— Неправильная мифология.
— Неважно. Давай вернемся к Грантту, мы же не хотим, чтобы он стал относиться к нам с еще большими подозрениями, чем сейчас...
И по мере того, как проходили дни путешествия, пока они исследовали, размышляли и строили планы, Тайник в их поле зрения превратился из крупинки света, подобной мигающему на неисправном экране единственному пикселю, в различимую прочную форму.
В артефакт.
27
Они спустились к Тайнику над эклиптикой, плоскостью орбиты Марса.
Сам Тайник представлял собой огромную коробку, наклоненную к ним.
Издалека он казался невыразительным, подумал Пул, бледно-серо-белым, мягко сияющим, как будто от какого-то внутреннего источника энергии. Но телескопические снимки доказали, что на его поверхности на самом деле были небольшие дефекты. Были брызги обломков от случайных столкновений с природными объектами, пыль и камни, а также фрагменты астероидов, которыми была усеяна Солнечная система: столкновений, оставивших после себя обломки, но, по-видимому, не повредивших самому Тайнику. И там были эти ямочки: казалось, какая-то внутренняя маркировка, похожие на шрамы обесцвечивания, примерно круглые, шириной, возможно, в сотню метров, по одной на каждой из шести граней. Новая особенность с момента появления Тайника на Солнце.
Все это было окружено рыхлым облаком искр в ночи: корабли и беспилотники с Земли, Марса и других мест, часть которых сопровождала это явление от самого Солнца. Ни один не приблизился близко.
Вскоре "Беллона" прошла сквозь толпу наблюдателей и подошла ближе, чем любое другое судно с экипажем до нее.
И по мере того, как они приближались, Тайник увеличивался, пока не заполнил рамку смотровых окон жилого купола, а затем еще больше, пока его края не исчезли за периметром поля зрения Пула, и верхняя поверхность не открылась, как пейзаж.
Когда они были еще далеко, Пулу, казалось, было нетрудно принять все это. В конце концов, он привык к большим артефактам в космосе; он вырос среди них; он построил свои собственные двухсотметровые четырехгранные порталы-червоточины в системе Юпитера. Но этот гигант простирался на тысячу километров, больше, чем некоторые спутники планет, и теперь он был так близко, что даже разглядеть его как следует было невозможно. Это представляло собой столкновение категорий — огромный масштаб природных объектов, перекрывающийся с инженерной точностью искусственного происхождения, — и беспокоило его на каком-то глубоком уровне.
Никола сказала: — Нас донимают комментариями. К тебе большой общественный интерес, Майкл.
— Что, черт возьми, я должен сказать?
Грантт пробормотал: — Просто скажи им, что ты видишь.
— Ну, он сохранил ту же форму. С тех пор, как ксили выкопали его из Меркурия. — Ксили: несколько дней назад они поделились с Гранттом этим загадочным названием из семейного архива; Пул был уверен, что любые подобные ошибки будут отфильтрованы, прежде чем его сообщение распространится более широко. — Это все еще куб.
— Да, с точностью до пределов наших измерений. — Грантт проверил запись. — Мы не можем видеть сквозь этот корпус. Не работают даже нейтринные зонды. Но у нас есть некоторые данные о распределении внутренней массы по отклонению пролетающих зондов. Хотя общая масса значительно не увеличилась с тех пор, как он покинул Солнце, внутренняя структура изменилась. У него есть внешняя оболочка, очень тонкая, из улавливающего излучение Солнца материала, который назвали обшивкой. Внутри коробки, по-видимому, находится какой-то газ, а в центре — большая плотная масса, объект размером с приличный астероид. И другие мелкие объекты, движущиеся там целыми роями. Есть предположение, что они похожи на те, что следовали за ксили из твоей червоточины, Майкл, то, что ты назвал дождевыми каплями. Хотя их гораздо больше. Между тем, с точки зрения пилота, Тайник — это хорошие плоские поверхности для посадки.
Пул был поражен. — Высадиться?
Никола выглядела наэлектризованной, как Пул, возможно, и предсказывал. Но она быстро пришла в себя. — Наконец-то мы узнаем о плане миссии. Вы такие скрытные, марсиане.
Пул бросил на нее предупреждающий взгляд.
Грантт кивнул. — Это логичный следующий шаг. И разработчики миссии подготовились. Мы, очевидно, не будем сажать "Беллону". У нас есть флиттеры. Надеюсь, силы тяжести артефакта будет достаточно, чтобы удержать приземлившийся корабль, и у нас есть клейкие прокладки, которые могут сработать на этой поверхности. Лаборатории в Кахре изготовили прототипы.
Никола улыбнулась. — Или, если случится худшее, думаю, мы могли бы использовать двигатели, чтобы удержать нас на месте. Просто плавный, непрерывный спуск вниз.
Грантт повернулся на своем сиденье лицом к ней. — Высадите нас, Никола. Меня и Майкла. Не себя.
— О чем вы говорите?
— О правилах полета. Установленных правительством Кахры. Послушайте, вы прожили на Марсе несколько месяцев; вы знаете, что наша культура сформирована адаптацией к практически смертельной среде. Мы серьезно относимся к нашим правилам безопасности. И как командующий миссией и представитель правительства, которое ее спонсировало...
Выражение лица Никола было жестким, как лезвие ножа. — Вы оставляете меня позади.
Грантт спокойно продолжил: — Две группы. Один человек остается на "Беллоне", на безопасном расстоянии, поддерживая целостность корабля-носителя, обеспечивая связь между группой высадки и флотом наблюдения и Кахрой, а также обеспечивая варианты отхода. Базовый протокол. Это неотъемлемая часть командных действий в подобной ситуации.
Никола, сердитая, разочарованная, огрызнулась в ответ: — В Лету с вашей командой. Почему не я? Я моложе вас и умнее его. И я менее ценна.
Это вызвало смех у Грантта. — Восхищаюсь вашей честностью. Но мне было ясно еще до того, как мы начали, что Майкл и я будем группой высадки. Майкл, потому что, ну, он Майкл Пул. — Он вопросительно посмотрел на Пула. — Меня не проинформировали обо всем этом. Межпланетная политика, даже семейная дружба, если не больше. Но все человечество знает, что ты каким-то образом занимаешь центральное место во всем этом, Майкл.
— Хотел бы я, чтобы это было не так, — сказал Пул.
— Лжец, — пробормотала Никола.
— И я, потому что представляю Марс. Они дали мне флаги, чтобы я их установил.
В ее голосе звучало отвращение. — Вы похожи на какого-то героя антропоцена из консервной банки.
Грантт улыбнулся, почти застенчиво. — Детские мечты.
Пул спросил: — И почему ты раньше не поделился с нами этим планом?
— Что, и поставить под угрозу нашу тщательно выстроенную командную гармонию? Она бы вышвырнула меня с корабля. Или тебя. Итак, у нас с этим проблемы? Должны ли мы отменить все? Потому что, кстати, те же правила запрещают мне спускаться туда одному, на случай, если моя команда взбунтуется.
Пул коснулся руки Никола. — Послушай, каков бы ни был исход сегодняшнего дня, не думаю, что это конец драмы. У тебя будет свой шанс.
Мгновение общего молчания среди них, в то время как Тайник вырисовывался все ближе, полоса света распространялась все дальше — и теперь Пул увидел некоторые детали, видимые невооруженным глазом: бледное озеро обесцвечивания, россыпь сверкающего льда или грязи.
Никола неохотно сказала: — В чем-то ты прав. Давай сделаем так.
28
Итак, Пул, в кои-то веки, занял место левого пилота. Без дальнейших комментариев, чтобы не нарушить хрупкое перемирие экипажа, Грантт пристегнулся справа от него.
Флиттер был прикреплен к кронштейнам под жилым куполом. Глядя вверх через большие иллюминаторы, Пул мог видеть основание купола, плоскую поверхность, усеянную кабелями, датчиками, воздуховодами. Справа от него — хребет корабля, сложная инженерная конструкция.
А под ним — сияющая равнина. Больше невозможно было думать о Тайнике как об артефакте. Это было так, словно он висел над каким-то спокойным морем, в которое он собирался погрузиться. Он отвернулся и продолжил свою работу.
При неохотном содействии Никола, оставшейся в жилом куполе, Пул провел проверки систем. Если "Беллона" была секретным военным кораблем, на флиттере Пул не заметил никаких признаков вооружения. На самом деле, казалось, что в стандартные системы флиттера были включены дополнительные функции безопасности.
Он заметил это Грантту. — Знаю, что мы не должны выглядеть враждебно, и, полагаю, не хотим, чтобы эта штука случайно взорвалась в данных обстоятельствах. Но я боюсь, что если чихну, главный двигатель отключится.
Грантт рассмеялся. — Тогда не чихай. — Просматривая свой собственный список резервных проверок, он казался встревоженным, даже напряженным. Пул увидел сквозь лицевую панель шлема мужчины, что тот сильно вспотел.
Пул щелкнул переключателем и поговорил наедине с Никола. — Джек немного на взводе.
— Я бы не была такой.
— Слишком поздно для этого. Думаешь, я должен сказать что-нибудь, чтобы успокоить его?
Она тихо рассмеялась. — Майкл, может, у тебя и есть гены гениальности Пулов от матери, но такт тебе достался от отца. Держи это в секрете. Кстати, все готово к запуску. Через пять, четыре, три...
Спуск казался мучительно медленным.
Эта почти безликая поверхность расширялась под ним, расстояние до ее молочной однородности постоянно обманывало взгляд Пула. Но приборы работали; из чего бы ни был сделан этот Тайник, он был материальным и давал эхо-сигналы на датчики в диапазоне от радара до нейтринных импульсов.
— Один километр, — сообщил Грантт. — Девятьсот метров. Восемьсот. Это помогает?
— Не дает мне уснуть, пока флиттер сам летит вниз.
— Полагаю, ты к этому привык. Осторожный темп крупных инженерных проектов в космосе, огромные массы, дрейфующие в непосредственной близости. Шестьсот. Но ты не чувствуешь себя неловко? У тебя возникает ощущение, что все, кто бодрствует в системе, следят за нами. Я думаю, ты тоже к этому привык.
Пул пожал плечами. — Не так уж и много. Я имею в виду, не до вторжения ксили. Если мы не совершим чего-нибудь впечатляющего — как в первый раз, когда мы с отцом пролетели через тестовую червоточину, — большая часть нашего внимания будет уделяться специализированной технической прессе, или нашим инвесторам, или различным надзорным советам.
— Но ты Пул. Ты был знаменитым ребенком.
Пул поморщился. — Мой отец, по крайней мере, оградил меня от этого.
— Спускаемся легко и непринужденно. Четыреста.
— Впрочем, ты прав, — сказал Пул. — Обычная стыковка прошла бы ненамного быстрее. Конечно, это не обычная стыковка.
— Триста. У "Беллоны", как ты знаешь, есть защита от столкновений. Что-то вроде лазерного щита, уничтожающего любой межпланетный мусор на своем пути. Двести. Интересно, есть ли в Тайнике подобная защита.
— Ну, там, внизу, на поверхности, уже есть обломки. Кажется, его не волнуют незначительные удары. Не знаю, что произошло бы, если бы мы запустили в него Церерой...
— Сто. Легко и непринужденно.
— Но, очевидно, объекты меньшего размера не представляют угрозы. И мы движемся медленнее любого космического камня. Мы сделали все, что могли, чтобы казаться безобидными. — Он коснулся кнопки управления умным экраном. — Теперь еще медленнее.
Грантт, наконец, заткнулся.
Обзор расширялся, и чем ближе они подходили, тем более потерянным чувствовал себя Пул. Он поймал себя на том, что ищет деталь, кусочек того метеоритного обломка, что угодно, чтобы дать себе визуальную привязку. Но они намеренно выбрали свободный участок корпуса, чтобы приблизиться, и теперь он был так близко, что ничего нельзя было разглядеть, никаких деталей. Погружение в абстракцию.
Посадка была легкой, как у перышка.
Они просто сидели неподвижно пять секунд, десять, позволяя системам прийти в норму.
Затем Пул взглянул на Грантта. — Хорошо. Мы слегка подпрыгнули из-за прогиба шасси флиттера. Эта поверхность твердая, как базальт. Даже тверже. И пока что нас удерживает сила тяжести в один процент. Пробуем клейкие зажимы. — Он коснулся кнопки управления.
Флиттер мягко вздрогнул.
Пул проверил свои приборы. — Кажется, держатся. Флиттер в ближайшее время никуда не полетит. Время для следов и флагов, Джек.
Грантт ухмыльнулся. — Это мой родной мир, откуда мы прибыли. Ты не возражаешь, если я...
Пул пожал плечами. — Будь первым.
Они оба втиснулись в воздушный шлюз флиттера. Застегнули свои скафандры и, по настоянию Грантта, проверили их с тщательностью, которой Пул не подвергался со времен школы подготовки.
Затем, наконец, Пул нажал кнопку управления, чтобы открыть люк.
Молочно-белая равнина.
Солнце стояло низко над геометрически точным горизонтом, и шасси флиттера отбрасывало длинные тени. Приспособленному к свету глазу Пула небо казалось черным, но он увидел яркую искру, которая, должно быть, была Марсом, и другие, скользящие по небесному куполу: сверкающие в темноте точки термоядерных двигателей или ВЕС-приводов кораблей.
Волоча за собой прикрепленный к флиттеру страховочный трос и осторожно двигаясь в условиях фактического отсутствия гравитации, Грантт спустился на пару ступенек лесенки.
И намеренно ступил на корпус Тайника. — Нога человека на корабле пришельцев, — тихо сказал он. — Ничего подобного в нашей истории не случалось. Будем надеяться, что это начало мирной и продуктивной встречи.
Никола зарычала на ухо Пулу. — Это должна была быть я.
— Тише. Он разговаривает с Солнечной системой. И со своими внуками.
Грантт сделал один шаг, два, каждый раз поднимаясь в вакуум и падая обратно, как снежинка, волоча за собой пуповину. — Ничто не кажется странным, — сообщил он. — Или, по крайней мере, неожиданным. Я ощущаю гравитацию, просто определенное ощущение движения вверх-вниз. Вид потрясающий. Проверяю свои ботинки.
К подошвам их ботинок были прикреплены дополнительные клейкие захваты; теперь Грантт нажал кнопку управления на правой ноге своего скафандра и сделал еще несколько шагов, один, два, из тени флиттера на яркий солнечный свет. — Ходить как-то липко... Ладно, Майкл, выходи.
Пул легко выскользнул из люка флиттера, позволив себе мягко упасть, проверяя, не зацепилась ли его пуповина. Он сделал несколько шагов, присоединяясь к Грантту. — Липко, да. Однажды я тренировался в ботинках с магнитным захватом; похоже на то же самое.
Грантт открыл небольшой отсек сбоку флиттера. Он достал два тонких флагштока, которые раскладывались телескопически, и два флага, которые он повесил на откидные планки. Один флаг был древним стандартом ООН, бледно-голубым, с лавровым венком, обнимающим схематичную Землю, другой — вызывающе красного цвета, изображающий усеянный каналами Марс, символ древних фантазий и мечтаний о будущем.
Затем, как они наскоро обговорили заранее, Грантт и Пул встали бок о бок, проверяя, находятся ли они в поле зрения камер флиттера. — Здесь. — Грантт тихо сказал: — Дети двух человеческих миров впервые ступили на корабль из-за пределов звезд. Мы пришли с миром для всего человечества. — И, неловко, очевидно, смущаясь, он отсалютовал флагам.
