— Эй, Лав, — он лишь покосился на собеседника, усевшегося поудобнее на кровати — и поморщившегося, прислоняя руку к животу. Да уж, не стоит ему бередить ранение... — Слушай, я вот о чем хотел тебя спросить. Ты как? После того, как этот мальчишка буквально проехался по тебе месяц назад, ты был не в себе...

— Я был не в себе с того момента, когда по мне проехалась Арлен... вернее, Тейлор, — невесело усмехнулся тот. Стоит только вспомнить... — Да и ты сам не молчал, помнишь? Задавал вопросы, рассыпал намеки, усердно поливал те зерна сомнения, что она всадила во время того испытания...

— И уже не раз извинился за это, — помрачнел анима. Да, не стоило напоминать об этом... — Но все-таки... в конце концов, ты многого лишился, когда мы втянули тебя в это. Потребуется достаточно времени, чтобы тот шторм дерьма, который разразился два года назад, утих — и ты лишился комфортного места, позволяющего переждать это. Что будешь делать дальше?

А что ему делать?

— ... нужен вонсулса, у нас нет вонсулса, пригодится, подходит... — с нескрываемым наслаждением оный вонсулса припомнил слова своего собеседника — и, смотря, как вытянулось лицо того, добил. — Мне сделали предложение о работе... буду инструктором, пока все не уляжется. Евразия Берри обещала, что буду работать под ее началом. Это всяко лучше, чем работать на кого-то из семьи Кун, верно?

— Заткнись, просто заткнись, — глухо произнес его собеседник. Даже жаль его стало... — Черт, стоит только подумать, сколько мне хлопот светит с ним... у-у-у, не хочу! И ведь припахал же меня к обучению аж трех участников-анима, пока я восстанавливаюсь... благо, хоть теперь можно не разрываться между его поручениями и работой!

... что?

— Ты уходишь из королевских карательных войск? Мне казалось, что ты цепляешься за место там, — теперь уже Лав отвернулся от окна, открыто смотря на своего напарника. — Или что-то изменилось?

— А ты как думаешь? — лишь выдохнул тот, махнув рукой в сторону окна. — В конце концов, Эбер жива... а значит, рано или поздно меня прихватят — незаконные не тот народ, чтобы тихо сидеть и плыть по течению. Когда вскроется, что она выжила, мне конец — а значит, надо уходить, пока еще есть шанс. Сейчас такая сумятица из-за FUG... до меня еще какое-то время никому не будет дело, и самое время залечь на дно и не отсвечивать. Если повезет, начальство посчитает, что я мертв, и вообще искать не будет. А Хачулинг... эх, похоже, мне пришло время расплачиваться за свои грехи...

Ну да... В конце концов, за что-то же ему выпало работать с выходцем из семьи Кун?

— Ладно, поправляйся, — наконец вздохнул Лав, кидая последний взгляд за окно, где компания избранных садилась в кар, прежде чем спрыгнуть с подоконника и направиться к двери. — Я пойду.

— Эй, Лав... — оклик Рена застал его уже на пороге. Хм? — Слушай, я понимаю, что поступил с тобой по-свински, втравив тебя во все это, и меня ничто не оправдывает... но прежде, чем ты уйдешь... ты так и не ответил на тот вопрос. Ты как?

А что он может ответить?

Как он чувствует себя, узнав, что совершил столько ошибок?

Как он чувствует себя теперь, когда смог хоть как-то отомстить FUG за смерть родителей?

Как он чувствует себя сейчас, когда один-единственный участник совершил то, что не удалось ему, офицеру, и оторвал убийце его родителей руку?

Однозначного ответа у Муле Лава не было. И все же...

— Я сделал свой выбор, — негромко произнес он, прежде чем обернуться и улыбнуться собеседнику. — Все ответы, которые я так хотел услышать, вся истина, за которой я так гнался... Теперь я знаю это, и этого с лихвой хватило, чтобы сделать выбор, офицер Биа. Не скажу, что я так уж многое понял, но, как сказала одна не в меру языкастая девчонка, я немного реалистичней взглянул на мир, и мне даже отчасти понравилось то, что я увидел. Это определенно было не зря, и я намерен продолжать в том же духе... а первое, что я сделаю — поблагодарю одного ребенка, который сделал то, что не удалось мне, и посмеюсь над неудачником, который потерял руку там, где я сохранил свою.

— ... неплохой выбор, — ответ Рена раздался лишь спустя несколько секунд, когда тот переварил услышанное. — Ну... думаю, мы еще увидимся?

— Непременно, — улыбнулся напоследок Лав, прежде чем выйти из палаты своего напарника и друга.

Впервые за два года, прошедших с ухода со второго этажа, у него на душе было легко.

* * *

— Значит, ты не участвовал в этом турнире, — голос собеседника через часы после долгой паузы прозвучал неожиданно, и смотревший в окно парень вздрогнул, провожая взглядом отъезжающий кар внизу, в который совсем недавно села знакомая ему девушка. — Честно говоря, я рад. Уже неделю не прекращаются репортажи о произошедшем там... хотя я удивлен, что ты избежал этого, учитывая, что там была вся остальная твоя команда.

— Следишь за мной? — лишь хмыкнул он, переводя взгляд на сферу часов.

— После того, как ты сбежал? — голос собеседника звучал скептически. — Сбежал с этой командой, о которой я предоставил тебе всю необходимую информацию? Да, следил. В конце концов, я волнуюсь за тебя — и, как я понял, не без причин. Когда мне доложили, что ты поступил в один из госпиталей на тридцатом этаже в критическом состоянии с тяжелым отравлением, я не знал, что и думать.

— Может, что я подсел на наркотики? — не удержавшись, съехидничал парень. — Сам знаешь, как это бывает...

— И одновременно с этим заполучил колотое ранение в грудную клетку? — от недовольства, прозвучавшего в ответе, он вздрогнул. Ч-черт, и это узнал! — Ты чуть не умер, сын.

— Ну, не умер же? — легкомысленно отозвался тот — чтобы услышать утробное рычание в трубке. Вот черт, раздраконил! — Прости, пап. Я понимаю, что ты волновался... но со мной все хорошо. Я справился.

— Я предпочел бы, чтобы ты вообще не попадал в такие ситуации, — устало произнес отец. Ох... даже стыдно как-то стало... — Принц... это действительно было необходимо? Твой побег с командой Кандидата, такое быстрое восхождение... не пойми неправильно, я горд за тебя, но это слишком утомительно. Да еще и это ранение...

— Да, пап, это было необходимо, — не менее устало произнес Принц, поводя плечами и пытаясь отогнать воспоминания о той ночи, когда он лежал на холодном песке с копьем в груди, захлебываясь собственной кровью, и считал последние оставшиеся ему мгновения, будучи способен лишь либо сократить их, предельно замедлив собственное восприятие времени, либо ускорить оное и продлить агонию. Этот ужас... это было невыносимо — но это было достаточной расплатой за помощь Шаше, и ему хотелось верить, что именно благодаря этому все прошло по ее плану, и никто из его друзей не умер. — Прости, что заставил тебя поволноваться... но я не мог иначе. Все мои поступки шли от моего сердца. Я не говорю, что я не ошибался... я просто жил так, как хотел. Я ни о чем не жалею, и ты постарайся не расстраиваться, хорошо?

— Если бы ты умер... я не знаю, что бы я делал, — ответ раздался только спустя несколько секунд. — Скажи мне, сын: зачем все это было нужно?

Зачем нужно?

На какое-то мгновение Принцу захотелось высказать все, что копилось годами, и все, что он загонял подальше, вместо этого заполняя мысли планами, восхождением и мечтами о чем-то больше. На какое-то мгновение он захотел честно рассказать отцу все, что он думал о его помощи, о том, что это привело к предательству Кима и чуть не убило самого Принца — но не смог.

Просто потому, что отец и впрямь любил его, и не заслуживал выслушивать такое в ответ.

Просто потому, что если в следующий раз ему меньше повезет и он все-таки умрет, отцу останется лишь жить с этой правдой, которая никому не нужна и только сделает ему больно.

— Я... два года назад я встретил людей, на которых хотел быть похожим, — ответ хоть и давался тяжело — но был не менее правдив и куда более удобен. — Неудачника из числа твоих клиентов, который не сдавался даже не смотря на то, что все было против него. Авантюристку, которая, несмотря на все стереотипы о ее расе, забиралась наверх за счет своих навыков и усердия. И — героя. Героя, который сражался даже тогда, когда все было безнадежно, который желал спасти всех, но получал в ответ лишь ненависть, который находил силы двигаться вперед, даже если заранее был обречен... Я был ослеплен ими, они стали теми, кто вдохновил меня двигаться вперед. И тогда я решил, что буду героем так же, как они.

— ... легенды говорят, что герои умирают, — голос отца звучал глухо. Ну... как бы и возразить на это нечего... — И ты чуть не умер.

— Да, было такое дело, — оставалось лишь согласиться с этим утверждением, чтобы услышать лишь невнятное бульканье от часов. Проняло, да? Принца и самого проняло... — Честно говоря, я больше не хочу этого повторять. Это было больно, это было страшно... сам не знаю, как я нашел тогда силы не молить о помощи и спасении, а продолжать делать свое дело. Моя храбрость продлилась на пять минут дольше, вот и все, что дала мне моя мечта. Но знаешь что, пап? Я понял, что быть героем не имеет смысла. Я порой вел себя как последний эгоист, причинил боль своим друзьям и заставил плакать одну девушку — но когда я пришел в себя, вернувшиеся ко мне друзья назвали меня героем только потому, что мне хватило силы воли в тот миг вести себя достойно. Мне хватило мгновения, чтобы стать героем... и с меня хватит. Лучше уж я постараюсь потратить всю оставшуюся жизнь, чтобы стать достойным человеком. Надеюсь, у меня получится.

Какое-то время отец молчал, и Принц не знал, что думать. Конечно, отец — избранный, вот только он так и не получил разрешения на переход в Е-ранг, и не сможет ему тут ничем помешать... лично. Не лично же? У него вполне достаточно знакомых, деловых партнеров и благодарных клиентов — без иронии! — которые вполне могут прислушаться к нему и сделать пару одолжений, которые вполне могут затруднить восхождение Принцу.

— Кажется, я упустил кое-что в твоем воспитании... но я рад, что ты сам это понял, — он не сдержал улыбки, поняв, что именно сказал отец. — Я... не буду мешать тебе. Но пообещай мне быть осторожным, хорошо?

— Обещаю, — парень лишь невесело усмехнулся, солгав отцу. В самом деле, он еще не дошел до D-класса, но чуть не умер... а что будет дальше? Нет... лучше не волновать отца, тем более, раз уж он все-таки намерен следовать за своей мечтой. — Не волнуйся, пап, все будет хорошо. Я научился новым приемам, обзавелся хорошими и верными друзьями, понял кое-что важное... Со мной все будет хорошо, я обещаю.

Именно на этих словах дверь палаты прошелестела, открываясь — и, заметив отражение в оконном стекле, парень улыбнулся, но на этот раз — совершенно искренне. Теперь ему и самому верилось, что все будет хорошо...

— ... ладно, береги себя, — наконец произнес его собеседник. — И не заставляй меня больше волноваться.

— Не буду, обещаю, — еще раз солгал Принц, прежде чем отключить соединение и повернуться к двери, окидывая взглядом девушку, так и не решающуюся пройти внутрь. — Прости, что заставил ждать.

— Тебе... не за что извиняться, — голос его собеседницы звучал глухо. — Наоборот, мне стоит просить прощения...

— Ты и так достаточно просила прощения у Руки Арлен, Шаша, — лишь усмехнулся он, замечая, как вздрогнула та. Похоже, ей этот месяц дался тяжело... и, похоже, он проспал слишком многое. Удрученно вздохнув, Принц лишь улыбнулся, протягивая руку замершей у порога девушке. — Давай, проходи и садись. Я потерял слишком много времени, валяясь тут... не расскажешь, что я упустил?

— ... обязательно, — несмело улыбнулась Шаша, проходя в комнату.

И протягивая ему руку в ответ.

* * *

На своем веку Леро Ро повидал немало мастерских адептов света — особенно тех, кто сами занимались начинкой своих светочей, не доверяя ремонтным мастерским, и разваливающийся грузовик, брошенный на лесной тропе у подножия гор, был не самой худшей мастерской из всех, что он видел. Да, грузовик выглядел полуживым, и модель была устаревшей — но располагающаяся внутри него лаборатория была добротной, и было видно, что ее старательно поддерживают в рабочем состоянии, начиная от стационарного терминала и заканчивая верстаками, на которых лежали полуразобранные мины.

— Вполне неплохо для "путешественников", — наконец произнес он, оборачиваясь к своему собеседнику. — Было непросто создать подобное в ваших условиях, не так ли?

— Нунг хорошо постарался, обустраивая ее, — слабо улыбнулся сидящий в инвалидном кресле парень, с ясно читаемой ностальгией смотря на грузовик. — Я лишь доставал деньги на переоснащение и порой воровал технику, вот и все. Именно он создал эту лабораторию... и он сделал ее нашим домом. Мы почти четыре года колесили в этой развалине по нашему родному этажу, веселились, били морды зазнавшимся ублюдкам... а он перечеркнул все это. Офицер Ро, что заставляет людей предавать?

И вот что ему ответить на это, а?

— ... когда как, — лишь пожал плечами в ответ Леро, отводя взгляд от испытывающе смотрящего на него мальчишки. — Порой виной тому накопившиеся эмоции — ненависть, зависть, презрение... Мы можем не заметить, как меняется человек, видеть лишь его образ, видеть самое светлое, что связано с ним, и не замечать, что он чувствует. Но куда чаще встречается предательство другого типа — когда человек решает, что есть что-то важнее, чем все, что есть у него, и он бросается вперед, как альпинист, который избавляется от лишнего груза, карабкаясь в гору. Так или иначе, люди предают, когда появляется нечто, что перевешивает то, что они предают. Мечты, долг, друзья... Каждый из нас в жизни сталкивается с моментом, когда мы кладем на одну чашу весов то, что у нас есть, тогда как на второй лежит то, чего мы хотим.

— И что перевешивает? — взгляд Бао стал пристальным.

— То, что мы захотим, — негромко отозвался мужчина, через силу смотря на своего помощника. — Только мы сами решаем, насколько тяжел груз, лежащий на той или иной чаше, и насколько ценно то или иное. Предавать или быть верным — вопрос выбора, который каждый делает сам.

— И Нунг, значит, тоже выбрал, — негромко произнес парень, наконец отводя взгляд и вновь оглядывая заброшенный грузовик. — Видно, Эмили показалась ему важнее всего... наверное, я должен злиться, что она была важнее меня, но как-то не получается. Смешно, не правда ли? Я лишь в недоумении — в конце концов, Нунг не только меня предал.

Хм?

— А кого еще? — повернулся к нему офицер.

— Себя, — ультимативно ответил "путешественник". Вот как, да? — Нунг, он... Мы встретились с ним шесть лет назад — и когда он узнал, что со мной сделали и почему, он загорелся идеей помочь другим "путешественникам", чтобы подобного больше не случилось. Именно поэтому мы мотались по нашему этажу, именно поэтому вытягивали из задниц разного размера наших товарищей по несчастью... Он был слишком добр, чтобы позволить кому-то так же страдать, как страдал я — но перечеркнул все это ради Эмили, был готов убить кого-то ради нее. Наверное, она действительно ему важна, раз он отказался от столь многого ради нее... знаете, в других обстоятельствах я бы даже порадовался, что он нашел кого-то, кто настолько важен для него — в конце концов, Нунг всегда был одиночкой, и меня тяготило, что я был его единственным другом. Но сейчас? Я не знаю, что мне делать. Нунг, которого я знал, мертв.