— Давай, — согласилась девочка, присаживаясь на траву. — Ему есть о чём подумать... Нам — тоже.
— Меня вчера нашёл Мигель. Он решил погонять мяч, как обычно, знаешь... — сказала дева-азари. — А я... я упрыгала за несколько километров за околицу... Мне надо было снова поговорить с папой, — тихо добавила Инори. — Услышала шелест травы под мячом и шаги Мигеля...
— Как всегда, остановила мяч? — улыбнулась спутница.
— Да, Сюз, — не стала отрицать азари. — Но мяч я ему отдала!
— Не сомневаюсь, Ино, — тихо ответила девочка. — И...
— Он подхватил меня на руки. И я почувствовала себя такой... счастливой! Я успела поговорить с отцом и успела... побыть рядом с Мигелем. Он... он снова удивился, как это я так умею сделать, чтобы мяч не 'толкался'. Ему... ему это очень понравилось. Он принёс меня домой... передал маме... Я даже не проснулась, Сюз, представляешь!
— О, да, очень хорошо представляю, — улыбнулась Сюзан.
— Я... рассказала маме о Мигеле и о том, что произошло за эти несколько часов. Она была приятно удивлена и впечатлена, но для меня главное, что она снова меня очень глубоко и полно поняла! Мигель... он... он теперь так остро и чётко понимает азари... Другим мальчикам этому... к сожалению, конечно, но — учиться и учиться. Как это у Миге получается, я и сама не знаю... Но ведь получается же!... Мама от этого — в совершеннейшем восторге и она не ограничивает меня в общении с Мигелем.
— Ну... вы же — ровесники, Ино, — осторожно заметила Сюзан.
— Календарно — да, но... Мигель... Я это чувствую, он хорошо понимает, что мои двенадцать лет — это не всегда в точности его двенадцать лет, — вздохнула Инори. — Иногда, я... я не знаю, откуда я это знаю и почему понимаю, но он ясно чувствует, что я могу быть намного младше его, а могу быть... намного старше. И как он меня выдерживает такую? Сюз...
— Может, он просто... влюблён в тебя. Но боится признаться в этом? — сказала Сюзанна.
— Влюблён, — тихо повторила дева-азари. — Может быть... Он... не хочет мне... навязываться, не преследует меня, как некоторые другие мальчики...
— Ну, Ино, тебя попреследуешь... — усмехнулась Сюзан. — Ты ведь биотикой любого — и даже нескольких — так отработаешь, что в больницу они загремят надолго и с гарантией...
— А вот Мигеля мне отшивать совершенно не хочется, — тихо, почти шёпотом сказала Инори... — Он — очень хороший. Очень! — повторила она.
— Хороший. Не спорю, — подтвердила Сюзан. — Хочет стать футболистом, причём — известным. А затем, возможно, и великим. А для этого... много усилий надо прилагать, — она помедлила. — Долго прилагать. Почти постоянно.
— Мальчишки... Они меняются... Иногда — даже очень сильно и глубоко меняются. И Мигель... он тоже изменится, уверена, но во многом, очень во многом... он останется прежним, — задумчиво сказала Инори.
— И после войны... он обязательно станет великим футболистом. А мы с тобой будем сидеть на трибуне, и орать во всё горло, поддерживая его, — сказала Сюзан. — Уверена, что он будет временами замечать нас... У футболистов, я знаю, очень чёткое восприятие окружающего пространства. И не только игрового поля. Не зря многие известные футболисты говорят, что играть при пустых трибунах — не могут физически.
— Когда будет играть Мигель, то пустых трибун, Сюзан, не будет. Я об этом позабочусь! — заявила Инори. — И — не только я.
— Удивляюсь, как ты спокойно относишься к неизбежной конкуренции, Ино, — без улыбки сказала девочка. — Другая бы...
— Ага. Слышала, читала: 'Пасть — порву, моргала — выколю'. Если будет нужно — я и это применю, но Мигель... Он при пустых трибунах играть не будет! Потому что он будет мастером, профессионалом. А на игру профессионалов будут ходить смотреть всегда и везде. И не только смотреть, но и сопереживать и поддерживать!
Сюзан смотрела на маленькую азари и дивилась её убеждённости, уверенности и точности суждений. Действительно, никогда не угадаешь, когда Инори столько лет, насколько она выглядит — те самые двенадцать, а когда она превращается в почти полную копию своей мамы — матроны.
Встреча азари Инори с Явиком. Общение и осознание
— Он открыл глаза, — прошептала Инори. — Идём, Сюз. Он смотрит... смотрит прямо на нас, — дева-азари вскочила на ноги, вышла из-за куста. — Мы здесь, Явик!
— Рад видеть вас, Инори, Сюзан, — протеанин жестом указал на место рядом с собой. — Присаживайтесь.
Азари и землянка уселись по бокам воина древней расы. Сюзан специально уступила Инори правую руку протеанина — пусть азари-дева получит максимум от общения со Старшей Расой. Если протеане действительно существенно повлияли на синекожих красоток, а у Сюзан в этом не было никаких сомнений, то... Явик вполне может помочь очень многим азари... откорректироваться, что ли.
Инори обхватила пальчиками один из пальцев правой руки протеанина и почувствовала, как собеседник... открывает перед ней цепочку мыслеобразов. Спокойных, приятных, мягких. Прикрыв глаза, маленькая азари привалилась к Явику и почувствовала себя в полной безопасности.
Протеанин... Да, он был страшен, непонятен, молчалив, резок в суждениях, строг... Но сейчас она чувствовала, что ей нет нужды опасаться, бояться или страхаться жукоподобного имперца. Благодаря маме Инори многое прочла о протеанах, их культуре, их жизни. И то, что было написано до того, как появился Явик, и то, что писали самые разные разумные органики сейчас. А протеане теперь вызывали самый неподдельный интерес. Потому многие разумные немало написали о протеанах. Часто — компиляции, часто — конспекты, но... главное, что писали, интересовались, думали.
Сюзан, сидевшая на траве слева от Явика, смотрела на Инори, на её счастливое, спокойное лицо, на прикрытые веками глаза и дивилась, насколько Явик может за очень короткое время измениться. Сейчас, рядом с маленькой девой-азари, он — не хищник, не воин, не страшный и непонятный, а потому — опасный жук. Он не утомляет Инори разговорами... Молчит. И, может быть, уже начал общаться с девой-азари мыслеобразами. Инори спокойна, она не дремлет, нет. Ни ей самой дремать не хочется, ни Явик не хочет вводить маленькую азари в дремотное состояние. Пусть дева азари пообщается с воином древней расы. Если Явик — единственный выживший протеанин, то... ему нужны те, кто понимает его очень глубоко, а Инори... она понимает его именно так. И будет понимать очень долго, потому что она — долгоживущая азари.
Инори блаженствовала. Да, жёсткий, твёрдый скафандр, но... Явик сумел сделать так, что ей, маленькой азари, было комфортно и удобно. А главное — он общался с ней безмолвно. Эмоциями, чувствами и... мыслеобразами. Ёмкими картинками с огромным смыслом. Он ничего не говорил вслух, но Инори понимала всё, что содержалось в этих мыслеобразах, всё до мельчайших деталей и подробностей. Она тоже молчала — не было нужды ничего говорить. И Явик слышал её, чувствовал, а главное — понимал. Она безмолвно рассказала ему о том, что с ней происходило последние сутки, о своих опасениях, что это всё же какие-то проявления болезни... Явик выслушал её, не перебил ни разу, не стал задавать никаких вопросов. А потом... она почувствовала, как внутри её что-то раскрылось. И волна тепла буквально накрыла её всю, с ног до головы. Приятная волна тепла... И боязнь, опасения, страхи по поводу своей 'инаковости' куда-то ушли. И больше, как ощущала Инори, не вернутся.
Явик помог ей. Очень помог. И теперь... теперь мама не будет беспокоиться о дочкиных страхах. Потому что никаких страхов не будет. Будет понимание. Которого раньше не было в таких объёмах и с такой глубиной. Не было. А теперь — будет.
Протеанин подхватил Инори на руки. Маленькая азари прижалась к грудным пластинам скафандра воина древней расы. Ей очень хорошо и спокойно. Спать... совершенно не хотелось. Сидеть на руке у протеанина было удобно. Минута — и на другой руке устраивается Сюзан. Девочки улыбнулись друг другу и на несколько секунд соединили ладошки своих рук.
Явик... Они и не заметили, как он ушёл от того кустарника. Шёл протеанин мягко, неспешно и очень уверенно. Продолжал молчать, но и Инори и Сюзанна понимали — он наблюдает за своими спутницами и... заботится о них обеих.
Возвращение отца Инори — Фрэнка в посёлок. Встреча с семьёй
Фрэнк Лестер обрадовался, увидев высвеченный фарами хорошо знакомый знак на въезде в селение. Теперь у него впереди — минимум три дня, которые он обязательно проведёт с семьёй — рядом со своими любимыми азари: женой и дочкой.
Синяя, высокая кабина 'Саны' позволяла видеть далеко, обзор через панорамное стекло был всегда прекрасным. Тягач, порыкивая мощным двигателем, скрытым за чёрно-серой облицовочной панелью, вкатился на улицы посёлка, привычно сбросил скорость до разрешённых тридцати километров в час. Скоро, совсем скоро Фрэнк увидит крышу своего семейного дома и, наверное, Арнил и Инори выйдут, как всегда, встретить своего мужа и папу к воротам.
Фрэнк не стал настаивать на том, чтобы Арнил приняла фамилию 'по мужу'. Что-то очень остро-понятное остановило его, не дало сделать такой шаг. И теперь он чувствовал, что поступил правильно. Арнил Т'Раино и Инори Т'Раино — его две самые любимые женщины. Да, азари, но — самые любимые и самые дорогие.
Выходной день. Народу на улицах побольше, машин — тоже, но против магистрального тягача любая легковушка — а таких в частном владении жителей посёлка большинство — букашкой не только кажется, но и является. Фрэнк — не сторонник доминирования на дороге без особой необходимости, особенно, если к тягачу не присоединён гружёный или пустой длинномерный — а других он, как водитель-профессионал, и не возит — прицеп. Сейчас его машина свободна от груза, потому вполне сойдёт за большую легковушку.
Поворот, ещё поворот, здесь налево, через два квартала — направо, две сотни с половиной метров и вот она, крыша его семейного дома. С высоты кабины она видна отлично. Одно из преимуществ тяжёлого магистрального тягача — высокая посадка водителя, позволяющая видеть далеко вперёд. Да и не только вперёд.
Порыкивая двигателем, тягач плавно подруливает к воротам и останавливается, пшикнув тормозами. Фрэнк открывает дверь и спрыгивает на землю, идёт к калитке, открывает и подхватывает на руки свою Арнил.
— Здравствуй, Ари! — он обнимает и целует свою азари, главную подругу, перед которой он всегда открыт и всегда честен. Она целует его, обнимает и обволакивает биотическим туманом — такой у неё знак особого расположения. Никто больше не удостаивался такой чести — туман не простой, не бело-голубой, а разноцветный, радужный, приятный для человеческого глаза.
Фрэнк поворачивается и легко несёт свою подругу за калитку, к машине, поднимает её в кабину, усаживает на широкое и удобное сиденье. Арнил улыбается — ей нравится отношение Фрэнка, нравится его желание порадовать свою подругу. Она кладёт руки на 'баранку' и машина легко и мягко приседает почти на полметра. Арнил знает — это её так Фрэнки научил — чувствовать, что теперь за рулём супруга хозяина.
— А где наша Ино? — спросил Фрэнки, прикрыв дверь кабины и дав возможность Арнил вдоволь 'порулить' неподвижной машиной. Пусть. Колёса поворачиваются, но грунт здесь достаточно мягкий, так что покрышки не пострадают, да и дорога не будет разрушена.
— Она пошла... к Явику. Протеанину, — просто и коротко отвечает Арнил.
Фрэнк кивает, на несколько секунд задумывается.
— Она... по-прежнему... такая же задумчивая, да, Ари?
— Да. И я уже знаю, что сегодня она освободится от этой... душевной тяжести, — отвечает азари-матрона. — Я чувствую, что она уже поговорила с Явиком, пообщалась с ним. Он ей очень помог и очень многое дал. Ты же знаешь об этой неразлучной четвёрке...
— Джессика, Ванесса, Мигель, Луис? — уточнил Фрэнк.
— Да. Ты прав. Помнишь... — усмехнулась азари, обнимая своего супруга ещё крепче. — Они... решили помочь Явику.
— И Инори... решила подключиться? — закончил Фрэнк. Помедлив несколько секунд, он добавил. — Понимаю... Это у неё... отцовское. И одновременно — это её личный выбор. Она... повзрослела, — вздохнул он. — И я снова не успел!
— Успел ты всё, — азари-матрона поцеловала его в губы так, что на несколько минут он забыл, где находится. Вынырнув, как ему показалось, из настоящей нирваны, он ещё крепче и нежнее обнял подругу, прижал к себе. Она посмотрела на него своим фирменным нежным и мягким взглядом, склонилась на плечо и добавила. — Всё ты успел. Инори боготворит тебя. Ты для неё не отчим, а папа. Второй папа... — она рвано вздохнула, и Фрэнк поспешил поцеловать подругу, чтобы снять её нервное напряжение. — Инори... многое, очень многое взяла от тебя. Сделала своим, Фрэнк.
— Папа! — прозвенел колокольчиком голосок Инори. — Я уже пришла! Вместе с Сюзан и Явиком! Мам, всё в порядке!
— Рада, Ино. — Арнил выглянула в окно водительской двери, увидела дочь, уже взбиравшуюся по лестнице. — Подожди, отклонись немного, я дверь открою.
— Обязательно, мам! — Инори засмеялась, включила свою биотику и легко отклонилась в сторону от открывавшейся большой створки водительской двери. Секунда — и она счастливо смеётся, обнимая отца и целуя его в щёки. — Папа, я очень рада, что ты приехал! Я очень, очень рада! — повторила маленькая азари, обнимая Фрэнка.
Арнил заметила в уголках глаз своего главного друга слезинки, и это лучше всех слов доказало ей, что Фрэнк любит Инори. А уж как она любит его!
— Пап, познакомься с Явиком! — Инори уселась между мамой и папой на водительское сиденье. — Ты же знаешь, что тут в районе произошло. Об этом весь Интернет Идена уже несколько суток говорит.
— И показывает, — улыбнулся Фрэнк. — Охотно. — Он выглянул в окно, открыл дверь, спрыгнул на землю, шагнул к протеанину. — Фрэнк Лестер. Рад знакомству.
— Явик, — отрекомендовался воин древней расы. — Приглашаю вас на обсуждение. В дом семьи Джессики, — он взглянул на кивнувшую Сюзан, перевёл взгляд на выглядывавшую из водительского окна и одобрительно улыбавшуюся Инори.
— Спасибо. — Фрэнк поднял голову, увидел, как Арнил берёт Инори на руки. — Мы придём. А может быть... — он усмехнулся, — и приедем.
— Буду рад. — Явик обернулся к Сюзан, та поудобнее устроилась на руках у протеанина и помахала рукой Инори. — Мы пойдём. Уже все собираются, — он шагнул, обходя тягач слева, и пошёл по дороге.
Фрэнк поднялся в кабину, сел в кресло, закрыл дверцу. Несколько минут он молчал, глядя на удаляющуюся фигуру протеанина...
— Он ведь...
— Да, он скоро покидает планету, Фрэнк. Ты прав, — сказала Арнил. — Но... на Идене остаются десятки и сотни протеанских артефактов. Наследие его расы. Кому же, как не ему защищать и оберегать его. А дети... им нужно дело, которое их захватит полностью, даст им перспективу. Не только для детской и подростковой, но и для взрослой жизни.
— Война, Арнил, — помедлив, сказал Фрэнк. — Впереди — война.
— Тем более до её начала, Фрэнк, надо сделать всё, чтобы протеанское наследие было в большей безопасности, — сказала матрона азари. — Я понимаю, что полной безопасности не будет, но надо сделать всё, чтобы сохранить иденскую часть протеанского наследия. В нём скрыто многое, что поможет нам...
