— Так и будет, и скоро.
Они прибыли в доки одновременно со Спарвером, который приехал другим маршрутом.
— Вы, должно быть, Спарвер Банкал, — сказала Хафдис.
Он оглядел себя. — Так и должно быть.
— Мама часто упоминала о вас.
— Потому что я свин?
— Потому что вы произвели на нее впечатление своей приверженностью Броне. — Хафдис покосилась на него. — Если только я не ошиблась, обращаясь не к Спарверу Банкалу?
— Вы не ошиблись, — сказал Дрейфус.
Спарвер, который уже не обращал внимания на свое предыдущее оскорбление, кивнул в сторону катера, который был за ним закреплен. — Что ж, приглашаю вас отправиться со мной. Не могу обещать, что это будет самый волнующий день в вашей жизни, но, по крайней мере, вы увидите неприглядную сторону нашей работы.
— Возможно, в какой-то момент она станет твоей тенью, — сказал Дрейфус. — Сегодня я бы хотел, чтобы она пошла со мной. — Он ободряюще посмотрел на Хафдис. — Вы поблагодарите меня. У меня довольно легкий график, и Спарвер гораздо лучше переносит перегрузки, чем я.
Они наблюдали, как Спарвер поднялся на борт своего собственного корабля, запечатался, отошел от причала и покинул Броню. Дрейфус отвел Хафдис к соседнему шлюзу, где их ждал другой катер.
— Легкий вооруженный корабль, класс Джила. Ваша основная "лошадка", если дойдете до полевой службы. Для основной тяги служит двигатель Мойделхоффа с полной нуклеацией, точное маневрирование с помощью холодного газа. Выдает ускорение три g, шесть g — в боевом режиме. Достаточно скорый и маленький, чтобы быстро добраться в любую точку Сверкающего Пояса. Скорострельные пушки Брайтенбаха, синхронизированные на десять километров. В остальном — минимум брони и вооружения. Что-то большее добавило бы массы.
— Подобный корабль нанес большой ущерб тому орбиталищу, — прокомментировала Хафдис.
— Оно было легко сконструированным. — Дрейфус поколдовал, открывая шлюз. — В конце концов, катеру пришлось еще хуже. Важно понимать, что наша власть не основана на силе. Мы управляем механизмом демократии по согласию, благодаря общественному доверию, оказанному нам в соответствии с Общими статьями. — Вполголоса, но достаточно громко, чтобы донести свою точку зрения, он добавил: — Хотя так кажется не всегда.
Они поднялись на борт катера. Хафдис осторожно передвигалась в невесомости, как будто простое возвращение на борт корабля вызывало у нее приступ морской болезни. Дрейфус показал ей второе сиденье и как пристегнуться.
— Но вы можете использовать корабли побольше и с более тяжелым вооружением.
— С каждым усилением власти на верховного префекта и ее подчиненных все тяжелее ложится бремя ответственности. Голосующие граждане постоянно следят за Броней. Если мы переусердствуем, будем использовать свои полномочия без разбора, нас будут проверять. И некоторые из этих более действенных инструментов — полевое вооружение, ядерные устройства — могут быть использованы только после обязательного голосования общественности.
— Что, если Броня захочет что-то сделать, а граждане откажут?
— Броня подчинится воле общественности. Даже если это решение будет самоубийственным.
— Мама сказала, что так было не всегда. Что Лилиан Бодри и Майкл Криссел проигнорировали обязательное голосование и все равно разблокировали оружие.
— Вы весьма информированы, — сказал Дрейфус, и часть его хорошего настроения улетучилась. — Была ли у вашей матери привычка обсуждать вопросы внутреннего распорядка?
— Я хотела знать не только хорошее, но и плохое.
— Теперь вы знаете.
Он занял свое место и начал процедуру отстыковки, гадая, каким же смешанным благословением может оказаться Хафдис Тенч.
Несмотря на все его недавние опасения, день прошел хорошо. Он провел три самостоятельных осмотра, затем на четвертый — интуиция подсказывала ему, что это безопасно, — он попросил Хафдис сопровождать его до ядра голосования, где провел ряд рутинных диагностических процедур, и обратно.
— Странно думать, что моя мать была здесь, — сказала она ему, когда они возвращались на катер, прогуливаясь по декоративным садам, где цветы были похожи на металлические скульптуры, а их разноцветные лепестки отливали зеркальным блеском.
— Если для вас это слишком, мы можем расторгнуть наше соглашение в любое время.
— Это не так. Я хочу этого. Я могу быть такой же сильной, какой была она. Такой же сильной, как Джейн Омонье.
— Это не то сравнение, к которому я бы отнесся легкомысленно, Хафдис.
— Я не хотела проявить неуважение.
— Лучше, если вы не будете делать этого.
На обратном пути в Броню они держались отстраненно, пока Хафдис снова не подхватила нить разговора. — Она часто говорит об этом, сэр, о том времени, которое она провела наедине с этой штукой, прикрепленной к ней?
— Она не зацикливается на этом и не делает вид, что с ней ничего не случилось.
— Прожить одиннадцать лет без общения с людьми, без сна... и все это время знать, что эта ужасная вещь может убить ее в любой момент. — Хафдис благоговейно покачала головой. — Это сломило бы почти любого другого, не так ли? И то, как все закончилось...
— Часовщик не собирался облегчать задачу.
— Сэр, можно ли мне поговорить с ней об этом теперь, когда я в Броне?
— Вы всего лишь кандидат, Хафдис. Может быть, стоит подождать несколько лет, чтобы склонить верховного префекта на свою сторону.
— Но я не просто кандидат, сэр, не так ли? Я дочь одной из ваших коллег, которая погибла, занимаясь тем, что придавало форму и смысл ее жизни. Джейн Омонье пришла на мое первое собеседование не просто так. Она проявила личный интерес.
— Я сказал, что она не притворяется, что этого никогда не было. Это не то же самое, что снова ворошить прошлое с кем-то, кого она едва знает.
— Я просто подумала, что должна спросить, — едко сказала Хафдис. — Мама очень уважала ее, и я подумала, что было бы хорошо, если бы Джейн Омонье знала об этом, потому что мама, вероятно, не позволила бы зря проявиться своим чувствам. — Она скрестила руки на груди. — Но если вы считаете, что это не имеет значения...
— Я упомяну об этом, — сказал он, злясь не только на себя, но и на Хафдис за то, что его так легко провести. — Кстати, как себя проявляет укачивание?
— Было совсем не так плохо, как при первом перелете.
— Я рад это слышать. — Дрейфус включил двигатель, и катер резко повернул.
Григор Бакус проводил демонтаж...
На смотровой стойке лежал распятый вакуумный скафандр с жесткой оболочкой, его составные части были отсоединены для технического обслуживания и замены. Бакус кряхтя боролся с плечевым сочленением, когда работал с ручным зажимом, поворачивая колесо с длинной ручкой, чтобы приложить усилие к поврежденному месту.
Бакус сегодня был один, и Дрейфуса это устраивало. Обычно тот работал с небольшой командой помощников-техников, которых хватало как раз для того, чтобы следить за обновлением ассортимента защитных скафандров Брони.
Дрейфус захватил с собой шлем прямо с катера после возвращения с Хафдис.
— Привет, Григор, — сказал он.
— Дрейфус. — Бакус продолжал свою работу, едва подняв взгляд, пока непослушное сочленение не освободилось, и рукав скафандра, наконец, не сдался. — Положи это сюда, к неисправным, и распишись за запасной на стойке.
Дрейфус положил шлем на широкий стол, где уже лежали другие шлемы, части скафандров и сам скафандр в сборе. В откидывающемся защитном козырьке была обнаружена небольшая неисправность, но это не давало оснований для того, чтобы доставить его Бакусу раньше запланированного срока обслуживания.
— Пока я здесь, хотел бы поговорить с тобой.
Бакус отошел от стойки для осмотра и неторопливо подошел, проводя измазанной смазкой ладонью по лысеющей макушке, оставляя на ней полосы. Когда-то он был крупным мужчиной, сутулым гигантом, казавшимся слишком большим для коридоров и дверных проемов Брони. Последние четыре года отняли у него часть этого присутствия, Бакус замкнулся в себе, стал еще более сутулым. — Что ж, это приятная перемена.
— Правда?
Бакус внимательно осмотрел шлем, прищурив глаза. — Раньше мы были в хороших отношениях, Дрейфус, хотя и не были близкими коллегами. Теперь я не могу вспомнить, когда в последний раз ты уделял мне время. Я проходил мимо тебя в трапезной неделю назад, и ты даже не заметил меня.
— Наверное, я о чем-то задумался.
Бакус повертел шлем в руках, снимая пушинку с нашивки на шее. — Тогда это твой шанс.
— У меня нет к тебе никаких претензий, — заявил Дрейфус. — Четыре года назад ты действовал в соответствии с тем, что, по твоему мнению, отвечало высшим интересам как Брони, так и Сверкающего Пояса.
— Ты ждал до сих пор, чтобы сказать мне об этом? — Бакус отрегулировал слегка неисправный защитный экран, пока он не начал свободно перемещаться.
— Ты допустил ошибки в процедуре и недосмотре. Было ошибкой доводить работу Катопсиса до такого уровня, что ты делал это без участия старших. Однако это не тянуло на виселицу. Я бы солгал, если бы сказал, что в своей работе иногда не переходил те же границы.
Бакус опустил шлем. — Тогда мои грехи отпущены. Великий Дрейфус сказал свое слово. Кстати, в этом нет ничего плохого.
— Тем не менее, Джейн Омонье проявила сдержанность в твоем случае. Было ясно, что нужно что-то предпринять. Она решила сохранить твои таланты, поняв, что это ценный актив, когда увидела его. Она — прости за выражение — из кожи вон лезла ради тебя, в то время как другие были бы не прочь увидеть тебя вывешенным на просушку.
Бакус потер рукой подбородок, на котором щетина росла по меньшей мере пару дней. — Послушник всегда восстает против учителя. Я смирился с этим.
— Я здесь не из-за Ловро Брено. Речь идет о Катопсисе.
— Тогда ты опоздал на четыре года.
— Ингвар Тенч, возможно, пришла к мысли о возможном возобновлении работы программы. Ее интерес к этому направлению расследования, возможно, даже привел к ее гибели.
— Мне очень жаль это слышать.
— Мне нужен прямой ответ от тебя, Григор. Я знаю, что ремонт этих скафандров отнимает у тебя много времени — слишком много, чтобы пытаться возродить эту программу. Тем не менее, кто-то этим занимается. Возможно, они работают за пределами Брони, но они не могут действовать без опыта твоей команды.
Бакус поднял голову и посмотрел на Дрейфуса, увидевшего в нем лишь стертые воспоминания о молодом человеке. В нем был вызов и ум, но эти четыре года истощили его силу воли до костей.
— Так чего же ты хочешь?
— Заверение в том, что ты ни в чем не замешан. Что ты ничего не знаешь и ничего не видел.
— Я могу быть кем угодно, — сказал Бакус, сплевывая через зубы, — но не дураком. Мы были близки к этому, прежде чем Тенч остановила нас. Достаточно близки, чтобы добиться успеха. — Плевок попал в Дрейфуса. — Настолько близки, что мы почти изменили ситуацию к лучшему. Я знаю это и смирился с этим. Я сломлен, но и Броня тоже. Мы отлично подходим друг другу. — Бакус подобрал шлем и сунул его обратно Дрейфусу. — Вот. Как новенький.
— Спасибо. — Дрейфус надел шлем со всей грацией, на какую был способен. — Эти скафандры, — сказал он, оглядывая зону обслуживания. — Как они возвращаются на корабли после капитального ремонта?
— Это организовал Тиссен.
Дрейфус нахмурился. — Тиссен?
— Один из его подчиненных, — раздраженно сказал Бакус. — Подор, Стракс, один из них. А теперь, если ты хочешь задать еще какие-нибудь вопросы, по крайней мере, окажи мне честь и относись ко мне как к официальному субъекту.
Омонье попросила Дрейфуса прибыть на краткую аудиенцию. Они встретились в оранжерее, душном, беспорядочно разросшемся миниатюрном лесу, который верховный префект разбила для собственного развлечения в самом центре Брони.
— Не буду вас задерживать, — сказала она, когда они неторопливо шли вдоль круто спускающегося ручья, — поскольку знаю, что расследование, которым вы занимаетесь, должно быть, очень утомительно и для вас, и для Спарвера. Я просто хотела сообщить вам, что получила официальное сообщение от констеблей, которым поручено расследование дела Солтер-Риджентс.
Дрейфус постарался, чтобы это прозвучало так, будто его ожидания были скромными.
— Из этого что-нибудь вышло?
— Пока еще рано говорить, но признаки обнадеживают. Они проводят тщательную проверку последних действий этой семьи, включая передвижения и финансовые транзакции. Начинают всплывать на свет некоторые очень интересные вещи.
— Действительно?
— Чем дальше констебли копают, тем более сомнительным все это выглядит. Они уже нашли денежную цепочку, благодаря которой покупка м-маски выглядит более правдоподобной. Помимо этого, есть связи, по крайней мере, с тремя другими участниками, которые уже вызывали подозрения с нашей стороны, но против которых мы не могли выступить без более веских доказательств. Теперь это почти в наших руках.
— Мы запоздали с прорывом, — прокомментировал Дрейфус.
— Я удивлена, что в вашем голосе нет энтузиазма по поводу всего этого. В конце концов, информация была адресована лично вам.
— Это хорошее развитие событий. — Он перевел дыхание, обливаясь потом из-за влажности, близкой к тропической. — Полагаю, мне просто немного трудно отвлечься от расследования по Тенч.
Омонье перешла ручей по двум каменным ступенькам, проделав это с веселой непринужденностью, даже не вспотев.
— Ну, это понятно, но я просто хотела, чтобы вы знали, что, в конце концов, кое-что из этого проясняется. — Она доверительно посмотрела на него. — Между нами говоря, Том, я намерена применить чрезвычайные меры, чтобы отследить анонимного отправителя. Если то, что они нам прислали, так достоверно, как кажется, мне интересно, что еще они могут знать.
— Я бы предостерег от этого, — сказал Дрейфус, кряхтя и ковыляя от одного камня к другому. — Они могут испугаться, если обнаружат попытку раскрыть их личность, и это может стоить нам еще одного лакомого кусочка разведывательной информации в будущем.
— Уверена, что вы правы, — сказала она с затаенным разочарованием. — Иногда я жалею, что у меня нет и половины вашего терпения.
— Тише, тише, — гласит старая пословица, — предложил он, стараясь не отставать. — В любом случае, я не думаю, что кому-то нужно учить вас терпению. — Увидев возможность сменить тему, он добавил: — Кстати, Хафдис в некотором роде ваша поклонница. Она продолжает расспрашивать меня о том, как вы провели время под скарабеем. Думаю, это нечто большее, чем просто нездоровый интерес.
— Вы вольны рассказать ей все, что она захочет знать.
— Наверное, она предпочла бы услышать это от вас, а не от меня. — Дрейфус взял себя в руки, когда тропинка круто пошла вверх. — Для любого другого кандидата я бы назвал это наглостью. Но не могу отрицать, что ее связь с Ингвар многое меняет.
— Возможно, в ее воображении. — Омонье издала неопределенный звук. — Когда у меня выдастся свободная минутка, я с удовольствием загляну с ней в сферу. Нескольких минут, проведенных там, должно хватить, чтобы умерить ее любопытство.
