Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

— А-ах, ну ладно, можешь себе их оставить! Только их! И ничего больше, иначе — увидимся в суде!

Кицунэ не ответила. Резко замолчав, она подняла голову и взгляд её заметался, оглядывая окрестности. Улыбка хищника расцвела на её лице. Такая, что все пленницы вдруг похолодели, догадавшись, что она их... распределяет по будущим могилкам!

В стране, где законы направлены против людей, правит беспредел...

Сложно сказать, остались бы мысли о расправе над скандальными пленными только фантазиями девчонки со слишком богатым воображением, или на волне стрессового психоза она в самом деле смогла бы что-нибудь учудить, но закончивший переговоры по рации и убравший руку от кнопки её включения на шлеме, воин Единства вмешался.

— Дамы, прошу минуточку внимания. — заявил он. — Я обсудил ситуацию с начальством и получил распоряжения на ваш счёт. Если у вас нет убедительно выглядящих документов...

— У меня есть! — жрица откинула край своего болеро, показав висящую на её плече сумочку. Открыла золосёный замочек и, покопавшись внутри сумочки пару секунд, вынула сразу два документа. Личную гражданскую книжечку и жреческий аттестат. — Вот, пожалуйста, проверяйте!

— Обязательно проверим. — страж взял документы, полистал книжечку. — Есть подозрение на поделку или присвоение чужих. А пока ваши личности не установлены достоверно, вы объявляетесь неблагонадёжными и опасными пленными этой храброй девушки. Леди Май, вы позволите нам, оперативной группе Единства Культуры, помочь вам в охране этих подозрительных личностей? — он взглянул на просветлевшую лицом лисицу. — Мы готовы препроводить их на охраняемую территорию, но... у неблагонадёжных пленных в вещах и одежде может быть спрятано оружие или взрывчатка. На ферме есть, во что они могли бы переодеться? Вынесите несколько рубах и штанов. Если не найдёте достаточно габаритных, — самурай глянул на жрицу. — Можете простыню какую-нибудь прихватить.

— Да, конечно найду! — девчонка, положив каменную дубину, выскочила из своих импровизированных каменных доспехов. — А их вещи...

— Сложим их в вашем доме, на сохранение, и очень постараемся не забыть в суматохе нашего отбытия.

— Поняла! — Кицунэ радостно хлопнула в ладоши.

— Господин самурай! — с возмущением выдохнула жрица. — Я... я требую... — она сделала ещё один вдох, и вдруг резко поменяла тон. — Вы не понимаете, с кем разговариваете?! Я — приближённая жрица великого Гинтаро, лорда и сёгуна руин!

— Гинтаро, лорд-пожиратель, с руинных территорий. — мрачно ответил самурай, взгляд его полыхнул таким злым пламенем, что души обжигало даже через маску шлема, снабжённую защищающим глаза дорогущим бронестеклом. — Мы в курсе, кто стоит за нападением на лагерь беженцев под Цугуокой. Уважаемая жрица, не соблаговолите ли пояснить, как согласуется с конвенцией о защите медицинских работников тот факт, что ВАШИ помощницы одеты в костюмчики НАШИХ волонтёров? Две группы Единства, работавшие в атакованном лагере, до сих пор не вышли на связь. Интересно, почему? Разве с лордом Гинтаро не было договорённости о неприкосновенности специалистов Единства?

Стремительным движением руки, самурай выхватил из одежды жрицы небольшую коробочку, что вот уже десяток минут, с тех пор как владелица её активировала, посылала указующий радиосигнал, призывая союзников на помощь.

— Молись любому богу, на свой выбор, чтобы наши девушки были только захвачены в плен и ограблены. — сказал самурай, не думая даже ломать или отключать устройство. — Сколько конных бойцов может привести твой лорд? Двадцать? Сотню? Пусть приходит. Поговорим. О правах, законах, и соблюдении конвенций.

Кицунэ, сама не подозревавшая, как кошмарно устала от ужасов сошедшего с ума мира, почувствовала, как по её лицу, украсившемся счастливой улыбкой, скользнули две дорожки слёз. Словно она одна держала небо, готовое рухнуть за землю, и вдруг кто-то, в тысячу раз более сильный, чем она, шагнул к готовой сломаться девчонке и подставил спину, приняв чудовищную тяжесть на свои плечи. Единство — здесь. Настоящее, не такое, как в Нихонмацу. Самое доброе, умное и благородное. Можно больше ничего не бояться. Все будут спасены, и она... тоже.

На двух планерах прибыли четверо людей. Двое воинов, буквально лучащихся уверенностью и силой, а с ними, в пассажирских люльках, две девушки. Одна в легкой броне и с фотоаппаратом, — военная корреспондентка, а вторая — жрица в сияющем бело-золотом платье и платке, что тут же занялась раненными, больными и истощёнными, за полчаса перевязав всех. Добрым словом, ласковым касанием и положительным зарядом Ци уменьшила боль, аккуратно сложила сломанные кости, вывела из ран грязь и стимулировала иммунитет больных на борьбу с инфекциями. Глядя на то, как никакая грязь не может коснуться ни тела, ни одежды жрицы, люди склонялись в почтительном благоговении, а ободранная и грязная как маленький демон, Кицунэ, создавшая проход в каменном кольце вокруг фермы и побежавшая искать смену одежды для пленниц, задержалась посмотреть на это чудо. Поглазела пару мгновений, пожала плечами и поскакала дальше по своим делам. Эта девчонка была так отрешена от реальности и погружена в странную эйфорию, что терялась в ней и была похожа на некое природное явление, а не на человека, которому можно завидовать и с которым был бы смысл соперничать за людское внимание.

Прошло ещё минут двадцать, и в освобождённый от беженцев уголок фермы, рядом со свинарником, были загнаны восемь бандиток, обобранных жадиной-лисой до нитки и наряженных в самое дешёвое и изношенное мужское тряпьё, что только нашлось в шкафу. Кицунэ же, из последних сил пытаясь не прыгать от восхищения, принялась перетаскивать в дом аккуратно сложенные комплекты одежды, оружия и доспехов. Ровно восемь, включая невзрачное тряпьё носильщиц багажа, которое могло тоже пригодиться. Надоело, знаете ли, только-только красиво одевшись, через мгновение снова видеть на себе жалкие лохмотья своих лучших нарядов. Пока придурки не перестанут к ней лезть, можно и в серых рабочих комбинезонах побегать. По крайней мере, нет ни малейших причин оставлять их всяким злодейкам. Вот им, пожалуйста, одни рваные штаны и одна рубаха на двоих, сами пусть поделят что кому. Ладно, ладно, вот это тоже им. Вместо простыни попалась наволочка от подушки, ну и ладно. Разорвут на лоскуты и замотаются как-нибудь, не маленькие.

Самурай, второй воин, с большим мощным арбалетом, оказался сенсором. Подошёл и проверил взглядом бандитские вещи, выудив из них несколько взрыв-печатей, бутылочку с ядом, пару маячков слежения и трусы с подштанниками обеих носильщиц, заявив, что на них сильная неприличная зараза. Кицунэ заявила, что её иммунитет способен болт железный переварить, но самурай лишь посмотрел на неё с непреклонной хмуростью, бросил заражённые тряпки на землю и, направив на них струю огня из ладони, произвёл акт дезинфекции.

— Вшей и блох нет. — заявил он, хлопками ладонь об ладонь отряхивая руки. — Лишаёв, сыпи, или ещё каких заразных кожных заболеваний тоже. Удивился бы, но это всё-таки медицинская команда. Остальное забирай. Если иммунитет действительно хороший, даже чесаться не будешь.

— Не нужно только пока переодеваться. — встряла корреспондентка, видя с какой жадностью девчонка сгребает униформы волонтёрок. — Сейчас дирижабль прилетит! А на нём — Кейджи Уцуми!

— Кейджи?! — выдохнула в восхищении Кицунэ. — Из "Вечернего Триумфа"?!

— Да, и с лучшей своей командой! — кивнула журналистка. — Он снимал репортаж о том, как наши врачи работают в центре защиты беженцев, искал воодушевляющие материалы о героях, а тут — ты! Вернее, какой-то мужик к замку прибежал, с бело-золотым наручем, и принялся кричать о том, что тут девушка из Единства, одна против армии бандитов оборону держит, и беженцев защищает!

— Не мужик, а очень даже сильный и храбрый мужчина. — обиделась Кицунэ. — Он, между прочим, огромное дело сделал!

— Ну да, ну да, извини. Как там, в лесу, было-то? Сражалась?

Кицунэ, утаскивая в дом добычу и раскладывая на кровати драгоценные комплекты нарядов, принялась с восторгом хвастаться, а включившая диктофон репортёрша восхищалась и задавала уточняющие вопросы.

А ещё через половину часа, когда вечерние сумерки уже начали сгущаться над полями и лесом, прилетел дирижабль. Огромный, бело-золотой, потрясающе манёвренный и величественный, словно воплотившийся в реальность мифический летающий кит.

Направляемый искусственными воздушными потоками и шаря вокруг лучами прожекторов, он закрыл своим баллоном небо над фермой. Плавно снизился ещё немного, неподвижно завис над землёй, и сбросил фиксирующие якоря, а затем, протянув до самой земли складной металлический трап, раскрыл створки пассажирского сегмента в передней части гондолы.

Первыми, по трапу вниз сбежали несколько солдат, медики и вспомогательные служащие. Затем — операторы с кинокамерами, запечатлевающие для зрителей десятки грязных, измученных людей, просиявших от счастья при виде спасителей. Картинные виды фермы с самодельными укреплениями и серым штандартом. Врачей Единства, бросившихся на помощь пострадавшим. Двое подбежали к Кицунэ, вышедшей встречать гостей, но один почти сразу развернулся, чтобы заснять шагнувшего на трап популярнейшего из имперских мастеров-ведущих, любимца столичных телевизионных воротил, актёра и отчаянного корреспондента, Кейджи Уцуми, собственной персоной. Прожектора дирижабля повернулись, захватив его в перекрестие своих лучей. В трёх столбах золотистого света, ведущий, наговаривая в микрофон заранее подготовленный текст и делая указующие жесты то вправо, то влево, спустился по трапу во двор фермы.

Не умолкая ни на минуту, не запинаясь и не сбиваясь, выказывая высочайший талант и профессионализм, ведущий встал ногами на землю и завершил описание инцидента под Цугуокой. Рассказал о том, как на этой ферме укрылись чудом сумевшие спастись беженцы, из последних сил убегавшие от бандитов, и как на их защиту встала отчаянно смелая девушка.

Тут нему вывели Кицунэ, перед которой все служащие Единства с поклоном расступились, выражая своё почтение и благодарность. Лисица, не удержавшая слёз, раскрасневшаяся от восторженного счастья, сделала красивый реверанс, ответив благодарностью пришедшим на помощь защитникам красоты. Выпрямилась и, лучащаяся изнутри золотистым светом, встала перед человеком, которого несколько раз видела прежде на телеэкране в видеозале пансиона Единства. Выслушала благодарственную речь и, в ответ на просьбу представиться, густо покраснела. Она страшилась этого момента. Врать о том, что она из Фудзивара могущественному мастеру-ведущему из всезнающего Единства это совершенно не то же самое, что дурить головы руинным бандитам или обманом пытаться успокоить перепуганных обывателей. Пара-тройка уточняющих вопросов о родственниках, и всё. Ложь лопнет, как брошенная в огонь банка испорченных консервов.

Благо, что враньё, которое должно не слишком сильно разозлить Единство, было заранее обдуманно и отрепетировано с корреспонденткой. Кицунэ призналась, что успокаивая паникующих людей, желая запугать врагов и отправляя гонца за помощью, она немного нафантазировала. Фудзивара Май — имя её госпожи, сделавшей спецзаказ на генетически изменённого воина для защиты дома. А она сама, значит — Номерная Судзу, тот самый воин, созданный из генов младших семей Фудзивара и Арараги.

Она всю жизнь охраняла дом и всех кто в нём жил, а хозяйка, ради смеха, разрешала ей одеваться в её платья и изображать разных актрис из телевизора, всяких придуманных персонажей, приехавших в гости родственниц или подруг. Как в театре! А потом шиамы напали, и семья спешно покинула город, а её оставили защищать дом от мародёров. Не от шиамов. Была же надежда, что шиамы мимо пройдут.

Лиса, вся в эмоциях, повторила историю, которую насочиняла для проезжавших мимо аристократов. Про то, как переоделась в доспехи своей хозяйки, как убежала от ворвавшихся в город шиамов, как встретила демона, а потом, едва живая, вышла к этой ферме и стала её защищать.

Рассказала как заботилась о хозяйстве и старалась помочь проходившим мимо группам беженцев, как у неё вздумали переночевать сумасшедшие богачи, которых она сразу заподозрила и потому наврала, назвав придуманные имена для себя и своей хозяйки. Как те подумали что она слабая, захотели ограбить ферму а её убить, но она побила мелкого и убежала от большого. Так по лесу закружила, что он замучался за ней гоняться. А потом испуганные аристократы собрали свои вещи и умчались на своей повозке, ничего не взяв, чтобы уже не они за ней, а она за ними не гонялась!

Голос её звенел как колокольчик, эмоции били фонтаном, активно выражаемые мимикой, жестикуляцией и артистичным позированием. Девчонка вертелась, указывая руками то на обломки каменных шипов, которыми защищалась от молний, то на крышу кормокухни, то на пролом в заборе. Изображала шок и пригибалась, вытягивалась и поднимала руки над головой, чтобы впечатлительнее показать огромность своего врага.

А утром к ферме выбрались первые беженцы из разгромленного лагеря...

Во второй части театрализованного представления Кицунэ в красках рассказала о первой стычке с мутантами из руин, как она психанула и погналась за гадами, чтобы отогнать их подальше от фермы, как нашла завал на железной дороге с примотанными к нему людьми, как к ферме сбежались сотни спасшихся из лагеря людей, а она взяла наруч и перчатку от доспеха своей хозяйки и... немножко всем наврала.

— Вы не будете на меня сердиться за обман, Кейджи-сан? — жалобно посмотрела она на мастера-ведущего и оператор умело поймал этот её взгляд. — Мне очень нужно было успокоить умирающих от ужаса людей, напугать врагов, чтобы не нападали, и внушить больше уверенности вестнику, убежавшему искать помощи в город.

— Нет, Судзу-сан, никто в здравом уме не посмеет вас упрекнуть или сердиться. — улыбнувшись от умиления, великодушно простил юную врунью ведущий телешоу. — Вы столкнулись с силой, противостоять которой должны крупные армейские подразделения, и сделали всё возможное, чтобы выжить и сохранить жизни людей. Девушка, посреди огромных безлюдных земель, ты одна не пыталась нажиться на чужом отчаянном положении, а заслонила собой обречённых и целых три часа, в одиночку, сдерживала армию, от которой в панике отступили пять сотен самураев замка Цугуока. Когда я попросил господина Управляющего отправить сюда планеры с бойцами Единства, солдатам был отдан приказ сначала пройти над фермой и взглянуть, если ли здесь, вовсе, хоть кто-нибудь уцелевший. Мы ожидали увидеть втоптанные в землю и залитые кровью руины, но ферма и укрепления вокруг неё были совершенно целы, а внутри продолжали укрываться живые люди. Это — истинное чудо, за которое можно простить любые, даже не очень честные, ухищрения. Как же вам удалось продержаться столько времени?

Кицунэ кивнула, сделала вдох поглубже и принялась рассказывать, как напугала бандитов, подняв вокруг фермы стены, нарисовав знаки Фудзивара и Единства, которые дополнила штандартом и самой собой, в бело-золотом доспехе, вставшей возле штандарта. Сотни сбежавшихся со всех сторон мутантов увидели это и не захотели рисковать. Два часа ждали, когда к ним на помощь придёт их, бандитская, кавалерия. Вот такие гиганты, на конях с во-о-от такими зубами!