. — а вот Балалайка на меня не глазела и даже не пыталась выказать жалость. Нет, ее оценивающий холодный взгляд без всякого сочувствия буквально ощупывал каждый рубец на моем теле, каждую, даже самую малую, боевую отметину. И, к гадалке не ходи, она прекрасно понимала, от чего именно они появились и что малолетняя девочка-солдат при этом испытала. Впрочем, у самой Владилены, уже успевшей полностью раздеться, тоже было, на что посмотреть. Страшные ожоги на лице, шее и груди, о которых знал каждый житель Роанапура, продолжались дальше, змеясь причудливыми узорами по животу и спине. Самый нижний огненный поцелуй заканчивался под левым коленом. Да и свои шрамы у нее тоже имелись — не все пули мимо пролетели в ее богатой на события жизни. Теперь понятно, почему русская всегда ходит в плотных колготках и закрытой одежде: в городе считали, что это у нее просто образ такой, а тут... Понятно все. Сам точно так же делаю, и по той же самой причине. Слишком уж пугающе выглядят эти 'украшения' на женском теле. Этакая экзотика может понравиться только шибанутым на всю голову, типа моей Коко, индивидуумам. — Вижу, что ты и впрямь не могла написать то, что было в том письме. Действительно, кому-кому, но точно не тебе ехидничать над моими ожогами. Да уж, Такаяма, ну и жуткий же у тебя шрамище. Смотрю — и кажется, что тебя от плеча до талии разрубили, а потом кое-как сшили. Кстати, а та девочка, что написала тебе любовное послание, видела тебя без одежды?
— Как это, как это... Да вот так! Само собой получилось. Пуля здесь, осколок там, где-то на ножик налетела, вот и разрисовали. Детство, опять же, веселое было. А девочка... — я отвечал сразу обеим, недовольно оглядываясь в поисках простыни. Наконец догадался заглянуть в выделенный мне шкафчик, и на верхней полке нашел искомое, после чего завернулся по всем японским традициям, превратившись в этакий белый цилиндр с ногами и головой. Как ни удивительно, сразу почувствовал себя гораздо увереннее. — Девочка меня не видела. Меня вообще мало кто в голом виде наблюдал. Я, знаете ли, эксгибиционизмом не страдаю. Не стесняюсь своего тела, но и не вижу особого смысла пугать нашу школьную аристократию картинами изнанки бытия. Не надо им это видеть, нет в этом зрелище ничего хорошего. Ладно, чего мы все обо мне, да обо мне? Пойдемте, попаримся, что ли, раз уж мы в русской бане. Только надо мелкой позвонить, чтобы привезла правильный пакет. А когда она приедет, тогда и поговорим о том, что вас действительно интересует. Можно воспользоваться вашим телефоном, госпожа Ириновская? Мой-то у Ингрид остался.
Та лишь вздернула бровь в легком удивлении от наглости прозвучавшего вопроса, но в просьбе не отказала. Дождавшись разрешающего кивка от улыбнувшейся одними губами русской, я подхватил лежавший на столе мобильник и набрал свой собственный номер. Дожидаясь ответа, запоздало подумал, что мобильный телефон в это время — штука статусная, можно сказать интимная, а не как в моем бывшем будущем — слитый десять раз в интернет общедоступный набор цифр.
Его номер, в отличии от обычного городского, пока еще не раздают кому попало. Более того, информация о нем считается конфиденциальной, чтобы звонили только нужные люди, а не все подряд. А тут малопонятная девочка на голубом глазу просит позвонить, как будто так и надо...
Балалайке есть с чего удивиться. У нее вообще день охреневания от одной конкретной персоны выдался, не в первый раз я ее за сегодня изумляю. И, видит Ками, не в последний. Вот приедет Ингрид — и, чувствую, мы с ней на пару товарища советскую разведчицу совсем в ступор вколотим.
— Алло, мелкая, ты там как? Это я, у меня все нормально. Ну, относительно нормально. — услышав настороженное: 'Алло!' в динамике, быстренько начинаю успокаивать напарницу, которая наверняка собирается устроить в Роанапуре маленькую войнушку. — Не поверишь, где я сейчас нахожусь.
— Ну и где ты сейчас находишься? И что это за номер? — голос шведки заметно расслабился, однако волнение за меня из него никуда не исчезло. Впрочем, поводов для волнения у нее было хоть отбавляй, как выяснилось чуть позже: — А то тут такое дело... Нас в нашем же доме блокировали. Со всех сторон Красная Армия, а в воротах то ли БТР, то ли БРДМ торчит, в темноте непонятно, что за броневик. Но никто ни в кого не стреляет, все культурно. Пока, во всяком случае. Сама понимаешь, случись чего — нас тут в пять секунд раскатают, и вякнуть не успеем.
— Успеем вякнуть, че не успеем-то! — а это голос Юбари вклинился. Спокойный, как будто она на пляже загорает, а не прячется за тонюсенькой стенкой от КПВТ. — Бьорк точно хотя бы одного снимет, Йокояма одну-две очереди из кухни даст, может, тоже кого-то зацепит. Я гранатами сработаю, но тут как повезет. А так да, если начнется кипешь, нам кранты.
Вот теперь уже Балалайка смогла меня удивить. Я почему-то не подумал, что она отдаст приказ взять в осаду наше жилище. Зря, кстати, не подумал, а вот она — молодец и решает проблемы до их возникновения. Заранее просчитала, что вооружившийся и исчезнувший в ночи обиженный на тебя снайпер — трындец какая проблема. Да и Гого совсем не подарок, если решит пойти в банзай-атаку с пулеметом наперевес.
Это если не учитывать остальных моих подруг, которых тоже может перемкнуть: вообразят себя тэйсинтай, и привет. Три самоходных бомбы — это вам совсем не шутки. А так — поймали их всех перед выходом, и никто никуда сдернуть не успел. Да уж, так себе из меня командир. Офицерские погоны, по случаю упавшие на мои плечи, не сделали из ефрейтора лейтенанта, да и разведчика из штурмовика-диверсанта они тоже не сотворили. Учиться мне еще и учиться, впитывать мудрость более опытных товарищей и впитывать.
— Угомонитесь, не будет никакого штурма. — я вопросительно взглянул на расслабленно развалившуюся на лавке Владилену, по-простецки попивающую холодненькое пивко прямо из горла. Та лишь усмехнулась и коротко дернула подбородком, подтверждая мое смелое утверждение. — Главное, сами никого не спровоцируйте, а то люди на нервах, полыхнет, замучаемся разгребать. Ладно, это все — наше обычное воскресение, а теперь о важном. Ингрид, солнышко, тебе надо приехать кое-куда. Ай, что я несу всякую херню... Тебе надо в баню 'Отеля 'Москва'', я сейчас здесь. Выйдешь, передашь это первому попавшемуся русскому, пусть он наберет своей главной, если не поверит, и тебя отвезут.
— С собой что-то взять? Или... это дорога в один конец? — вот так, ни вопросов не по делу, ни испуганно-растерянного кудахтанья, ни отмазок из серии: 'Сейчас никак, давай на следующей недельке загляну'. Только сосредоточенность и доверие. Блин, мелкая, как мне повезло-то с тобой... — Если да, то мне тут нужно пару указаний оставить, пять минут, не больше. Если нет, то я прямо сейчас выдвигаюсь.
— Да вроде все мирно должно пройти, просто поговорим. Представимся, как полагается... — с намеком тяну я в трубку. Снова кидаю взгляд на поощрительно улыбнувшуюся женщину с ледяными глазами. — Ты, главное, не забудь забрать из-под сиденья Тойоты пакет с тубусом и нашим письмом. Ну и документы, которые мы приготовили, сразу вези, чего тянуть. Ингрид... Блин... У меня нет слов. Вы, мартышки бухие, не тот пакет советам под дверь подкинули... Ну да ладно, все, что ни происходит, происходит к лучшему. Выезжай, я тебя жду.
Кладу на стол замолчавшую трубку. Молча пожимаю плечами в ответ на заинтересованный взгляд Балалайки. Владилена с неопределенным хмыком отодвигает мобилу на край стола подальше от меня, встает, с ленцой, как сытая кошка потягивается и, ни слова не говоря, указывает на закрытую дверь в дальней от входа стене. Я утвердительно киваю, поднимаюсь и следую за ней. Ну а что, время есть, кураж в душе тоже присутствует, почему бы не попариться вместе со своим персональным кошмаром?
