Блин, неужели всё это я?
Да и другие подвиги, если разобраться, тоже какие-то странные. Пока не задумывался, казалось, что всё нормально и объяснимо. А теперь поневоле закрадывается сомнение: не сам ли я эти подвиги себе напридумывал. Вот, скажем, с какого перепугу оркимаг очутился на Бучиловом хуторе точь-в-точь перед нашим туда приездом? Или как у меня получилось найти то заколдованное ущелье с пещерой Благояра? Ниглок ведь не зря сказал, что все искали-искали безуспешно много веков, а мы раз — и вдруг нашли. Хорошо, конечно, что нашли, но ведь подозрительно. С гномами тоже на редкость удачно сложилось. Ширшухова памятка с заветным словом Яргизая мне словно по заказу в руки попала. Гномы теперь не только моими друзьями себя считают, но и Большой Отговор подарили... Стоп! А что, если я и Отговором больше пользоваться не смогу? И ведь не проверишь никак, нету здеся дверей. Ладно, пока отложим. Что там у нас ещё? Магия меня не берёт, но если хорошенько подумать, то только та магия, про которую я знаю и которую применяют у меня на глазах. Про обложной силок не догадывался — он меня и обездвижил... Кстати, где-то он у меня в кармане лежал... Ага, вот он, на месте, может, ещё пригодится. Мало ли.
Стёпка развернулся и пошёл нарезать круги в другую сторону. Так, на ходу, ему легче думалось.
Ну что, пришло время поговорить о Дрэге. О гномлинской лошадке, столь удачно подвернувшейся и так невероятно по моему хотению, по демонскому велению преобразившейся в Большого Дракона. Под этим небом таких созданий прежде не бывало. И вот тут уж не поспоришь — это точно я исполнил, именно моё желание сбылось. Самое крутое желание. Крутейшее. Невообразимое. Не только посмотрел на реально огромного дракона, но и подружился с ним и даже полетал вволю. И ещё полетаю. После того, как меня отсюда вытащат. Потому что, даже если бы здесь со мной не произошло больше ничего интересного, я всё равно был бы счастлив до... до не знаю чего.
Вот и получается, что как ни крути, не соврал нам Ниглок. Получается, что всё — правда. Что мы в этом мире почти как всемогущие маги. Или даже почти боги. Хотя нет, про богов лучше не будем. Мы — Демоны-Исполнители с большой буквы. Настоящие. Те, которые всерьёз исполняют. В фэнтезийных книжках их называют демиургами.
"Юные демиурги, к исполнению заветных желаний будьте готовы! Всегда готовы!" И — понеслась!
Стёпка замер на месте и постучал себя по лбу кулаком. Но почему? Если я такой настоящий и весь из себя крутой, почему я не могу заставить себя поверить, что гузгай по-прежнему сидит у меня внутри? Почему?! Он зажмурился изо всех сил, всем существом своим постарался мысленно докричаться до исчезнувшего защитника. Не получилось. Ни поверить, ни докричаться. Мешали слова проклятого Ниглока, занозой сидящие в душе: "Ты теперь сомневаться будешь, мол, а вдруг это не взаправду? А вдруг ты это всё придумал? Так вот я тебе скажу: да, Степан Батькович, ты всё это придумал и силы в тебе геройской нет и никогда не было."
И грохотало, и отдавалось эхом, и перекатывалось в голове:
— Нет и не было! Нет и НЕ БЫЛО!! НЕТ И НЕ БЫЛО!!!
Он открыл глаза и, весь во власти жестокого разочарования долго смотрел в никуда, ничего не видя перед собой. И поэтому не сразу заметил некую непонятную неправильность, какое-то судорожное колыхание, а когда заметил, то решил сначала, что кто-то снаружи пытается вспороть тыльную стену шатра. Мелькнула даже мысль, что это подоспевший на помощь Ванька уже рвётся спасать попавшего в беду друга. Но затем проявилось на складчатом полотнище искажённое полупрозрачное лицо, и Стёпка узнал Феридория. Маг-секретарь сумел выведать, где прячут пленённого демона и теперь пробовал наладить с ним связь. Однако у него это плохо получалось. Видимо, материал шатра неважно подходил для такой магии. Лицо Феридория то приобретало некоторую резкость, то шло волнами, то растягивалось вдоль, как будто с той стороны пытались установить разрешение экрана и никак не могли угадать нужное. Зрелище было забавное и слегка страшноватое. Судорожно подёргивающиеся глаза слепо шарили перед собой, нос убегал в сторону, беззвучно открывающийся рот вопрошал что-то вроде: "Отрок, ты здесь? Отзовись, я тебя не вижу!"
Напрасно Степан размахивал руками, напрасно чуть ли не носом утыкался в едва различимый лик чародея, напрасно твердил (вполголоса, конечно), мол, вот он я, здесь и я вас очень хорошо вижу. Феридорий в последний раз повёл перекошенными глазами, разочарованно скривился и исчез. Связь с замковыми чародеями наладить не удалось и это было плохо. Зато теперь появилась твёрдая убеждённость в том, что его ищут и примерно догадываются о его местонахождении. И это было хорошо.
Между тем суматошный, до предела наполненный грандиозными событиями день подошёл к концу. Выглянуть наружу не получалось, но Стёпка чувствовал, что уже наступила ночь. Спать хотелось ужасно. Он притушил специальными задвижками самосветки в лампе и улёгся на собранных в одну кучу тюфяках. Укрыться было нечем, но усталость взяла своё, и он сам не заметил, как провалился в сон.
* * *
Гномлин хрупал яблоки и чавкал при этом так, что только брызги летели. Однако когда Степан приподнял голову, он увидел, что аппетитные звуки издаёт не гномлин, а расположившийся прямо на столике дракончик. К сожалению, это был не Дрэга. Гномлин же, свесив ножки, сидел рядом и надраивал полотенцем и без того сверкающий шлем.
— Приветствую достославного Чуюка в моём шатре! — хриплым спросонья голосом сказал Стёпка. — Какими судьбами в наши края?
— Пролетал недалече, дай, думаю, загляну на угощение, — тотчас живо оглянулся гномлин. — А хозяин-то и спит. Мало-мало не улетел, чаял не пробудишься.
Стёпка повертел головой, удивился, не обнаружив ожидаемой прорехи в складках шатровых стен:
— А как?..
— Тайна сия невелика есть, — хохотнул Чуюк. — Коли нас не пускают верхом, мы пробираемся низом. Вон, глянь, подкопались мы, дабы заклинание охранное не порушить и стражей твоих допреж срока не взбаламутить.
Под противоположной от входа стеной шатра возвышалась небольшая горка свежей земли, а рядом чернело отверстие подземного хода. Вот так-так, почесал в затылке Степан, а мне и в голову не пришло. Если бы не задрых и копал всю ночь, пусть даже не торопясь, давно был бы на свободе. Околдовал меня оркимаг, не иначе. Или просто я такой дурень бестолковый.
Государев ездовой дракончик, взнузданный на этот раз по-походному, то есть без лишних украшений, колец и нахвостников, обгрыз яблоко и засунул было голову в блюдо с виноградом, но Чуюк бесцеремонно отпихнул его в сторону:
— Всё-всё, Бака, набил ужо брюхо. Ещё чуток — и меня не увезёшь... Я что хочу сказать тебе, Стеслав. Хочу я тебе слово приветное от знакомцев твоих передать. Помнят о тебе, ведают и ежели, говорят, ты своими силами отседова не выбересся, вскорости припожалуют тебя из полона выручать. Одного токмо уразуметь не могу, как тебя сюды угораздило?
— Очень просто угораздило. С оркимагом повстречался.
— А что ж не одолел его?
— Так он был не один.
— Вот энтак оно и быват, — глубокомысленно подытожил Чуюк и ловко напялил на свою абсолютно лысую голову шлем. — На всякую силу завсегда управа найдётся. Всех не переборешь.
И этот туда же, рассердился Стёпка. Как будто я направо и налево твержу, что хочу всех одолеть и победить. Как сговорились.
— А ответь мне, досточтимый Чуюк, знакомцев этих как зовут? — поинтересовался он, заправляя выбившуюся рубаху и приводя себя в относительный порядок.
— Со мной Купыря гутарил, который правая рука отца-заклинателя.
— Интересно, откуда он узнал, что я здесь сижу?
— Элль-финг ему подсказал. Шержеген который... А кабы при тебе Зебурово золото имелось, мы бы тебя ещё вчера отыскали.
— Нету у меня того золота, — сказал Стёпка. — Я его таёжному ополчению отдал.
— Щедрый ты больно, вот что я тебе скажу. Себе в прямой убыток золотом разбрасываешься.
"Эх, знал бы ты, Чуюк, про то, какую мы сокровищницу с Ванькой нашли, то-то бы удивился" — подумал Стёпка и тут же поинтересовался, не встречал ли вчера гномлин Ваньку?
— Конопатого демона-то? Не, не встречал. Зато с драконом твоим мы знатно полетали, — заулыбался Чуюк. — Ох, распотешились! По сю пору в груди щемит... Славного дракона ты нам выколдовал, штрезняк, не знаем, как тебя за то и благодарить.
— Да очень просто, — отмахнулся Стёпка. — Приглядывайте за ним и за его дракончим. Мало ли, вдруг Смакле помощь какая понадобится. Мы-то скоро в свой мир вернёмся, а он тут один останется.
— В однове твой гобль уже никогда не будет, — Чуюк спрыгнул на пол, потянул за повод косящегося на виноград дракончика. — Однакоче без пригляду его не бросим, слово в том моё твёрдое. Засиделись мы у тебя, не ровён час орклы нагрянут. Эти гулицряпы давно уж по двору шлындают.
— Тоже орклов не любите?
— На за что их любить, — сказал как отрезал гномлин. — У них своя правда, у нас — иная. Делить нам с ними нечего, но и прогибаться под оркимагов таёжному гномлинству не по нраву.
Он пропустил в нору дракончика и, перед тем, как спрыгнуть в неё самому, спросил:
— Передать ли слово от тебя какое Купыре?
— Передай, что жив-здоров... И спасибо за добрые вести.
— Не тужи, штрезняк, — глухо донеслось уже из-под земли. — Свидемся ишшо.
Стёпка присел, заглянул в неширокий лаз. Иногда очень удобно быть маленьким. Он попробовал просунуть руку и убедился, что вряд ли у него получилось бы прокопаться наружу сквозь твёрдую каменистую почву. Так что нечего жалеть о своей глупости. Кое-как засыпав гномлинскую нору, он на всякий случай это место ещё и ковриком прикрыл. О том, что у пленника побывали посторонние, орклам лучше не знать.
* * *
Шурхесс рывком отодвинул полог, отыскал глазами Степана и повелительно мотнул головой: выходи! Хочешь не хочешь, а пришлось подчиниться. Стёпка прекрасно понимал, что если он заупрямится, огромный орфинг церемониться не станет. А висеть ещё раз вздёрнутым за шиворот больше не хотелось.
Помня о заклинании, он на выходе постарался не задевать головой низко свисающий полог. Орфинг довольно оскалился, сообразил, что демон уже успел испытать на себе действие охранных молний.
Утро встретило узника ярким лучами давно взошедшего солнца, множеством разнообразных звуков и слегка удивлённым взглядом знакомого оркимажика. Тот стоял напротив шатра во главе немногочисленной компании столь же молодых бледнолицых орклов. И пока его дружки переговаривались и злорадно ухмылялись, поглядывая на Степана с такими презрительным выражением, что хотелось каждому дать хорошего леща, юный Г'Варт тщетно пытался скрыть своё изумление. Вместо помято-лохматого, покрытого пылью и паутиной невзрачного вчерашнего порубежника он увидел перед собой строгого отрока благородной наружности в изящном, почти оркловском костюме правильного чёрного цвета. И хотя некоторая лохматость на голове пленника всё ещё присутствовала, она непостижимым образом придавала его облику этакий непримиримо-гордый вид. Догадайся Степан о произведённом впечатлении, он бы здорово повеселился, поскольку сам не ощущал в себе ни особого благородства, ни изящества, ни чрезмерной гордости.
Впрочем, новый облик демона смутил Г'Варта ненадолго. Не такой у него был характер. Подобрав челюсть, он ткнул пальцем в сторону пленника и произнёс при этом что-то настолько весёлое и несомненно обидное, что дружки его разразились громким хохотом. А молодой жутковатый орфинг, стоящий чуть поодаль, презрительно сплюнул Степану под ноги.
Лучшее, что можно было сделать в подобной ситуации, это не обращать на них внимания. Тем более что организм требовал незамедлительно посетить одно важное место. Как ни странно, гориллоподобный Шурхесс прекрасно это понимал. И тут же повёл пленника вдоль высокого забора на задний двор. Вслед им раздался ещё более громкий смех, догадаться о причине которого было несложно.
А по возвращении тот же Шурхесс грубо заломил ему руки за спину, и два чумазых орфинга в кузнечных фартуках проворно заклепали на щиколотке его левой ноги широкий железный браслет с грубой, примерно двухметровой цепью. Другим концом цепь была накрепко прибита к невысокому, основательно вкопанному в землю бревну. И побледневший от ярости Степан, глядя на эту цепь, ощутил себя — нет, даже не рабом — приготовленным к закланию бараном, которого посадили на привязь посреди двора, чтобы далеко не убежал.
С трудом удержавшись от того, чтобы не дёргаться в бессильной злобе, тщетно испытывая цепь на прочность, он пару раз глубоко вдохнул, разжал кулаки и поднял голову. Во дворе усадьбы было многолюдно. Кроме Г'Варта с компанией и Шурхесса, присутствовали здесь несколько не менее зверского вида орфингов, пять или шесть незнакомых вампиров, гражданские орклы-слуги, те самые жуткие старухи-щипальницы и — как изюминка на торте — первый крон-мейстер К'Санн, в картинной позе замерший на ступенях высокого крыльца. И все молча смотрели на Степана. Кто-то с довольными ухмылками на лицах (это оркимажики), кто-то настороженно (это вампиры), кто-то равнодушно (в основном, орфинги и слуги), а кто-то с нескрываемым чувством глубокого удовлетворения (это, разумеется, крон-мейстер).
Нельзя было не признать, что ловушка, в которой Степану отводилась роль кусочка сыра, устроена со знанием дела. По задумке организатора, какой бы способ спасения Ванька ни выбрал, он в любом случае вынужден будет оказаться рядом с другом, вот здесь, в центре широкого двора. В окружении множества готовых ко всему врагов, которые на него тут же набросятся. И легко скрутят... Если, конечно, не принимать во внимание дракона. Для Дрэги все эти орфинги, вампиры, цепи и вкопанные брёвна — не более чем досадная помеха. Расшвыряет, сломает и вырвет на раз. И никакой Шурхесс его не удержит, и никакой оркимаг не одолеет. Неужели крон-мейстер этого не понимает? Или оркимаги настолько уверены в своём могуществе, что надеются заодно захватить и дракона?
Степан, зная о почти человеческой разумности Дрэги, и подумать не мог, что предусмотрительные и многоопытные оркимаги воспринимали Дрэгу (которого они видели пока только издали) не как опасного боевого зверя, а просто как во много раз увеличенную гномлинскую лошадку, используемую только и единственно для передвижения, как пусть необычное, но всего лишь ездовое животное. Поэтому они полагали, что во время хватания и пленения второго демона, дракон будет смирно и безобидно пастись в сторонке. А уже потом можно будет стреножить и его. Такой полезный зверь Оркланду весьма пригодится. Если бы оркимаги знали, как они ошибаются!
— Ну как, Стесла-ав? — спросил незаметно подошедший крон-мейстер. — Хорошо мы запридумали, не та-ак ли?
— Да, — согласился Стёпка. — Очень хорошо... запридумали.
Оркимаг укоризненно погрозил пальцем:
— Не надо насмеха-аться. Я иногда делаю... акцент, да?.. но я хорошо понимаю весскую ре-ечь. А вот ты говоришь ли на орклингве?
