И действительно, когда принимали традиционный разогрев перед танцами в шхере, стремительно переодевшаяся в символическое ничто над сверхэкономной пародией на юбку Катрин старалась расположиться максимально вдали от меня, не то что не заговаривала со мной, а вообще пыталась сделать вид, будто меня здесь нет как не было. Поэтому когда, объявив белый танец, Кэт скользнула в сторону и мимо, был к этому готов и не стоял идиотом, распахнувши варежку с тупым видом, а успел повернуть корпус вправо, глядя как бы в сторону, и лишь боковым зрением наблюдал, как вскоре она уже изображала умирающую стоя деревню с молодым парнем, симпатичным лейтёхой в парадке, неведомо какими ветрами занесённым в убогие Палестины наши... В отпуск, наверное...
"...решение об очередном повышении цен на крепкие спиртные напитки, которое будет усуществляться по двум направлениям, а именно посредством увеличения акцизного сбора на 20 % и установления минимальной цены на водку в пределах 300 рублей за поллитра, и на коньяк не менее 400 рублей. Это позволит не только ещё более эффективно бороться с алкоголизмом и пьянством, но и будет, вне всякого сомнения, способствовать пополнению бюджета нашей..."
Всё сразу стало тусклым и серым, звуки приглушёнными, и ватные ноги сами понесли меня наверх, к бутылкам. Говорят, помогает... Открыв же дверь — буквально ошалел! Такого здесь никогда не бывало, не то что при мне — пожалуй что и вообще за всю историю этой комнаты, долгую и богатую. Поляна в полтора раза длиннее обычного — вместо двух из трёх столов сдвинутая — была густо заставлена бутылками, и какими! У нас ведь тут ведь дела как обстоят — в городе казёнку вообще почти никто и не покупает — дорого. Берут с рук да по шинкам вроде как суррогат, в ценовом диапазоне от тридцатки до сотни, если же сдуру коньяка или виски какого заморского возжелалось, так наше вам с кисточкой за полторы-две сотни, максимум. Качество... Ну, ежели за тридцатку, из стеклоочистителя в сортире сварганенную, так, наверное, можно и потравиться, хотя не слышал о таком. Всё же то, что дороже полтинника — вполне пристойный продукт, не удивлюсь даже коль на тех же заводах разлитый, что и магазинка, разве что только сверх учёта и с фальшивой акцизкой или вовсе без. Я же, к примеру, обычно маминым продуктом вкладывался, на "ура" шло и с аплодисментами. От маминого голова не болит. Вообще, ежели человек душу вкладывает, так оно и чувствуется. Во всём.
А тут — полный марьяж! Коньяки заграничные, вискари в таких бутылках, которые разве что у касс в запертых ящичках за стеклом предлагаются, да и то в Питере только, от трёх тысяч и выше, вина сплошь того же примерно пошиба, я и не видел таких в городе, закуски, конфеты — а во главе стола и над всем Колюсик, в полной форме и амуниции лихого ночного волка, весь в чёрной коже, бляшках, шипах и цепях, гремящий и блестящий, даже и пьяный почти что в плепорцию, с уверенной улыбкой победителя над обоими подбородками прыщеватой щеками физии. Даже бессменно тамадирующий Семёныч оказался отодвинутым за край ныненшнего базара, непривычно молчаливым присоседившись к углу. Впрочем, не без существенного ущерба для занимательности происходящего, поскольку речистость Колюсика дальше "наливай" и "вздрогнули" всё равно так и не развилась.
— Деньги — величайший из предателей, — видимо, именно это и имея в виду, отметил грустно Семёныч, к которому автоматом притулился пребывающий в глубокой печали я. — Когда их нет, представляется, будто бы на них можно приобрести совершенно всё что угодно. Но как только оказываешься, пусть хотя бы на время, при деньгах, их всемогущество оборачивается иллюзией и бессилием, и каждый раз получается так, что именно то, что действительно необходимо более всего на свете, на них купить как раз таки и невозможно.
— А, кстати, манюшки-то — откуда?
— Колюсик сегодня банкует. Гуляй, рванина, от рубля и выше. Почище чем в былые времена, когда предпринимателем числился.
— У него-то откуда взялись? Нешто заработал?
— С какой бы это стати? И потом, на заработанные так не гуляют. Только на ворованные, выигранные или с неба упавшие.
— Так он что, выиграл? Украсть-то вряд ли сумел бы...
— Отнюдь-с. Кредит взял. Миллионный. В Сбербанке.
— И что, дали?
— Дали. Не знаю, каким уж таким образом это у него получилось. Может, как недавно ещё бизнесмену.
— Кстати, а что у него за бизнес был?
— Магазинчик модной одежды. Бутик по-нынешнему. Возле Свежего хлеба, ну, где Петровский, не доходя, от центра если. Там и сейчас что-то такое есть.
— Знаю. Заходил даже как-то. Там теперь горец какой-то заправляет, не то армянин, не то азер. Шустрый такой. Предупредительный.
— Вот-вот. А Колюсик наш не шустрый и не предупредительный, и даже элементарно вежливым быть стесняется. К тому же дуралей просто редкостный. Вот и винит теперь во всём жидов.
— Жиды-то здесь причём?
— Ну, должен же кто-то быть во всём виноват. Не сам же, любимый. А поскольку таковых в городе практически не имеется — кроме Вашего покорного слуги, да и то... получается так, что жиды ненавидятся как бы на теоретическом уровне, а на практическом — чёрные, кавказцы, то есть. Впрочем, чурок он, средних азиатов, в смысле, тоже ненавидит. Да и русских терпит потому лишь, что нельзя ж ненавидеть всех. Побьют-с.
— Хм... А если вот такой совсем уж вовсе дуралей, то магазинчик — откуда?
— Кости, как вы нас называете, а по нашему если, родители у него не последние в городе люди были... Собственно, они и сейчас не последние, мама чиновник в мэрии, а папа в техконтроле каком-то... Раньше на конденсаторном инженером был, потом они всё там развалили, обанкротили, разбежались... В общем, обычное дело. Этому квартира тогда обломилась, вот её и продал, в кровинушку единственную вложимшись. А тот как стал хозяйчиком, так сразу и закусил удила. Такой стал важный — не подойти, не подлететь и на хромой козе не подъехать. Джип купил. Гелендеваген чёрный. Подержанный. Но слегка. Потом прежних продавщиц поувольнял, поганец — староваты, мол — набрал молоденьких. Давалок. С ними... Бывало, помнится, заходишь — а девка на кассе, Настя, симпотная такая кобылища блондинистая, длинноногая и рослая, с неслабыми, к всему тому вдобавок, сиськами, её посадили ещё недавно за наркоту — с синяком под глазом едва запудренным, а сама в нюню, по клавишам аппарата одним даже пальцем попасть не может... Система "полёт орла" называется. Ну, это когда попарила ладонью над клавиатурой, нужную клавишу нашла, прицеливать — и пике пальцем. Указательным. Бац-бац — и мимо. Но и это всё б ещё ничего, и полуночничания их пьяные да разгульные на Носке тоже, пусть даже и на деньги из кассы, если б шалопут наш под конец ещё и Кланю не уволил. Клавдию Петровну, товароведа своего. Та здорово умела... Да, собственно, и сейчас умеет — взял её обратно, Вазген-то... Вот уж кто точно не дурак, чтоб такими кадрами разбрасываться. Она, конечно, тётка зловредная просто жутко, но насчёт чтоб в Москву иль в Питер смотаться, угадать, что у нас здесь непременно брать будут, да по дешовке всё это прикупить — в этом ей равных нет. Но ушлёпок же наш сам с усами, и потом — он хозяин, или как? Уволил... Как в Москву время настало, с избранными наложницами туда, да и прогуляли там всё, а на остаток такого набрали по гадюшникам всяким... Аж плесенью бутик его провонял тогда. Но — недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Предкам потом ещё и дом на Новом канале, что от бабки остался, продавать пришлось, чтоб по кредитам рассчитаться.
— А теперь как? В смысле, насчёт рассчитываться?
— А никак. Конец света всё спишет. Во всяком случае он так считает.
Вскоре живой музон отзвучал, пошла дискотека под мп3 с компа, я эту смену звучания чётко просекать стал, поднялся идти ребятам помочь, аппаратурку в шхеру перетаскать пока, потому что завтра репетиция... Пока на выход продвигался, сзади грубым голосом окликнуло — "Алё! Алё, тля!". Это у Колюсика телефон так вызов сигнализирует. Он — Колюсик, не телефон, разумеется — полагает это остроумным. Каждому своё... Колюсик в ответ вякнул заполошно в трубку, — "Что? Уже? Бегу!", — и едва не снёс меня вместе с дверью, с затуханием прошкрябав по коридору металлом новеньких казаков на высоченных, явно надставленных каблуках, с цепями, бляшками и прочими гламурными кисточками.
Ребята уже заканчивали, и я сразу отправился на выход, в тоске не заметив сразу, что впереди, метрах в пяти всего, мельтешит редкая в наших местах офицерская парадка — в общем, получилось так, что сразу за Катрин с её новым хахалем студёной ещё по этому времени вечерней прохладе уши подставил. На улице же открылась картина Репина "Не ждали" — я не то что не видел здесь ничего подобного, даже и увидеть не чаял! Обтекаемый, с совсем без малого вжатой в дорогу посадкой, стремительных очертаний двухместный болид-родстер ярко красного колера, с футуристическим воздухозаборником по борту и франтоватым спойлером над багажником. Дверка откинулась вперёд и вверх, словно у сверхзвукового истребителя, и оттуда, споткнувшись о порожек и неясно буркнув что-то матерное, вывалился Колюсик, едва не пропахав носом в лужу, однако, удержавшись таки на ногах, приосанился и, весь из себя такой неотразимый, качнулся к Кэт с лейтенантиком в виде прицепа.
— Ты... Эта... — произнёс он с чувством — Вот! — показав большим пальцем правой в направлении спорткара, после чего со значением изрёк, — Мой!
Столь необычное и яркое для нашей более чем средней полосы явление проняло, кажется, даже Катрин, и она застыла, воспринимая дейтвительность с как-то совсем по-детски, сердечком приоткрытым ротиком, и я как-то впервые понял, до чего ж она молода... Действительно, вроде как на класс младше училась, так ей же и девятнадцати ещё нет... А кажется такой искушённой и вроде как где-то даже пожилой. Женщины, впрочем, вообще раньше взрослеют. И стареют... Но дольше живут.
— Пыыхали! Кататься! — родил, наконец, крутейший из лихих ковбоев Приладожья, и, не услышав возражений, цапнул ручонкой рукав фасонистой девичьей куртёнки, что зазывно открывала заинтересованным взорам полоску матово-белой кожи на животе, без церемоний потянув обалдевшую девушку в направлении распахнутой дверки нового предмета своей мужской гордости. Я бы на его месте этого не делал. Потому как совсем ещё недавно очарованно удивлённое милое детское личико (Ой, дяденька, а можно мне вона эту конфетку?) мгновенно приобрело злобную жёсткость взбешённой фурии в стиле вамп. Впрочем, я и не мог оказаться на его месте. Не тот типаж. И слава богу, потому что в следующий уже невесомый миг заждавшаяся лужа у входа в ДК таки обрела своего героя катающимся, воющим и обеими руками баюкающим ступню правой — недавно ещё опорной — ноги. Острой шпилькой высокого каблука по подъёму — каюсь, это я её надысь научил. Когда со смехом вспоминали прошлый эпизод с тем же Колюсиком, и я посетовал, что бить в промежность слишком жестоко и как-то не очень женственно. Как же у нас с ней всё было замечательно и здорово, и до того ж это было так совсем ещё недавно...
"...операция ФСБ завершилась блестящим успехом. После длительной разработки была вскрыта целая ваххабитская ячейка, созданная, по имеющимся данным, под прямым патронажем Аль-Каиды и ЦРУ. Проникнув под видом призывников в 14-ю мотострелковую бригаду, террористы завладели оружием и покинули часть с намерением устроить серию терактов в Москве, однако были заблокированы спецназом в жилом доме на окраине Астрахани и, после непродолжительной перестрелки, уничтожены. Разбор завалов продолжается, однако, благодаря высокому профессионализму спецназа, погибших нет, а пострадавшие размещены в больницах и госпиталях области, где им оказывается..."
Катрин с новым кавалером удалились, под звонкое цоканье металлических набоек на каблучищах, я же слегка задержался у автомобиля, интересно же, что за болид такой. Вскоре Колюсик приподнялся на четыре кости, потом опрямоходился под сапиенса и, бормоча под весь в грязи нос что-то экстремально невежливое, прохромал к правой двери и с матюгами пролез за оказавшийся правым руль — это он, выходит, форса выхода ради заранее к левой двери пересаживался — и... Говорят, когда зуб сверлят, больно очень. Не знаю, слава богу не пробовал пока, но если хоть наполовину столь же мучительно, как слышать этот кошмар, так лучше б и не надо, благоразумно сдохнув раньше... Словом, назвать этого одра просто неисправным было бы совершенно незаслужанным комплиментом, а поскольку тот явно не девушка, так и ни к чему. Впрочем, какая там девушка — до беспредела раздолбанная во все дыры несметными ордами дешёвых пижонов астматическая лоханка, буквально изъеденная разнообразнейшими автомобильными радикулитами, артрозами и прочими недугами, включая фатальные, и вся эта радость вдобавок к очень скверно залеченному на скорую руку хроническому рецидивному трипперу всех трубопроводных систем, радиатора и картера. Однако ж завелась и таки тронулась, клячонка, возмущённо фыркнув прогаром глушителя в густой туман недосгоревшего бензина, со скрежетом и обильным искрением цепляя днищем неровности того, что на Руси спьяну и по куражу называется дорожным покрытием. Что ж, счастливого пути...
"...однако, что более всего радует, в течение самого последнего времени отметилось явное, я бы даже сказал бурное оживление на рынках кредитования. Да-да, люди стали брать кредиты, в том числе и крупные, включая даже ипотеку, что со всей очевидностью указывает на повсементный рост уверенности россиян в завтрашнем дне, а также на то, что все разговоры о снижении темпов экономическогно роста и якобы даже стагнации российской экономики не имеют под собой ни малейших оснований, ибо..."
Воскресенье пропахал за компом. Заодно погуглил, что это за чудо себе Колюсик прикупил. Оказалось, Toyota MR 2. Поздравляю. Прекрасная покупка. Особенно после Гелендевагена. А ламбо-двери к ней очумелыми ручками кто-то опосля присобачил. Если издали, так вроде как и ничего, а сблизи сразу заметно, что самодел.
Кстати, спасибо даже и ему, иначе не обратил бы внимание, как машины чувствовать стал. Так-то всё это вроде как фоном проходило, внимания не обращал. Может, автодиагностикой заняться?
В воскресенье Илюха заскочил. Кое-что у него повыспрашивал. Насчёт как следы финансовые заметать большей частью. Он, как выяснилось, таки в банке работает — сисадмином. Папахен ему бубен с Индии припёр, так они, как особо заморочная проблема какая, под его ритмы шаманят. Говорит, помогает. А теперь ещё и барабан есть, типа тамтама — аж откуда-то из Чёрной Африки. Потом заскочил к ма, порадовать, как он говорит, душу местным вариантом амброзии райской. Уходя, подмигнул и, говорит, если банк наш ломануть надумаешь — меня здесь не было, и я тебе ничего не рассказывал — не показывал. Не понравился мне. Одуловатый какой-то стал, то и дело морщится, таблетки какие-то два раза принимал — это за неполные два часа! Я ему, мол, ты чё, загнёшься же, а он мне — я свой организм лучше знаю, чем всякие там врачи, невесты, родители даже. Мне, говорит, папаня из Индии амулет привёз, в нём пять жизней, а я пока только одну израсходовал — прошлой осенью. Показал и амулет тот — на груди болтается. Бронзовый кружок с орнаментом каким-то. Вот ведь дуралей — а что тут сделаешь? Чужие мозги переформатированию очень неважно поддаются.
