было всего пять тысяч воинов. На следующий день Ма Шу был разгромлен. Один я
ничего не мог сделать и послал за подмогой к Вэй Яню. Но враг взял меня в
кольцо, и я насилу вырвался. Однако лагерь мой был уже захвачен противником,
и я пошел к Лелючэну. По дороге мы встретились с Гао Сяном и решили
отвоевать Цзетин. Вернувшись туда, мы не нашли вэйских войск и стали
остерегаться засады. Взойдя на гору, мы увидели, что Вэй Янь окружен врагом.
Я поспешил ему на помощь, и нам удалось уйти на заставу Янпингуань. Ма Шу
тоже явился туда. Если чэн-сян не верит мне, можете спросить любого воина!..
Чжугэ Лян прогнал Ван Пина из шатра и велел привести Ма Шу. Тот знал, что
его ждет, заранее приказал связать себя и поставить на колени перед шатром.
— Ты читал книги по военному искусству и знаешь, как надо вести войну! —
воскликнул Чжугэ Лян, мрачно глядя на Ма Шу. — Сколько раз я тебя
предупреждал, что Цзетин — главная опора! Ты поручился жизнью своей семьи,
что выполнишь мой приказ! Почему ты не послушался Ван Пина? Ты виноват в
том, что потерян Цзетин, что разбито наше войско! Если сами военачальники
нарушают приказы, что требовать от простых воинов! Ты преступил военный
закон и теперь не прогневайся!.. О семье не беспокойся, я позабочусь о
ней...
И он приказал страже вывести и обезглавить Ма Шу.
— Вы обращались со мной как с сыном, и я вас считал своим отцом! — со
слезами заговорил Ма Шу. — Вина моя велика, я заслуживаю суровой казни и
готов безропотно принять смерть. Я прошу только об одном: вспомните,
господин чэн-сян, как в древности император Шунь казнил Гуня(*1), но взял на
службу Юя... Если вы не забудете об этом, я в стране Девяти источников не
стану роптать.
Ма Шу громко зарыдал. Роняя слезы, Чжугэ Лян сказал:
— Мы были с тобой как братья! Твои дети — это мои дети. Можешь мне не
напоминать...
Стража повела Ма Шу к воротам, чтобы исполнить приказание чэн-сяна, но
советник Цзян Вань, только что прибывший из Чэнду, приостановил казнь и
поспешил к Чжугэ Ляну.
— Помните, как радовался Вэнь-гун, когда чуский правитель казнил Дэ Чэня?
Не казните верного слугу! — вскричал он. — Не предавайте смерти умного
человека в то время, когда власть ваша в Поднебесной еще не утвердилась!
— Я помню и о том, как в старину Сунь У, неуклонно применяя законы,
одерживал победы в Поднебесной, — со слезами отвечал Чжугэ Лян, — и если
не блюсти закон в наше время, когда по всей стране идут войны, значит быть
слабее врага. Ма Шу должен быть казнен.
Вскоре воины положили у ступеней отрубленную голову Ма Шу. Взглянув на нее,
Чжугэ Лян зарыдал.
— Военачальник Ма Шу преступил военный закон, и за это вы его казнили, —
произнес Цзян Вань. — Так почему же вы плачете?
— Я плачу не о Ма Шу, — отвечал Чжугэ Лян. — Мне вспомнилось, как наш
прежний государь перед кончиной в Байдичэне сказал мне: "Ма Шу не годен для
большого дела". Государь был прав, и я не могу простить себе своей
глупости...
Так кончил свою жизнь военачальник Ма Шу тридцати девяти лет от роду.
Произошло это в пятом месяце шестого года периода Цзянь-син [228 г.].
Потомки сложили об этом такие стихи:
Он потерял Цзетин — вина его огромна.
Он обезглавлен был — таков войны закон.
Лил слезы Чжугэ Лян не о Ма Шу казненном:
О мудрости правителя, рыдая, думал он.
После того как отрубленную голову Ма Шу показали во всех лагерях, Чжугэ Лян
велел пришить ее к телу и похоронить останки. Чжугэ Лян сам прочитал
жертвенное поминание и распорядился ежемесячно выдавать пособие семье Ма Шу.
Затем Чжугэ Лян написал доклад и велел советнику Цзян Ваню доставить его
императору Хоу-чжу. В докладе Чжугэ Лян просил освободить его от должности
чэн-сяна.
Прибыв в Чэнду, Цзян Вань вручил доклад государю. Приближенный сановник
прочитал послание вслух:
"Способности у меня заурядные, я незаслуженно держал в своих руках бунчук и
секиру, пользуясь военной властью. Я не сумел вразумить подчиненных, и мой
приказ был нарушен в Цзетине. Меня самого, по моей неосторожности, постигла
неудача в Цигу. Я укоряю и порицаю себя лишь за то, что не разбирался в
людях и допускал упущение в делах. Нельзя оставить меня ненаказанным. Умоляю
государя понизить меня в звании на три ступени. Не скрывая своего стыда,
склоняюсь перед Сыном неба в ожидании высочайших распоряжений".
Хоу-чжу, выслушав доклад, произнес:
— Победы и поражения — обычное дело воина. Почему чэн-сяну вздумалось
докладывать нам об этом?
— Я слышал, что для того, кто облечен государственной властью, важней
всего требовать исполнение законов, — промолвил ши-чжун Фэй Вэй. — Если
никто не будет подчиняться законам, как же тогда управлять? Чэн-сян сам
потерпел поражение, и его долг просить о наказании.
Подумав, Хоу-чжу решил понизить Чжугэ Ляна в звании до военачальника правой
руки, но оставил его при исполнении обязанностей чэн-сяна и главного
полководца.
С указом к Чжугэ Ляну в Ханьчжун поехал Фэй Вэй. Передавая указ чэн-сяну,
Фэй Вэй боялся обидеть его и потому начал с поздравлений:
— Знаете ли вы, как радовался народ, когда пришла весть о том, что вы
заняли четыре уезда!
— Что вы болтаете! — медленно проговорил Чжугэ Лян, меняясь в лице. —
Взять и отдать — это еще хуже, чем вовсе не взять! Ваше поздравление звучит
как насмешка!..
— Но вы захватили Цзян Вэя, и Сын неба очень этому обрадовался, —
торопливо поправил себя Фэй Вэй.
— Разгромленное войско возвращается из похода, не заняв у противника ни
одного вершка земли! В этом я виноват! — с болью вскричал Чжугэ Лян. —
Царству Вэй мало ущерба от того, что я увел к нам Цзян Вэя!
— Но, господин чэн-сян, под вашей властью несметное войско, и вы можете
еще раз выступить против царства Вэй! — отвечал Фэй Вэй.
— Мы пришли в долину Цигу и горы Цишань с войском, превосходящим силы
врага, и все же не сумели одержать победу, — возразил Чжугэ Лян. — Это
доказывает, что победа зависит не от числа войск, а от способностей
полководца. Ныне я намерен сократить армию, но поднять ее боевой дух и
заставить каждого воина осознать, что он делает, и относиться с уважением к
законам. Я сам буду действовать по-иному! Если этого не добиться, никакой
пользы государству не будет и от самой многочисленной армии. Отныне и впредь
я буду полагаться на людей, которые думают о судьбе государства и сурово
судят меня за промахи и недостатки. Только так можно совершать великие
подвиги и объединить Поднебесную!
Фэй Вэй не мог не согласиться с доводами Чжугэ Ляна и, попрощавшись, уехал
обратно в Чэнду.
Чжугэ Лян остался в Ханьчжуне. Он был внимателен к войску и народу:
терпеливо обучал воинов военному мастерству, заготавливал снаряжение для
штурма городов и переправ через реки, запасался провиантом и снаряжал
военные корабли. Так Чжугэ Лян готовился к новому походу.
Обо всем, что делалось у Чжугэ Ляна, лазутчики доносили в Лоян. Вэйский
государь призвал Сыма И на совет.
— Сейчас на царство Шу невыгодно идти войной, — сказал Сыма И. — Погода
стоит знойная, и воины не смогут как следует драться. А противник засядет в
неприступных горах, где мы не одолеем его.
— Что делать, если Чжугэ Лян опять нападет на наши владения? — спросил
Цао Жуй.
— Мне кажется, что на этот раз он поступит так, как когда-то поступил Хань
Синь, — промолвил Сыма И. — Чжугэ Лян попытается окольными путями вывести
свое войско к Чэньцану. И я уже послал туда людей строить крепость. Никакого
просчета у нас здесь не может быть. В этом не сомневайтесь. В Чэньцане стоит
искусный военачальник, который справится с Чжугэ Ляном. Он ловок, силен и
прекрасно стреляет из лука...
— Кто это такой? — заинтересовался Цао Жуй.
— Хэ Чжао из Тайюаня, — ответил Сыма И. — В последнее время он охранял
Хэси.
Государь пожаловал Хэ Чжао звание полководца Покорителя запада и послал к
нему гонца с указом, повелевающим охранять Чэньцан.
В это время привезли доклад от янчжоуского ду-ду Цао Сю, который сообщал,
что правитель округа Поян, принадлежащего Восточному У, по имени Чжоу Фан,
изъявляет желание покориться царству Вэй вместе со всем своим округом. Он
прислал доверенного человека, которому поручено договориться о семи
условиях. Человек этот привез план наступления и заявляет, что разгромить
Сунь Цюаня можно очень легко. В заключение Цао Сю просил прислать ему
войско.
Цао Жуй развернул на своем императорском ложе план нападения на земли У и
подозвал к себе Сыма И.
— В этом плане действительно есть много разумного, — сказал Сыма И,
разглядывая карту. — Восточный У можно разгромить. Разрешите мне повести
войско и помочь Цао Сю.
— В Восточном У люди непостоянны, ни одному их слову верить нельзя, —
раздался голос одного из присутствующих. — Этот Чжоу Фан слишком умен для
того, чтобы так просто покориться нам. Вижу в этом хитрость, рассчитанную на
то, чтобы завлечь наше войско в ловушку.
Слова эти принадлежали военачальнику Цзя Кую.
— Мысль Цзя Куя, возможно, и правильна, — промолвил Сыма И, — но удобный
случай тоже нельзя терять.
— Сыма И и Цзя Куй вместе пойдут на помощь Цао Сю! — решил вэйский
император.
Вскоре огромная армия Цао Сю выступила к Хуаньчэну. Цзя Куй во главе
передового отряда, вместе с военачальником Мань Чуном и дунхуаньским
правителем Ху Чжи, направился к Янчэну, а оттуда на Дунгуань. Сыма И повел
войско на Цзянлин.
В это время государь Восточного У Сунь Цюань созвал в Учане большой совет,
на котором присутствовали гражданские и военные чиновники.
— Мы получили доклад от поянского тай-шоу Чжоу Фана, — сообщал сам Сунь
Цюань. — Чжоу Фан извещает нас о том, что вэйский ду-ду Цао Сю собирается
вторгнуться в наши владения. Узнав об этом, Чжоу Фан решил пойти на хитрость
и вступил с Цао Сю в переговоры на семи условиях; Цао Сю этому поверил. Но
как только он вторгнется в наши границы, Чжоу Фан захватит его в плен.
Вэйские войска уже начали наступление. Жду, что вы посоветуете нам?
— Без Лу Суня в таком деле невозможно обойтись, — сказал советник Гу Юн.
Сунь Цюань повелел немедленно вызвать Лу Суня. Пожаловав ему высокое военное
звание и вручив бунчук и секиру, он поставил Лу Суня во главе всего войска.
Требуя от чиновников полного послушания воле главного полководца, Сунь Цюань
в присутствии всех передал Лу Суню знак даруемой ему власти — плеть.
Лу Сунь почтительно поблагодарил государя за высокую милость и назвал имена
двух военачальников, которых он желал бы иметь своими помощниками. Главный
полководец готовился к выступлению в поход по трем направлениям.
Сунь Цюань дал свое согласие и назначил помощниками Лу Суня названных им
военачальников: храброго Чжу Хуаня и полководца Умиротворителя юга — Цюань
Цзуна. При этом Чжу Хуань получил звание ду-ду левой руки, а Цюань Цзун —
ду-ду правой руки.
Лу Сунь собрал в Цзяннани и Цзинху семьсот тысяч войска и выступил в поход.
Сам Лу Сунь возглавил основные силы: слева от него вел свой отряд Чжу Хуань,
справа — Цюань Цзун.
Военачальник Чжу Хуань предложил Лу Суню такой план действий:
— Цао Сю, как я убедился, не слишком храбрый полководец и большим умом не
отличается. Чжоу Фану легко удалось заманить его в наши земли, и теперь вы
можете его разгромить. Войско Цао Сю отступит по двум дорогам: на Цзяши и
Гуйчэ. Это даже не дороги, а тропы, пролегающие в глухих горах. Если вы
разрешите, мы с Цюань Цзуном завалим эти проходы бревнами и захватим Цао Сю
в плен. Как только он будет в наших руках, мы перейдем в стремительное
нападение на Шоучунь. А оттуда рукой подать до Сюйчана и Лояна. Столь
удобный случай представляется раз в десять тысяч веков!
— Я с вами не согласен, — возразил Лу Сунь. — У меня есть лучший план.
Чжу Хуань ушел недовольный. А Лу Сунь приказал Чжугэ Цзиню охранять Цзянлин
от нападения Сыма И и закрыть движение по всем дорогам.
Когда войско Цао Сю подошло к Хуаньчэну, Чжоу Фан выехал навстречу и явился
в шатер Цао Сю. Тот обратился к нему с такими словами:
— Я получил ваше письмо и семь условий. Ваши предложения очень разумны, и
я доложил о них Сыну неба. Государь разрешил мне выступить в поход. Если я
овладею землями Цзяндуна, немалая заслуга в этом будет принадлежать вам.
Люди говорят о вас как о человеке хитром, но мне искренне хочется верить,
что это не так! Я уверен, что вы не обманете меня!..
Чжоу Фан сделал вид, что такое подозрение обидело его до глубины души, и
зарыдал. Потом он выхватил висевший у пояса меч и хотел заколоть себя. Цао
Сю поспешил удержать его.
— Жаль, что мне не удалось вложить душу в мое письмо! — воскликнул Чжоу
Фан, все еще не выпуская из рук меч. — Вы подозреваете меня в
неискренности!.. Наверно, враги мои пытаются посеять в вашей душе недоверие
ко мне! Если вы будете их слушать, я покончу с собой! Призываю небо в
свидетели честности моих намерений!..
Он снова поднял меч, как бы собираясь пронзить свою грудь.
— Я пошутил! — заволновался Цао Сю, поспешно обнимая Чжоу Фана. — Не
обижайтесь на меня!
Тогда Чжоу Фан отсек мечом клок волос и, бросив его на землю, воскликнул:
— С чистым сердцем я ждал вас, а вы шутите! На отрезанной мною пряди
волос, которые дали мне мои родители, я клянусь вам в своей верности!
Цао Сю поверил Чжоу Фану и устроил в честь него пир. После пиршества Чжоу
Фан распрощался и удалился.
В это время доложили о прибытии полководца Цзя Куя.
— Зачем вы явились сюда? — спросил Цао Сю, едва тот вошел к нему.
— Предупредить вас, чтобы вы действовали осторожнее, — сказал Цзя Куй. —
Чтобы разгромить противника, надо взять его в клещи.
— Ты хочешь предвосхитить мой подвиг! — недовольным тоном заметил Цао Сю.
— Я слышал, что Чжоу Фан на своих волосах поклялся вам в верности, —
произнес Цзя Куй. — Не верьте ему! Если б он отрубил себе руку или даже
заколол себя, как когда-то сделал Цин Цзи(*2), все равно ему нельзя верить!
— Что ты клевещешь! — разгневался Цао Сю. — Я готовлюсь к походу, а ты
подрываешь дух моих воинов!.. Эй, стража! Взять его!
Но тут вступились военачальники.
— Предание смерти воина перед самым выступлением в поход — предвестник
несчастья! — сказали они. — Лучше повременить с наказанием.
