И ведь что удумал, подлец?! Этот... господин Литин решил подстраховаться, и Рени, пусть и изможденный морской болезнью, с радостью согласился следить за "мальчишкой", чтобы он с честью выполнил всю работу и не сбежал на берег. Рени! Этот ревнивый собачий потрох! Ну ничего-ничего... Впрочем, господин Лериа прав и нарываться не стоит. Нужно все как следует продумать. Постирает она белье, ничего, переживет, а потом...
Хотя, что будет потом, мадемуазель Лоет еще и сама толком не знала, решив сначала оглядеться. И все-таки Тина была зла. Ее бесил Альен Литин, бесил капитан, который полностью принял сторону ее и своего нанимателя, а еще бесила команда "Алиани", изводившая ее своими шуточками. Эти проклятые "дьяволовы дыры" стали для Тины проклятием. Будь ее воля, она бы каждому заехала по роже, но злить тех, в чьих руках сейчас находилась ее судьба, мадемуазель Лоет не стала, решив, что ее час еще придет.
Тем временем "Алиани" приблизилась к берегу настолько, что можно было рассмотреть и башни, и силуэты кораблей, покачивавшихся в гавани, и несколько складов, стоявших в порту. Тина с жадным любопытством смотрела, как их шхуна входит в гавань, слушала, как загремела якорная цепь, проследила с легкой завистью, как на воду спустили шлюпку, и капитан, вместе с Альеном Литином, спустился в нее по веревочной лестнице. Девушка, перегнувшись через борт, прожигала взглядом молодого человека, все же отдавая должное его сноровке.
— Гад, — проворчала она себе под нос.
Вскоре шлюпка направилась к берегу, чтобы получить разрешение на швартовку у причала Порт-Дайона и оплатить стоянку. Не зная, чем себя занять, Тина рассматривала другие корабли. Ничего нового или примечательного она по началу не увидела, пока Колченогий Мартель не указал пальцем в сторону дальних кораблей и не произнес:
— А вот и местная Лига свободных мореплавателей.
— Где? — голова мадемуазель Лоет сама собой повернулась в указанную сторону, и она даже перебежала на нос "Алиани", чтобы лучше рассмотреть настоящие пиратские суда.
Бывшие пираты, работавшие на ее папеньку, и их корабли, служившие сопровождением торговым караванам и отдельным судам, Тине были привычны. Она их всех знала по именам, и суровые морские волки казались ей обычными людьми. В них не было ничего примечательного, кроме их прошлого. Но о прошлом говорить было не принято, а настоящее Тина и сама прекрасно знала.
А вот те корабли, что застыли у дальнего причала, обособленно от остальных, вот там было, на кого посмотреть, и что послушать! Однако девушка была под арестом и не могла покинуть борт "Алиани", да и здравый смысл нашептывал, что любоваться кораблями братства лучше со стороны. И Тина любовалась.
— Какой красивый, — охнула она, заметив бригантину, выделявшуюся на общем фоне бордовым цветом бортов и золотой отделкой, сплетавшейся в причудливую вязь.
— Это "Красная заря", — мрачновато произнес Мартель. — Ее капитан самый отъявленный сукин сын, про которого я когда-либо слышал. Если увидишь когда-нибудь рыжего мужика, на щеке которого будет родинка, похожая на слезу, беги от него, как от чумы. Запомнил, малец?
— А чем он так страшен? — с любопытством спросила мадемуазель Лоет. — Он же не бросается на людей на улице, правда?
— На людей на улице не бросается, — усмехнулся Колченогий. — Но он жестокий, очень жестокий. Говорят, когда он убил своего врага, то танцевал на его теле до тех пор, пока он не превратился в кровавое месиво. Но с первого взгляда кажется вполне приличным человеком, даже вежливый. Галантный, бабы его любят.
— Так он с врагами жесток? — поняла Тина.
— Если бы, — на лице Мартеля появилась кривая ухмылка. — Про него ходит много жутких историй, и я тебе их как-нибудь расскажу, если захочешь пощекотать себе нервы. Но мое предупреждение помни.
— Угу, — промычала Тина, продолжая изучать бригантину.
И сколько бы она не пыталась рассматривать другие корабли, взгляд ее все время возвращался к "Красной заре", которая теперь казалась девушке загадочной и пугающей, но безумно интересной. Нет, она вовсе не собиралась испытывать судьбу и приближаться к причалу братства, а уж к бригантине тем более, но это не уменьшало любопытства. Тина решила во что бы то ни стало узнать истории про капитана Ржавого, или как там его зовут на самом деле.
Пока она продолжала рассматривать причал, к шхуне подошла шлюпка с капитаном Верта, Альена Литина с ним уже не было.
— Нам разрешили суточную стоянку, — услышала мадемуазель Лоет.
— Вот лучше б запретили, — пробубнила она. — А Литин, дьявол его дери, уже где-то шляется.
— Что ты там ворчишь? — девушка обернулась на голос и скривилась, за ее спиной стоял Рени, бледный до зелени.
Мужчина кутался в плед, несмотря на стоявшую жару, на лице его застыло мученическое выражение, но взгляд цепко держался за второго слугу его хозяина. Тина закатила глаза и отвернулась. Рени ее раздражал дальше больше, чем Альен Литин и капитан Верта вместе взятые.
— Отблевался, огузок? — мрачно спросила она.
— Паршивец, — тут же ответил мужчина, замахиваясь для подзатыльника.
Однако он не входил в число тех, от кого Тина собиралась терпеть подобные "ласки", потому девушка легко увернулась, и наградила Рени пинком, как только он, не удержав равновесия, полетел вперед под чей-то негромкий смех.
— Гаденыш! — выругался мужчина. — Попадешься ты еще, ох, попадешься.
Они оба знали, что счастье Рени не за горами, но спуску ему давать Тина не собиралась. Во-первых, она не могла уважать труса, а во-вторых, ни жизнь, ни судьба ее не зависели от этого человека. К тому же его поведение сразу настроило девушку воинственно. Тина всегда жила по принципу — не тронь меня, и я тебя не трону. А он тронул, решив, что может командовать парнишкой на правах старшего. Самоуверенность Рени тут же вызвало желание поддать ему, в чем мадемуазель Лоет не стала себе отказывать. И окончательно первый слуга Литина настроил ее против себя тем, что слег с морской болезнью, и Тина лишилась не только возможности свободно передвигаться по "Алиани", когда вздумается, но и сойти на берег. Вот крутился бы пчелой вокруг хозяина, и девушке бы не перепало.
— Сверчок, — Тина повернулась к капитану Верта. — Тебе предоставят лохань с горячей водой и мыло. Развлекайся, парень, — и он удалился, посмеиваясь себе под нос.
Мадемуазель Лоет скорчила рожицу, передразнивая капитана, вздохнула и тут же охнула от того, что на затылок обрушилась чья-то длань.
— Не передразнивай старших, это невежливо, — высокомерно произнес Рени, заставший Тину врасплох.
— Ну все, огузок, молись, — взъярилась и без того злая девушка. — Я тебя на лоскуты порву.
Но не успела она врезать своему обидчику, как руку Тины перехватили за тонкое запястье.
— Не балуй, сынок, — строго велел боцман.
— Ну хоть разочек, господин Лериа, только пара зубов, и я буду удовлетворен, пожа-а-алуйста-а-а, — проныла мадемуазель Лоет приплясывая от досады, что акт мщения был прерван.
— Силенок-то хватит на зубы? — усмехнулся боцман.
Хватит, силенок хватит и на большее, но бахвалиться Тина посчитала дурным тоном. Она так же, как и ее папенька, считала, что за словами должно идти действие. Хочешь наказать — накажи, но не засоряй воздух пустыми угрозами, чтобы не было насмешек после. Однако доказывать свою удаль Лериа она не собиралась, как и ввязываться в пустой спор, потому девушка ответила коротко:
— Придет время — увидите.
— Ну-ну, — хмыкнул господин Лериа. — Там лохань принесли, сейчас заполнят горячей водой, и можешь приступать. — Мужчина немного помолчал, но все-таки закончил. — Капитан дал приказ следить за тобой. Не наделай глупостей, иначе от насмешек не избавишься до конца плавания. Парни только и ждут развлечения, потому с радостью втянутся в игру "Поймай щенка". Не давай им повода поиздеваться над собой.
— Я буду хорошим мальчиком, — с благодарностью улыбнулась Тина.
— Молодец, — боцман провел рукой по ее волосам и удалился, оставив мадемуазель Лоет наедине с прачечным делом.
— В обиду не дам, — шепнул ей Мартель, умевший всегда оказаться рядом в нужный момент. — Не переживай, Сверчок. — Тина улыбнулась и подмигнула ему, получив заговорщицкую ухмылку в ответ.
Натянув на лицо маску невозмутимости, девушка решительно направилась за вещами своего нанимателя, чтобы, не откладывая в долгий ящик, приступить к делу. К тому же у нее имелась и собственная одежда, которая требовала стирки, ее Тина тоже прихватила. Вскоре она уже стояла перед лоханью, исходившейся паром. Осторожно потрогав воду пальцем, мадемуазель Лоет деловито указала Рени:
— Полезай, огузок. В кипятке живо покраснеешь, а то от твоей бледной рожи тоска берет.
— Ты сейчас договоришься! — взревел мужчина.
— Воду пусть холодную тащат, говорю, — усмехнулась Тина. — Хозяин велел постирать, а не свариться заживо.
— Так стирай, — мстительно фыркнул Рени.
— Хорошо, — пожала плечами мадемуазель Лоет. — Обварю руки, а ты будешь блевать и служить господину Литину. Представляешь, подаешь ему обед, и тебя выворачивает прямо в его тарелку, вот забавная шутка будет. Думается мне, что после такого он тебя лично за борт выкинет. Хотя... я даже полюбуюсь на это, сидя без дела с перевязанными руками.
Рени поскрежетал зубами и обернулся к матросам, с интересом наблюдавшими за развитием событий.
— Принесите холодной воды, — повелительно произнес он.
Мартель, стоявший неподалеку, перевел взгляд на Тину и подмигнул ей, ответив мужчине:
— Порты твоего хозяина, ты и тащи воду. Мы сделали все, что нам приказал наш капитан, дальше сами разбирайтесь.
Рени открыл рот, уже собираясь отправить за водой саму Тину, но она со скучающим видом скрестила руки на груди, заметив:
— Мне нельзя сходить на берег.
— Но мне же плохо! — возмутился мужчина.
— На затрещины мальцу здоровья хватило, на пару ведер тоже найдется, — опять вмешался Мартель, и остальные матросы поддержали его дружными кивками головы.
— Сердца у вас нет, — жалобно произнес мужчина и поднялся на ноги.
Взяв ведра, на которые ему указал Мартель, Рени побрел к сходням. Дождавшись, пока ее надсмотрщик не скроется, девушка взяла мыло, первую рубашку и с невозмутимым видом принялась за стирку под изумленными взглядами матросов.
— Эй, парень, ты же сказал, что там кипяток.
— А я не нежная девица, — усмехнулась Тина. — Пускай разомнется, ему полезно. Нечего над душой сидеть.
— Ну ты и типчик, Сверчок, — хохотнул один из матросов.
Мадемуазель Лоет, ни разу в жизни не стиравшая сама, но много раз видевшая, как это делает мадам Мулер и их собственная прачка, споро взялась за дело, напевая одну из папенькиных песен, далекую от приличной. И когда стонущий Рени вернулся на борт, таща два полных ведра воды, Тина одобрительно хмыкнула и, молча, указала на палубу.
— Ставь сюда, огузок, пригодится.
Ошеломленный мужчина некоторое время смотрел на девушку, все более багровея от злости. Когда из его ушей чуть не валил пар, Рени сорвался с места и понесся к Тине, горя жаждой мести. Мадемуазель Лоет дала приблизиться к себе, затем скользнула в сторону и, сопроводив мужчину очередным пинком под зад, с радостным оскалом полюбовалась его полетом в лохань с мыльной водой. Но как только голова фыркающего слуги показалась над лоханью, мстительная Тина положила ладонь на его затылок и вновь окунула в воду:
— Не фыркай, грязнуля, — приговаривала она под гогот матросов. — Столько дней пролежала в блевотине, от тебя уже смердит. Мойся, огузок, мойся. Ты мне потом еще спасибо скажешь.
— Сверчок, довольно, — господин Лериа, прятавший улыбку, остановил девушку, раз за разом окунавшую Рени в мыльную воду.
Тина отпустила свою жертву и отошла в сторону, невинно глядя на боцмана.
— Господин Лериа, этот свин мне всю воду испортил, как мне теперь стирать? — спросила она.
— Я тебя убью, Сверчок, — выл беснующийся Рени, выбираясь из лохани. — Я тебя своими руками.
— Рискни, — пожала плечами мадемуазель Лоет и вновь перевела честный взгляд на боцмана.
Услышав ее слова, матросы, как по мановению руки невидимого волшебника, исчезли с палубы. Кто-то вспомнил, что его отпустили на берег, у кого-то нашлись свои дела, только Мартель все так же стоял, опираясь локтем о перила борта, с добродушной усмешкой, следя за происходящим. А события развивались. Рени снова кинулся на своего обидчика, но был перехвачен боцманом за шкирку.
— Остынь, — рявкнул Лериа, хохотнув, — от тебя пар идет. — Затем усмирив смех, мужчина велел первому слуге пассажира. — Смой мыло и переоденься, мы тут без тебя разберемся. — После обернулся к Колченогому. — Мартель, бери своего мелкого дружка и таскайте воду, пока парни выльют грязную.
— Мне же на берег нельзя, — прищурилась Тина.
— Сбежишь, накажу Мартеля, — усмехнулся боцман.
Мадемуазель Лоет понятливо кивнула и первой устремилась к сходням, радуясь хотя бы такой прогулке. Горячую воду пришлось таскать из портовой прачечной, находившейся не так уж и близко к "Алиани". Ей, как и старику-матросу пришлось несколько раз мотаться туда и обратно уже с полными ведрами, лохань была вовсе не маленькой.
— Ты уж постирай все, малец, — кряхтя, попросил Мартель. — Еще один такой поход мои старые кости не выдержат.
— Мои молодые тоже, — пыхтя, ответила Тина, представляя, как завтра будут болеть руки.
Теперь прогулка казалась ей наказанием, а боцман перестал выглядеть в глазах девушки добрым малым. Однако эти размышления мадемуазель Лоет оставила при себе. Когда они с Колченогим в последний раз поднялись на борт, Рени, похожий на нахохлившегося воробья, уже сидел рядом с лоханью, снова кутаясь в плед. На Тину он не смотрел и гадостей говорить не спешил, но девушка все равно решила не расслабляться. Единственное, что сделал мужчина — это бросил все оставшееся белье в лохань, буркнув:
— Пусть отмокает в мыльной воде, лучше постирается.
— Угу, — ответила мадемуазель Лоет, бросив на Рени удивленный взгляд.
Подвох обнаружился позже. Когда Тина стирала, уже не обращая внимания на то, что ей попадается под руки, по лицу Рени скользнула торжествующая ухмылка. Мадемуазель Лоет подняла на него взгляд, затем посмотрела на то, что только что стирала и разразилась бранью. Рени подсунул ей и свою одежду.
— Я твои портки за борт выброшу, огузок, — возмутилась девушка.
— Я тогда выкину одежду господина Альена и скажу, что ты лентяй и неблагодарный щенок. Зная тебя, как думаешь, кому он поверит? — расплылся в издевательской улыбке Рени. — Лучше помалкивай, заморыш, и три старательней. Тебе еще все это выполоскать надо и развесить.
— Да, мамочка, — пропищала Тина, скрипнув зубами. Мужчина явно напрашивался на новую оплеуху. Однако свой гнев девушка решила придержать, найдя в словах огузка долю правды. После того, как она старательно избегала работы на нанимателя, Альен Литин может поверить своему старому слуге, а Мартеля рядом нет, чтобы подтвердить слова Тины. На остальных матросов девушка не полагалась, этим будет только новое развлечение.
